. Ведь если я
найду способ перемещаться, это уже очень много.
     --  Но  Аркадий Львович, почему вы решили, что  после  вашей  смерти вы
непременно превратитесь  в  это радиально-симметричное существо, а не просто
умрете,  как все остальные? В конце концов,  эти личинки оседают на грунт  и
превращаются  во  взрослую особь,  как вы сказали. А человек? Человек просто
умирает, после него не остается никакой взрослой особи, а только труп. После
смерти вы не будете  страдать,  поверьте мне,  Аркадий  Львович!  Поверьте и
успокойтесь.
     --  Я бы и рад поверить, но  не могу. Ведь я  и  это уже  обдумал.  Все
правильно,  поначалу труп казался  мне  достаточно  весомым  аргументом.  Но
вспомните:  когда  гусеница  окукливается,  то значительная  часть  ее  тела
превращается   в   безобразную  мертвую   оболочку,   из  которой   вылетает
сравнительно небольшая бабочка. А что, если мы видим только  живую гусеницу,
а потом только эту мертвую оболочку?  А  что если мы  эту  бабочку  вообще и
видеть не можем? Понимаете, если после нашей смерти остается труп, то это не
значит, что  остается  ТОЛЬКО труп. Просто,  из всего  того, во что  человек
превращается  в результате  своей  смерти, мы способны видеть только труп, а
остального мы видеть просто не  можем,  а также  не можем зафиксировать  это
остальное с помощью приборов. Но ведь это не значит, что этого остального не
существует!
     --   И   вы   считаете,   что   бессмертная   душа   человека   -   это
радиально-симметричное образование?
     -- Несомненно, доктор!  Более  того, я считаю,  что она имеет  наиболее
универсальную  и  неспецифическую  форму, а именно, шарообразную . Это  меня
особенно  сильно угнетает.  Я пробовал кувыркаться по полу,  держа ниточку в
руках, и тогда у меня ничего не выходит с ориентацией. Я не представляю, как
я могу перемещаться по  отделению  в виде невесомого шара  с  панорамическим
зрением. Я хорошо  представляю себе, что мое будущее существование  - это во
всех отношениях  гораздо  более совершенное существование,  но эта  мысль не
приносит   мне  радости.   Мне  почему-то   ужасно  жаль   моего   нынешнего
несовершенства!..
     -- А о каком несовершенстве вы говорите? - полюбопытствовал  я, пожалуй
не  столько  из  любопытства,  а  просто, чтобы поддержать разговор  и  дать
больному выговориться и облегчить себе душу.
     -- Как это о  каком? Ведь это  же  очевидно!  Двусторонняя симметрия  и
связанный с  ней способ мировидения - это же глобальная вещь!  Он определяет
все. Асимметричность времени,  то  есть наличие прошлого  и будущего,  между
которыми   сдавлен   миг   настоящего...   Необходимость  двигаться  вперед,
необходимость  выбора,  необходимость  поиска...   Логика   бытия  и  логика
абстрактного мышления также со всей очевидностью проистекают из двусторонней
симметрии: "право" и "лево", правда и ложь, правый и виноватый, правильный и
неправильный...    Дихотомия    пространственного   выбора   выливается    в
дихотомическую  логику,  в  оппозитивные  лингвистические  шкалы: горячий  -
холодный, легкий - тяжелый, плохой - хороший... Вы не задумывались над  тем,
что слова "Да" и "Нет" у многих  народов имеют пространственный эквивалент в
виде  жеста -  покачивания головой? Обратите внимание,  что  это покачивание
почти  всегда  привязано  к  оси симметрии  человека.  Ведь  это  далеко  не
случайность!  "Да"  и  "нет"  -   это  альфа  и  омега  человеческой  оценки
действительности.  И  в  основе этой оценки  лежит  опять-таки  двусторонняя
симметрия! Вы  не  задумывались  над  тем,  что  у  каждого  человека помимо
внешнего пространства  есть  еще и внутреннее пространство, где он сортирует
свой опыт и делит все на хорошее и плохое, на интересное и скучное, полезное
и вредное, делит людей на  правых и виноватых, на друзей и врагов...  Всюду,
решительно  всюду в человеческих суждениях вы наблюдаем  дихотомию. А  всему
виной   -    двусторонняя   симметрия!   Двусторонняя   симметрия   -   мать
дихотомического  анализа,  составляющего   ядро  мировой   культуры.  Каждый
известный  признак существует с двух  сторон от оси симметрии,  отражая  сам
себя  с точностью до наоборот. Ну хорошо, в случае  "горячий - холодный" эта
ось  проходит  через  нормальную температуру  человеческого тела,  в  случае
"высокий  -  низкий" зависит  от  роста  человека. Но что  делать  с  такими
оппозициями  как  "любовь  и  ненависть",  "болезнь  и здоровье", "красота и
уродство"? Человек разрубает  осью симметрии решительно все вещи в плоскости
своего рассмотрения, рубит ей  как топором тончайшие и  сложнейшие вещи... А
потом, в процессе синтеза человек уже никак не может собрать  в единое целое
то,  что он разрубил на  куски  посредством грубой дихотомии... Человек,  по
сути  дела  - глупая, несовершенная  личинка чего-то большего, действительно
совершенного, Того, которое  в  будущем сможет  отбросить  глупую и  нелепую
дихотомию, это уродливое деление мира на две симметричные половинки - черную
и белую,  левую и правую...  Но вы  знаете,  доктор, мне почему-то жаль  эту
личинку, и мне безумно страшна и  грустна мысль о том, что всем нам когда-то
придется отбросить наш  печальный,  уродливый и несовершенный опыт и принять
радиальную  симметрию   как   окончательную,  вечную  и   совершенную  форму
существования...
     -- А почему вам это так страшно?
     --  Да  потому,   что   при  всей   бесполезности   поиска,  при   всем
несовершенстве и порочности человеческого опыта,  у двусторонне-симметричных
существ есть жизненный стержень - та самая ось, которая разделяет его на две
зеркально-симметричные   половины.   Эта   ось,   этот   стержень   каким-то
непостижимым образом рождает  новое свойство. Человек ощущает  это свойство,
этот  внутренний  стержень как некую субъективную цель своего существования.
Точнее сказать, это даже не сама цель,  а  скорее вера  в существование этой
цели,  заданная изначально.  Радиальная  симметрия не имеет такого  стержня.
Теряется  главная, изначальная  ось, она  вырождается  в  точку...  Движение
прекращается  навечно...  Потеря  цели и смысла - вот что  самое страшное...
Люди также верят в  то, что у каждого  события существует  своя причина, а у
этой  причины тоже  существует причина. Вера эта нелепа, но человек  думает,
что  зная причины явлений и выстраивая цепочки этих  причин, он сможет лучше
управлять вещами.  Он, конечно, не думает, что даже зная причины явлений, он
не  может управлять вещами, потому  что он  не знает причин самого  себя,  а
значит, не может  управлять  собой. Не умея же  управлять собой, человек  не
может  обратить вещи себе  на  пользу,  даже умея управлять  ими наилучшим и
наиточнейшим образом. Ведь не зная причин себя, человек не  знает, что такое
польза... Но  почему-то человека не занимает эта мысль, он никогда на ней не
останавливается...  Для того, чтобы остановиться на этой мысли,  необходимо,
по-видимому, обратить свой взор внутрь себя. А для этого надо сперва обрести
радиальную  симметрию...  Но  для  радиально-симметричного  существа  уже не
существует  никакой  причинности,  потому  что  не  существует  явлений,  не
существует времени, не существует поиска  и выбора - существует лишь единый,
целостный мир, нерушимый и  неизменный во веки веков... Причинность - это не
свойство мира, это  такое  же порождение двусторонней симметрии, как  и  вся
остальная   человеческая  психика.  Получается  ужасная  вещь:  мы  мечемся,
агонизируем    в    сложнейших    пространствах,     организованных    нашим
двусторонне-симметричным разумом, пытаемся найти гармонию, выход,  идеальное
решение...  Постоянно  испытываем  жгучую  боль.  Боль  потерь,  боль  вечно
ускользающей истины. Боль, ярость и  скорбь разума,  который  не может найти
окончательной гармонии в созданных им  мирах. А решение, оказывается, совсем
рядом. И для того, чтобы к нему придти, надо не использовать весь  горестный
и многотрудный опыт двусторонне-симметричного  разума, а просто отринуть его
как ненужную шелуху. Но тогда  в чем  смысл  этих яростных метаний?  Неужели
этот пафос,  эта  боль,  весь  исторический  эпос рассудочных и нравственных
свершений,   открытий,  прорывов,  не  имеет  никакой  высшей   ценности?  И
окончательный прорыв  к  вечному  и безоблачному  счастью  решается  простой
сменой топологии восприятия? Вы понимаете, как это страшно? Боже, какая мука
все  это сознавать и  не  быть в  силах  что-либо предпринять!  Вот  теперь,
доктор, вы верно понимаете, как это тяжело и больно - быть шизофреником?
     -- Подождите, Аркадий  Львович, успокойтесь! Ведь человек - это одно из
явлений  природы,  и  следовательно, человек  может  когда-нибудь  понять  и
причины самого себя. Все не так страшно...
     -- Не смейте! Слышите, не  смейте так говорить, доктор! Даже думать так
не  смейте!  Хватит  с  того,  что  я  в  результате  своей  науки уже  стал
шизофреником,  но  по крайней мере, вам я этого не желаю!  Вы  представляете
себе, что  будет, если  человек действительно обнаружит  все причины  самого
себя? Представляете? Зачем тогда  ему жить дальше, если все уже  и так ясно?
Зачем, я вас спрашиваю?  Где цель жизни, где поиск, где движение вперед? Как
только человек обнаружит причины самого себя, он немедленно, в ту же секунду
станет   радиально   симметричным!!!   Вы  этого   хотите?  Вы  когда-нибудь
чувствовали себя радиально симметричным? Как я?! Вам не страшно!!??
     Мне  и  вправду  стало  жутковато от  неистовых  криков больного  и  от
перспективы  глобального  превращения  всего  человечества  в  губок  или  в
актиний.
     В кабинет заглянул привлеченный криком  больного санитар. Я кивнул ему,
что все в  порядке,  и  дверь  закрылась.  Я успокоил больного, как умел,  и
отправил его в палату.
     Ночью  мне  не  спалось. Радиально-симметричное существо  с  панорамным
зрением мучило меня до самого утра. Оно  было шарообразной формы, сверкало и
искрилось  радужными пятнами,  как мыльный пузырь,  и  пребывало в  вечном и
совершенном равнодушии ко всему на свете. И я точно  знал, что этот  мыльный
пузырь - это я после смерти.
     Проснулся я с головной болью, но вместе с тем, и с готовым решением.  В
обед я зашел в магазин детской игрушки и купил там нужную мне вещь.  Придя в
отделение, я немедленно прошел в палату, где лежал  мой вчерашний  тоскливый
собеседник.
     -- Здавствуйте, Аркадий Львович,  это вам!  - и я положил перед  ним на
стол нарядную  детскую  юлу-волчок, выкрашенную  блестящей  малинового цвета
эмалью,  с  серебряными  блестками,- Вот  ваш  гироскоп!  Он поможет  вам  с
ориентацией в пространстве.
     Больной радостно вскочил с кровати и долго и восторженно тряс мне руку.
     -- Спасибо вам доктор! Вы просто не представляете, какую услугу  вы мне
оказали! Ведь это - решение всех моих проблем. Ума не приложу, как  я, физик
по образованию,  сам не додумался до  такого простого решения! Я теперь могу
смело выписываться и заниматься  дома.  У меня  пропал страх, а  ведь только
этот страх меня здесь и держал!
     Больного выписали, правда не в этот день и  не на следующий, а примерно
через  неделю.  Через  месяц  Аркадий  Львович  Ойхман  вернулся  в   родную
лабораторию, правда  работал  он всего четыре  часа  в  день,  до  обеда.  С
подаренным мной волчком он не расставался  ни на минуту. Жена  его, кандидат
математических  наук,  работающая в  том  же  институте,  вызванная  мной  в
диспансер для беседы, рассказывала,  что придя с работы,  больной в  течение
двух  или  трех  часов  раскручивает волчок  и не отрываясь  глядит на  него
напряженным  блестящим  взглядом,  а  затем  садится за  письменный  стол  и
лихорадочно  пишет  какой-то  труд  под   названием  "Заметки  о  радиальной
симметрии",  который  он  никому  не  велит  читать,  и  который  он  просит
опубликовать только после его смерти.
     Вообще, в  психиатрии  существует  не так  много вещей,  которые  могут
случиться  с  больным,  и большинство из них привычны,  банальны и  вызывают
зевоту и легкую тоску. Я сам неоднократно  наблюдал,  например, микропсии  у
алкоголиков. Сидит  такой больной у  врача в кабинете, смотрит отсутствующим
взором, и  вдруг неожиданно  начинает обирать с себя всякую похабную мелочь,
которую никто, кроме самого больного, не видит. Скучно! Тем приятнее на фоне
этой  скукотищи бывают такие шикарные исключения как  радиальная  симметрия,
которую  и  бредом-то назвать язык не повернется -  целая научная гипотеза с
полным техническим и психофизиологическим обоснованием.
     А может, это и не бред вовсе? Может быть, больной прав,  и это вся наша
жизнь - это двусторонне-симметричный бред? Я  и сам не могу ответить себе на
этот вопрос... Ведь чтобы ответить на  него, надо  знать причины,  а я их не
знаю, да и в самом существовании причинности тоже сомневаюсь, и выходит, что
правильно  сомневаюсь. Собственно, почему я считаю,  что  рассказ алкоголика
про страшные телеуправляемые садовые ножницы композитора Матусовского -  это
бред? Да только потому, что американцы таких ножниц пока что не  изобрели. А
если бы такие  ножницы продавались на каждом углу, я бы  пожалуй, на  всякий
случай все же позвонил  композитору  Матусовскому  в  присутствии  больного,
чтобы  он успокоился  относительно его  намерений. Наверное поэтому  больные
меня  любят,  а  коллеги  считают хорошим психиатром. Ну  что ж, я  стараюсь
радоваться хотя  бы этому, потому что больше  в жизни все  равно  радоваться
нечему...



        "Александр Шленский. Анданте кантабиле"

---------------------------------------------------------------
     © Copyright Александр Шленский
     WWW: http://zhurnal.lib.ru/s/shlenskij_a_s/ Ў http://zhurnal.lib.ru/s/shlenskij_a_s/
---------------------------------------------------------------


     Жизнь - это  экипаж о двух колесах, из которых одно - колесо Сансары, а
второе -  колесо Фортуны. Экипаж этот есть не что иное как твоя погребальная
колесница,  в  которую  ты впряжен как бельгийская  лошадь  в артиллерийскую
повозку. Неведомо зачем, неизвестно для чего, но ты должен усердно тащить ее
от  места  твоего случайного  рождения к вратам  твоей  никого не  волнующей
смерти.  Пока  есть силы налегать на  постромки, колеса медленно крутятся, и
скорбная повозка  со  скрипом тащится вдоль разбитой в пух  и прах жизненной
дороги,  обочина  которой  густо  покрыта   обглоданными  высохшими  костями
незрелых  суждений,  изжеванными  фактами,  вперемежку  с  едким,  зловонным
навозом житейских неудач и рвотными массами разочарований.

     Иногда от этой картины  одолевает такая усталость,  что нет  сил тянуть
обыденную  упряжь, и тогда повозка встает на месте, и  все вокруг застывает,
словно в приступе внезапной летаргии. Мир вырождается  в надоедливую мелодию
старой шарманки, которая навевает дремоту, а затем эту дремоту сменяет  сон,
тяжелый и черный, как чугунные гири циркового атлета. Эх, жизнь...  Ебать ее
по нотам!

     В  чернильной тьме  сонного  забвенья слабо  просвечивались бестелесные
тени  забот  и тревог  моих  последних  недель.  Из  них  заметнее  всех был
арпеджиатор,  разработкой  которого  была  занята  наша  команда  в  течение
последней пары месяцев. Арпеджиатор - это такая модная музыкальная программа
для  компьютера,  которая  играет  инструментальный  аккомпанемент  голосами
разных  инструментов,  групп  инструментов,  сотнями  и  тысячами  различных
музыкальных стилей.

     Ужасно  сознавать,  но  музыка  нашего  времени  стала  безжалостной  и
бездуховной.  Она  неизмеримо  возросла  по  сложности,  она  немыслима  без
компьютеров, и  в  технологии  ее  изготовления  уже  не  осталось ничего от
вдохновения  художника.  Все вдохновение перенесено в компьютер,  все биения
души талантливых  музыкантов  тщательно  записаны  и внесены в базы  данных.
Изготовление   модных  хитов  поставлено  на  поток.  Компьютер  выпил  душу
композитора  почти  до  дна, он научился  разговаривать на языке  музыки, он
умеет  говорить богатым и  красивым  языком,  но в его речах  нет смысла.  И
поэтому появляется на свет в изобилии музыка, которая звучит мощно, и сладко
и проникновенно... и пусто. Пусто  становится  на душе от  такой  музыки,  и
кажется,  словно  лежишь  ты  в  постели  и  любишь  необыкновенной  красоты
пластмассовую женщину. Все в ней прекрасно, все формы ее совершенны, и грудь
ее жарко волнуется под тобой, и лоно ее нежно,  оно то горячо, то прохладно,
и все же ты ясно чувствуешь и кожей, и нервом, что это пластмассовое  лоно и
пластмассовая грудь. Есть в них крастота, но нет самого главного - нет в них
дыхания  жизни.  Эх  жизнь!  Ебать  ее  по  нотам...  Не  приведи,  Господи,
встретиться с такой женщиной в постели.

     Поистине дьявольские вещи создает технический прогресс, и  одну из этих
жутких  штуковин писала наша команда.  Ребята измучились, собирая библиотеку
стилей  с  миру по нитке,  а что касается  меня, то мне досталась разработка
модуля, с помощью которого  можно  было бы изменять стили вручную по желанию
пользователя.  Причем заказчик требовал,  чтобы  интерфейс  редактора стилей
поддерживал не только нотацию Кэйкволка, то есть,  отображение нот с помощью
полосок,  которые  тем  длиннее,  чем  длиннее  нота,  но  и  умел  понимать
непосредственно  сами  ноты, то  есть,  поддерживал  нотный  стан. Ничего не
поделаешь -  привередливый  заказчик, ети его  по нотам. Приходилось  пахать
беспрерывно, почти не вылезая из-за монитора. Все остальное время я, если не
работал где-нибудь еще, то спал во всевозможных положениях, в том числе и на
ходу. Жизнь программиста нелегка, как и жизнь  звукоинженера, и музыканта. А
когда  приходится  работать  на   нескольких  работах,   используя  все  три
квалификации, то вообше впору повеситься, или  хотя бы  поспать  пару часов,
где  придется. Например, в троллейбусе, возвращаясь  со  студии, где успел с
утра вдоволь насидеться за пультом, делая пробные записи струнного оркестра.

     Итак, я вырубился  в троллейбусе, повиснув на поручнях, как простыня на
веревке. Неровный прерывистый вой троллейбусного мотора врывался в мой сон и
присоединялся непрошенной  фальшивой  партией  к задушевному напеву  Анданте
кантабиле,   все  еще  звучавшему   в  ушах  усталого,   замученного  жизнью
звукооператора.  Из  всех  возможных  мест,  не   предназначенных  для  сна,
троллейбус  - одно из самых  неудобных, особенно если в нем  спать стоя, как
бельгийская   лошадь.  Большинство  троллейбусов   -   существа  нервные,  и
вследствие  этого  они никогда  не ездят плавно,  а перепрыгивают с места на
место  как   потревоженные  кузнечики,  вылупив  глаза-фары  и  ощетинившись
усами-троллеями. От  одного  особенно сильного  троллейбусного  прыжка,  моя
голова мотнулась и покатилась  прочь. Далеко она не укатилась  -  не пустила
шея, но от потери  равновесия меня  швырнуло  в сторону,  и я чуть не  упал.
Кое-как удержавшись на ногах, я, не просыпаясь, приоткрыл глаза и машинально
бормотнул в адрес норовистого троллейбуса мое излюбленное ругательство:

     -- Экий блядский тарантас, ебать его по нотам!..

     Стоявший рядом со мной  молодой человек, услышав мои  слова, выронил из
рук скрипичный футляр и папку с вытисненным на нем портретом П.И.Чайковского
и слегка побледнел,  опасливо поглядывая в мою сторону. Видно было, что  его
не  на шутку встревожили сказанные  мной простые слова, которыми я  облегчал
душу. Ну вот - себе облегчил, а ближнему своему утяжелил. Господи, вот жизнь
- чтоб ее... блин, по нотам!..

     Я кое-как прогнал  остатки сна и помог растерявшемуся пассажиру собрать
высыпавшиеся из  папки нотные  листы, писаные от  руки, поднял  и подал  ему
скрипичный футляр.

     --  Какие  у  вас странные  ноты! -- заметил  я.  -- Вроде бы  я и  сам
музыкант, а никогда таких не видел. Это ведь не для скрипки написано?

     Молодой человек помя