случае "общую границу" найдет без труда СССР. Сверх того морс-
кие и воздушные "границы" сыграют в будущей войне не меньшую  роль,  чем
сухопутные.
 
   Вхождение СССР в Лигу Наций, изображенное перед собственным населени-
ем, при помощи достойной Геббельса режиссуры, как  триумф  социализма  и
результат "давления" мирового пролетариата, оказалось,  на  самом  деле,
приемлемо для буржуазии лишь в результате крайнего ослабления  революци-
онной опасности, и явилось не победой СССР, а капитуляцией термидорианс-
кой бюрократии перед насквозь скомпрометированным женевским учреждением,
которое, по знакомым уже нам словам программы,  "ближайшие  свои  усилия
направляет на подавление  революционных  движений".  Что  же  изменилось
столь радикально с того времени, когда принималась  хартия  большевизма:
природа Лиги Наций? функция пацифизма в капиталистическом обществе?  или
же - политика советов? Поставить этот вопрос значит тем  самым  ответить
на него.
 
   Опыт успел скоро показать, что участие в Лиге, ничего не прибавляя  к
тем практическим выгодам, какие можно было получить путем  соглашений  с
отдельными буржуазными государствами, налагает в то же  время  серьезные
ограничения и обязательства, которые именно СССР выполняет наиболее  пе-
дантично - в интересах своего еще свежего консервативного престижа.  Не-
обходимость приспособляться внутри Лиги не только к Франции, но и  к  ее
союзникам, вынудила советскую дипломатию занять крайне двусмысленную по-
зицию в итало-абиссинском конфликте. В то время, как Литвинов, который в
Женеве был лишь тенью Лаваля, выражал благодарность дипломатам Франции и
Англии за их усилия "в пользу мира",  столь  благополучно  закончившиеся
разгромом Абиссинии,  кавказская  нефть  продолжала  питать  итальянский
флот. Если можно еще понять, что московское правительство уклонялось  от
открытого нарушения торгового договора,  то  профессиональные  союзы  во
всяком случае не обязаны были считаться с  обязательствами  комиссариата
внешней торговли. Фактическая приостановка экспорта  в  Италию  решением
советских профессиональных союзов вызвала бы несомненно мировое движение
бойкота, неизмеримо более действительное, чем вероломные "санкции",  за-
ранее отмеренные дипломатами и юристами, по соглашению с Муссолини.  Ес-
ли, однако, советские союзы, в отличие от 1926 г., когда они открыто со-
бирали миллионы рублей на стачку британских  углекопов,  не  ударили  на
этот раз пальцем о палец, то только потому, что подобная инициатива была
запрещена им правящей бюрократией, главным  образом,  в  угоду  Франции.
Между тем в предстоящей мировой войне никакие военные союзы не возместят
СССР утраченного доверия со стороны колониальных народов, как  и  вообще
трудящихся масс.
 
   Неужели же этого не понимают в Кремле? "Основная цель германского фа-
шизма - отвечает нам советский официоз - состояла в изоляции СССР...  Ну
и что-ж? СССР имеет теперь больше друзей в мире, чем когда бы то ни  бы-
ло". (Известия, 17 сентября 1935 г.). Итальянский  пролетариат  в  цепях
фашизма; китайская революция разгромлена и Япония хозяйничает  в  Китае;
германский пролетариат настолько раздавлен, что  плебисциты  Гитлера  не
встречают никакого сопротивления; по рукам и по ногам связан пролетариат
Австрии; революционные партии на Балканах попраны; во Франции и  Испании
рабочие идут в хвосте радикальной буржуазии. Несмотря на  все  это,  со-
ветское правительство, со времени вступления в Лигу Наций, "имеет больше
друзей в мире, чем когда бы то ни было". Эта фантастическая,  на  первый
взгляд, похвальба получает свой вполне реальный смысл, если  отнести  ее
не к рабочему государству, а к его правящему слою. Ведь как раз жестокие
поражения мирового пролетариата позволили советской бюрократии узурпиро-
вать власть в собственной стране и снискать большее или  меньшее  благо-
расположение "общественного мнения"  в  капиталистических  странах.  Чем
меньше Коминтерн способен угрожать позициям  капитала,  тем  политически
кредитоспособнее кремлевское правительство в глазах французской,  чехос-
ловацкой и иной буржуазии. Так сила бюрократии, внутренняя и международ-
ная, оказывается обратно пропорциональной силе СССР, как  социалистичес-
кого государства и опорной  базы  пролетарской  революции.  Однако,  это
только одна сторона медали; есть и другая.
 
