айти.
   - Чепуха! - возмутился Клоков. - Это не доказательство! Заурядный сговор!
   - А вот это - сговор? - сказал Пастух и разжал ладонь.
   Там лежал маленький, не больше пяти сантиметров длиной, кусочек дерева  с
четким рисунком извилистых волокон.
   - Что за бред?  -  усмехнулся  Клоков.  Оператор  следственной  группы  с
видеокамерой крупно взял в кадр этот кусочек на  мозолистой  ладони  бывшего
капитана спецназа Сергея Пастухова. А он сказал в микрофон:
   - Надо пройти вон в ту дверь и спуститься по желтой деревянной лестнице в
сауну.
   - Пройдемте, - сказал один из следователей прокуратуры.
   Все спустились в сауну и через плотно пригнанную  дверь  вошли  в  уютную
русскую баньку. Сергей еще раз показал в камеру  этот  кусочек  древесины  и
приложил к тому месту, откуда его с трудом отодрал  тогда  Трубач.  Оператор
снимал все крупным планом.
   Отщепленный фрагмент точно встал в небольшую  выбоину,  извивы  древесных
волокон совпали и слились.
   Клоков молчал...
   * * *
   Уже стемнело, когда все вышли  из  этого  огромного  каменного  особняка,
окруженного высоким зеленым забором. Черные сосны шумели в вышине  и  звезды
горели над головой.
   К друзьям подошел Михаил, пожал всем пятерым руки.
   Только теперь они почувствовали вдруг, как устали. Все было таким, как  в
ту ночь, когда их привезли сюда, и все было уже другим,  и  ничего  изменить
уже было нельзя. В душе каждого будто неслышно и  печально  звучал  саксофон
Трубача.
   Подошли Нифонтов и Голубков. Постояли молча. Док и Голубков закурили.
   - Разрешите обратиться, товарищ генерал-лейтенант! - сказал Пастух.
   - Слушаю.
   - Его будут судить?
   - Не знаю, - сказал Нифонтов. - Это уже не наш  вопрос.  Мы  свою  задачу
выполнили. А что будет с ним - посмотрим. Хотя у  меня  есть  на  этот  счет
кое-какие предложения. Я их сейчас высказал Президенту.
   - Отдыхайте, парни, - сказал Голубков. - Заслужили. Все расчеты - завтра.
По шестьдесят тысяч каждому.
   - Наша ставка - полсотни, - сказал Пастух.
   - А Томилино? - усмехнулся Голубков. - Под платформой Томилино мы  отрыли
небольшой клад.
   - А-а, - сказал Пастух. - Понятно...
   - Товарищ полковник, разрешите  обратиться,  -  сделал  шаг  к  Щербакову
Артист. - Мне вроде бы все ясно. Как говорится - что, где,  когда...  Только
один вопрос остался открытым: кто  тогда  пустил  ночью  красную  ракету  на
шоссе?
   - А что? - улыбнулся Щербаков. - Не  понравился  цвет?  У  меня  не  было
других. Прощайте, ребята! Завтра вечером улетаю.
   У забора под тентом они нашли свой черный "ниссан-патрол" - старый верный
обшарпанный "джип" Пастуха.  Никаких  повреждений  ему  не  нанесли,  только
номеров не было.
   - Здорово, бродяга! - хлопнул по капоту Сергей, - Все-таки встретились!
   Один из сотрудников следственной группы вынес во двор саксофон  в  черном
чехле.
   - Вы не его имели в виду? Кажется, ваш?
   - Это... нашего друга. Но ведь вы  его,  наверное,  приобщите?  -  сказал
Пастух. - Как вещдок?
   - А, - махнул рукой тот. - Забирайте! Этих вешдоков тут  -  пять  лет  не
разгрестись. Забирайте - и с концами. Только спасибо  скажем.  Меньше  бумаг
марать.
   Док расстегнул застежки чехла и открыл футляр. Саксофон мирно покоился на
своем бархатном ложе, а они стояли и молча смотрели на него.
   Эпилог
   Прогулочный теплоход "Москва-17" приблизился к пристани  на  Берсеневской
набережной, матрос отдал швартовый конец,  и  мальчишка  на  пристани  ловко
накинул его на мокрый кнехт.
   Выбросили трап, и они взбежали по нему один  за  другим  на  борт  белого
теплоходика. На верхней палубе нашлись для них места, они вежливо  попросили
кое-кого пересесть, чтобы быть вместе.
   Им не перечили - слишком строги, тверды и серьезны  были  их  глаза.  Они
могли бы показаться обычной  компанией  обычных  теперь  в  городе  праздных
гуляк, но ощущалось в них нечто такое, что выделяло их из всех других.
   Они расселись. Взревел дизель, и корма белой  речной  посудины  окуталась
едким голубым дымом.
   - Давай читай, - сказал Пастух.
   И Артист извлек из кармана "Независимую газету".
   Семен прокашлялся, очень серьезно  оглядел  всех  и  хорошо  поставленным
голосом прочел заголовок:
