В  том, что люди заказчика  выдержат любые,  даже
самые суровые переходы по  горам,  частные сыщики  не сомневались.  Но  одно
дело, когда ты просто идешь с  рюкзаком за спиной километров триста,  другое
-- когда  на твоем пути может встретиться  неизвестный противник,  с которым
придется вступать в бой. Воевать  вообще-то легче  с  людьми,  с которыми ты
прошел огонь, воду и медные трубы. У Николая Викентьевича, конечно, здоровые
ребята, но кто их знает, каковы они в минуты опасности?  Часового разоружить
-- большого ума не надо...
     По  карте в  двенадцати  километрах от  озера  находился поселок Чистые
Ключи, в пяти -- одиноко стоящий дом лесника. Когда-то здесь был заповедник,
но теперь,  судя по количеству вооруженных людей,  частой стрельбе и сбитому
вертолету, от заповедника должны были остаться рожки да ножки.
     -- Я бы пошел вот сюда, по ущелью, -- сказал  Муха, проведя  пальцем по
карте.
     -- Почему? -- поинтересовался Боцман.
     -- Потому что, если, допустим, вертолет сбит и меня преследуют бандиты,
проще  уходить по  заросшему  ущелью,  чем  лезть  на горы, где  тебя  легче
заметить. Так?
     -- Так, -- согласился Боцман.
     --  Поэтому пойдем по  ущелью,  покажем леснику фотографию, расспросим,
если она проходила.
     -- Ладно,  расспросим. Всем подъем, выдвигаемся  в сторону  кордона, --
скомандовал Боцман людям  Николая Викентьевича,  и поисковый отряд  двинулся
лесом по ущелью.
     Метрах  в  ста  Муха  обнаружил  первые  следы  того,  что они  идут  в
правильном  направлении:  ветки  кустарников кое-где  были обломаны,  словно
здесь прошло стадо слонов. Слонов не слонов, но человек десять -- пятнадцать
точно  протопало. Хотя,  может, конечно,  это  отряд школьников из  поселка,
который отправился в многодневный поход.
     Впрочем,  нет,  школьники  сигары  не  курят. Откушенный кончик дорогой
сигары нашел Муха под одним  из кустов. Его внимание  привлекли  также бурые
следы на камне. Олег тихонько поскоблил их перочинным ножом.
     -- Митя, кажется, кровь.
     -- Кровь? -- Боцман присел  на корточки рядом с Мухой,  провел пальцами
по лезвию ножа, потер вещество  в пальцах. -- Похоже на то. Удивительно, что
дождь не смыл. Кровь-то старая.
     -- Не было дождя, -- сказал Олег.
     -- Твои предположения, сыщик.
     -- А что тут предполагать?  Либо ранена наша  подопечная, либо тот, кто
ее преследует.
     --  Скорей  всего,  первое.  Сомневаюсь,   чтобы  безоружная   девушка,
выпускница  мехмата МГУ, могла  даже муху обидеть,  -- Боцман рассмеялся над
случайным каламбуром  и  оглянулся на  Геру и его  людей,  которые терпеливо
ожидали их. -- Мужики, увеличиваем шаг. На кордон!
     В  голове  у  Мухи сложилась некая версия развития событий, которую он,
однако,  не  торопился  высказывать,  оттачивая  ее  в  уме.  Девушка  стала
нечаянной свидетельницей того, как бандиты сбили вертолет, поэтому стала для
них опасна.  Преследуя, они ее  ранили. Вопрос только в том, серьезной  была
рана или  нет. От этого зависит, далеко ли она могла уйти. Ирина, Ирина, где
ты, отзовись!
     Через сорок  минут отряд  вышел к  кордону. В пятидесяти -- шестидесяти
метрах от дома  земля была густо  усыпана стреляными гильзами,  из чего было
нетрудно заключить, что бандиты пытались взять дом штурмом.