   Ллойд Джордж, в скачках и сенсациях которого нередки проблески острой
проницательности, предостерегал в ноябре 1934  г.  Палату  Общин  против
осуждения фашистской Германии, которая, по словам  его,  призвана  стать
наиболее надежным оплотом против коммунизма в Европе. "Мы еще  будем  ее
приветствовать, как нашего друга". Многозначительные слова!  Полу-покро-
вительственные, полу-иронические похвалы со стороны мировой буржуазии по
адресу Кремля ни в малейшей мере не являются сами по себе гарантией мира
или хотя бы простым смягчением  военной  опасности.  Эволюция  советской
б<ю>рократии интересует мировую буржуазию, в последнем счете, под  углом
зрения возможных изменений форм собственности.  Наполеон  I,  радикально
покончивший с традициями якобинизма, надевший  корону  и  восстановивший
католический культ, оставался, тем не менее,  предметом  ненависти  всей
правящей полуфеодальной Европы, поскольку продолжал  охранять  созданную
революцией новую собственность. До тех  пор,  пока  не  снята  монополия
внешней торговли и не восстановлены права капитала,  СССР,  несмотря  на
все заслуги своего правящего слоя, остается в глазах буржуазии всего ми-
ра непримиримым врагом, а германский национал-социализм - если не сегод-
няшним, то завтрашним другом. Уже во время переговоров Барту и Лаваля  с
Москвой крупная французская буржуазия, несмотря на остроту опасности  со
стороны Гитлера и на крутой поворот французской коммунистической  партии
к патриотизму, упорно не хотела ставить свою ставку на советскую  карту.
Подписавшего договор с СССР Лаваля обвиняли слева в том, что он, запуги-
вая Берлин Москвой, ищет на самом деле сближения с Берлином и Римом про-
тив Москвы. Эта оценка может быть несколько упреждает события, но  никак
не находится в противоречии с их естественным развитием.
 
   Как бы, однако, ни оценивать выгоды и невыгоды франко-советского пак-
та, ни один серьезный революционный политик не станет отрицать права со-
ветского государства искать дополнительной опоры для  своей  неприкосно-
венности во временном соглашении с  тем  или  иным  империализмом.  Надо
только ясно и открыто указывать массам место такого частного,  тактичес-
кого соглашения в общей системе исторических сил. Чтоб  использовать,  в
частности, антагонизм между Францией и Германией, нет ни малейшей надоб-
ности идеализировать буржуазного союзника или ту комбинацию  империалис-
тов, которая временно прикрывается  ширмой  Лиги  Наций.  Между  тем  не
только советская дипломатия, но, по следам ее, и Коминтерн систематичес-
ки перекрашивают эпизодических союзников Москвы в "друзей мира", обманы-
вают рабочих лозунгами "коллективной безопасности" и "разоружения" и тем
превращаются на деле в политическую агентуру империалистов перед рабочи-
ми массами.
 
   Пресловутое интервью,  данное  Сталиным  председателю  Скриппс-Говард
Ньюспейперс Рой Говарду 1-го марта 1936 г., представляет собою  неоцени-
мый документ для характеристики бюрократической слепоты в больших вопро-
сах мировой политики и той фальши, какая установилась между вождями СССР
и мировым рабочим движением. На вопрос: неизбежна ли война? Сталин отве-
чает: "я считаю, позиции друзей мира укрепляются; друзья мира могут  ра-
ботать открыто, они опираются на мощь общественного мнения, в их  распо-
ряжении такие инструменты, как, например, Лига Наций". В этих словах нет
ни грана реализма. Буржуазные государства вовсе не делятся на "друзей" и
"врагов" мира, тем более, что "мира", как такового, вообще не  существу-
ет. Каждая империалистская страна заинтересована в сохранении своего ми-
ра, и заинтересована тем острее, чем невыносимее этот мир для ее против-
ников. Общая для Сталина, Болдуина, Леона Блюма и пр. формула: "мир  был
бы действительно огражден, еслиб все государства сплотились  в  Лиге  на
его защиту", означает лишь, что мир был бы обеспечен, если б не  сущест-
вовало причин для его нарушения. Мысль, пожалуй, правильная, но не очень
содержательная. Великие державы, которые не входят в Лигу, как Соединен-
ные Штаты, ценят очевидно развязанные руки выше, чем абстракцию  "мира".
Для чего именно им нужна свобода рук, они в свое время покажут. Те госу-
дарства, которые уходят из Лиги, как Япония  и  Германия,  или  временно
"отлучаются" из нее, как Италия, тоже имеют на  то  достаточные  матери-
альные причины. Их разрыв с Лигой изменяет  лишь  дипломатическую  форму
антагонизмов, но не их природу и не природу самой Лиги.  Те  праведники,
которые клянутся в неизменной верности Лиге, ставят себе задачей тем ре-
шительнее использовать ее для поддерживания своего мира. Но и между ними
нет согласия. Англия вполне готова продлить мирный период - за счет  ин-
тересов Франции в Европе или в Африке. Франция, в свою  очередь,  готова
пожертвовать безопасностью британских морских путей - за поддержку  Ита-
лии. Но для защиты собственных интересов каждая из них готова прибегнуть
к войне, разумеется, к самой справедливой из всех войн. Наконец,  мелкие
государства, которые, за неимением лучшего, ищут укрытия под сенью Лиги,
окажутся в конце концов не на стороне "мира", а на стороне более сильной
группировки в войне.
 