   - "Кремлевский пасьянс не для наших глаз. - Артист еще раз  обвел  друзей
взглядом и  продолжил:  -  Неожиданное  смещение  с  поста  вице-премьера  и
отставка Германа Клокова вызвала толки  и  замешательство  среди  политиков,
журналистов и сотрудников аналитических центров. Еще  позавчера  считавшийся
всеми одним из самых влиятельных и неуязвимых членов правительства, он,  как
принято теперь  у  нас,  без  объяснения  причин,  оказался  низвергнутым  с
верхнего яруса правящей иерархии. Как было объявлено представителям СМИ, эта
отставка связана с изменением направленности интересов самого г-на  Клокова.
К сожалению, нам не удалось  встретиться  с  ним  для  прояснения  реального
положения дел. По всей видимости, это  событие  необходимо  рассматривать  в
общем контексте перераспределения постов, обязанностей и портфелей в связи с
известными изменениями в стратегической  линии  проведения  экономических  и
политических реформ.  В  любом  случае  крайне  неубедительные  разъяснения,
поступающие  с  кремлевских  верхов,  а  также   всевозможные   как   вполне
достоверные, так и совершенно фантастические версии, появившиеся  в  печати,
ни в коей мере не снимают налета таинственности с этой в  общем-то  довольно
обычной истории для политической жизни современной  России".  Это  вчерашний
номер, - сказал  Артист.  -  А  вот  сегодняшние  "Известия".  "Хроника.  По
сообщению ИТАР-ТАСС бывший вице-премьер правительства Российской  Федерации,
два дня назад покинувший свой высокий пост, назначен по его  личной  просьбе
Чрезвычайным  и  полномочным   послом   Российской   Федерации   в   эмирате
Рашиджистан".
   - Туда ему и дорога! - сказал Муха и сплюнул за борт.
   - Ну  что?  -  произнес  Док  и  достал  из  камуфляжного  вещмешка  семь
солдатских алюминиевых кружек и знакомую фляжку в зеленом защитном чехле.
   Он разлил водку по кружкам и одну из них прикрыл ломтем черного хлеба.
   - Помянем...
   Они молча выпили и поставили кружки. Справа и  слева  по  берегам  бежала
Москва - дома, деревья, машины,  несущиеся  куда-то  по  набережным...  Вода
журчала и убегала, оставляя белопенный след за кормой.  Водка  в  солдатской
кружке под ржаным ломтем плескалась в такт стуку ходового дизеля.
   - Прощай, Николай! - сказал Док. - Прощай.
   * * *
   Речной теплоход "Москва-17" миновал Нескучный  сад,  нелепый  и  странный
среди парковой зелени космоплан "Буран" и пришвартовался на пристани у Парка
Горького.
   Они сошли на дебаркадер, поднялись и  двинулись  вшестером  к  гигантским
серым колоннам центрального входа.
   Шли  через  парк,  освещенный  московским  солнцем,  а  вокруг  кипела  и
крутилась  обычная  пестрая  кутерьма.  Носились  мальчишки  и  девчонки  на
роликах, завывали и грохотали аттракционы, с  американских  горок  доносился
женский визг, трепетали разноцветные флажки, рвались в небо и порой  улетали
блестящие воздушные шары в виде сердец с надписью  "I  love  you".  Медленно
поворачивалось,  покачивая  маленькие  люльки-корзины,   гигантское   колесо
обозрения.
   Была уже середина июня. Долгая холодная весна обернулась жарким солнечным
летом.
   Они вышли из  парка,  поднялись  вверх  по  Крымскому  валу  к  Якиманке,
свернули налево в сторону  Кремля  и,  пройдя  немного,  вошли  в  нарядный,
сверкающий золотым куполом храм Иоанна Воина.
   Началась вечерня. Пастух купил свечи и раздал им всем.
   Михаил с удивлением смотрел на них. Но, видно, что-то понял.
   Раб Божий  Олег  первым  возжег  свечу  у  Георгия  Победоносца.  От  нее
возгорелась свеча раба Божия Димитрия,  от  его  -  Симеона,  затем  Иоанна,
Сергия и Михаила.
   Так и стояли они с  горящими  свечами,  вглядываясь  в  лик  защитника  и
покровителя воинов Георгия.
   В руке у Пастуха  осталось  еще  две  свечи.  Они  подошли  к  кануну  и,
перекрестившись,  поставили  их   за   упокой   рабов   Божиих   Тимофея   и
новопреставленного Николая.
   Изгоняя злых духов, отец Андрей быстрым шагом обходил, покачивая кадилом,
вечерний храм.
   Они низко поклонились, а когда  подняли  глаза,  увидели,  что  священник
заметил их и узнал. И на долю мгновения замедлил шаг. Лицо его было серьезно
и строго.
   Он чуть кивнул и двинулся дальше с тихо позванивающим серебряным  кадилом
в руке.