     Муха подобрал несколько гильз, продемонстрировал их Боцману.
     -- Пять сорок пять -- автоматные. Семь шестьдесят две -- от пулемета. С
восьми разных точек стреляли. Значит, не меньше восьми стволов.
     -- Ого, -- покачал головой Боцман. -- И это все на нашу бедную Ирину?
     -- Не знаю пока. Может, штурм кордона по другому поводу состоялся?
     Муха с Боцманом устремились к дому лесника.
     Все  окна  были выбиты, в  каменной стене  виднелись  щербинки от пуль.
Входная дверь  была нараспашку, и  они вошли внутрь.  По тому, как все  было
разворочено  внутри,  можно  было   сделать  предположение,  что  в  комнате
взорвалось несколько гранат. На полу они обнаружили засохшую  лужу  крови  и
гильзы от охотничьего ружья.
     -- Дмитрий, Олег, -- позвал их с улицы Гера. -- Здесь могила.
     Действительно, в десяти метрах к востоку от дома  была свежая могила со
сбитым  на скорую руку крестом. На кресте была табличка  с корявой надписью:
"Нодия Лариса Георгиевна, 15 мая 1970 -- 29 августа 2001".
     -- Угу,  --  задумчиво произнес  Муха, глядя  на  могильный  крест.  --
Значит, здесь лежит не та девушка, которую мы ищем.
     -- Надо посмотреть  -- та, не та. Чтоб наверняка, -- сказал Гера. -- За
лопатами, быстро, -- скомандовал он одному из своих.
     -- Нет, не посмотрим, --  возразил Муха.  -- Не хватало  еще нам могилы
рыть!
     --  Я  должен доложить Николаю  Викентьевичу, -- Гера достал из кармана
куртки сотовый телефон.
     --  Докладывай не докладывай,  могилу мы осквернять не будем! -- жестко
сказал Боцман.
     Гера уже набрал номер шефа.
     -- Тут такая  ситуация, Николай Викентьевич, могила есть, на ней другая
фамилия, другое имя, другие даты, но бог его знает, кто там лежит. Насколько
я понимаю, у Ирины после катастрофы документов не осталось...
     --   Выройте   и   посмотрите,  --  раздался  в  трубке  голос  Николая
Викентьевича.
     -- Есть вырыть и посмотреть! -- отчеканил Гера.
     --  А  ну дай  сюда  трубку! -- Муха  вырвал телефон  из руки Геры.  --
Николай Викентьевич, не она  это! Задницей чувствую, не она! Не  хватало еще
спецназовцам могилы рыть!
     -- Можете не рыть.  Это сделают мои люди. -- Голос Николая Викентьевича
был жестким.
     --  Вы,  посылая  нас  сюда,  дали  широкие  полномочия,  в  том  числе
командовать вашими людьми. Я им запрещаю рыть.
     -- На рытье могил ваши полномочия не распространяются.
     В трубке раздались короткие гудки, и Муха вернул телефон Гере.
     -- Делайте, что хотите. Пошли, Боцман.
     Муха с Боцманом двинулись в гору, а подчиненные Геры взялись за лопаты.
     В  четыре штыка  могила  была  разрыта через семь  минут. Гера спрыгнул
вниз, подцепил ножом крышку самодельного гроба, послышался  скрежет гвоздей.
Ногой Гера  сдвинул  крышку в сторону.  Лицо  Ларисы  было синюшного  цвета,
кое-где  на  коже  уже  проступили  черные  пятна.  Гера  напялил   на  руки
прорезиненные перчатки и стал тщательно ощупывать труп.
     Через  три минуты он  снял перчатки, выбрался  из могилы, кивнул своим:
"Закапывайте!" -- и опять вынул из кармана трубку сотового телефона.
     -- Во-первых, не она, во-вторых -- пусто, -- произнес он в трубку тихо.
-- Есть! Зарывайте, -- приказал он своим людям.
