лодых людей. Неспешным шагом спустившись в долину,
она пошла по росистой траве широкого луга, беседуя с друзьями о том, о сем,
и так они гуляли, пока солнце было еще низко. Когда же Фьямметта ощутила
жгучесть его лучей, то повернула обратно. Придя домой, она отдала
распоряжение подкрепиться после прогулки добрым вином и сластями, а затем
до самого обеда все общество развлекалось в приютном саду. Как же скоро
пришло время обеда и распорядительный дворецкий все уже приготовил, девушки
и молодые люди спели несколько песенок, а затем, согласно тому, как
изволила приказать королева, с веселым видом заняли места за столом. Обед
прошел оживленно, с соблюдением чина; не был нарушен и обычай потанцевать
после обеда: под аккомпанемент музыкальных инструментов было исполнено
несколько танцев с пением. Затем королева отпустила всех отдохнуть.
Некоторые пошли спать, другие предпочли остаться в чудном саду. Но вначале
четвертого часа все, исполняя желание королевы, собрались, как того
требовал заведенный порядок, у фонтана. Заняв председательское место и с
улыбкой взглянув на Панфило, королева объявила, что ему первому повелевает
она рассказать повесть с благополучным концом.

  1. Чимоне, умудренный любовью, похищает в море любимую свою Ифигению; в
Родосе его заключают в темницу; Лизимах выпускает его на волю, и они оба
умыкают Ифигению и Кассандру во время свадебного их торжества; они бегут с
ними на остров Крит, женятся на них, а затем все получают приглашение
вернуться домой

  2. Костанца любит Мартуччо Гомито; услышав, что он погиб, и впав в
отчаяние, она одна садится в лодку, и ее ветром относит к Сузе; некоторое
время спустя он предстает перед ней, живой и здоровый, в Тунисе и узнает
ее; за время их разлуки Мартуччо, подав королю мудрый совет, становится его
приближенным; обручившись с Костанцей, Мартуччо богатым человеком
возвращается на Липари

  3. Пьетро Боккамацца и Аньолелла совершают побег; на них нападают
разбойники; Аньолелла скрывается в лесу, а затем ее отводят в замок;
разбойники окружают Пьетро, но ему удается спастись; пройдя ряд испытаний,
он попадает в замок, здесь встречается с Аньолеллой, женится на ней, а
затем они вместе возвращаются в Рим

  4. Мессер Лицио да Вальбона застает Риччардо Манарди со своею дочерью;
помирившись с мессером Лицио, Риччардо на ней женится

  5. Гвидотто из Кремоны оставляет на попечение Джакомино из Павии приемную
свою дочь и умирает; в Фаэнце в нее влюбляются Джанноле ди Северино и
Мингино ди Минголе и вступают из-за нее в борьбу; впоследствии выясняется,
что девушка - сестра Джанноле, и ее выдают замуж за Мингино

  6. Девушку, которую отдали во власть королю Федериго, застают с Джанни,
жителем острова Прочида; их обоих привязывают к колу и собираются сжечь на
костре; но тут Руджери де Лориа, узнав Джанни, освобождает его, и Джанни
женится на девушке

  7. Теодоро любит Виоланту, дочь своего господина, мессера Америго;
Виоланта зачала от Теодора; Теодоро хотят повесить и плетьми гонят на место
казни, но тут его узнает отец; Теодоро освобождают, и он женится на
Виоланте

  8. Настаджо дельи Онести, влюбленный в девушку из рода Траверсари, тратит
деньги без счета, однако ж так и не добивается взаимности; уступая просьбам
своих близких, он уезжает в Кьясси; здесь на его глазах всадник преследует
девушку, убивает ее и оставляет ее тело на растерзание двум псам; Настаджо
приглашает своих родных и свою возлюбленную на обед; на глазах у
возлюбленной мучают девушку, и возлюбленная из боязни, что ее может
постигнуть такая же участь, выходит замуж за Настаджо

  9. Федериго дельи Альбериги влюблен, но ему не отвечают взаимностью; он
разоряется ради своей возлюбленной, и у него остается только сокол,
которого он за неимением чего-либо еще и подает на обед пришедшей к нему в
гости даме его сердца; узнав об этом, дама изменяет к нему свое отношение,
выходит за него замуж, и благодаря этому он опять становится богатым
человеком