   OCR: Sergius - s_sergius@pisem.net

   1 Федеральное агентство правительственной связи и информации.
   2 Носимый аварийный  запас,  включающий  все  необходимое  для  выживания
экипажей воздушных судов, потерпевших  бедствие  в  безлюдной  местности,  -
пищу,  оружие,  системы  связи  и   сигнализации,   индивидуальные   пакеты,
сигнальную шашку, автомат и рожки к нему.



   Андрей Таманцев
   Солдаты удачи-4:   Закон подлости


   Вы все хотели жить смолоду,
   Вы все хотели быть вечными, -
   И вот войной перемолоты,
   Ну а в церквах стали свечками.
   А.Чикунов


   В романах серии "Солдаты удачи" все события взяты из жизни.  Мы  изменили
только имена героев. Почему? Это нетрудно понять: слишком тяжела и опасна их
работа. Каждый  из  них  всегда  на  прицеле,  вероятность  избежать  смерти
приближается к нулю... Имеем ли мы  право  лишать  таких  людей  надежды  на
завтрашний день?..



   Таманцев А.
   Т17	Закон подлости: Роман. - М.: Олимп; 000  "Фирма  "Издательство  ACT",
1998. - 480 с. - (Солдаты удачи).

   ISBN 5-7390-0773-9 ("Олимп")
   ISBN 5-237-01060-1 (000 "Фирма "Издательство ACT"")

   Снова читатель встречается с командой  Сергея  Пастухова.  Бесстрашные  и
удачливые,  эти  суперпрофессионалы  войны  на  сей  раз  встают   на   пути
авантюристов в генеральских погонах, пытающихся шантажировать  правительство
с помощью бактериологического оружия, похищенного  в  некогда  дружественном
Советскому Союзу государстве. Преступные амбиции ставят на грань мучительной
гибели миллионы ни в чем не повинных  людей.  Но  тут  вступают  в  действие
"солдаты удачи"...
   ББК 84(2Рос-Рус)6
   (c) "Олимп", 1998
   (c) Оформление. ООО "Фирма "Издательство ACT"", 1999


   Содержание

   Глава первая. Багдадский вор	2
   Глава вторая. Театр военных действий	24
   Глава третья. Калиф на час	40
   Глава четвертая. Со свадьбы - на похороны	61
   Глава пятая. Запасной вариант	79
   Глава шестая. Предательство	93
   Глава седьмая. Путь Аджамала	110
   Глава восьмая. Жажда смерти	133
   Глава девятая. Уйти первым	158
   Глава десятая. Найти и обезвредить	175




   Глава первая. Багдадский вор
   1
   Над Багдадом стремительно сгущались сумерки.  По  мере  того  как  угасал
шафрановый, в полнеба, закат, в темных водах древнего Тигра начинали плясать
отражения огней набережной и ярких факелов нефтеперерабатывающего комбината,
по какому-то странному недоразумению оказавшегося посреди громадного города.
   Впрочем,  с  каждым  годом  факелов  пылало   над   рекой   все   меньше.
Экономические санкции, наложенные на Ирак Советом Безопасности ООН еще после
оккупации Кувейта, оказывали свое действие. Уже  сегодня  в  Багдаде  бензин
стоил не намного дороже стакана  чистой  питьевой  воды  в  ресторанчике  на
набережной. Да и сама набережная  не  производила  былого  впечатления.  Все
меньше находилось желающих купить этот  самый  стакан  воды.  А  как  бывало
замечательно в самый жгучий полуденный зной, когда казалось, что еще немного
- и весь асфальтово-бетонный  город  начнет  плавиться  и  стекать  в  реку,
сделать глоток ледяной воды, утолив жажду сиюминутную. А потом смотреть, как
веселый продавец ловкими движениями крошит в ваш стакан  лед  и  выжимает  в
него свежий лимон, присыпав его сверху сахарной пудрой. В  жару  нет  ничего
лучше этого импровизированного мороженого.
   Восемь лет блокады сделали свое дело. Уже не прогуливаются по  набережной
толпы туристов, захотевших поглазеть на колыбель европейской  цивилизации  -
древнюю шумерскую Месопотамию. Давно  разъехались  и  специалисты  со  всего
мира, так любившие с размахом тратить деньги, которые, не скупясь, платил им
Саддам Хусейн. Нефть, которая в Ираке, казалось, лежала под каждым камнем  в
пустыне, сегодня больше не приносила барышей. Именно поэтому гасли факелы на
комбинате посреди города. "Зато легче  стало  дышать..."  -  грустно  шутили
некогда беззаботные  багдадцы.  Древний  Багдад  переживал  явно  не  лучшие
времена.
   К тому же опять, как и в девяностом году,  в  залив  стягивались  эскадры
натовских союзников, опять совсем по-хозяйски засновали в небе  "фантомы"  и
"харриеры" - президент Хусейн отказался допустить  ооновских  инспекторов  в
свой личный Дворец. Запрет  только  сильнее  распалил  инспекторов:  раз  не
пускают  -  значит,  что-то  прячут,  скорее  всего   -   оборудование   для
производства химического или бактериологического оружия.  Но  Саддам  упорно
стоял на своем, и конфликт разгорался, грозя перерасти в настоящую войну.
   Потомки героев "Тысячи и одной ночи" по вечерам с опаской поглядывали  на
зажигающиеся звезды - не  полыхнут  ли  там  с  воем  внезапно  подкравшиеся
американские "томагавки"?.. Город жил в ожидании точечных бомбовых ударов.
   - Война, опять война... - тяжко вздохнул старый Нохад, хозяин  небольшого
ресторанчика-чайханы на самом берегу Тигра, уныло окинув взглядом  пустынную
набережную. Полчаса назад муэдзины по  всему  Багдаду  призвали  к  вечерней
молитве, и старика, который был  правоверным  мусульманином,  терзали  укоры
совести оттого, что он никак не мог заставить себя отправиться  в  подсобное
помещение за молитвенным ковриком. На вечернем солнышке  было  так  приятно,
что переставали напоминать о себе стариковские болячки.  А  тут  еще  пришел
сосед Закил, и коврик остался на своем месте, Аллах на своем,  а  старик  на
своем.
   Итак, после обычных в таком  случае  приветствий  и  пожеланий  здоровья,
достатка и долгих лет старик Нохад повторил:
   - Война, опять война... Я потерял сына на войне с  Ираном.  Разорился  на
войне с Кувейтом. Только Аллах знает, что  со  мной  произойдет  после  этой
войны.
   - Нет, уважаемый Нохад, - возразил Закил, беря предложенный  ему  пузатый
стаканчик с чаем. - Всевышний за что-то прогневался на нас,  если  допустил,
чтобы эти кувейтские псы жирели, пока мы ждем бомбежек.
   - Зачем нам Кувейт? - пожал плечами Нохад. - Аллах не обделил  Ирак  этой
проклятой нефтью, из-за которой и происходят все беды. Пока ее не было -  мы
были великой страной...
   - Саддам знает, что делать, - уверенно ответил Закил. - Аллах не допустит
нашего поражения, да и русские помогут нам.
   - Аллах милостив, - не стал возражать старый Нохад. - Но у  русских  свои
проблемы. Им не до нас. Прошли те времена, когда  каждый  третий  иностранец
тут был русским...
   - Да, уважаемый Нохад, сейчас  и  иностранцев  совсем  мало  осталось,  -
вздохнул Закил.
   И тут, словно для того, чтобы опровергнуть его слова, в ресторанчик вошел
посетитель. Нохад, прервав  степенную  беседу,  поклонился  гостю  и  жестом
пригласил его присесть на мягкие подушки, разбросанные поверх  ковра.  Гость
был  крепкого  телосложения;  бросались  в  глаза  его   небольшая   бородка
клинышком,  словно  выгоревшая  на  солнце,   и   гладко   выбритый   череп,
изуродованный  свежим  шрамом.  Второй  шрам  украшал   правую   скулу   под
солнцезащитными очками, которые гость не снял даже  в  сумраке  зальчика.  В
довершение всего на левой руке этого человека не хватало  мизинца.  Одет  он
был в рубашку и брюки цвета хаки, ставшего столь обычным в последние годы на
Востоке, когда одни войны стихали лишь  для  того,  чтобы  дать  возможность
разгореться другим.
   Разместившись на подушках, посетитель провел рукой по  бородке  и  принял
предложенный Нохадом зеленый чай.
   - Пусть Аллах продлит твои дни, хозяин, - поблагодарил гость по-арабски с
еле  уловимым  акцентом,  выдававшим  в  нем  выходца  из  Афганистана   или
Пакистана.
   - Аллах милостив, раз послал мне гостя, - с достоинством ответил Нохад. -
Если уважаемый желает, то не успеет он  допить  чай,  как  его  будет  ждать
свежая тигрская рыба.
   - Что ж, на то Всевышний и создал рыбу...
   Нохад сделал знак своему помощнику, молодому парню, и тот тут же, прямо с
набережной, забросил удочку. Сам же хозяин, не желая нарушать  покой  гостя,
неслышно удалился, словно  не  замечая  призывных  знаков  старого  приятеля
Закила, желающего продолжить беседу.
   Спустя минут пять в  ресторанчик  заглянул  еще  один  посетитель.  Этот,
одетый в белую рубашку и голубые джинсы, был явно европеец.
   "Что-то у меня по нынешним временам становится людно", - подумал про себя
старый Нохад и все  так  же  радушно  предложил  новому  гостю  присесть  на
свободном конце ковра. Но тот плюхнулся на подушки прямо рядом с посетителем
в хаки.
   Светлые, выгоревшие на солнце волосы, серые глаза  и  тонкие  черты  лица
указывали на немецкое или скандинавское происхождение гостя. Но,  приняв  от
старого Нохада традиционный стаканчик чая и отказавшись от всего остального,
иностранец обратился к соседу на чистом русском языке:
   - Как ваше здоровье, мистер Гхош?
   - Вашими молитвами, Леонид Викторович, -  ответил  тот  также  по-русски.
Только говорил он медленно, как будто тщательно подбирая слова.
   - Головные боли не прекратились?
   - Еще бывают... Перед рассветом.
   - Но вы принимаете лекарства, Аджамал? - упорно  продолжал  расспрашивать
тот, кого назвали Леонидом Викторовичем.
   - Принимаю, - пожал тот плечами, как бы имея в виду: а что толку?..
   Названный Леонидом Викторовичем неодобрительно покачал головой, отхлебнул
чаю и отставил стаканчик.
   - Никак не могу привыкнуть пить кипяток в такую жару, - пробормотал он. -
А "коку" здесь только в отеле достанешь. Проклятые санкции.
   - Давайте перейдем к делу, господин Захаров, - предложил Гхош.  -  Я  уже
две недели торчу в этом городе.
   - Я вас понимаю, Аджамал. Но ваше время еще не пришло.  Присматривайтесь,
изучайте карту. Наша работа не терпит суеты...
   - Я знаю свою работу, - буркнул Гхош.
   - Не сомневаюсь. Иначе я не стал бы вытаскивать вас из Пянджа.
   - Спасибо, что напомнили.
   - Да перестаньте вы, Аджамал! - воскликнул Леонид  Викторович.  -  Работа
идет. Но не все так просто, как хотелось бы. Именно потому я вас и пригласил
сегодня на встречу - у меня появились данные о  том,  что  здесь,  в  Ираке,
кое-кто вознамерился нам помешать. Так что необходимо удвоить  осторожность.
Никуда не отлучайтесь. Вы можете понадобиться в любой момент.
   - Да я и так из отеля не вылезаю.
   - Значит, запритесь в ванной! - отрезал Захаров.
   - Это я. А за себя вы не волнуетесь?
   - Нет. Не так, как за вас. Я работаю под журналистским прикрытием. С этим
им  приходится  считаться,  несмотря  ни  на  что.   Исчезновение   русского
корреспондента  именно  сейчас,  когда  российский   МИД   прилагает   такие
эффективные усилия для урегулирования конфликта,  вряд  ли  будет  правильно
понято. Да и вас спецслужбы вряд ли тронут.
   - Это еще почему?
   - Я полагаю, вы им безразличны - подумаешь, какой-то пакистанец. Им нужен
груз. И нужен здесь, в Ираке. Но, повторю, осторожность все  же  необходима.
Двойная, тройная осторожность.
   - Но, Леонид Викторович... Кстати, как вас лучше звать? Знаете ли, трудно
каждый раз перестраиваться. В прошлый раз, в Пакистане, вы  были  Владимиром
Петровичем.
   - Ну зовите меня просто - Коперник, - широко улыбнулся Захаров.
   - Хорошо хоть не Джордано Бруно.
   - Да, наверно, - легко согласился Леонид Викторович.  -  Вот,  кстати,  и
ваша рыба, - продолжил он по-арабски, увидев хозяина с блюдом в руках.  -  К
величайшему сожалению,  уважаемый  Аджамал,  я  не  могу  разделить  с  вами