     В открытый гроб полетели большие комья земли...
     Через полчаса люди  Николая Викентьевича нагнали Боцмана и  Муху, а еще
через полтора поисковый отряд вышел к поселку Чистые Ключи. На окраине стоял
бронетранспортер с наведенными на лес пулеметами, рядом с ним суетились двое
чумазых солдатиков. Они готовили на костре кашу в закопченном котле.
     Завидев  отряд, вышедший  из  леса,  солдатики запоздало схватились  за
оружие и в голос закричали: "Стой!" Из  командирского люка показалась голова
в шлемофоне. Судя по всему, это был командир машины, на полевых погонах были
едва заметны две маленькие лейтенантские звездочки.
     -- Стоять сказано! -- повторил он громко. -- Кто такие?
     -- Поисковики. По поводу вертолета. У нас бумага есть от краснодарского
ФСБ, -- отозвался Гера.
     -- Один ко  мне, остальные  на  месте, -- скомандовал командир.  -- Эй,
чижи, каша горит. А ну следить!
     Один из  солдатиков присел у котла  и,  держа автомат на коленях, начал
перемешивать кашу ложкой с длинной ручкой.
     Гера подошел к  бронетранспортеру,  протянул  командиру бумагу. Тот  ее
внимательно изучил, удовлетворенно хмыкнул и вернул документ:
     -- Народищу здесь сейчас копошится -- хрен поймешь, кто есть кто. Ключи
всегда тихим местечком считались.
     -- А что случилось-то? -- т  поинтересовался  Гера, сделав  своим людям
знак рукой -- можно.
     -- А вы не в курсе? --  Командир  вылез  из люка и  спрыгнул на  землю,
подняв густую серую пыль. -- Здрасте, здрасте, -- поздоровался он за руку со
всеми. -- Три  дня назад на Ключи банда вышла. Семь человек убили. Охотились
они за кем-то.
     -- Кого убили? -- спросил Муха.
     --  Участкового  местного,  на почте  всех  перебили.  Столб  взорвали.
Телефонной связи нет. Пока до нас дошло, они уже дальше ушли.
     --  Кого искали,  за  кем  охотились  --  известно? --  поинтересовался
Боцман.
     -- Откуда?  Как стрельба началась, все попрятались. До сих пор  носу не
высовывают.
     -- Среди убитых есть неместные?
     -- Не знаю, --  пожал плечами лейтенант. --  По-моему, нету. Сейчас наш
батальон на охране поселка стоит,  а второй  местность прочесывает. Все прям
один к  одному: и вертолет сковырнули, и кордон  побили, и на  Ключи напали.
Говорят, Басаев с рейдом по Краснодарскому краю идет.
     -- Говорите, кордон побили. А там сколько народу погибло?
     --  Хозяйка.  Ларисой  звать. А пацан ее, Айгаз,  без вести пропал. Его
отец места себе  найти не  может --  плачет. Можно  понять: жену  похоронил,
ребенка бандиты взяли. Наверняка будут теперь выкуп требовать. Откуда у него
деньги, да?
     -- Вы, я смотрю, про всех все знаете. Где этого лесника найти можно?
     -- У сестры он своей живет. У Марьям. Прямо по этой улице четвертый дом
направо.  Мужики,  сигаретами  не  богаты?  Третий  день  стоим,  доппая  не
получили.
     Гера протянул лейтенанту целую пачку "Мальборо".
     --  Ух  ты!  --  восхищенно  произнес лейтенант, вскрывая целлофан.  --
Цивилизация!
     -- Идем к почте! -- скомандовал Муха.