  10. Пьетро ди Винчоло ужинает не дома; его жена приглашает к себе
молодого человека; Пьетро возвращается; жена прячет молодого человека под
корзину, где прежде держали цыплят; Пьетро рассказывает, как у Эрколано, у
которого он ужинал, был только что найден молодой человек, которого
укрывала жена Эрколано; жена Пьетро осуждает жену Эрколано; как на грех,
осел наступает на пальцы молодому человеку, который прячется под корзиной,
и тот вскрикивает от боли; Пьетро подбегает к корзине, убеждается, что под
ней прятался мужчина, и таким образом обман жены всплывает наружу, но в
конце концов из-за своей извращенности Пьетро с нею мирится






































  Джованни Боккаччо : Декамерон : День пятый




Чимоне, умудренный любовью, похищает в море любимую свою Ифигению; в Родосе
его заключают в темницу; Лизимах выпускает его на волю, и они оба умыкают
Ифигению и Кассандру во время свадебного их торжества; они бегут с ними на
остров Крит, женятся на них, а затем все получают приглашение вернуться
домой



- В начале столь веселого дня, каким обещает быть сегодняшний день, я бы
мог рассказать вам, прелестные дамы, немало повестей, но одна из них
представляется мне наиболее уместной, ибо это не только повесть с
благополучным концом, ради которого мы, собственно, и намерены
рассказывать, - из нее вам станет ясно, сколь священна, сколь могущественна
и сколь благодетельна сила Амура, которого многие, сами не зная - за что, в
высшей степени несправедливо, клянут и порочат. Так как вы все влюблены, то
надеюсь, что подобного рода повесть может быть вам только приятной1.

Итак, нам приходилось читать в летописях Кипра, что там некогда жил знатный
человек по имени Аристипп, оделенный житейскими благами больше, чем
кто-либо из его земляков, так что, когда бы судьбина не обделила его в
другом, он мог бы почитать себя за счастливейшего человека в мире. Дело
состояло в том, что один из его сыновей, самый рослый и статный юноша на
всем Кипре, был глуп, и притом - безнадежно; как ни бился с ним учитель,
как ни старался пронять его лаской и таской отец, на какие только ухищрения
ни пускались другие - учение так ему и не далось, он так и не пообтесался,
голос у него был грубый и для ушей несносный; вообще это был не человек, а
животное, - вот почему, хотя настоящее имя его было Галезо, все в насмешку
называли его Чимоне, что на их языке означает "скот". Неудачный сын
доставлял отцу немало огорчений, и в конце концов отец махнул на него рукой
и, чтобы не видеть больше перед собой этот свой крест, сослал сына в
деревню: пусть, мол, живет там вместе с простыми землевладельцами, а Чимоне
тому и рад, ибо нрав и обычай простолюдинов был ему во много раз милее
городских нравов.

И вот случилось так, что когда Чимоне уже перебрался на жительство в
деревню и занялся полевыми работами, однажды, в полуденный час, с посохом
на плече идя из одного именья в другое, он вошел в самую красивую из всех
окрестных рощ, одетую густою листвой, ибо дело было в мае. Сама судьба
вывела его на поляну, окруженную высокими деревьями, на краю поляны бил
чудесный, холодный ключ, а подле ключа на зеленой луговине почивала
красавица девушка, коей прозрачная одежда почти не утаивала белого ее тела;
от пояса же до ступней ее прикрывал легкий белоснежный покров; у ног
девушки спали две ее служанки и один слуга. Узрев ее, Чимоне оперся на
посох и молча, с неизъяснимым восторгом, как будто впервые видел женщину,
устремил на нее пристальный взор. И тут в его грубой душе, которой, как ни
пытались облагородить ее, нежность чувствований дотоле была не сродна,
возникло ощущение, внушившее низменному и незрелому его уму, что пред ним
прекраснейшее создание из всех, какие когда-либо созерцал смертный.
Рассматривая ее тело, Чимоне пришел в восхищение от ее волос, которые он
уподобил золоту, ото лба, носа, рта, шеи, рук, в особенности же - от груди,
еще не высокой, и, внезапно превратившись из хлебопашца в ценителя
прекрасного, почувствовал неодолимое желание увидеть ее глаза, которые
смежил ей глубокий сон, - чтобы увидеть их, он несколько раз порывался её
разбудить. Но так как она показалась ему неизмеримо прекраснее всех женщин,
которых он видел прежде, то ему пришла в голову мысль: уж не богиня ли это?
Однако ж у него все-таки достало ума, чтобы сообразить, что божества
подобает чтить больше, нежели существа земнородные, - вот почему он себя
сдержал и вознамерился подождать, пока она проснется сама, и хотя время
тянулось долго, со всем тем уходить ему не хотелось - так сильно было
впервые испытываемое им наслаждение.

