этаким страшилищем. Как же
скоро Мартеллино распрямился, флорентиец сейчас узнал его и со смехом
вскричал: "Ах, чтоб ему пусто было! Ну кто бы, глядя на него, не поверил,
что он и впрямь калека!"

Услышав такие речи, иные из толпы спросили: "Как! Разве он не калека?"
Флорентиец же им на это ответил: "Да нет же, черт побери! Всю жизнь он был
так же прям, как мы с вами, - он только, в чем вы сами сейчас могли
удостовериться, владеет несравненным искусством изображать из себя кого
угодно".

Услышав это, народ без дальних разговоров ринулся напролом с криком:
"Держите этого злодея! Он глумится над богом и святыми! Никакой он не
калека - он только прикинулся калекой, чтобы насмеяться и над нашим святым,
и над нами!" Тут они схватили его, столкнули с гробницы, сорвали те одежды,
что на нем были, схватили за волосы - и давай угощать его пинками да
тумаками. Кто не принял бы в этом деле участия, тот перестал бы почитать
себя за мужчину, Мартеллино вопил: "Смилуйтесь, Христа ради!" - сколько
мог, отбивался, но безуспешно: толпа вокруг него все росла. При виде всего
этого Стекки и Маркезе шепнули друг другу, что, мол, дело плохо, но, боясь
за себя, не отважились вступиться за товарища, напротив того: вместе со
всеми орали, что его надо убить, однако же втайне шевелили мозгами, как бы
это вырвать его из рук толпы, а толпа наверняка доконала бы его, когда бы
Маркезе внезапно не осенило. Бросившись, не помня себя, к страже, оцепившей
собор, и обратясь к тому, кто замещал градоправителя, Маркезе крикнул:
"Караул! Какой-то мошенник срезал у меня кошелек с доброй сотней золотых
флоринов2 - велите задержать его и вернуть мне мои деньги".

При этих словах двенадцать стражников нимало не медля устремились туда, где
злосчастного Мартеллино чесали без помощи гребня, и ценою нечеловеческих
усилий, протиснувшись, вырвали его, избитого и измолоченного, из рук
мучителей и отвели во дворец градоправителя. Сюда же проследовали многие из
тех, которые считали, что он их одурачил, и, услышав, что его схватили, как
воришку, за неимением более подходящего предлога насолить ему, также начали
показывать, что он и у них срезал кошельки. Выслушав показания,
жестокосердный судья отвел Мартеллино в сторону и тут же учинил ему допрос.
Мартеллино, однако, отшучивался, как будто бы с ним в игрушки играли. Судья
рассвирепел и велел поднять его на дыбу, отсчитать столько-то лихих ударов,
с тем чтобы вынудить у него признание, а засим вздернуть на виселицу.

Как же скоро Мартеллино спустили с дыбы наземь, судья вновь обратился к
нему с вопросом, правду ли показывают против него потерпевшие, и тогда
Мартеллино, видя, что запирательство ни к чему не ведет, ответил так:
"Государь мой! Я готов повиниться, однако ж прежде пусть каждый укажет,
когда и где я срезал у него кошелек, а я вам тогда скажу, что правда, а что
неправда".

"Быть почему", - объявил судья и велел вызвать нескольких истцов, и тут
один из них показал, что Мартеллино срезал у него кошелек неделю тому
назад, другой - что шесть дней, третий - что четыре дня, а иные - что не
далее как сегодня.

Послушав такие речи, Мартеллино сказал: "Государь мой! Все они нагло врут,
а вот что я говорю правду, тому у меня есть доказательство: не бывать мне
больше в этом городе, если я до нынешнего дня когда-нибудь здесь был. Как
же скоро я сюда прибыл, я, себе на горе, тот же час пошел в собор поглядеть
на мощи, и там меня, как видите, и отходили. А что я не лгу, это могут
засвидетельствовать состоящее при градоправителе должностное лицо, к коему
обязаны являться все вновь прибывшие, его книга и, наконец, хозяин той
гостиницы, где я остановился. Так вот, если все эти подтвердится, то уж,
будьте настолько добры, не истязайте меня и не лишайте жизни по настоянию
этих мерзавцев".