        "4. Пастухов"
     Разговаривая  с  Мухой по телефону, я  соврал  насчет истинной  причины
моего отказа ехать на поиски пропавшей без вести девицы. На самом деле после
той  стрельбы  на улице  я  просто боялся за своих  жен-шин. Кто знает,  что
завтра  взбредет  в  голову какому-нибудь  забредшему сюда пьяному уроду?  А
вдруг ему •захочется "ради  смеха" по окнам нашего дома пострелять? Моя
Ольга  умеет держать в руках и ружье,  и даже  автомат, но что в этом толку,
если урод начнет палить первым?
     "Нет,  у нас в стране не скучно жить" -- это я говорю каждый раз, когда
происходит  что-нибудь из  ряда вон...  Последний раз  говорил это по поводу
страшных терактов в Минводах.
     Только человек расслабился, почувствовал некоторую стабильность, ощутил
уверенность  в  завтрашнем  дне,  перестал психовать по  поводу  предыдущего
"трагического испытания" -- как хлоп! Опять  что-нибудь взорвалось, утонуло,
упало, загорелось, рухнуло, исчезло -- в общем, для описания происходящего в
России годятся глаголы только с негативной окраской.
     Ольга у меня  много  книжек читает, как-никак  педагог, вот и  вычитала
недавно  в  одной,  что не только в русском,  но и в  других  языках  слов с
негативной  окраской,  призванных отрицательно  воздействовать на  человека,
намного  больше, чем  с  нейтральной  или  положительной. Это, мол, языковой
закон.  Хорошенький закон!  Не знаю, как в других  странах, не  жил,  но  по
отношению  к нашей он действует безотказно. В армии  -- только порог казармы
переступил, на тебя уже матом орут, в учреждение пришел -- то же самое, хоть
и без  мата,  на  работу  устроился  --  получи  для профилактики. Может, от
языкового  негатива,  прущего из  нас  наружу,  как  та  каша из  волшебного
горшочка,  и  происходит  столько  бед? Может,  мы  сами  косвенно  являемся
виновниками многочисленных трагедий и преступлений?
     Теория  хоть куда,  но как  же нам,  рожденным  на  этот  свет Воинами,
бороться  со  злом?  Сюсюканьем, щебетанием?  На самом деле слово -- это  не
оружие и  не мед. Оно всего лишь знак,  который  мы по-разному  можем подать
окружающим нас  людям.  Если  я  скажу  американцу "пошел ты..." равнодушным
тоном, да еще не подкреплю свое высказывание  характерным жестом, он меня ни
за  что не  поймет... Мы  с парнями  во время боевых операций понимаем  друг
друга безо всяких слов. Достаточно жеста, взгляда...
     Подумав об этом,  я сразу вспомнил историю  про  вторую  роту,  которая
попала  в засаду на  площади Минутка в Грозном. Минутка эта стала притчей во
языцех во время первой чеченской кампании. Сколько там нашего народу полегло
--  подумать страшно.  Некоторые  наши  отцы  командиры из спецподразделений
воевали  еще в Афгане,  но  там большая часть  боевых  действий  проходила в
горах,  в  "зеленке",  в кишлаках,  в  кяризах -- это  у  них колодцы такие,
пересыхающие летом и служащие "духам" в качестве  подземных ходов.  Да и что
там   за  города,  в  этом  Афганистане?  Двухэтажные  глинобитные   домишки
составляют девяносто процентов всех построек... Так вот, эти  отцы командиры
говорили,  что в Афгане  по  сравнению с Чечней были цветочки. В  Грозном, в
отличие  от  Кабула,  дома  многоэтажные,  туда по квартирам  можно  столько
снайперов  и гранатометчиков  посадить,  что  мало не покажется!  Вот  они и
сажали  своих "волков",  которые  мочили наши  колонны  почем  зря... Вторая
колонна  попала  в   засаду  на  площади   Минутка,  несмотря  на   то   что
предварительно   была   проведена   широкомасштабная  разведка.  Потом   уже
выяснилось,  что "чехи"  во  время  разведопераций прячутся под  завалами из
железобетонных плит. Как разведчики пройдут, эти поднимают  домкратами плиты
и  занимают  свои  боевые позиции.  Засада  готова.  Вторую  колонну  зажали
традиционным способом,  подбив заднюю и переднюю бээмдэшки, а  потом  начали
методично  расстреливать   из  гранатометов   машину  за  машиной,  пока  не
расстреляли все.  Из  роты  и живых  осталось  всего  семеро парней, которым
каким-то чудом удалось выбраться из-под шквального огня. Не о них речь, речь
о тех, кто тогда живьем горел в броне,  --  в "ушах" раций раздавался грохот
боя и девятиэтажный отборный мат. Так сказать, сплошной негатив. Других слов
у наших парней просто не было, да и быть не могло! Думаю, если и есть где-то
в  небесах рай, то они прямиком попали туда. На небо с девятиэтажным матом в
глотках! Вот он, языковой закон!..
