облестью, она же - самая красивая и
самая достойная женщина в мире. Слова эти так глубоко запали в душу
французского короля, что, никогда в жизни маркизы не видев4, он воспылал к
ней внезапною страстью и положил нимало не медля выступить в поход, для
чего сесть на корабль в Генуе, до Генуи же следовать сухопутьем, дабы иметь
благовидный предлог посетить маркизу, а так как маркиз отсутствовал, то
король был уверен в успехе. Замысел свой он не преминул привести в
исполнение. Приказав войску двигаться вперед, он двинулся в путь с
небольшой свитой и, приблизившись к поместью маркиза, послал сказать его
супруге, что­бы она ждала его завтра к обеду.

Рассудительная и сметливая маркиза велела в самых учтивых выражениях
ответить ему, что, мол, добро пожаловать, что это для нее честь
неслыханная. Но потом ей все-таки показалось странным: что бы это значило,
что король вознамерился посетить ее в отсутствие мужа? Она пришла к мысли,
что его привела к ней молва об ее красоте, и в своем предположении не
ошиблась. Со всем тем, будучи женщиною бесстрашною, порешила она принять
короля с честью и, послав за добрыми людьми, не пошедшими на войну, по их
совету отдала надлежащие распоряжения; что же касается обеда и съестных
припасов, то это она взяла на себя. Она велела изловить всех кур в округе,
а поварам своим наказала изготовить блюда для королевского стола только из
этих самых кур. Итак, в назначенный день прибыл король, и маркиза встретила
его с великою торжественностью и честью. Как же скоро король увидел ее, она
показалась ему несравненно прекраснее, добронравнее и благовоспитаннее,
нежели он представлял ее себе со слов рыцаря, и он не мог налюбоваться ею и
превозносил ее до небес, чувство же его к ней тем быстрее росло, чем яснее
ему становилось, что маркиза превзошла все его ожидания. Отдохнувши в
покоях, разубранных ради такого почетного гостя, король вышел к обеду и сел
рядом с маркизой, прочие же сели за другие столы, заняв места
соответственно своему званию.

Король, в восторге от многочисленных перемен блюд, а равно и от тонких,
дорогих вин, бросал на прекраснейшую маркизу восхищенные взоры. Блюда тем
временем сменялись одно другим, и в конце концов король подивился тому
обстоятельству, что хоть они и разные, но все до одного - из кур. Между тем
король знал, что эти места обильны всякого рода дичью; коль же скоро он
заранее упредил маркизу о своем прибытии, - значит, у нее было время
послать людей поохотиться; однако, сколь ни был король изумлен, а все ж
порешил завести разговор с маркизой касательно одних только кур. Того ради,
обратясь к маркизе, он с улыбкой спросил ее: "Госпожа моя! Разве здесь у
вас водятся только куры, а петухов нет?"

Маркизе был вполне понятен вопрос короля, однако ж, сообразив, что сам
господь предоставляет ей сейчас возможность высказаться, она, не моргнув
глазом, ответила королю: "Как же, государь, петухи у нас водятся, - вот
потому-то наши курочки в чужих петухах и не нуждаются".

Послушав такие речи, король тотчас уразумел сокровенный их смысл;
убедившись же, что уговаривать такую женщину - значит бросать слова на
ветер, а силой с ней тоже ничего не поделаешь, король склонился к мысли,
что если он безрассудно воспылал к маркизе страстью, зато он поступит мудро
и к вящей своей чести, если безумный ее пламень погасит. Оставив всякую
надежду и убоявшись ответов маркизы, он, уже не подшучивая над нею,
продолжал обедать. Как же скоро обед пришел к концу, король, дабы скорым
отъездом прикрыть неблаговидную цель своего прибытия, поспешил
поблагодарить маркизу за оказанный ему прием, она поручила его воле божией,
и он проследовал в Геную.



----------------------------------------------------------------------------



1 ...уберечься от любви к мужчине, который по своему положению стоит выше
ее... - Рекомендация, часто встречаемая в средневековой любовной литературе.

2 Маркиз Монферратский... - По-видимому, Боккаччо имеет здесь в виду
Коррадо дельи Алерамичи, одного из самых предприимчивых вождей третьего
крестового похода (1189–1192).