Между тем Маркезе и Стекки, прослышав, что судья допрашивает Мартеллино с
пристрастием, не на шутку испугались и сказали: "Дали мы маху: сняли его со
сковороды, а кинули в огонь". В сих мыслях они пустились на розыски хозяина
гостиницы и, сыскав его, все ему обсказали. Тот посмеялся и повел их к
некоему Сандро Аголанти3, проживавшему в Тревизо и находившемуся в большой
чести у градоправителя. Рассказав ему все по порядку, он и его спутники
обратились к нему с просьбой заступиться за Мартеллино. Сандро, вволю
нахохотавшись, отправился к градоправителю и попросил послать за
Мартеллино, что и было исполнено. Посланцы увидели, что Мартеллино стоит
перед судьей в одной сорочке, потерянный и устрашенный, ибо судья и слышать
не хотел его оправданий; напротив того: питая, как на грех, некоторую
неприязнь к флорентийцам, он вознамерился во что бы то ни стало вздернуть
Мартеллино на виселицу, а чтобы отослать его к градоправителю - этого он и
в мыслях не держал, отослал же он его в конце концов не по доброй воле, а
по принуждению. Явившись к градоправителю, Мартеллино все рассказал ему по
порядку, а затем попросил в виде особой милости позволить ему отсюда
отбыть, ибо, - пояснил он, - пока он не попадет в родную Флоренцию, ему все
будет мерещиться петля на шее. От души посмеявшись над этим приключением,
градоправитель всем троим подарил по платью, и флорентийцы, сверх всякого
ожидания4 избежав величайшей опасности, целы и невредимы вернулись домой.



----------------------------------------------------------------------------



1 ...немец по имени Арриго... - Святой Арриго (Блаженный) из Тревизо,
уроженец Больцано. В день его смерти (11 июня 1315 г.) и произошли,
согласно хроникам, все те чудеса, о которых рассказывается в новелле.

2 ...с доброй сотней золотых флоринов... - Флорин - монета, выбитая впервые
в 1252 году, стоимостью в двадцать золотых сольдо.

3 ...Сандро Аголанти... - Аголанти - флорентийская знатная семья, изгнанная
из Флоренции во второй половине XIII века. Документы, относящиеся к началу
XIV века, сообщают об Аголанти, проживавших в Тревизо и Венеции.

4 ...сверх всякого ожидания... - Это замечание возвращает читателя к теме
новелл второго дня, которую задала в самом начале Нейфила.





































  Джованни Боккаччо : Декамерон : День второй




Ринальдо д'Эсти, подвергшись ограблению, добирается до Кастель Гвильельмо и
там обретает приют у некоей вдовы; будучи вознагражден за понесенные
потери, он цел и невредим возвращается домой



Дамы до упаду хохотали над приключением Мартеллино, о коем рассказала
Нейфила; что же до юношей, то всех более рассказ ее насмешил Филострато, и
как раз ему-то, сидевшему подле Нейфилы, королева и велела рассказывать. Он
же, даром времени не теряя, начал так:

- Приятные дамы! У меня вертится на языке повесть о предметах священных,
отчасти сопряженных со злоключениями и с делами сердечными, и, может
статься, выслушать ее небесполезно, особливо тем, кто плавает по бурным
морям любви, а кто по ним плавает, молитвы же святому Юлиану1 не прочел,
того даже и на мягком ложе плохая ожидает ночевка.

Итак, во времена маркиза Аццо Феррарского2 некий купец по имени Ринальдо
д'Эсти приехал по своим делам в Болонью. Случилось, однако ж, что, устроив
дела свои, он на возвратном пути3, между Феррарой и Вероной, повстречал
незнакомых ему людей, которые смахивали на купцов, тогда как в
действительности были разбойники, злодеи и душегубы, а повстречав, имел
неосторожность с ними разговориться и к ним примкнуть. Убедившись, что это
купец и что он при деньгах, лихие люди положили при первом же удобном
случае его ограбить, а дабы у него не возникло ни малейшего подозрения, они
вели себя скромно и благопристойно, толковали все только о предметах
возвышенных и благородных и, как могли и умели, были по отношению к нему
предупредительны и благожелательны, так что Ринальдо почел эту встречу за
великую для себя удачу, ибо дотоле он путешествовал в сопровождении
одного-единственного верхового слуги. Так, продолжая свой путь, слово за
слово, как это часто бывает, они разговорились, и зашла у них речь о том,
как люди молятся богу. И тут один из разбойников, - а было их всего трое, -
обратился к Ринальдо с вопросом: "Ну, а ты, почтеннейший, какую молитву
читаешь дорогой?"