В конце концов девушка, - ее звали Ифигения, - пробудилась прежде слуг
своих и, подняв голову и раскрыв глаза, увидела, что перед ней, опершись на
посох, стоит Чимоне. "Это ты, Чимоне? - в крайнем изумлении спросила она. -
Что ты в лесу делаешь?"

Надобно заметить, что Чимоне был известен на всю округу как своим
пригожеством, так и своею придурковатостью; знали также, что отец его -
человек именитый и состоятельный. Чимоне ничего не ответил Ифигении, -
увидев раскрытые ее глаза, он приковал к ним взгляд, и почудилось ему,
будто нега ее очей вливает ему в душу не изведанную им доселе отраду.

Как скоро девушка это заметила, у нее мелькнула мысль, не предвещает ли
пристальный взгляд этого мужлана чего-либо порочащего ее честь, а потому
она разбудила служанок и, став на ноги, сказала: "Иди себе с богом, Чимоне!"

А Чимоне ей на это: "Я с тобой пойду".

Сколько девушка не отнекивалась, все еще боясь каких-либо выходок с его
стороны, но так и не сумела от него отделаться, и он проводил ее до самого
дома, а затем пошел к отцу и объявил, что больше жить в деревне не желает.
И хотя отцу и другим его родным это было не по сердцу, они все же не
прогнали Чимоне: дай, думают, поглядим, что это вдруг ему вздумалось
переменить образ жизни.

Между тем в душу Чимоне, куда бессильна была проникнуть любая наука,
благодаря красоте Ифигении проникла стрела Амура, и он, поразив отца, а
равно и всех своих родных и знакомых, в кратчайший срок привел в исполнение
множество родившихся у него в голове замыслов. Прежде всего он обратился к
отцу с просьбой выдать ему такое же точно одеяние и убранство, как у его,
Чимоне, братьев, каковую просьбу отец с превеликим удовольствием исполнил.
Далее, начав водиться с достойными молодыми людьми и узнав, каким
требованиям долженствует удовлетворять молодой человек благородного
происхождения, да к тому же еще влюбленный, он, вызвав всеобщее и
чрезвычайное изумление, за короткое время не только выучился грамоте, но и
стал одним из великих любомудров. Затем, - и все ради Ифигении, - он сумел
изменить свой голос: прежде голос у него был грубый, как у деревенского
малого, а теперь он стал у него благозвучным, каким надлежит быть голосу
человека светского; этого мало: Чимоне хорошо разбирался и в пении и в
музыке, сделался искусным и смелым наездником, оказал успехи и в ратном
деле - как на море, так и на суше. Чтобы особенно не распространяться об
его подвигах, скажу лишь, что не прошло и четырех лет с тех пор, как Чимоне
влюбился, а он уже стал привлекательнейшим, благовоспитаннейшим и
достойнейшим юношей на всем Кипре.

Так что же все-таки, очаровательные дамы, произошло с Чимоне? А вот что: те
совершенства, коими небо наделило его благородную душу, завистливый рок
заточил в крохотном уголке его сердца и крепким вервием их привязал, Амур
же оказался неизмеримо сильнее рока, и он это вервие распутал и, распутав,
порвал. Обладая способностью пробуждать дремлющие умы, Амур, употребляя для
таковой цели свою мощь, возносит их из злобной тьмы к яркому свету,
наглядно показывая, откуда вызволяет он подвластный ему дух и куда, озаряя
своими лучами, ведет.