   Лига на охране статус-кво - не организация "мира", а организация  на-
силия империалистского меньшинства над подавляющим большинством  челове-
чества. Этот "порядок" может поддерживаться лишь при  помощи  постоянных
войн, малых и больших, сегодня - в колониях, завтра - между  метрополия-
ми. Империалистская верность статус-кво имеет всегда условный, временный
и ограниченный характер. Италия выступала вчера за статус-кво в  Европе,
но не в Африке; какова будет завтра ее политика в Европе,  никому  неиз-
вестно. Но уже изменение границ в Африке немедленно отражается в Европе.
Гитлер отважился ввести войска в Рейнскую зону только потому, что Муссо-
лини вторгся в Абиссинию. Трудно причислить  Италию  к  "друзьям"  мира.
Между тем Франция дружбой с Италией дорожит неизмеримо больше, чем друж-
бой с Советским Союзом. Англия, с своей стороны, ищет  дружбы  Германии.
Группировки меняются; аппетиты остаются. Задача так называемых сторонни-
ков статус-кво состоит, по существу, в том, чтоб найти в  Лиге  наиболее
благоприятную комбинацию сил и наиболее выгодное прикрытие для подготов-
ки будущей войны. Кто и как начнет ее, зависит от обстоятельств  второго
порядка. Но кто-нибудь должен будет начать, ибо статус-кво  есть  погреб
взрывных веществ.
 
   Программа "разоружения", при сохранении империалистских антагонизмов,
есть вреднейшая из фикций. Даже если б она оказалась осуществленной  пу-
тем общего соглашения, - допущение явно фантастическое! - это ни в каком
случае не могло бы предупредить новой войны. Империалисты воюют не пото-
му, что есть оружие; наоборот, они куют оружие, когда им нужно  воевать.
Возможность нового, притом очень быстрого вооружения заложена  в  совре-
менной технике. При всех и всяких соглашениях, ограничениях и "разоруже-
ниях" арсеналы, военные заводы, лаборатории, капиталистическая индустрия
в целом сохраняют свою силу. Так, обезоруженная под тщательным контролем
победителей Германия (единственная, кстати сказать, реальная форма  "ра-
зоружения"!), снова становится, благодаря своей мощной индустрии,  цита-
делью европейского милитаризма. Она собирается, в свою очередь, "разору-
жать" кое-кого из своих соседей. Идея  так  называемого  "прогрессивного
разоружения" означает лишь попытку сокращения непосильных военных расхо-
дов в мирное время: вопрос кассы, а не миролюбия. Но и эта задача оказы-
вается неосуществимой. Вследствие  различий  географического  положения,
экономического могущества и колониальной насыщенности любые нормы  разо-
ружения должны были бы изменить соотношение сил к выгоде для одних  и  к
невыгоде для других. Отсюда бесплодность женевских попыток. Почти  двад-
цать лет переговоров и разговоров оставляет далеко позади все, что виде-
но было в этой области до сих пор. Строить революционную политику проле-
тариата на программе разоружения значит строить ее даже не на  песке,  а
на дымовой завесе милитаризма.
 
   Удушение классовой борьбы в интересах беспрепятственного хода импери-
алистской бойни, можно обеспечить только через посредство вождей  массо-
вых рабочих организаций. Лозунги, под которыми эта задача разрешалась  в
1914 году: "последняя  война",  "война  против  прусского  милитаризма",
"война за демократию" слишком скомпрометированы историей д<в>ух  послед-
них десятилетий. "Коллективная безопасность"  и  "всеобщее  разоружение"
пришли им на смену. Под видом поддержки Лиги Наций вожди рабочих органи-
заций Европы подготовляют новое издание "священного единения", не  менее
необходимого для войны, чем танки, авиация и "запрещенные" удушливые га-
зы.
 
