что  и так уж паршиво, а если При сейчас уйдет --  станет еще хуже. И
не уйдет если -- полный абзац. Сколько  все же от баб и из-за них сложностей
и путаницы лишней...
     Не  вытираясь,  натянул  плавки  --  у  Марии  Павловны  всегда жарко в
квартире --  и,  захватив  из  прихожей пакет с едой, который мы принесли  с
собой, пошел на кухню. Поставил чайник, достал кофе.
     -- Ты очень зол на меня? -- При,  как статуя командора  в белом саване,
стояла на пороге кухни, завернувшись в одеяло.
     -- Нет.
     -- "Нет" или "не очень"?
     -- Не очень.
     --  Но  я действительно присохла  к  тебе и действительно не хочу  тебя
терять.
     -- А уж как я не хочу...
     Но окончание: "себя терять" -- я проглотил.
     -- Но  я  правда  майор! Этим  говнюкам просто пока  об  этом знать  не
положено.
     Я дернул плечами -- какая разница? Профессионал не будет врать в ерунде
и ради  ерунды.  Я и в самом деле не знал,  кого  из  нас мне сейчас жальче.
Подойти  бы  к ней, утешить,  что нет ее  вины  в  том,  что  ее  так  глупо
подставили.   Но   --   не   мог.  Росточком   не   вышел,   чтобы   стоящих
стовосьмидесятисантиметровых баб утешать. А сесть она все не догадывалась.
     -- Ну сплю, вернее, спала я с этим дерьмом! -- начала она злиться. -- И
не только по работе -- нравится  мне это. А что? Это раньше, до тебя было. И
убивать приходилось. Кому-то ведь нужно? Что ты, сам, что  ли, не спал с кем
попало и не убивал, что ли? Да таких, как эти сволочи-болтуны, и убить-то --
мало... Так  вот послушаешь -- ужас. Блядь-блядью. Но разве ты не знал всего
этого? Знал! Или догадывался. Слушай, но как  ты это  с квартирой провернул?
Классно надул. Я так и не поняла  -- как? И  про  то, что стучу,  -- вранье.
Докладываю рапортом, как  положено.  Внутреннее  расследование -- нормальное
дело. Профилактика. Чего молчишь?
     -- Кофе будешь?
     -- Буду! Курить есть?
     -- В сумке.
     -- Мне без сахара. Тебе жалко, что засветил ту квартиру?
     -- Немного.
     Окончание: "но ты того стоила!" -- тоже проглотил.
     Пусть выговорится.  В таком,  как  у  нее сейчас, настроении бабы могут
много лишнего, но полезного сказать.
     -- Хочешь, чтобы я ушла?
     -- Нет.
     -- Думаешь, что сейчас, взбаламученная, больше расскажу? Ты тоже профи!
И тебе с бабой по работе переспать или просто так -- раз плюнуть. Еще будешь
рассказывать  потом, как эти засранцы... Ну  не была я в  той группе, что ты
отбил. В Чечне  -- да, была, а там  -- нет. Там сестра моя была. Ленка.  Это
она  в  тебя  с  лету  втрескалась  и потом  столько  лет  искала,  пока  не
свихнулась. У Полянкина, кстати, лечится. Я ее туда для знакомства с  Девкой
устроила и, видишь,  сама с тобой вместо нее сошлась. Поэтому я... Это Ленка
мне  все уши про тебя прожужжала. Мне обидно было, что вот он ты, нашелся, а
ее уже как  бы нет. И  что ты никогда про нее  не узнаешь... не знакомить же
тебя  с  сумасшедшей?  Ну  соврала.  Так, немного. Запросто  и  я  могла там
оказаться.  И ты  б меня спас.  Подумаешь,  делов-то!  Наврала!.. Прости, а?