Так вот, хотя влюбленный в Ифигению Чимоне и развлекался кое-когда на
стороне, как то обыкновенно водится за влюбленными юношами, со всем тем
Аристипп, приняв в уважение, что Амур превратил его сына из барана в
человека, не только терпел его развлечения, но еще и внушал ему, что
стеснять себя не следует. Однако же Чимоне, который, кстати сказать,
просил, чтобы его не называли Галезо, - он помнил, что Ифигения называла
его Чимоне, - имел насчет нее самые честные намерения и неоднократно делал
попытки разведать, согласится ли отец Ифигении Чипсео отдать за него дочь,
Чипсео же неизменно отвечал, что он просватал ее за Пазимунда, знатного
родосского юношу, и хочет быть верен своему слову.

Когда время Ифигениевой свадьбы приблизилось и жених уже прислал за
невестой, Чимоне сказал себе: "Теперь мне надлежит доказать тебе, Ифигения,
как я тебя люблю. Только благодаря тебе я стал человеком, и я не
сомневаюсь, что когда ты будешь моей, я стану счастливее всех богов.
Что-нибудь одно: или ты будешь принадлежать мне, или я погибну". Он тут же
вступил в заговор со своими друзьями, знатными юношами, и, отдав тайное
распоряжение снабдить корабль всем, что потребно для морского сражения,
вышел в море и стал поджидать корабль, на котором должны были доставить
Ифигению к ее жениху в Родос. Отец Ифигении оказал друзьям ее жениха
великие почести, а затем они вышли в море и взяли курс на Родос. Чимоне тем
временем не дремал: на другой же день он их настиг и, стоя на носу своего
корабля, громким голосом крикнул: "Уберите паруса, а не то мы вас одолеем и
потопим в море!" Противники Чимоне взялись за оружие и изготовились к
обороне. Тогда Чимоне схватил длинный железный абордажный крюк и,
ухитрившись зацепить за корму быстро уходивший родосский корабль, притянул
его к борту своего судна и, исполненный львиной отваги, не долго думая и ни
во что врагов своих не ставя, перепрыгнул на их корабль. Воодушевляемый
Амуром, он с кинжалом в руке ринулся в самую гущу врагов и, одного за
другим, принялся резать их, как овец. Родосцы мигом побросали оружие и
почти все сдались в плен.

Чимоне же им сказал: "Выслушайте меня, юноши: не корысть и не злоба
принудила меня оставить Кипр и в открытом море подъять против вас
вооруженную длань. То, из-за чего я на это решился, составит для меня
драгоценнейшую добычу, вы же не потерпите ни малейшего урона, если отдадите
мне это добром: я разумею Ифигению, - я люблю ее больше всего на свете, но
отец не пожелал выдать ее за меня добром, полюбовно, - тогда Амур
подстрекнул меня действовать враждебно и с оружием в руках отбить ее у вас.
Словом, я намерен заменить ей Пазимунда. Отдайте мне ее, и да хранит вас
господь!"

Молодые люди, движимые не столько великодушием, сколько страхом, уступили
Чимоне плачущую Ифигению. Видя, что она плачет, Чимоне обратился к ней с
такими словами: "Утешься, высокородная дева! Я - твой Чимоне, я люблю тебя
с давних пор и потому более достоин быть твоим мужем, нежели Пазимунд, у
которого, кроме обещания, данного ему твоим отцом, нет никаких прав на
тебя".

Тут Чимоне велел перевести Ифигению на свой корабль и, ничего больше не
взяв у родосцев, возвратился к своим товарищам, родосцев же отпустил с
миром. В восторге от того, что ему столь драгоценная досталась добыча,
Чимоне постарался успокоить плачущую Ифигению, а затем стал держать совет
со своими товарищами, и на этом совете было решено, что сейчас не стоит
возвращаться на Кипр; Чимоне и его товарищи единодушно остановили свой
выбор на Крите, исходили же они из того, что благодаря своим старинным и
недавним родственным связям, а также благодаря множеству друзей, какие у
них там были, все они, в особенности же Чимоне и Ифигения, будут
чувствовать себя там в безопасности, - туда они и направили свой корабль.

Однако ж изменчивый рок, дозволивший Чимоне почти беспрепятственно взять в
добычу любимую девушку, претворил неизъяснимый восторг влюбленного юноши в
лютую и горькую муку. Спустя всего каких-нибудь четыре часа после того, как
Чимоне расстался с родосцами, спустилась ночь, от коей Чимоне ожидал
больших приятств, нежели от какой-либо еще в своей жизни, но с наступлением
ночи вдруг поднялась страшнейшая буря, небо заволокло тучами, на море
заходил буйный ветер, все растерялись и не знали, в каком направлении
двигаться, корабль швыряло так, что моряки не могли удержаться на ногах, а
уж об исполнении обязанностей и думать было нечего. Легко себе представить,
в каком отчаянии пребывал Чимоне. Ему казалось, что боги исполнили его
желание лишь для того, чтобы тем горше было ему умирать, тогда как, не будь
с ним Ифигении, он встретил бы смерть спокойно. Пали духом и его товарищи,
но всех более - Ифигения: она плакала навзрыд и пугалась каждой новой
волны, ударявшейся о борт корабля. Рыдая, Ифигения осыпала страшными
проклятьями Чимоне с его любовью, возмущалась его удальством и уверяла, что
свирепую эту бурю наслали на них боги: они воспрепятствовали тому, чтобы
он, посмевший взять ее, Ифигению, за себя наперекор их воле, осуществил
дерзостное свое намерение, - они обрекли его на то, чтобы он сначала явился
свидетелем ее гибели, а затем и сам бесславно погиб. Все громче и громче
стеная, не зная, что предпринять, ибо ветер усиливался, моряки, ничего не
видя и не представляя себе, куда они идут, приблизились к острову Родосу.
Не поняв, что это Родос, они напрягли нечеловеческие усилия, дабы
высадиться и спастись. Судьба им благоприятствовала: она привела их в
небольшой залив, куда незадолго до них вошли на своем корабле отпущенные
Чимоне родосцы. Не успели они сообразить, что это остров Родос, как
занялась заря, небо прояснело, и они увидели, что находятся на расстоянии
выстрела из лука от корабля, который они за день до того отпустили.
Удрученный этим обстоятельством, опасаясь как раз того, что потом с ними и
случилось, Чимоне приказал во что бы то ни стало отсюда выбраться, а там,
мол, будь что будет: все равно хуже того, что с ними приключилось, быть уже
не может. Сверхъестественные усилия моряков оказались, однако ж, тщетными:
крепчайший ветер, дувший в противную сторону, не только не дал им выйти из
заливчика, но, вопреки их стараниям, пригнал их обратно к берегу. Как скоро
они причалили, их узнали сошедшие со своего корабля родосцы. Один из них
помчался в ближайшую деревню, куда пошли знатные родосские юноши, и сообщил
им, что судьба забросила сюда и Чимоне с Ифигенией. Те, взыграв духом,
взяли с собой множество поселян, поспешили к морю, и Чимоне, вместе со
своими спутниками ступивший на сушу и надеявшийся укрыться в ближайшем
лесу, был ими схвачен вместе с товарищами, с Ифигенией и приведен в
деревню. С целым отрядом вооруженных людей прибыл сюда из города правивший
тогда Родосом Лизимах и препроводил Чимоне и его товарищей в тюрьму, чего
как раз и добивался Пазимунд, узнавший о происшедшем и подавший жалобу в
родосский сенат.

Так несчастный влюбленный Чимоне, только успев похитить Ифигению и сорвать
с ее уст поцелуй, принужден был с нею расстаться. Родосские знатные дамы
приютили Ифигению и пытались приободрить ее, так как она все еще не могла
опомниться после похищения и после всего, что она натерпелась в бурю; они
предложили ей до свадьбы пожить у них. Чимоне и его сообщникам в награду за
то, что они отпустили родосских юношей, была дарована жизнь, хотя Пазимунд
добивался для них смертной казни, - они были приговорены к пожизненному
заключению. Нетрудно вообразить, что отчаяние их было безысходно; что же
касается Пазимунда, то он всячески старался приблизить день свадьбы.

Но вот тут-то судьба, раскаявшись, как видно, в том, что обошлась с Чимоне
столь круто и столь несправедливо, отыскала для него путь к спасению. У
Пазимунда был брат по имени Ормизд, хоть и моложе его, но нисколько не
хуже, и вот этот-то самый Ормизд давно уже искал руки родовитой и красивой
девушки, местной жительницы по имени Кассандра, которую страстно любил
Лизимах, однако же свадьба по разным причинам неоднократно расстраивалась.
И вот Пазимунд в преддверии высокоторжественного своего бракосочетания,
дабы избежать лишних расходо