3 ...при дворе Филиппа Кривого... - Речь идет о французском короле Филиппе
Августе (1165–1223), который вместе с Фридрихом Барбароссой и Ричардом
Львиное Сердце возглавлял третий крестовый поход.

4 ...никогда в жизни маркизы не видев... - Мотив влюбленности на основании
молвы был чрезвычайно распространен в средневековой любовной литературе.




































  Джованни Боккаччо : Декамерон : День первый




Некий достойный человек остроумною речью обличает преступное лицемерие
монахов



После того как все похвалили маркизу за непорочность ее нрава и за тот
урок, который она в такой изящной форме преподала королю французскому,
сидевшая подле Фьямметты Эмилия по знаку королевы с непринужденным видом
повела свой рассказ:

- Теперь я расскажу вам о том, как один почтенный мирянин поддел
сребролюбивого монаха речью столь же забавною, сколь и похвальною.

Не так давно, милые девушки, в нашем городе жил-был некий минорит, гонитель
нечестивых еретиков1, и хоть и тщился он, как все они, сойти за святого и
за неутомимого поборника веры христианской, однако столь же усердно пытал
обладателей тугой мошны, как и тех, кто был нетверд в вере. Этот самый
ревнитель благочестия напал на одного достойного человека, который, однако
ж, мог похвалиться не столько смекалкой, сколько мошной, и вот он-то
однажды, находясь в тесном кругу друзей, - не потому, чтобы он был
богохульник, а, по всей вероятности, просто потому, что выпил лишнего и
пребывал в веселом расположении духа, - сболтнул, что у него такое славное
вино, какого и сам Христос не отказался бы испить. Как скоро о том донесли
инквизитору, он, узнав, что мирянин - обладатель обширных владений и
несметной казны, cum gladiis et fustibus2 и с великою поспешностью повел по
его делу строжайший розыск в расчете не на обращение грешника, а на то, что
у него у самого прибудет флоринов, и так оно и вышло. Потянув мирянина к
допросу, он спросил, правда ли то, что против него показывают. Добрый
человек сказал, что правда, и поведал, как обстояло дело.

На это святейший инквизитор, особо чтивший святого Иоанна Златоуста3, ему
сказал: "Ты что же это, делаешь из Христа любителя выпить, охотника до
тонких вин, как будто это Возлияни4 или же еще кто-либо из вашей пьяной
компании гуляк и забулдыг? А теперь смиренником прикидываешься, делаешь
вид, что ничего тут такого нет? Ошибаешься: коли мы решимся поступить с
тобой, как ты того заслуживаешь, то отправим тебя на костер".

Такие и тому подобные речи инквизитор произносил с видом угрожающим, как
если бы перед ним был сам Эпикур5, отрицавший бессмертие души. В короткий
срок он так его запугал, что бедняга, дабы умилостивить инквизитора,
поручил неким посредникам умастить его руки изрядным количеством мази
святого Иоанна Златоуста6, каковая мазь хорошо помогает от заразной
болезни, именуемой алчностью, коей страдают священнослужители, наипаче же -
братья минориты, которым воспрещено прикасаться к деньгам. Сию мазь в
качестве мази целебной, хотя Гален ни в одном из своих медицинских трудов
ни словом о ней не обмолвился, он применил до того щедро, что огнь, коим
ему грозили, был милостиво заменен знаком креста7, а дабы стяг тешил взоры,
- как будто бедняга собирался идти в крестовый поход! - порешили нашить
желтый крест на черное поле. Сверх того, инквизитор, получив денежки,
оставил его на несколько дней при себе и наложил на него такого рода
епитимью: каждый день выслушивать литургию в Санта Кроче8, а в обеденный
час являться к нему; остальное время он волен был проводить, как ему
заблагорассудится.

Все это он исполнял исправно, но вот однажды за обедней услышал он стих из
Евангелия: "Получит во сто крат и наследует жизнь вечную"9. Запомнив стих
этот в точности, он, как ему было поведено, в обеденный час явился к
инквизитору и застал его за трапезой. Инквизитор же осведомился, был ли он
у обедни.

