а я живой. А как  только я умираю
- я  перестаю быть дыркой в чем бы то ни  было. Я растворяюсь, и меня больше
нет. Все! Конец! Дырка исчезает. Зарастает, если хотите, как пуповина  после
рождения ребенка. Когда меня нет, я не могу быть чем--то в чем то другом,  в
том числе и в себе самом.

     -- То есть, вы хотите сказать, что ваше тело...

     -- И мое тело, и ваше, и тело любого человека, как мы его  видим -  это
всего  лишь слабенькая копия  той  дырки,  которую  наше действительное  "я"
прорезает в окружающей  реальности. Это даже  и моделью  "я" нельзя назвать.
Так, ерунда на постном масле, психофизический  параллелизм. Настоящие теории
возникают в чистом разуме, который не  что  иное как дырка неизвестно в чем,
практика  только подталкивает к  их  открытию,  но  никак  это  открытие  не
предопределяет. Разум - это дырка, порождающая теории, вот так!

     --  Фриц,  вы  когда--нибудь  были на лекциях  Чезаре?  Помните, как он
толковал про эпифеноменальность  психики?  Что,  мол -  тело  отправляет все
функции, а  психика,  субъективная  реальность  - это всего  лишь  слабое  и
неполное отражение этих функций. Теперь вы все ставите с ног на голову!

     -- Франсуа, я  ничего  и никуда не ставлю, я просто засовываю весь этот
беспредметный спор туда, куда положено -- в дырку. Вообще, дорогой Лефевр, я
не  в  ответе  за  всех  своих коллег. Наш профессор  Спинелли  -  добрейшее
существо, но он  живет, не просыпаясь, и читает  свои лекции,  не приходя  в
сознание.  Но если у Чезаре в голове пусто,  как в бутафорском гробу, то это
не  значит,  что...Ну  подумайте,  Франсуа,  подумайте  головой!  Если  тело
первично,  а  психика  эпифеноменальна,  то  как  объяснить  явление смерти?
Тело--то не  исчезает, оно только перераспределяется в пространстве. Все  те
атомы  углерода, кислорода  и  прочая,  с позволения  сказать, гадость - она
протухает, испаряется, но отнюдь не исчезает!

     -- Ну да! Материя не исчезает, изменяется лишь форма...

     --  А что такое, по--вашему, форма, а, Франсуа? По--моему, форма -- это
скорее не материя, а  дырка, но не просто дырка, а набор дырок,  и не просто
набор,  а ориентированный  набор.  Понимаете, Франсуа, я  ничего  нового  не
изобретаю, я лишь пытаюсь немного  перевернуть этот застарелый картезианский
взгляд на  вещи. В объяснении  устройства  мира можно  идти  от предмета, но
можно идти и от дырки. И обе точки зрения, я считаю, одинаково равноправны!

     --  Вы  знаете,  Фриц,  возможно,  Ваша   теория  вполне  логична,   но
представьте, как Вы будете объяснять это студентам? Представьте, вот я приду
домой и начну объяснять своей Лоретте, что согласно научным выкладкам она  -
всего лишь дырка. Ведь она, наверное, надает мне оплеух и подаст на развод!

     -- Ну, согласитесь, ведь в каком--то смысле, она действительно дырка. А
Вы,  Франсуа -  тот, кто  ее периодически  заполняет.  Но с  другой стороны,
Франсуа, и вы сами тоже...

     -- Послушайте, Фриц! Я не гомосексуалист!

     -- Да нет, Франсуа,  Вы меня не поняли! Я  имел  в виду все то  же: что
первично. То, что мы считаем не дыркой, может быть именно как раз дыркой. То
есть,  ничто  не  запрещает  рассматривать  предмет,  даже  остро  торчащий,
наименее похожий на дырку предмет, своего рода антипод дырки, как дырку.

     -- Фриц! Позвольте Вас спросить, Вы и стоя над писсуаром так считаете?

     Лефевр вложил в свой  голос немало яда, задавая этот вопрос.  Гросскопф
расстегнул брюки и внимательно  осмотрел то,  что держат над писсуаром,  как
будто видел его в первый раз.

     --  Вы знаете, Франсуа, я об этом раньше уже думал, правда несколько  в
другом  контексте. Но как ни смешно -- отчасти  это действительно дырка.  По
Вашему - откуда, как не  из дырки, берется струя, бьющая в писсуар?  Дырка -
она всюду, решительно везде, где есть жизнь!