        "5. Пастухов"
     Я  переживал, что не смог отправиться  на задание со своими парнями. От
переживаний  этих  даже спать не  мог.  Позвонил  Доку  --  никого, позвонил
Артисту  --  никого,  Мухе  --  нет,  Боцману  --  пусто.  Значит,  все  они
отправились  на  задание,  а  я,  выходит,  схлыздил,  прикрывшись  болезнью
ребенка...  Не то чтобы я не  был уверен  в своих парнях. Нет-нет, бойцы они
хоть  куда.  Мы  с  ними   столько  рейдов  прошли,  в  стольких  передрягах
побывали...  Я  знаю, у парней моих за эти  долгие  годы  выработалось  даже
сверхчувство, которое предупреждает их об опасности. Все они  сделают хорошо
и денег себе заработают "на хлеб с маслом". Плохо, что я не с ними. Кажется,
впервые. Поэтому и  беспокоюсь, даже Ольга это  заметила. Говорит, осунулся,
похудел от переживаний. Это  потому, что я за  своих парней  ответственность
чувствую.
     Закончив  работу  в своей  мастерской раньше, чем  обычно, я отправился
домой. Обещал  Настене взять ее  сегодня на вечернюю рыбалку.  Дал  человеку
слово -- держи.
     Дочь уже ждала меня  около дома. Загипсованная рука  на повязке, но  не
унывает,  все так же улыбается,  хохочет, мяч пинает пацанам-футболистам.  Я
когда это увидел, у меня даже сердце замерло -- вот бедовая девка.
     -- Настена, руку осторожно! -- закричал я.
     -- Па, я готова.
     -- Ты готова, а я нет. Погоди, поем что-нибудь, и поедем.
     -- Я пока поиграю.
     -- Нет-нет, не поиграешь. Пошли в дом.
     Я завел дочь в дом. Стол уже был накрыт.  Выяснилось, что Настя с утра,
кроме ватрушек,  ничего не ела. Пришлось  применять  непедагогические методы
воспитания: пока не поешь, на рыбалку не пойдешь.
     Я  сел за стол, принялся неспешно хлебать борщ. Выставил большой палец,
показывая  жене,  что  борщ  ей  удался  на славу.  Настена возила ложкой по
тарелке.
     -- Я тебя предупредил! -- произнес я довольно грозно.
     -- Никто меня, больную, не жалеет, -- произнесла Настя с чувством.
     Мы с Ольгой не выдержали -- прыснули со смеху. И тут в спальне зазвонил
оставленный на прикроватной тумбочке телефон. Я вскочил так, что даже слегка
сдвинул обеденный  стол. Ольга  посмотрела на меня  с  укоризной. Ну да, вот
такой вот я, немного нервный. Издергался. Как там говорится -- многие знания
порождают скорбь? А незнание, неведение порождают нервные болезни.
     Я заскочил в спальню, схватил телефон.
     -- Алло?
     --  Сережа?  --  Знакомый  голос,  пожалуй, даже  слишком  знакомый  --
полковник Голубков. Значит, у него ко мне  дело, а я теперь без парней. Один
в поле не воин. -- Сережа, ты чем занят?