Вопрошаемый не замедлил ответить: "Был, ваше высокопреподобие".

Инквизитор же ему сказал: "Не слышал ли ты за обедней чего-нибудь такого,
что зародило в тебе сомнения и о чем бы ты желал меня спросить?"

"По совести, ничего сомнительного я не слышал, - отвечал добрый человек, -
напротив того: я твердо верю во все. Правда, я услышал нечто такое, что
возбудило во мне и сейчас еще возбуждает безмерное сострадание к вам и ко
всему иноческому чину, стоит мне помыслить о том бедственном положении, в
каком все вы очутитесь на том свете".

Инквизитор его спросил:

"Какое же слово вызвало у тебя столь сильное к нам сострадание?"

Добрый человек же ему на это ответил:

"То было, ваше высокопреподобие, слово Евангелия, гласящее: "Получит во сто
крат".

Инквизитор подтвердил: "В Евангелии сказано именно так, но почему же это
тебя опечалило?"

"Сейчас я вам объясню, ваше высокопреподобие, - отвечал добрый человек. - С
тех пор как я начал ходить сюда к обедне, я обратил внимание, что здесь
принято выносить многочисленной голытьбе иногда один, а иногда и два
здоровенных чана с бурдой, которую отнимают у вас и у всей остальной братии
под тем предлогом, что это излишки. Так вот, ежели на том свете за каждый
чан воздается вам во сто крат, то вы все утонете в этом море бурды".

Те, кто сидел за столом у инквизитора, не могли удержаться от смеха,
инквизитор же, догадавшись, что стрела направлена против их бурдистого
лицемерия, в крайнее пришел смятение, и если б не было ему стыдно за первое
дело, которое он против этого человека возбудил, он начал бы второе - за
меткую остроту, которою тот уязвил и его, и всех прочих тунеядцев.

С досады он велел ему убираться вон.



----------------------------------------------------------------------------



1 ...минорит, гонитель нечестивых еретиков... - Вероятно, Боккаччо в данном
случае имеет в виду монаха Мино да Сан Кирико, занимавшего должность
инквизитора с 1332 по 1334 год, смещенного за корыстолюбие и всевозможные
правонарушения.

2 С мечами и кольями (лат.).

3 ...инквизитор, особо чтивший святого Иоанна Златоуста... - Комизм этого
замечания построен на использовании прозвища одного из наиболее почитаемых
отцов церкви для характеристики алчности монаха-инквизитора.

4 ...как будто это Возлияни... - Вероятнее всего, намек на какого-нибудь
реального знаменитого бражника.

5 ...как если бы перед ним был сам Эпикур... - Эпикур - древнегреческий
философ IV века до н.э. В средневековой традиции Эпикур был символом
неверия (атеизма). В этом смысле Эпикура упоминает в Х песне "Ада" Данте.

6 ...изрядным количеством мази святого Иоанна Златоуста. - Под "мазью"
подразумеваются флорентийские деньги с изображением Иоанна Златоуста.

7 ...огнь, коим ему грозили, был милостиво заменен знаком креста... - То
есть сожжение на костре было заменено покаянием. Приговоренный к покаянию
должен был нашить на свою одежду матерчатый крест.

8 ...выслушивать литургию в Санта Кроче... - Санта Кроче - церковь во
Флоренции.

9 "Получит во сто крат и наследует жизнь вечную". - Цитата из Евангелия от
Матфея, XIX, 29.




































  Джованни Боккаччо : Декамерон : День первый




Гвильельмо Борсьере в изысканных выражениях клеймит скупость мессера Эрмино
де Гримальди



Радом с Филострато сидела Лауретта; она знала, что ей тоже придется
что-нибудь рассказать, а потому, выслушав похвалы хитроумию Бергамино, она,
не дожидаясь повеления, с очаровательною приятностью повела свой рассказ:

- Предыдущее повествование, милые подруги, побуждает меня рассказать, как
один почтенный человек таким же точно образом и небезуспешно ополчился на
скаредность купца-богача. Хотя мой рассказ по содержанию напоминает
предшествующий, удовольствие он вам должен доставить не меньшее, если
только вы примете в соображение счастливую его развязку.

Итак, давным-давно жил-был в Генуе знатный человек, мессер Эрмино де
Гримальди1, у которого, как о том все в один голос говорили, были самые
обширные во всей Италии владения и самая тугая мошна. Но, будучи самым
богатым человеком в Италии, он к тому же еще был намного скареднее и
сквалыжнее всех скаредов и сквалыг, какие только есть на свете, ибо мало
того, что он никому не помогал, но и себе, в отличие от прочих генуэзцев,
любящих пофрантить, отказывал во всем, лишь бы не тратить денег, и даже
ограничивал себя в еде и питье. Вот почему фамилия его - де Гримальди -
была заслуженно забыта и все звали его мессер Эрмино Скопидомо.

И вот, меж тем как он, не расходуясь, приумножал достояние свое, в Генуе
появился искусный затейник, учтивый и речистый, по имени Гвильельмо
Борсьере2, нимало не похожий на нынешних, которые, к стыду мерзких
распутников, из кожи вон лезущих, чтобы считаться и именоваться людьми
достойными и благородными, скорее заслуживают прозвище ослов, взращенных не
при дворе, а среди наигнуснейшего и презренного сброда. В былые времена
прямым делом и обязанностью таких людей было улаживать миром распри и
размолвки, возникавшие между господами, заключать брачные, родственные и
дружеские союзы, красивыми и приятными для слуха речами приободрять
уставших, потешать дворы, отечески строгими внушениями исправлять пороки, и
все это за небольшое вознаграждение. А теперь они только тем и занимаются,
что переносят из дома в дом, сеют плевелы, распространяют всякие мерзости и
гадости и, что самое скверное, говорят их при ком угодно, обвиняют друг
дружку во всяких злых, непотребных и гнусных делах, не считаясь с тем,
напраслина это или же не напраслина, и, подольщаясь к чистым душам, болтают
про них всякие низости и пакости, - вот так они и убивают время. И кто всех
подлее и на словах и на деле, тот в наибольшей чести у распущенных и
порочных вельмож, того они превеликими наградами осыпают. Этот
возмутительный позор нашего времени служит наглядным доказательством, что
добродетели от нас удалились и предоставили несчастному человечеству
погрязать в пороках.

Возвращаясь, однако ж, к тому, с чего я начала и от чего против воли моей
меня отвлек правый гнев, почитаю не излишним заметить, что вся знать
генуэзская помянутого Гвильельмо встретила с честью и принимала радушно.
Гвильельмо же, пробыв несколько дней в Генуе и наслышавшись про скупость и
скряжничество мессера Эрмино, вознамерился с ним повидаться. Мессер Эрмино
прознал, что Гвильельмо Борсьере - человек достойный, а так как, несмотря
на его скупость, в нем все же тлела искорка душевного благородства, то он
встретил его радостными восклицаниями и с приветливым видом, долго и о
многом беседовал с ним и, продолжая беседу, повел его, а равно и при сем
присутствовавших генуэзцев, в новый красивый дом, который он себе выстроил.

Проведя же его по всем комнатам, он обратился к нему с вопросом:
"Послушайте, мессер Гвильельмо: вы много видели на своем веку, о многом
слышали, - не подскажете ли вы мне какую-нибудь невидаль, чтобы я мог ею
расписать стену моего дома?"

Услышав такие несообразные речи, Гвильельмо молвил: "Вряд ли, мессеру я мог
бы вам посоветовать изобразить какую-либо невидаль, разве чиханье или же
что-нибудь в этом роде. Впрочем, если хотите, я подскажу вам нечто, по всей
вероятности, совершенно вам незнакомое".

Мессер Эрмино, не ожидая услышать в ответ то, что он от него услышал,
воскликнул: "Ах, скажите на милость, что же это такое?"

Гвильельмо не замедлил ему ответить: "Прикажите написать аллегорию
Гостеприимства".

Как скоро мессер Эрмино услышал это слово, ему стало так стыдно, что в ту
же минуту почти совершенно переменился и сказал: "Мессер Гвильельмо! Я велю
написать эту аллегорию таким образом, что теперь уже ни у вас, ни у
кого-либо другого не найдется повода сказать, что мне оно неведомо и
незнакомо".