     -- Хорошо, Фриц, замечательно, Вы меня почти убедили. Но  ответьте  мне
еще на такой  вопрос.  Является  ли церковь дыркой в Боге?  Ведь если она не
является, то Бог никак не  может знать о тех, кто в ней молится, и церковь -
бесполезна, как любые молитвы или вообще любое обращение ко Всевышнему. Если
же  Бог допускает  наличие в себе  дырок, то значит ли это, что  дальше Бога
дырок  не  бывает,  или это значит, что Бог - сам, в  свою очередь, является
дыркой в чем--то другом. Интересно знать, в чем?

     --  Ну,  по--видимому,  можно предположить, что Бог является  дыркой  в
самом себе.

     -- Фриц,  Вы уже  раньше  говорили,  что это  человек является дыркой в
самом себе. Выходит, что постулат о том, что Бог сотворил человека по своему
образу  и подобию, получает теоретическое обоснование: Большая дырка в самой
себе образовала  в себе некоторое количество меньших дырок, также являющихся
дырками самими в себе. А являются ли они при этом все еще и дырками в Боге?

     --  Да!  Без  сомнения,  да,  хотя  они  могут  это не осознавать.  Это
очевидно. Вера  в  Бога интуитивна, и человек волен проецировать образ  Бога
куда  угодно  - на небо, под  землю,  в  Космос.  И  при этом  человек будет
одинаково прав. Но обратите внимание - человек может найти Бога, соединиться
с  ним  духовно,  лишь  найдя  его  внутри  себя,  то  есть,  там,  где  они
совмещаются. А ведь это как раз и есть  первооснова  любой  веры.  Совместив
себя  с Богом полностью, человек  сам немного становится  Богом, скажем,  на
величину той дырки, которой он является.

     -- Вы хотите сказать,  что Иисус - это всего лишь дырка в самом удачном
месте...

     -- Или в самом неудачном --  зависит от того,  как  смотреть на вещи...
Кто  вообще доказал, что  полное  совмещение  с Богом  -- это  очень хорошо?
Человек -- дырка в самом  себе,  потому что  знание его  некогерентно, он не
представляет себе всех последствий своих действий. То же самое можно сказать
и  о Боге --  только масштабы  совсем другие.  Полное совмещение с  Богом не
просто опасно, а крайне опасно!  Вы  только подумайте  -- человек, совместив
себя  с Богом, невероятно увеличивает масштаб  своих деяний. Ошибка вождя --
это  гибель  племени. А ошибка Мессии --  это гибель рода человеческого.  Вы
посмотрите  --  как быстро  сориентировались  евреи,  молниеносно  устранили
катастрофу, правда  несколько грубовато сработали. И сколько вреда было, тем
не  менее,   причинено  --   посчитайте  число   жертв  религиозных  войн  и
преследований,  число зомбированных  прихожан. Маленькая теория вырвалась из
небытия  и гуляет  по земле,  эдакий  информационный  вирус, заражающий всех
подряд. Люди сами передают этот вирус по  наследству, зомбируя  своих детей.
Нет -- соединение с Богом крайне опасно! Это неуправляемый процесс. Мы можем
получить от него вовсе не то, что нам нужно...

     -- Постойте--ка,  Фриц, ведь по--вашей теории получается, что  Иисус --
не  единственный  прорыв,  Выходит  -  второе  пришествие,  или  по--вашему,
совмещение, имеет реальную основу?  Или  вообще  --  Бог и человек - это,  в
принципе одно и то же?

     -- Нет, Франсуа,  не  совсем одно и то же - устало промолвил Гросскопф.
--  Масштабы  несопоставимы.  Многое, даже самое  близкое,  недостижимо  для
человека, но вполне  достижимо для Бога.  Вот смотрите: я не знаком  с вашей
женой Лореттой, Вы мне ее так и не не представили на пикнике, где я видел ее
единственный раз.  Может  ли для  меня Ваша Лоретта являться дыркой... да не
сжимайте  Вы  кулаки, Франсуа,  я  же  совсем не  это имел в виду!  Я  хотел
сказать, что человек - это дырка не только актуальная, но и виртуальная, или
вернее, потенциальная дырка.  Но не то и другое одновременно. Человек -  это
маленькая дырка из кое--чего кое в чем, далеко не во всем. А Бог - это дырка
из  всего  во  всем.  Разница только в количестве и в  осуществимости.  Ваша
Лоретта  для  меня  достижима лишь потенциально,  а  реально,  скорее всего,
недостижима.  А для Бога достижима  и дева  Мария, и ваша  Лоретта,  и любая
другая дырка. Для человека - дырка или  есть, или ее нет, а для  Бога  - это
все  равно.  Бог -  это все  дырки,  которые были,  есть  и будут, он сам их
создал, они -- его часть, и они в полном его распоряжении.