Ринальдо же ему на это ответил так: "Откровенно говоря, я человек
неотесанный, невежественный, молитв знаю мало, живу по старинке, попросту,
звезд с неба не хватаю, со всем тем обычай мой таков: утречком, когда я
съезжаю с постоялого двора, я непременно читаю за упокой души родителей4
святого Юлиана Странноприимца "Отче наш" и "Богородицу", а потом уже молю
бога и святого Юлиана о том, чтобы на следующую ночь они даровали мне
добрый ночлег. Со мной в пути не раз случались великие напасти - ан глядь:
на ночь тебе готовы уютный кров и спокойный ночлег. Вот почему я молюсь
святому Юлиану - я твердо верю, что это он испрашивает мне милость у бога.
И уж у меня такая примета: ежели я утречком ему не помолюсь, то и пути мне
не будет, и ночевки хорошей не жди".

Все тот же разбойник задал ему еще один вопрос: "А нынче-то утром ты
молился?"

"А как же!" - отвечал Ринальдо.

Тут разбойник, предугадывавший, какой оборот примет дело, подумал: "Не
мешало бы тебе вдругорядь помолиться, а то, если только мы не оплошаем,
ночлег у тебя, сдается мне, будет неважный". К нему же он обратился с
такими словами: "Я также немало странствовал, однако молитвы той не читал,
несмотря что от многих слыхивал, что она хорошо помогает, и все-таки от
беспокойного ночлега меня до сего времени бог миловал. Ужо вечером сам
убедишься, кто из нас лучше заночует: ты ли, несмотря что сотворил молитву,
или же я, несмотря что не сотворил. Правда, я заместо нее читаю другие
молитвы: "Векую, Боже, отринул еси до конца", "Под твою милость" и "Из
глубины воззвах"5, - моя покойная бабушка говорила, что они много помогают".

В таких и тому подобных разговорах продолжали лиходеи свой путь, выбирая
подходящее место и время для выполнения злого умысла, и наконец, когда уже
смерклось, у переправы через реку, пересекающую дорогу, которая идет от
Кастель Гвильельмо6, они, сообразив, что время позднее, а место безлюдное и
глухое, напали на купца, ограбили, отобрали у него коня, оставили в одной
сорочке и, удаляясь, крикнули: "Вот ты теперь увидишь, как тебя приютит на
ночь твой святой Юлиан, а наш святой Юлиан приютит нас со всеми
удобствами!" И тут они, переправившись через реку, скрылись из виду.

Слуга Ринальдо как последний трус, видя, что хозяина грабят, не только не
пришел ему на помощь, но поворотил коня, гнал его во весь мах до самого
Кастель Гвильельмо, въехал туда уже вечером и, позабыв обо всем на свете,
заночевал. Меж тем Ринальдо не знал, как быть: темь, холодище, вьюга, а он
босой и в одной сорочке, от холода у него зуб на зуб не попадает, и вот
начал он оглядываться по сторонам, нет ли какого пристанища, где бы он мог
переночевать и не закоченеть от холода. Ничего такого не обнаружив, ибо во
время недавней войны7 все как есть в том краю было выжжено, он, гонимый
стужей, припустился бегом в Кастель Гвильельмо: он не чаял найти там своего
слугу, ибо не знал, куда тот девался, - он надеялся только на милость божью.

Непроглядная ночь застигла его, однако ж, еще в миле от Кастель Гвильельмо.
В столь поздний час ворота были уже заперты, мосты подняты, так что
проникнуть туда не представлялось возможным. Удрученный и безутешный,
Ринальдо со слезами высматривал, где бы хоть от снега укрыться. И тут-то по
счастливой случайности взгляд его уперся в дом с навесом, слегка
выступавшим за городскую стену; вот Ринальдо и решился спрятаться под навес
и пробыть там до рассвета. Под навесом он нащупал дверь, впрочем, запертую
изнутри, подостлал у порога валявшейся тут же соломки и, страждущий и
унылый, на ней расположился, беспрестанно ропща на святого Юлиана и говоря
себе, что по своей вере в него он заслуживает лучшей участи. Между тем
святой Юлиан пекся о нем и вскорости уготовал ему приютный кров.

В том пригороде проживала некая вдовушка, красавица писаная, в которой
маркиз Аццо души не чаял и которую он здесь держал для своей надобности. А
проживала помянутая вдовушка в том самом доме, на' крыльце коего приютился
Ринальдо. Нужно же было случиться так, что накануне сюда заехал сам маркиз,
дабы провести со вдовою ночь, и отдал тайные распоряжения приготовить ванну
и отменный ужин. Когда же все было готово и вдовушка с минуты на минуту
ожидала маркиза, прискакал гонец и сообщил такие вести, которые принудили
маркиза внезапно отбыть. По сему обстоятельству, велев сказать вдовушке,
чтобы она не ждала его, он не мешкая тронулся в путь. Вдовушка слегка
опечалилась, подумала, подумала и решилась сама принять ванну,
приготовленную для маркиза, а засим отужинать и лечь спать. С этим
намерением она села в ванну.

Ванная комната находилась недалеко от двери, у которой примостился снаружи
злосчастный Ринальдо, - вот почему вдовушка, сидя в ванне, слышала, как тот
рыдал и стучал зубами, словно аист - клювом8. Наконец хозяйка кликнула
служанку и сказала: "Пойди выгляни, кто это там за дверью и что он делает".
Служанка пошла, а так как небо к тому времени расчистилось, то она
явственно увидела Ринальдо, сидевшего, как уже было сказано, в одной
сорочке, босого и дрожмя дрожавшего. Служанка спросила, кто он таков.
Ринальдо не в силах был унять дрожь и оттого изъяснялся нечленораздельно, и
все же он постарался в коротких словах объяснить служанке, что, как и
почему, а засим стал просить ее жалобным голосом впустить его под кров,
иначе-де он тут замерзнет. Служанка, растроганная, пошла к своей госпоже и
все ей рассказала. Госпожа также прониклась к нему жалостью и, вспомнив,
что у нее есть ключ от той двери, через которую маркиз иной раз тайно
проникал к ней в дом, молвила: "Пойди и тихонько отопри ему. Ужин остался
нетронутым, да и места для него хватит".

Служанка, расхвалив госпожу за выказанное ею человеколюбие, пошла отворять.
Когда же она впустила Ринальдо, то вдовушка, обратив внимание, что он
совсем закоченел, сказала: "Полезай, дружок, в ванну - она еще не остыла".
Ринальдо не заставил себя долго упрашивать и, согревшись, почувствовал, что
оживает. Вдовушка велела приготовить ему платье своего мужа, незадолго
перед тем скончавшегося, и когда Ринальдо в него влез, то оказалось, что
оно как будто на него шито, и тут, в ожидании дальнейших распоряжений
хозяйки дома, он возблагодарил бога и святого Юлиана за то, что они
избавили его от грозившей ему тягостной ночи и привели к тихому, как ему
казалось, пристанищу. Немного отдохнув после ванны, госпожа приказала
пожарче натопить залу и, войдя в нее, осведомилась, как себя чувствует
пришелец.

Служанка же ей на это ответила: "Сударыня! Он уже оделся, собой он хорош и,
видать, человек порядочный и обходительный".

"Поди позови его, - молвила вдовушка, - пусть погреется у камелька и
поужинает, а то ведь он голодный".

Войдя в залу и увидев даму, которую он принял за даму знатную, Ринальдо
низко ей поклонился и горячо поблагодарил за оказанное ему гостеприимство.
Увидев и услышав пришельца и уверившись, что служанка ей не солгала,
вдовушка радостно приветствовала его и, без церемоний усадив его рядом с
собой у огня, начала расспрашивать, что его сюда привело, Ринальдо же
рассказал ей все по порядку. До слуха вдовушки кое-что уже дошло, как скоро
в городе появился слуга Ринальдо, и, поверив всему, что Ринальдо ей
сообщил, она, в свою очередь, довела до его сведения то, что было ей
известно о слуге, присовокупив, что наутро слугу без труда разыщут. Как
скоро накрыли на стол, Ринальдо вымыл руки и по желанию хозяйки сел с нею
рядом. Росту он был высокого, красив, приятной наружности, статен, изящен,
средних лет9. Хозяйка несколько раз окинула его взором, и он вполне
пришелся ей по нраву, а так как несостоявшееся свидание с маркизом
возбудило в ней сладострастные вожделения, то после ужина, когда они встали
из-за стола, она спросила служанку, не осудит ли та ее, если она, будучи
обманута в своих ожиданиях маркизом, воспользуется благоприятным случаем,
ниспосланным ей судьбою.

Служанка, угадав желание госпожи своей, постаралась, как могла и умела,
уговорить ее не препятствовать своему желанию. Хозяйка возвратилась в залу,
где Ринальдо пребывал в одиночестве, и, поглядывая на него игриво, повела с
ним такую речь: "Послушай, Ринальдо: о чем ты задумался? Не о том ли, что
тебе не вернуть ни коня, ни платья? Полно, не кручинься, встряхнись и будь
как дома. Я тебе больше скажу: как скоро я увидела тебя в платье моего
покойного мужа, мне почудилось, что это он, и весь вечер мне, мочи нет,
хотелось обнять и поцеловать тебя, и я бы, верно уж, так и сделала, но меня
удерживала боязнь прогневить тебя".

Услышав это и заметив, что глаза хозяйки блестят, Ринальдо, не будь дурак,
раскрыл объятия и, приблизившись к ней, сказал: "Сударыня! Я всегда буду
помнить, что вы меня спасли, что я остался жив только благодаря вам, а
посему было бы с моей стороны черной неблагодарностью, ежели бы я в
чем-либо вам не угодил. Обнимите же и расцелуйте меня, раз вам того
хочется, а уж я вас - с премоим удовольствием".

Оба тут же перешли от слов к делу. Вдовушка, вся пылавшая огнем страсти,
так и кинулась к Ринальдо в объятия. Тесно прижавшись друг к дружке и
всласть нацеловавшись, они перешли отсюда в спальню, нимало не медля
улеглись и до утра успели многократно и досыта друг дружкою угобзиться.
Когда же занялась заря, они, по желанию хозяйки, встали, а дабы никто про
это не разнюхал, она снабдила Ринальдо кое-какой рухлядишкой, набила его
кошелек деньгами и, взяв с него слово не проболтаться и показав, как пройти
в Кастель Гвильельмо, дабы разыскать слугу, выпустила его в ту же самую
потайную дверцу, через которую он проник к ней в дом.

Как скоро развиднело, Ринальдо, притворившись, что прибрел издалека, вошел
в город, коего ворота были уже растворены, и нашел своего слугу. Только
успел он переодеться в свое запасное платье, лежавшее в переметной суме, и
собрался сесть на коня слуги, каким-то чудом привели именно в этот город
троих разбойников, которые обчистили его накануне и которых вскоре после
этого схватили уже за другое преступление. Они во всем повинились, и тогда
Ринальдо возвратили и коня, и платье, и деньги, так что он все получил
обратно, за исключением подвязок, оттого что разбойники запамятовали, куда
они их дели. Возблагодарив за все бога и святого Юлиана, Ринальдо вскочил
на коня и цел и невредим возвратился домой. А три разбойника отправились на
другой день давать пинки ветру10.



----------------------------------------------------------------------------



1 ...молитвы же святому Юлиану... - В средние века молитва, возносимая
святому Юлиану, защитнику от всех невзгод в пути; была популярнейшей.

2 ...во времена маркиза Аццо Феррарского... - Вероятно, имеется в виду Аццо
VIII, властитель Феррары. Умер в 1308 году.

3 ...на возвратном пути... - То есть на пути в Эсте.

4 ...за упокой души родителей... - Согласно преданию, они были убиты по
ошибке святым Юлианом.

5 ..."Из глубины воззвал" и т.д. - Начала трех особенно популярных в те
времена молитв.

6 ...Кастель Гвильельмо... - укрепленный городок между Феррарой и Эсте.

7 ...во времена недавней войны... - По-видимому, речь идет о войне между
Аццо VIII и его братом Франческо (1305–1307).

8 ...словно аист - клювом. - Одна из многочисленных в "Декамероне"
реминисценций из Данте ("Ад", песнь XXXII, 34–36).

9 ...средних лет. - То есть около тридцати пяти лет (сравните Данте:
"Земную жизнь пройдя до половины...").

10 ...давать пинки ветру. - Они были повешены.





































  Джованни Боккаччо : Декамерон : День второй




Трое молодых людей, промотав достояние свое, обеднели; их племянник, в
отчаянии возвращаясь домой, знакомится дорогой с неким аббатом и
обнаруживает, что то не абб