Жизнь  у  меня проституточья  и  вру, как  проститутка!  Чтоб  покрасивее  и
пожалостливее. Боялась ведь, тянула. Чуяла, что расколешь.  Есть в тебе это:
не дай бог такого, как ты, врага. Прости ты меня, дуру?! Сейчас хотела уйти,
пока ты мылся. Но, думаю, погано, если ничего у нас с тобой не получится. Не
по работе, а для себя. Ты и в самом деле -- чудо. Не как мужик, как человек.
Не только мужик. Чувствую я, веришь?  Чувствую: ты -- мой! Прости, что я все
напортила, а? Дура, дура!  Баба... Не хочу, чтобы с тобой не  получилось  --
веришь?
     -- А ты?
     Она не поняла меня.
     -- Я? На твоем месте?  Не-ет,  я бы не поверила. Сделала  бы  вид,  что
верю. Но сама -- нет.
     -- Нет, как ты-то на своем месте? Ты сама-то себе -- веришь?
     -- Чего мне верить? Я -- знаю!  И головой, и телом: ты --  мой. А-а, ты
думаешь  -- истерика? Думаешь, что сама себя  накручиваю? Бывало. Ты  правду
сказал -- актриса погорелого театра. Порой и сама не знаю, где я -- это я, а
где -- по легенде. Но не сейчас. Сейчас мне страшно тебя потерять. Веришь?
     Чего она пристала с этой верой? Верю. Я и сам так же чувствовал...
     Дурацкая ситуация.  Она мне нужна.  И так,  и эдак.  И  для дела, и для
души. И для тела. Но получится ли у нас --  не знаю. Если  уже сейчас  к ней
спиной повернуться -- глупость, то потом -- как?
     -- Ты мне нужна.
     --  Спасибо,  Олежек.  Что  бы  ты  сейчас  там  своим  компьютером  ни
калькулировал, спасибо. Я надымила тут, да?
     -- Ничего. Можно.
     -- Хочешь, про Грузию расскажу?
     -- Расскажи.
     -- Информация -- прежде всего,  да?  А когда  расскажу, стану не нужна,
да? Ради этого терпишь!.. А если б ты меня с другим мужиком застукал, что бы
ты сделал?
     -- Постарался бы, чтобы вы меня не заметили.
     -- Почему?
     -- Мгм... Зачем тебе удовольствие портить?
     -- А потом?
     -- Ит депенс -- "это зависит..." В смысле: поживем -- увидим.
     Меня английским  нашпиговывали под  гипнозом, поэтому он порой  прет из
меня самовольно.
     -- А если б я -- для работы?
     -- Это -- святое.
     -- Какие вы, мужики, сволочи... Тот, кого он мужем назвал, -- давно  не
муж. И не расписывались мы с ним. Только жили рядом. Плохо одной. Знаешь?
     -- Откуда?.. Давно за мной твоя Контора присматривает?
     -- Нет. Думаю, что с месяц. Узнаю, если хочешь...  Я схожу в душ? Ты не
уйдешь?
     -- Нет.
     А  была такая мысль.  Уйти.  Ух  какая  это,  оказывается,  мука любить
профессионалку. Но у меня  врагов уже --  выше крыши. И о  половине из них я
ничего не знаю. Мало мне грузин, так еще и Контора эта, САИП. Принцесса хоть
временный,  хоть  ненадежный, но  все-таки союзник.  Других в этом клубке не
предвидится.  Ребят мне втравливать в  эту  кашу никак нельзя. Наверняка  их
пасут.  Но  пока  я  на  них  не  выхожу,  трогать  их  резона  нет  никому.
Единственный  способ выиграть войну  --  не воевать. Превратить противника в
друга. Это не Христос  сказал, это Сунь-Цзы, китайский полководец. Пятый век
до  нашей  эры.  Мне про него одна  китаеведка рассказывала. А  еще  она  из
Сунь-Цзы цитировала, что, если ты  натравишь своего противника на своего  же
врага, он тебе уже почти что друг. Если я При перевербую  против ее Конторы,
то...
     Но если совсем  честно, на самом деле  я понадеялся, что мне удастся ее
еще трахнуть.
     Хотя бы разок.
     Мылась она долго, и я, отнеся в комнату оставленное ею на кухне одеяло,
успел обшарить ее одежду. И нашел два билета в театр Гоголя на 26 декабря. А
сегодня?  1б-е.  Лег на свое место, постарался расслабиться  до дремоты.  Не
вышло, но тут главное -- тренироваться. Во всяких ситуациях.
     Когда  При  вернулась --  волосы на  голове  влажным  шлемом из  тонких
сосулек, -- у меня совсем нестерпимо защемило в груди. Чтобы узнать, могу ли
я верить тому, что она сейчас тут плела,  достаточно  посмотреть сначала  на
нее: восемьдесят кило неги, грации и прелести, а потом на  меня  -- блеклого
недомерка. Какой я ей "дорогой"? Рядом с ней и сам Киркоров -- дешевка.
     Она взялась за одеяло, но вдруг приостановилась и спросила:
     -- Можно, я тоже лягу?
     -- Конечно.
     -- Спасибо. Ты больше не сердишься на меня?
     -- Не знаю. Когда ты мне расскажешь наконец про эту Грузию?
     --  Э-э...  А  не дурил ли  ты Гнома? Уж  не надеешься  ли  сам  урвать
кусманчик? -- От ее нежного теплого бока шло влажное возбуждающее тепло.
     -- Гном -- это Полянкин? Михаил Федорович?
     -- Он.
     -- А это возможно -- урвать кусманчик?
     -- Бред... -- Она еще  поколебалась, но, решив что-то для себя,  начала
говорить. Все еще с купюрами, но уже по существу.
     ...Итак,  ее Контора  -- Служба  анализа  и предупреждения  Федеральной
службы охраны  (САИП  ФСО РФ)  -- создалась при развале КГБ и СССР. Вроде бы
как,  первоначально,   для  контроля  за  бывшими  советскими  республиками,
отпочковавшимися  в  независимость.  На   самом   деле   получилось  --  для
отслеживания того, как США и НАТО  умело науськивают бывших братьев навек на
Россию и сами  подбирают к  ним ключики.  Поскольку  наш тогдашний президент
делал  почти  все,  чтобы не  только СССР, но и  сама Россия раскололась  на
удельные княжества, то, кроме как  следить, ничего  САИП  и  не  оставалось.
Финансирование было  хилое,  конкретного  делового  интереса  в  том,  чтобы
собрать  размежевавшихся братьев до  кучи,  никакого.  Достаточно  примера с
Белоруссией. Лукашенко и сам не мед,  но бился о наших  чинодралов, как рыба
об лед.
     И  тут  произошла очередная перетряска в  правительстве. Не для дела, а
так, чтобы напомнить, кто в доме хозяин. На САИП посадили генерала Ноплейко,
и  дела в  Конторе оживились. Сам друг Ваня, как звали генерала подчиненные,
мало что  понимал  в работе спецслужб, но зато был  прекрасным политиком. То
есть точно знал,  чего  хочет. А хотел  он угодить Самому.  Для  таких,  как
Ноплейко, Родина и  Начальник --  близнецы-братья.  С  Самим,  правда,  были
сложности.  Он все реже  и реже мог связно изложить,  чего, собственно,  ему
хочется. Приходилось  угадывать,  в  чем угодить.  Принцесса  всю  эту кухню
неплохо  представляла. Она была  на  особом  счету  и  не входила  в  службу
внутренней   безопасности  САИП.  Но  нередко  работала  и  на  нее,  всегда
подчиняясь непосредственно  генералу  Ноплейко.  Хотя те, подслушанные нами,
болтуны  и  врали  --  с  ним  она не  спала. Зато спала со многими  другими
коллегами, потому как ни с  кем так  не откровенен мужик, как с той, от кого
стонет и  рычит. Такой ведь не скажешь: "Отстань, не твое дело!" -- обидится
и  больше не даст. А  ее-то  и хочется. В  общем, в оперработе Принцесса и в
самом деле была не очень искушена. Не ее это был профиль. Карьеру она делала
через постель,  что в  спецслужбах  деятельность не менее  почетная, но куда
более результативная, чем многие другие.
     Принцесса  как  раз   просвечивала  подполковника  Каткова,  начальника
Кавказского направления, тем,  что спала  с  его замом,  майором  Лапиковым.
Майор -- тот самый Василий  Николаевич, разговорчивый поклонник Принцессиных
прелестей, кандидат на  резидентуру в Риге,  -- засек  интересную непонятку.
Хозяин страхового общества  "Резо-гарантия"  Валентин  Резоевич  Викланидзе,
замеченный  в  горячей нелюбви  к нынешнему  президенту Грузии  Шеварднадзе,
проявлял странный интерес к малозаметной новой  охранной фирме "MX плюс". Он
не  сам, конечно,  проявлял, а через  свою СБ,  в  которой  у  Лапикова  был
информатор. На всякий случай  об "MX плюс" навели справки. Когда выяснилось,
что  костяк  нашего  агенства  --   мы,  включая  Пастухова,  и  есть,  САИП
насторожилась. Тем более  что за Грузией Ноплейко следил особо. Он знал, что
Сам  недолюбливает  тамошнего  главу.   С  тех  самых  пор,  когда  Сам  был
неудачливым первым секретарем МГК КПСС.  Тогда  Шеварднадзе, человек  весьма
опытный  в  борьбе  с  коммунистической коррупцией,  осмелился  ему  кое-что
посоветовать и даже покритиковал на правах старшего.  Но наш  Сам был не  из
тех, кто уважает  старших,  он  был из тех,  кто долго помнит критику в свой
адрес.
     Ноплейко  взял разработку линии "Резо-гарантия" -- "MX плюс" под личный
контроль. И напрасно. Уже и президент страны  сменился, а ничего интересного
по этой линии так и не происходило.
     Пока меня  не дернуло  заявиться  к  Полянкину  с  тем  самым  кейсом и
ожерельем. А Михуил-то, свет Федорович, оказывается, давным-давно работал на
САИП. Он  ставил  для  них всякие опыты  и помогал своей химией  развязывать
языки  тем,  кто откровенничать  не  желал. После  моего  появления  с явным
свидетельством  того,  что  на  президента  Грузии  готовится  покушение,  и
родилась  у  подполковника  Каткова  могучая  мысль  через  меня  шантажнуть
Валентина  Резоевича Викланидзе.  Денег этот Викланидзе, даром что не  сек в
бизнесе ни ухом ни  рылом, нагреб много  -- было ему чем поделиться. Кстати,
его нелюбовь к Шеварднадзе тоже шла с давних  времен. Кого-то из его близких
родичей принципиальный Эдуард  упек  на Колыму  на  о-очень  долгий срок  за
хищение социалистической собственности в особо крупных размерах. А  ворье --
оно на добро забывчиво, но зло помнит долго.
     Вот  тут-то, еще не зная, что я -- тот самый  Мухин, на которого запала
ее сестра,  Принцесса и сыграла свою роль.  Заложила шефу САИП и Лапикова, и
его начальника Каткова.  Те, естественно, выкрутились. Мол, не корысти ради,
а агентурной разработки для.  Друг Ваня их послушал,  поскольку в силу своей
собственной личной  честности был весьма доверчив, но тем не менее приставил
к ним Принцессу. Ее сестру для лечения химиотерапией устроили к Полянкину --
он и в самом деле чудеса творил  с некоторыми психическими заболеваниями, --
а саму  При  подставили  Девке.  Вот  так  моя  милая  и  оказалась  в  роли
оперативника...
     Сейчас как  раз генерал Ноплейко и подполковник Катков гадали, что им с
информацией и ожерельем делать, коль уж удалось о них узнать. Однако я своим
побегом  из казематов,  да еще  со  всеми уликами  и  со многими  секретными
документами по разработкам Полянкина для  САИП, все запутал. Теперь САИП уже
было  не  до  Грузии. Теперь  Контора только и  думала,  как  бы ей  вернуть
собственные секреты.
     И  тут  у  них была  большая  надежда  на  так  кстати  подложенную мне
Принцессу. А она, получается, ее не оправдала...

x x x

     Да, серьезная  организация  эта  САИП. Чем  больше  я слушал  При,  тем
сильнее  жалел,  что  в  свое  время  бросил  торговлишку  турецкой кожей на
"Спортивной".  Стоял бы  себе  за  прилавком  и  не знал бы никакой Конторы.
Потому  как  у ребят, служащих  в подобных учреждениях, есть  одна фирменная
заповедь  при  завершении  их операций: "Мавр  кончил  дело?  Кончай  и  его
самого".
     Кстати о корнях традиции. "Нет человека -- нет забот" -- сформулировано
сравнительно недавно и в США. Но это,  в  сущности, плагиат, это от товарища
Сталина  и Берии. А  вообще-то в русском  языке уже больше века  назад убить
человека  называлось "порешить". Вроде и страна огромная  -- один человек на
десяток квадратных километров  в среднем, а все нам тесно. Все друг другу на
ноги наступаем. Все надеемся: вот еще и этого, и  к  ногтю  этих, и тогда --
рай. Короче,  очень мне в этих конторах не  нравится их фирменный  стиль  --
"Люди -- дешевы, бабы еще нарожают!". Поэтому, едва пахнет чем-нибудь таким,
у  меня первое и самое горячее желание -- оказаться подальше. Когда подобная
Контора хочет тебя использовать -- это уже приговор.
     А меня еще и угораздило ихние секреты уволочь!
     Нет,  уж  если суждено  тебе  влипать,  то как ни берегись, а все равно
влипнешь.
     Я пригорюнился мысленно, стараясь хранить на физиономии спокойствие.
     -- Ты чего хмуришься? -- тем не менее  заметила моя  лживая радость. --
Выкрутимся!
     Она расчет свой строила на том, что к ней генерал  относится хорошо. Не
"по-кобелиному", а почти что по-отцовски. То есть он  считал нормальным, что
ей приходится спать с  объектами разработки, и в отличие от других коллег не
думал, что  это делает ее общедоступной,  грязной  и нуждающейся  в жалости.
Короче,  не проявлял той снисходительности, которая  доводит  профессионалок
подобного рода до бешенства.
     "Когда  мы приступили  к  ликвидации  аварии на Чернобыльской  АЭС,  --
делился  генерал Ноплейко своими  размышлениями с Принцессой, -- то нас тоже
считали дураками и самоубийцами. Но мы их не слушали. Мы же патриоты!  Так и
ты. Ведь если тот же Джеймс Бонд спит с кем ни попадя, его не жалеют --  ему
завидуют. А если баба трахает любого, кого захочет? Если она вьет из мужиков
веревки и тем самым служит Родине? Обыватели ее либо презирают, либо жалеют.
Разве это  справедливо? Нет, это  --  глупо  и  смешно.  Поэтому,  дочка, ты
наплюй. Твоя служба -- почти как у нас, чернобыльцев!"
     -- Ты согласен? -- перебивая  свой  рассказ,  потребовала  моего мнения
При.  Поскольку   очевидно  было,  что  ей  хочется  услышать,  я  не   стал
разочаровывать:
     -- Разумеется. Служба есть служба.
     Но,  конечно,  меня  не  радовали  ее   рассуждения.  Вообще,  излишняя
откровенность  любимых  --  даже  хуже  их  вранья.  Намного  хуже.  Слишком
явственно рисует перед воображением череду рук и прочих органов, которыми ею
пользовались до меня. И слишком мало шансов, что это прекратится после. Вот,
блин, не повезло мне с призванием любимой! Да что ж теперь поделаешь. Забыть
хотя бы --  так она ж и  не дает:  развезло вот ее  на исповедь,  и все тут.
Намолчалась, а поделиться наболевшим каждому хочется. И каждой.
     -- Хотя,  конечно, он дурак, --  простодушно говорила  Ирина.  -- Гнать
солдатиков на радиоактивную крышу было все равно что затыкать ими амбразуры.
Мне такого самоубийственного патриотизма  не  понять. Пусть  я блядь,  но уж
лучше хорошо научиться гранаты бросать, да? Чем собой доты закрывать. Ты как
думаешь?
     -- Ты не отвлекайся, не отвлекайся...
     Вот так  она и вызывает свои объекты  на откровенность: "Сука наш  шеф,
правда?" "Есть немного". И конец карьере.
     Поскольку  При  формально значилась  в  этой  операции  рядовой,  то  о
присвоении  ей майорского звания  Ноплейко велел никого не извещать.  Он  не
хотел лишать Лапикова иллюзии лидерства и наводить его на мысль, что  При за
ним присматривает. До меня как-то не дошел  смысл этой путаницы, но, видимо,
для Конторы она  была в порядке вещей. Потихоньку я начинал подозревать, что
интриги у них там самоценны.
     Инструктируя При, Ноплейко предупредил:
     --  Лапиков не  потому дурак, что разболтал тебе о желании погреть руки
на  ожерелье. А  потому  что не понял:  эти семьсот  или  сколько там  тысяч
долларов -- тьфу в  сравнении с целой страной, которую можно за это ожерелье
получить. Улавливаешь?
     -- Не очень, товарищ генерал, -- призналась Принцесса.
     -- Да? Ну ничего.  Какие твои годы. Еще станешь  генеральшей,  тогда  и
начнешь все понимать.
     Когда она  мне это рассказала,  я  хмыкнул. Узнаю наш  народ. Он  свято
верит, что мозги прилагаются к должности.

x x x

     Ноплейко   после   дозы,  полученной  в  Чернобыле,   отличался   хилой
комплекцией,  засунутой  в  богатырский мундир.  Он  далеко  высовывал лысую
голову на морщинистой шее и, как упорная черепаха, водил перед собой  руками
в старческих пигментных пятнах. Разгребал аргументы и факты.
     -- Следи, -- говорил он Принцессе, -- за Лапиковым и за самим Катковым.
Тут начинаются типичные "Двенадцать стульев"... Смотрела кино такое?
     -- Конечно.
     --  Молодец,  работаешь  над  собой, повышаешь  культурный  уровень  --
пригодится. Не вечно же тебе одним передком звездочки зарабатывать.  Головой
учись, головой работать.
     --  Но  как  мы  теперь  докажем, что  это Викланидзе начинил  ожерелье
взрывчаткой, а не, допустим,  мы сами?  -- как  послушная ученица спрашивала
При. -- Даже  если он  и согласится выкупить его у Мухина, он всегда скажет,
что ни о какой взрывчатке и  не слыхал, а просто  хотел вернуть ценную вещь,
чтобы сэкономить на страховой выплате.
     -- Так в том-то и беда! -- Дряблый генеральский кулачок с досады хряпал
по столу. Когда-то, будучи в силе, он хряпал как надо,  призывая к подвигам.
-- Вот ты мне эти доказательства и раздобудь.
     -- Как?
     --  Вот и думай  --  как?! Для  чего тебя  учили?  Ты  же теперь майор!
Поставь цель, разбей на задачи. И отрабатывай по  ступенечкам. Первая задача
-- универсальная, основная для любой  операции:  прикрой свою задницу.  Надо
избавиться от горячей картофелины, подсунув ее другим,  но из поля зрения не
выпускать. Раз! Второе: добиться, чтобы  те,  у  кого теперь картошка, ее не
профукали. "Те" -- это хлопцы того ренегата, Пастуха. Вот и внедряйся к ним,
ту