     -- Тогда, Фриц, мы может быть, когда нибудь все--же поймем Бога?

     Профессор  Гросскопф  сложил  калькулятор   в  карман,  достал  платок,
легонько сморкнулся и протер очки уголком платка.

     -- Нет, Франсуа, это исключено.

     -- Почему?

     -- Да потому, что Бог - это еще и все те дырки, которых никогда и  ни в
чем не  было,  нет и не  будет! И  для него нет  разницы между теми дырками,
которые есть в реальности, и теми,  которые только  могли  бы быть, но их не
было и не будет никогда! Вы это понимаете -- никогда!!!

     Последняя  фраза почему--то прозвучала очень  трагично.  Ученые надолго
замолчали.

     --  Застегните штаны, коллега  - сказал  наконец Лефевр и снова  тяжело
замолчал, опустив голову на грудь.

     Гросскопф  внимательно  осмотрел то, что все это  время свисало из  его
расстегнутых  штанов, и  зачем-то решил пересчитать на нем суставы. Суставов
не оказалось вовсе, и профессор разочарованно застегнул штаны и молча уселся
на  стул. Лефевр,  тоже не говоря ни слова,  сел за свой  дисплей. Гросскопф
вернулся  к  своему компьютеру и выхерил из отчета корень из  трех  - он ему
почему--то перестал нравиться.

     Назавтра  в лабораторной стене дырки уже  не было,  На этом самом месте
висел  аккуратный  хаб  в  сплетении проводов и  хитро,  чуть--чуть  интимно
подмигивал  неоновыми  лампочками.  Профессор  Гросскопф  склеил  из  бумаги
маленькую ленту Мебиуса, повертел ее перед очками и раздумчиво сказал:

     -- Вот смотрите, Франсуа, лента Мебиуса - односторонняя  поверхность, а
дырка в ней все же имеется. То есть, эта лента - дырка сама в себе. Ее можно
рассматривать как  простейшую модель субъективного мира человека и даже  как
модель Бога. Что вы думаете по этому поводу, коллега?

     Профессор физики  Франсуа  Лефевр  угрюмо отмолчался:  сказать ему было
решительно нечего.



        "Александр Шленский. Уплотненное время"

---------------------------------------------------------------
     © Copyright Александр Шленский
     WWW: http://zhurnal.lib.ru/s/shlenskij_a_s/ Ў http://zhurnal.lib.ru/s/shlenskij_a_s/
---------------------------------------------------------------




        "Now I lay me down to sleep,"
        "I pray the Lord my soul to keep."
        "If I should die before I wake,"
        "I pray the Lord my soul to take."


     ...Ну  правда,  уж очень трогательная в Америке молитва на ночь. От нее
веет духом  спокойствия, заботы  и мудрой предусмотрительности. Американцы в
большинстве своем очень  предусмотрительны, законопослушны и ответственны. В
самом деле, если американец умрет в бодрствующем  состоянии, то первым делом
он  дисциплинированно отправится  занимать очередь  в  чистилище,  аккуратно
сложив свою душу в фирменный пакет, который  специально поставляет для  этой
цели какая-нибудь  известная компания; он не забудет при этом снабдить  свой
пакет  лэйблом  с  фамилией,  именем  и  своим  личным  номером   социальной
безопасности, чтобы, не дай Бог, не перепутали. А вот если американец  умрет
во  сне, тут возникает некоторое затруднение: нет возможности выполнить свой
долг,  вот и приходится оставлять господу Богу небольшое сообщение, типа как
на  автоответчик,  чтобы  он  его  прочел  и  в  случае   необходимости  сам
позаботился о новопреставленной душе.

     Какой  остроумный  и  великолепный  выход,  неправда  ли?  Вся  молитва
занимает  не  более десяти секунд, после чего вы можете спокойно спать,  уже
ничего не  опасаясь. Впрочем, и  все другие американские  молитвы  ненамного
длиннее. У людей в Америке мало времени. Hurry up! Hurry up! Скорее, скорее,
скорее!  И  ждать помощи от Бога тоже времени нет.  Поэтому одна из  молитв,
которую я слышал неоднократно,  была такова:  давайте попросим Иисуса, чтобы
он помог нам как можно скорее, уже на этой неделе, или даже нет, лучше прямо
сейчас!  Через  месяц будут  уже  совсем  другие заботы, и Бог зря  потратит
время, помогая в том, что уже стало ненужно, потому что уже проехали.

     А хотите, я скажу вам  по секрету, почему  у американцев так хронически
нехватает времени? Вы скажете, потому  что они много работают. Вовсе нет! То
есть, да, конечно, работают они много  -  но  вовсе не все и не всегда. Нет,
тут  дело  в  другом.  Дело  в  том,  что американцы исключительно  серьезно
относятся  к тому, к чему вроде  бы серьезно  относиться  никак нельзя  -  к
катанию  на роликовых  коньках  и  на велосипеде,  посещению клубов,  игре в
гольф, в футбол, биллиард и кегли, одуряющий бег до седьмого пота по беговой
дорожке или по обочине  дороги, с ушами, занавешенными плейром, и так далее.
Все это выполняется с исключительной  ответственностью, самоотверженностью и
прилежанием, и  непременно  по  расписанию.  К  сожалению,  возвышенные виды
активности, такие  как  писание  картин, музыки  и  стихов,  чтение  книг  и
обсуждение их содержания  за рюмкой  чая, и все такое прочее в расписание не
запихнешь, тут  требуется  вдохновение! А  вдохновение и  расписание  -  это
плохие друзья. То есть вовсе  даже не друзья.  То есть какие к черту друзья,
причем тут вообще слово "друзья", если они сожрать друг друга готовы!

     Похоже, что в Америке расписание сожрало вдохновение почти что начисто,
и разве  что  под конец немного  подавилось. Поэтому в  Америке  теми видами
деятельности,  которые  требуют  вдумчивости  и  вдохновения,  боли,  нерва,
отвращения и восторга, который нуждается в высокохудожественном воплощении и
умелой подаче - всем этим  занимаются только  профессионалы. И занимаются не
так, как мы - сидит эдакий Вася и от фонаря творит шедевры. В Америке такого
Васи в помине  не найдешь! Нет  его здесь. В этом  воочию убедилась одна моя
знакомая-режиссер,  после  того как подошла к осветителю  и  попросила  его:
"Барни, сделай, пожалуйста,  что-то  легкое,  осеннее,  желтовато-печальное,
чтобы напоминало о детском простуженном горле и чуть-чуть хотелось плакать".
"А какой это номер цвета?"- невозмутимо спросил Барни. А узнав, что  человек
называет  себя  режиссером  и не  знает цветовую  палитру по  номерам, Барни
мрачно посоветовал бедной женщине прочитать техническое руководство, а потом
уже  приходить на  съемки.  Да, милые  мои,  осветитель  Барни со  студии  в
Лас-Вегасе  - это  вам  не нижегородский Вася,  который сидит  осветителем в
убогом ТЮЗе и творит шедевры от фонаря!

     Вообще, атмосфера в  Америке такова,  что она предрасполагает именно  к
поверхностным,  механическим  видам активности,  не оплодотворенным  большой
работой  мысли  и  возвышенных чувств.  Возможно, раньше  в  Америке  писать
хорошие, душевные книги  было легче - ведь писали же их Марк Твен, О.Генри и
Джек  Лондон  (больше я никого из  американцев просто не читал). Но наверное
раньше вообще  было легче писать. То есть  настолько легко, что  люди  умели
писать даже не то чтобы по  одиночке, но и целыми группами. Вспомним хотя бы
Козьму Пруткова, чье виртуальное  триединство навеки вошло в  анналы русской
литературы.  Что-то редко его теперь вспоминают  - времена, видимо, для него
наступили неподходящие.

     Нынешнее время  плотнее, жестче, оно  сбито в  плотную массу, как  ядро
планеты Юпитер, и  нельзя  от  нее отколоть хотя бы кусочек для  души  - все
время находятся дела, а за ними другие  дела, и конца-края этому не видно, а
жизнь  идет, и  даже не идет, а  бежит,  и даже  не бежит, а  летит,  вернее
пролетает мимо.  Поэтому пишущей братии  уже некогда  сколотиться в  духовно
близкую  группу  -  нет  времени на духовное  общение,  надо зарабатывать на
жизнь, крутить  педали на виртуальном велосипеде в тренажерном зале,  лазить
по  Интернету - этой заразе  двадцатого века, которая истребляет в  обществе
живое  общение и  отучает  людей улыбаться,  подмигивать и  похлопывать друг
друга по плечу.

     Непонятно, как раньше люди  могли настолько душевно  и глубоко общаться
между  собой, что часть из них начинала совместно выражать мысли на  бумаге?
Понимаете, чтобы вдуматься в этот феномен и начать считать его невозможным и
сверхестественным  чудом  -  это надо попасть в Америку, где  нет времени не
только писать, но и читать. Поэтому  поневоле начинаешь задумываться, как же
все-таки раньше люди могли писать ну хотя бы вдвоем. Ильф и Петров это знали
хорошо. Илья Ильф даже написал как-то, что писать вдвоем чрезвычайно просто.
Можно, например, писать так, как  писали в свое время  братья  Гонкуры: Жюль
бегает  по  редакциям, а  Этьен  сидит  дома  и  сторожит рукопись, чтобы не
украли. Ужасно  просто, скажете вы! Садись и пиши. Просто, да не просто! Вся
беда в том, что родись братья Гонкуры в наше время в Соединенных Штатах, они
не стали бы писать ни  вдвоем, ни поодиночке. Они просто сидели бы с утра до
ночи в Интернете, лазили по сайтам, чатились с народом и дрались между собой
за клавиатуру до тех пор, пока не купили бы второго компьютера, а дальше они
бы уже и между собой общались по Интернету, не выходя  из своих  комнат, как
это делают братья-погодки - сыновья одной моей знакомой.

     А вы знаете,  в  чем тут  все дело? Уже догадались? Ну  да, конечно, вы
сейчас скажете, что люди стали  менее душевные и менее талантливыми.  Враки!
Враки  и чепуха! С чего бы это? От радиации? Так в Америке нет радиации. И в
России ее не  настолько много, чтобы пропал у  людей талант и душевность. Вы
спросите, откуда у меня такая непоколебимая уверенность? А вот оттуда  - еще
из  России. Я там одно время работал  начальником программистского отдела  и
брал на работу умных ребяток. Так вот, взять хотя бы Диму Фатеева. Умненький
паренек, пишет емэйлы легко и быстро, великолепный юмор, замечательный язык,
остроумный и парадоксальный взгляд на мир. В прошлом  веке и  даже в  начале
этого он  бы  не смог, да-да! просто  не смог бы не писать. А  сейчас ему не
надо  писать,  потому  что  есть  Интернет, есть  фидопойки, есть  роликовые
коньки, есть заразные сетевые компьютерные игрушки, которые дают откровенный
и близкий кайф - чертовы изобретения, окаянные  занятия,  которые возбуждают
легко  и  быстро,  дают  обманчивое   и  неверное  облегчение  и  заставляют
сдрачивать  лучшее  духовное  семя  в  дорожную  пыль,  и  вместо  плодов  и
нормального созревания остается липкая, дурно пахнущая грязь, а силы и время
на  зачатие  уже  отданы.  Так  что,  позвольте  не  согласиться с  древними
римлянами,  которые  написали  "Отцы  были  хуже   чем  деды,  Нас  негодных
родили...".  Нет,  нет, и  еще раз  нет! Если  бы Братья Гонкуры родились  в
современной Америке, они бы общались по  Интернету глубоко и больно, интимно
и талантливо, не хуже, чем писали. Но писать, возможно, не стали бы вовсе.

     Люди  отнюдь не стали  менее душевными  или талантливыми,  чем  раньше.
Просто - изменился темп  жизни,  а он в  свою очередь изменил стиль жизни, и
видимо, в этом как раз все и дело. Скорость жизни возросла многократно, и на
таких скоростях детали уже не замечаются, теряются. Хорошо, если теряются не
навсегда. Общение  по Интернету неимоверно развращает.  Чтобы  обратиться  к
незнакомым людям, не надо больше думать, писать, в муках выдавливать из себя
строчки,  править,  бегать по  редакциям, сторожить рукопись, защищаться  от
редакторских правок и ножниц - ничего этого больше не надо! Просто - вошел в
сеть, нашел  своих виртуальных единомышленников, высказал  им  свои  мысли в
какой  ни на есть форме,  а они тебе  свои. Обмен произошел,  каждый получил
необходимое количество поглаживаний, щелчков и пинков - кто к чему стремился
-  И ВСЕ. Вот так организм исподволь приучает удовлетворять свои потребности
суррогатами типа киберчата и  киберсекса, и ему  уже не нужен  и даже вреден
настоящий чистый прод