Речь Гвильельмо оказала на мессера Эрмино столь сильное действие, что с той
поры и до конца своих дней он из всех дворян генуэзских был самым щедрым и
самым любезным как с земляками, так равно и с приезжими.



----------------------------------------------------------------------------



1 ...мессер Эрмино де Гримальди. - Гримальди - одно из известнейших
патрицианских семейств Генуи.

2 ...Гвильельмо Борсьере - реальное лицо, упоминаемое Данте ("Ад", песнь
XIV, 70–72).





































  Джованни Боккаччо : Декамерон : День первый




Король Кипра, задетый за живое некоей гасконкой, из бесхребетного
превращается в решительного



Последнее приказание королевы должна была получить Элисса, и, не дожидаясь
его, она бойко начала рассказывать:

- Часто бывает так, юные жены, что чего не могут поделать с человеком
всечасные упреки и всевозможные наказания, то способно осуществить одно
слово, притом чаще всего случайное, а не преднамеренное. Это явствует из
рассказа Лауретты, я же коротким своим повествованием лишний раз хочу вам
это доказать. Хорошие рассказы всегда идут на пользу, так что, кто бы ни
был повествователь, их должно слушать с великим вниманием.

Итак, надобно вам знать, что во времена первого кипрского короля1, после
завоевания Святой земли Готфридом Бульонским2, случилось некоей знатной
гасконской даме отправиться на поклонение Гробу Господню, а на возвратном
пути пристать к Кипру, и здесь какие-то негодяи гнусное нанесли ей
оскорбление. Не имея возможности получить удовлетворение и крушась по сему
поводу, она решилась пожаловаться королю, но кто-то сказал ей, что это
напрасный труд, ибо король до того малодушен и труслив, что не только не
наказывает по всей строгости закона за оскорбления, кому-либо другому
нанесенные, но, будучи презренным трусом, покорно сносит бесчисленные
оскорбления, наносимые ему самому, и оттого всякий на нем срывает зло и на
нем вымещает свой стыд и позор.

Услышав это и утратив надежду на отмщение, дама надумала, чтобы отвести
душу, упрекнуть короля в том, что он - ничтожество, и, явившись к нему, со
слезами заговорила: "Государь! Я предстала пред твои очи, не ожидая
получить удовлетворения за обиду, мне причиненную, - я намерена обратиться
к тебе с просьбой: вместо этого научи меня терпеть оскорбления, как, если
верить слухам, терпишь ты сам, дабы я, наставленная тобою, с кротостью
претерпела то, которое нанесли мне, - истинный господь, я с удовольствием
уступила бы его тебе: ведь ты же на диво вынослив!"

Король, обыкновенно мешкотный и вялый, тут словно воспрянул от сна и, начав
с учиненной той женщине обиды, за которую он строго взыскал, в дальнейшем
стал жестоко преследовать всех, кто посягал на честь его короны.



----------------------------------------------------------------------------



1 ...во времена первого кипрского короля... - Первым королем Кипра был Ги
де Лузиньян (1192–1194), прославившийся безволием и полнейшей
неспособностью к правлению.

2 ...после завоевания Святой земли Готфридом Бульонским... - Готфрид
Бульонский возглавлял первый крестовый поход (1099), завершившийся
завоеванием Иерусалима.





































  Джованни Боккаччо : Декамерон : День первый




Магистр Альберто из Болоньи в учтивых выражениях стыдит женщину, которая
пыталась пристыдить его тем, что он в нее влюбился



Элисса умолкла, а так как в последнюю очередь надлежало рассказывать
королеве, то она и повела свой рассказ с чисто женским изяществом:

- Достойные дамы! Подобно как в ясные ночи украшением небесного свода
служат звезды, а весною цветы красят зелень лугов, так же точно добрые
нравы и приятную беседу красят острые слова. В силу своей краткости они в
гораздо большей степени приличествуют женщинам, нежели мужчинам, ибо
говорить без надобности много и долго еще менее пристало женщинам, нежели
мужчинам, хотя, к стыду нашему и к стыду всех на свете живущих, теперь