     -- Ужинаю. Потом с дочерью на рыбалку собираюсь.
     --  Ужинать ужинай -- приятного аппетита, а  вот рыбалку  хорошо  бы до
лучших времен отложить.
     -- А чем эти времена не хороши?
     -- Тем и нехороши, что дело не требует отлагательств.
     --  Труба  зовет? Ну ладно, только учтите, парни  мои все  в отъезде, я
один.
     -- Это  я  уже знаю,  что в отъезде.  Постараемся  решить  поставленную
задачу без них.
     Задачи,  вводные,   наводки,  разведданные,  десантирования,  выброски,
захваты, акции. Кажется,  об этом ты мечтал еще каких-нибудь полчаса  назад?
Вот и получай! А может, я себе лукавил?
     -- Хорошо, назначайте место.
     --  Через час встречаемся на  развилке с  правой стороны. Местечко  там
тихое.
     -- Встречаемся, -- сказал я, сунул трубку в карман рубахи и вернулся за
стол. Ольга  с Настеной смотрели на меня так, будто я инопланетянин. -- Чего
это вы?
     -- Пап, мы на рыбалку идем или нет? -- спросила Настена.
     -- Извини, Настенька, сегодня не получится. В другой раз.
     --  Так  я  и знала, -- вздохнула  дочь. --  Когда тебе  кто-нибудь  по
телефону звонит, ты сразу не можешь.
     -- Ну почему же? Иногда бабушка с дедушкой звонят, и тогда я все могу.
     -- Бабушка с дедушкой не в счет, -- покачала головой Настена.
     --  Ты  куда  намылился?  --  поинтересовалась  Ольга,  глядя  на  меня
подозрительно.
     -- В командировку срочно Константин Дмитриевич вызывает...  Да это так,
ненадолго, может, на день, может, на два.
     -- Знаем мы твои ненадолго, -- покачала  головой Ольга.  -- Ну  что  за
жизнь? Только вроде успокоюсь, привыкну.
     -- Он хороший заработок обещает, -- соврал я, поскольку Голубков ничего
еще мне не обещал.
     --  Лучше нищим на печи сидеть, чем богатым в  гробу лежать, -- сказала
жена.
     Настена посмотрела на меня с любопытством.
     -- Почему в гробу? -- спросила она.
     -- Да это мама так шутит. -- Я, в свою очередь, выразительно зыркнул на
Ольгу. Язык как помело! При ребенке такое говорить! А сам подумал, что очень
жена  у  меня  умная и проницательная. Ведь никогда  я ей  про свои  дела не
рассказываю,  но всегда  она знает, когда мне грозит опасность, а когда нет.
-- А ты, Настена, не  расстраивайся. Через два дня вернусь из командировки и
сразу  же на рыбалку рванем. Вот таких лещей натаскаем.  --  Я широко развел
руки, показывая размер леща. -- А мама нам с ними пирогов напечет. Рыбников.
Да, Оля?..
        "6"
     На площади  рядом с  почтой  стояли  два  бронетранспортера.  Как  и на
кордоне, бой здесь был  нешуточный: повсюду валялись стреляные гильзы, дверь
почты была разнесена в щепы, окна повыбиты. На крыльцо  почты вышел омоновец
в бронежилете с автоматом наперевес и широко зевнул.
     -- Гера, давай решим вопрос о субординации, -- предложил Муха.
     -- Давай, -- согласился Гера.
     -- Поскольку нам даны особые  полномочия, командую парадом я, Боцман --
мой  зам, ты  --  второй.  Надеюсь,  такой  расклад  не  противоречит  твоим
гробокопательским инструкциям?
     Гера  несколько  секунд  поиграл  желваками,  потом  вынул  из  кармана
фээсбэшную бумагу и протянул ее Мухе: