украсть, если сможешь, чтобы  не  умереть  с
голоду, сесть за это в тюрьму и написать оттуда жалобу в газету!  Это  и
есть теперь ваша свобода. Никто вам не поможет, если  вы  сами  себе  не
поможете. А представь, мы возьмем эти деньги - ведь ты тогда сможешь сам
кому-то помогать, но только реально, чтобы никто не растащил. Но даже не
это главное. Неужели ты веришь, что такими изуверскими способами, какими
действуют эти страшные, без преувеличения, люди, можно  добывать  деньги
для  чьего  бы  то  ни  было  счастья?  Вспомни,  что  они  сотворили  с
Кумсишвили. Это же бесчеловечно, фашизм самый натуральный! Помнишь,  ваш
Достоевский писал, что никакая революция не стоит одной слезы ребенка? А
тут не одна слеза уже пролита, а море, океан  крови.  Эти  деньги  хочет
прикарманить какой-то высокопоставленный мафиози...
   Пол почему-то при этом смотрел на меня, я слушала его, раскрыв рот, а
Родион, не обращая внимания ни на кого, уже с кем-то  тихо  разговаривал
по телефону. Бросив трубку, он поднял руку и с улыбкой сказал:
   - Все, политинформация окончена. И прошу тебя, Пол,  избавь  меня  от
своей пропаганды. Вношу деловое предложение. Ситуация такова, что теперь
ни с тебя, Пол, ни со всех нас не будут спускать глаз.  Отсюда  выходить
нельзя. Они должны думать, что мы заперлись  здесь  и  отсиживаемся.  Но
пока ты здесь, они  не  смогут  узнать,  где  клад.  Один  раз  они  уже
просчитались и теперь возьмут тебя в оборот. В России им нечего бояться,
здесь они хозяева, и у тебя нет ни единого шанса даже из тех,  что  были
до того, как ты сюда пришел. Я согласен с тобой, что здесь не все чисто,
и отдавать эти деньги никому не собираюсь, по крайней мере до  тех  пор,
пока не выяснится точно, кто такие эти люди. А это уже выясняется...
   - Ты что, хочешь сказать, что у тебя есть там связи? - Пол  удивленно
ткнул пальцем вверх. - Я смотрю, ты тут неплохо устроился, коллега, - он
завистливо вздохнул. - Но и это ничего не меняет. Ты узнавай что хочешь,
но я все равно тебе ничего не скажу. Надеюсь, пытать вы меня не  будете?
- Он насмешливо посмотрел на нас.
   - А почему бы и нет... - начала было я, но босс перебил:
   - Послушай,  я  даже  согласен  пойти  на  то,  чтобы  подписать  тот
треклятый договор и заверить его у нотариуса, если хочешь.  Мы  с  тобой
теперь  в  одинаковом  положении  -  безвыходном.  Это  ты  подверг  нас
смертельному риску, считай, почти убил безвинных, которые приняли  тебя,
напоили, накормили жареным мясом, грибами и плюшками и даже спасли  тебя
от бандитов. А после всего этого ты спокойно так, чисто  по-американски,
даже не поблагодарив за причиненные неудобства, отправляешься за  кладом
и лишаешь нас последней надежды на счастье в жизни. Ты  думаешь,  у  нас
отбоя нет от клиентов? Или мы тут деньги лопатой гребем? -  босс  сделал
несчастное лицо и начал прибедняться. - Ошибаешься, дорогой, мы сидим на
бобах, экономим каждую копейку, у нас даже хлеб не всегда бывает...
   Тут Пол тихо брякнул:
   - Ничего себе бобы я сегодня ел...
   - ...и нам очень  не  помешали  бы  несколько  килограммов  или  тонн
червонного золота или его эквивалент в любой конвертируемой валюте - мне
без разницы, поверь. Я не знаю, как еще тебя убедить, что мне этот  клад
нужен так же, как и тебе. Если бы ты не появился и не предложил мне  эту
идею, я бы сам взял лопату и пошел рыть землю  под  Красной  площадью  в
надежде отыскать там сокровища Ивана Грозного или Калиты. Ведь, найди мы
эту казну, наша страна поднялась бы из руин, все  стали  бы  богатыми  и
счастливыми,  заработало  бы  производство,  у  каждого  была  бы   своя
отдельная квартира, дача, машина и даже гараж. Мы бы сделали  бесплатным
здравоохранение, образование и  общественный  транспорт!  Заработали  бы
программы социальной поддержки малоимущих слоев населения, пенсионеры бы
не беспокоились больше о том, что нет денег на собственные  похороны,  а
дети - главное наше богатство - пели бы в детских садах  и  на  школьных
утренниках  песни  о  славном  дядюшке  Поле  Кейди,   отце   родном   и
благодетеле, который подарил им счастливое детство...
   Босс врал так вдохновенно, что я сама  уже  начала  ему  верить.  Пол
тоже, судя по его растерянному виду, понемногу сдавался.  Ему  и  впрямь
нечего было делать одному, без поддержки, в кишащей гоняющимися  за  ним
мордатыми бандитами Москве. А Родион продолжал давить:
   - Но даже если допустить самое невероятное, то есть что  ты  каким-то
непостижимым образом перехитришь всех и доберешься до клада один, то  ты
все равно не сможешь вывезти его из страны.  Мало  того,  ты  и  сам  не
сможешь выбраться - тебя будут ждать на всех таможнях  с  распростертыми
объятиями и оттопыренными карманами для найденных тобою денег.  Но  даже
если ты и сквозь это проскользнешь, то все равно в Америку  тебе  дорога
заказана. Ты уже не сможешь  жить  дома,  а  вынужден  будешь  скитаться
неприкаянным по всему свету, боясь истратить лишний рубль...
   - Доллар, - поправил тот.
   - Хорошо, доллар, чтобы по твоему богатству тебя не смогли  вычислить
наши агенты, которых полно, как ты знаешь, во всех странах. Более  того,
тебя, вдобавок к уже имеющимся обвинениям, могут объявить  международным
преступником, обвинив в краже государственного достояния России, и тогда
тебе точно крышка.
   Ты умрешь, одинокий, затравленный и изможденный, где-нибудь  в  диких
дебрях Амазонки или во  льдах  Антарктиды,  в  общем  там,  где  найдешь
спасение от  русских  шпионов.  И  у  тебя  даже  не  будет  возможности
заплатить ритуальной конторе, чтобы  они  высекли  на  твоем  надгробном
камне ту самую злосчастную  фразу,  которую  ты  никак  не  желаешь  нам
говорить!
   Я не смогла сдержать восхищения и искренне зааплодировала.
   - Босс, вы гений!
   Но он серьезно и внимательно смотрел  на  подавленного  американца  и
ждал ответа. Тот, боясь поднять глаза, мучительно  искал  контраргументы
сказанному, но, видно, никак не  находил.  Родион  положил  его  на  обе
лопатки, и тому оставалось только сдаться и просить прощения. Но  он  не
был бы Полом Кейди, если бы сдался так легко.  Что-то  найдя  наконец  в
дальних сусеках своей большой и красивой головы, он  расправил  плечи  и
выдал:
   - Я не такой тупица, как ты тут изобразил. Я и  не  собирался  ничего
вывозить сейчас, когда за мной следит половина земного  шара,  а  именно
столько, по нашим сведениям, имеется в мире  русских  шпионов.  Я  хотел
только убедиться, что клад существует. Потом бы, взяв из  тайника  самую
малость, уехал в какую-нибудь нейтральную  страну,  сделал  пластическую
операцию,  сменил  имя  и  открыл  совместную  фирму  в  России,  как  и
предполагал сделать Моловски. Дальше уже все просто. Сокровища  спокойно
лежали бы на своем месте. Ведь если с ними ничего не случилось за  сорок
лет, то уж за год-два тем более, согласен? Ну что на это скажешь?
   - У меня нет слов, дорогой коллега, -  иронично  усмехнулся  босс,  -
одни соболезнования. Ты забыл, что не сможешь выехать из страны  -  тебя
прикончат в любом случае и закопают в той яме, откуда изымут клад.
   - Хорошо, допустим, ты  прав,  -  окончательно  сдался  Пол,  почесав
переносицу. - Но чем в этой безвыходной ситуации ты сможешь помочь мне?
   - Ты не поверишь, но я все-таки скажу: абсолютно  всем.  За  какие-то
жалкие сорок пять процентов...
   - Двадцать два с половиной, - мягко подсказала я. Он бросил  на  меня
убийственный взгляд и продолжил:
   - Так вот, за эти ничтожные крохи я готов доставить тебя незаметно до
места клада, помочь вырыть его, даже если  понадобится  копать  огромную
яму, и тайно переправить тебя со всем этим добром в любую точку  земного
шара. Могу даже  здесь  устроить  тебе  пластическую  операцию  и  новые
документы, чтобы уже ни одна собака не догадалась.
   Полностью обезоруженный, раздавленный глыбами неопровержимых доводов,
американец счел за лучшее прекратить всякое сопротивление.  Практический
разум подсказывал ему, что другой такой возможности добиться своей  цели
у него может и не быть.
   - Что ж,  все  это  выглядит  довольно  заманчиво,  -  проворчал  он,
разглядывая   прозрачную   ткань   колготок   на   моих   соблазнительно
перекрещенных ногах.  -  Но  ты  не  преувеличиваешь  свои  возможности,
Родион?
   - Их трудно преувеличить, мистер Кейди. - Я с гордостью взглянула  на
скромно потупившегося босса. - К тому  же  у  нас  с  вами  нет  другого
выхода, не так ли? - и заговорщицки подмигнула изумленному американцу. -
Мы ведь оба с вами много потеряем, если он не выполнит своих обещаний.
   - Когда это вы успели сговориться? - Босс удивленно поднял  брови.  -
Впрочем, это меня не волнует. Итак, я жду твоего ответа, Пол.
   - А ты не передумаешь в последний момент и покаянно не понесешь  клад
в милицию?
   - Я уже все сказал на этот счет. И потом, у нас ведь будет договор  с
печатями. Что тебе еще нужно?
   - Что ж, так и быть, поскольку ничего  другого  мне  не  остается,  я
готов заключить с вами эту сделку. По рукам?
   И в третий раз за  сегодняшний  день  они  ударили  по  рукам.  Таких
недоверчивых людей, как этот детектив, словно сошедший к нам в  офис  со
страниц романов Чандлера, я еще не встречала. Хотя  мой  босс  тоже  был
хорош.  Я  быстренько  напечатала  три  экземпляра  договора,  из  коего
следовало примерно то, что  Заказчик,  в  лице  гражданина  США  имярек,
обязуется выплатить двум Исполнителям, в лице граждан России имярек,  по
двадцать два с половиной процента от суммы найденного клада за  то,  что
они помогут ему этот клад разыскать, откопать и доставить  в  безопасное
место, по желанию Заказчика, без привлечения к этому делу каких бы то ни
было государственных органов России.
   Самым последним  и  незначительным  пунктом  договора  было  то,  что
Исполнители обязуются,  по  возможности,  сделать  все,  чтобы  Заказчик
остался жив и  здоров  по  завершении  данной  сделки.  Оглашая  кабинет
зубовным скрежетом, босс поставил печать и подпись под этим  документом,
словно подписывался под  собственным  смертным  приговором.  Получив  по
экземпляру договора, все расселись по своим местам в кабинете,  и  мы  с
боссом выжидающе уставились на американца.
   - Ну,  господин  хороший,  -  зловеще  процедил  босс,  -  теперь  не
отвертишься. Заканчивай фразу.
   - А на чем я тогда остановился? - прикинулся тот склеротиком.
   - На том, что "Казна Coco находится...", - услужливо подсказала я,  и
тут, будто злой рок преследовал нас, опять зазвонил телефон.
   Едва не расплавив аппарат взглядом, Родион все  же  поднял  трубку  и
начал слушать. Минуты через три он положил ее на место и поднял на  нас,
с тревогой следивших за ним, свои умные глаза.
   - Можете расслабиться, - спокойно сказал он и, когда мы с облегчением
выдохнули, добавил:
   - Придется отменить...
   - Как?! - дуэтом воскликнули мы.
   - ...последний пункт контракта, - невозмутимо договорил он, - в связи
с только что поступившей информацией. Как мне сообщили,  в  интересующем
нас  ведомстве   в   данный   момент   никто   не   занимается   поиском
несуществующей, в чем они уверены, казны Сталина. Нет таких разработок и
никогда не было ни в ФСБ, ни в КГБ. По крайней мере официально.
   - Пардон, но тогда по чьему распоряжению  отпустили  из  милиции  тех
двоих? - спросил Пол.
   - Это мне тоже интересно. Оказывается, звонили  по  правительственной
связи начальнику ГУВД  Москвы,  и  тот  дал  команду  в  отделение.  Все
произошло очень быстро, и теперь трудно установить, чей голос  на  самом
деле слышал милицейский "чин". Сам он утверждает, что  звонил  тот,  чьи
приказы он должен выполнять  неукоснительно.  А  в  данный  момент,  как
выяснилось, этого человека в Москве нет. Эту загадку уже пытаются решить
мои хорошие друзья. Но не это для нас сейчас важно, а то, что  мы  имеем
дело с хорошо организованной преступной группой, имеющей связи там, куда
простым  смертным  доступа  нет.  Кто-то,  заинтересованный  в  поисках,
является, судя по всему, очень важной персоной. И чем выше его чин,  тем
больше у него возможностей и тем меньше у нас шансов остаться в живых. Я
говорю не только о тебе, Пол, но и о нас с Марией и Валентиной. Если  бы
они оказались действительно ребятами из "конторы", то я бы смог  уладить
все... Договориться как-нибудь... По крайней мере я бы гарантировал  нам
всем безопасность. Но эти бандиты играют без правил, и я не хочу  никого
из вас подвергать смертельному риску. Мы должны трезво оценить  ситуацию
и принять здравое решение. Исходя из того, что договор уже  заключен,  я
не  собираюсь  отказываться  от  своих  обязательств,  но  настаиваю  на
исключении последнего пункта - ты не выберешься живым из страны, Пол.  И
скорее всего мы с Марией уже будем встречать тебя у ворот рая. А я  даже
там не хочу чувствовать себя виноватым перед тобой. И еще - уверен,  что
эти люди, которых кто-то поддерживает наверху, не желая  выдавать  себя,
сейчас наверняка не чай пьют, а думают, как бы нас  отсюда  выкурить.  Я
попросил, чтобы здесь регулярно появлялась патрульная машина, но для них
это не больше чем назойливая муха.
   Менты их могут пугнуть, но брать уже не будут - органов боятся.
   - Мне, честно  говоря,  плевать  на  последний  пункт,  -  усмехнулся
американец. - О себе я сам как-нибудь  позабочусь.  Я  бывал  во  всяких
переделках и цену себе знаю. А вот вы, я смотрю, не из таких. Но ничего,
как-нибудь сумею позаботиться и о вас - мои возможности не ограничены  в
этом  смысле.  Вы  обеспечьте  мне  официальную  защиту,  а  я   вам   -
неофициальную и физическую, - хвастливо закончил он.
   Скупые слезы благодарности выступили на наших с боссом глазах от этих
слов.  Я  даже  достала  платочек  из  рукава   блузки   и   растроганно
высморкалась.
   - Значит, нам  теперь  совсем  нечего  бояться?  -  серьезно  спросил
Родион, смеясь одними глазами.
   -  Абсолютно!  За  пять  процентов   я   готов   даже   стать   вашим
телохранителем.
   Заключим контракт и...
   - Не нужно больше контрактов! Сделай это просто в качестве  дружеской
услуги. В общем, ты согласен вычеркнуть последний пункт?
   - А все остальное остается в силе?
   - Да.
   -  Тогда  вычеркиваем  и  покончим  с   формальностями.   Мы   убрали
злосчастный  пункт,  я  отнесла  свой  экземпляр  к  себе  в   приемную,
вернулась, и американец наконец договорил роковую фразу:
   - "Казна Coco находится в старой Кремлевской стене".
   Он замолчал и уставился на нас с довольным видом. Мы - на  него.  Так
прошла вечность. Я не выдержала и нетерпеливо спросила:
   - Ну а дальше-то что?
   - Это все.
   - Шутишь? - спросил босс.
   - А в чем дело? - не понял американец. - Разве этого мало?  Это  ведь
не Великая Китайская стена. И потом, у вас  что,  Кремлевские  стены  по
всей стране разбросаны? По моим сведениям - всего одна, здесь, в Москве.
   - Да вы хоть понимаете, что говорите?! - сквозь слезы воскликнула  я.
- Как вы себе это представляете?
   Я была  расстроена  до  глубины  души.  Вот  он,  уже,  казалось  бы,
вожделенный клад, был в руках, и  на  тебе,  в  одночасье  все  рухнуло!
Искать клад в окруженной  правительственной  охраной  Кремлевской  стене
было все равно что вырывать кусок мяса из пасти голодного крокодила.
   Увидев разочарованное лицо Родиона, американец поспешил добавить:
   - Я вам не все рассказал про этого Кумсишвили. В газетах писали,  что
убитый  иногда  добывал  себе  на  хлеб,  подрабатывая   каменщиком   на
строительстве небоскребов. Вы понимаете:  ка-мен-щи-ком!  А  Кремлевская
стена из чего сложена?
   Правильно,  из  кирпичей.  А  если  к  этому   всему   добавить   мою
уверенность, что свои средства Сталин хранил в виде золота, а не в  виде
денег и облигаций, то все выглядит очень даже ничего. Я прямо-таки вижу,
как Кумсишвили тайком подходит ночью к стене, выбирает из нее кирпичи, а
вместо них закладывает  новые,  в  которых  замурованы  золотые  слитки.
Хорошие мастера умеют даже старить кладку, как старят художники, которые
подделывают картины. И главное, что никто никогда не додумается до того,
что половина российского золотого запаса находится у всех на  виду.  Так
что вы зря раскисли, дорогие мои. Нам осталось лишь добраться до  стены,
выковырять из нее пару кирпичей, и все станет  ясно.  Причем  нам  нужна
именно та, еще сохранившаяся,  небольшая  часть  старой  кладки.  Я  тут
посидел  в  библиотеке,  покопался  в  справочниках   по   архитектурным
памятникам Москвы и вот что  выяснил.  Эта  кладка  сохранилась  еще  от
белокаменного   Кремля,   построенного   Дмитрием   Донским   в   начале
четырнадцатого  века.   Потом,   когда   в   шестнадцатом   веке   стену
перестраивали, эти старые камни будто бы специально оставили  на  память
или что-то в этом роде. Эти камни белого цвета, и они хорошо  выделяются
на фоне всех остальных. К тому же, как мне сказали в библиотеке, до 1955
года территория Кремля была засекречена и  закрыта  для  посещений,  она
тщательно  охранялась,  а  значит,  там  можно  было  делать  все,   что
сталинской душе угодно.
   Охранников, которые находились при этом, потом могли  просто-напросто
убрать, как это не раз  делалось  в  истории.  Этот  фрагмент  старинной
кладки находится недалеко от Боровицких  ворот,  со  стороны  набережной
Москвы-реки. Там практически нет охраны. Если не считать  тех  постовых,
что сторожат Боровицкие ворота. Я ездил с экскурсией по  Москве,  и  гид
показывал нам этот участок стены.
   Мы даже выходили и осматривали его. Я понял, что клад там.
   - Неужто золото блеснуло? - мрачно спросил босс.
   - Нет, к счастью. Но у меня на него феноменальный нюх. . - А у вас  в
тот день не было насморка? - съязвила я.
   - Не было, - серьезно ответил Пол. - Но, как я смотрю, вас все это не
вдохновляет? Что ж, тогда, согласно условиям договора, вы в любом случае
должны мне помочь - нравится вам это или нет.
   - А чем платить будешь, если не найдешь ничего? - усмехнулся  Родион.
- Выломанными кирпичами?
   - Вы что, договор не читали? Там черным по белому  написано:  процент
от клада. А нет клада - нет и процентов. По-моему, все справедливо.
   - Нас надули, босс, - печально  констатировала  я.  -  Он  у  себя  в
Америке на контрактах собаку съел. Потому, видать, так и настаивал.
   - Между прочим, это ты  первая  заговорила  о  договоре,  -  напомнил
Родион, и я прикусила язык. - Ладно, коллега, несмотря ни на что, в этом
всем что-то есть. Не думаю, чтобы тот грузин зря сказал эту фразу  перед
смертью. А те, что  за  ним  гонялись,  уж  наверняка  знали,  что  клад
существует. Нельзя же потратить сорок лет  жизни  только  на  то,  чтобы
подтвердить нелепую догадку. Решено, сегодня же ночью отправимся туда  и
проверим.
   - А инструменты? - обрадованно подскочил Пол.
   - Об этом я позабочусь.
   И тут со стороны входа послышался грохот страшного взрыва...
   Не помня себя, я выскочила в приемную. На месте входной  двери  зияла
огромная дыра с вывороченными кусками бетона по краям. Все было в дыму и
копоти, с потолка сыпалась  штукатурка,  и  сквозь  все  это  я  увидела
вбегающих внутрь людей с пистолетами в руках. Пол  уже  стоял  рядом  со
мной и ошеломленно смотрел на происходящее. Нас словно парализовало,  мы
не  могли  ни  двигаться,  ни  говорить  и  только   тупо   взирали   на
приближающихся к нам, как неумолимый рок, бандитов - иначе  я  не  могла
назвать этих "работников" ГРУ. С шумом захлопнулась  дверь  кабинета  за
спиной, но я даже не обернулась - настолько была потрясена.
   Нас взяли, как маленьких слепых котят. Мы даже не  сопротивлялись.  В
считанные секунды нас заковали в наручники,  сунули  в  какую-то  черную
иномарку и на бешеной скорости умчали  в  неизвестном  направлении.  Все
происходило как во сне. Опомнилась я  только  минут  через  пять,  когда
машина, сбавив ход, начала сворачивать в незнакомый переулок.
   Я сид