   Третий Интернационал родился из возмущенного  протеста  против  соци-
ал-патриотизма. Но революционный заряд, заложенный  в  него  Октябрьской
революцией, давно израсходовался. Коминтерн стоит ныне под  знаком  Лиги
Наций, как и Второй Интернационал, только с более свежим запасом  циниз-
ма. Когда британский социалист сэр Стеффорд Криппс называет  Лигу  Наций
интернациональным объединением громил, что может быть  неучтиво,  но  не
так уж несправедливо, "Таймс" иронически спрашивает:  "как  объяснить  в
таком случае присоединение к Лиге Наций Советского Союза?"  Ответить  не
легко. Так московская бюрократия приносит ныне могущественную  поддержку
социал-патриотизму, которому Октябрьская революция нанесла в свое  время
сокрушительный удар.
 
   Рой Говард пытался получить и на этот счет  объяснение.  Как  обстоит
дело - спросил он Сталина - с планами и намерениями насчет мировой рево-
люции! - "Таких намерений у нас никогда не было". - Но ведь... "Это  яв-
ляется плодом недоразумения". Говард: "Трагическим недоразумением?" Ста-
лин: "Нет, комическим, или, пожалуй, трагикомическим". Мы цитируем  дос-
ловно. "Какую опасность могут видеть, - продолжал Сталин, - в идеях  со-
ветских людей окружающие государства, если эти государства действительно
крепко сидят в седле?" Ну, а как быть, - мог бы спросить  интервьюер,  -
если они сидят не крепко? Сталин привел еще  один  успокоительный  аргу-
мент: "Экспорт революции, это чепуха. Каждая страна, если она этого  за-
хочет, сама произведет свою революцию, а если не захочет,  то  революции
не будет. Вот например, наша страна,  захотела  произвести  революцию  и
произвела ее"... Мы цитируем дословно. От теории социализма в  отдельной
стране совершенно естественен переход к  теории  революции  в  отдельной
стране. Зачем же в таком случае существует Интернационал? - мог бы спро-
сить интервьюер. Но он, очевидно, знал границы законной  любознательнос-
ти. Успокоительные объяснения Сталина, которые читаются не только  капи-
талистами, но и рабочими, зияют, однако,  прорехами.  Прежде  чем  "наша
страна" захотела совершить революцию, мы импортировали идеи марксизма из
других стран и пользовались чужим революционным опытом. Мы в течение де-
сятилетий имели заграницей свою эмиграцию, которая руководила борьбой  в
России. Мы получали моральную и материальную помощь от рабочих организа-
ций Европы и Америки. После нашей победы мы организовали в 1919 г.  Ком-
мунистический Интернационал. Мы не раз провозглашали обязанность  проле-
тариата победившей страны приходить на помощь  угнетенным  и  восстающим
классам, притом не только идеями, но, если возможно, и  оружием.  Мы  не
ограничивались одними заявлениями. Мы помогли в свое время военной силой
рабочим Финляндии, Латвии, Эстонии, Грузии. Мы  сделали  попытку  помочь
восстанию польского пролетариата походом Красной Армии  на  Варшаву.  Мы
посылали организаторов и командиров на  помощь  восставшим  китайцам.  В
1926 г. мы собирали миллионы рублей в пользу британских стачечников. Те-
перь все это оказывается недоразумением. Трагическим?  Нет,  комическим.
Недаром же Сталин объявил, что жить в Советском  Союзе  стало  "весело":
даже Коммунистический Интернационал из серьезного персонажа  превратился
в комический.
 
   Сталин произвел бы на собеседника более убедительное впечатление, ес-
ли б, вместо клеветы на прошлое, открыто противопоставил политику Терми-
дора политике Октября. "В глазах Ленина - мог бы он сказать - Лига Наций
была машиной для подготовки новой империалистской войны. Мы же  видим  в
ней - инструмент мира. Ленин говорил о неизбежности революционных  войн.
Мы же считаем экспорт революции - чепухой. Ленин клеймил союз пролетари-
ата с империалистской буржуазией, как измену. Мы же изо всех сил толкаем
международный пролетариат на этот путь. Ленин бичевал лозунг разоружения
при капитализме, как обман трудящихся. Мы же строим на этом лозунге  всю
политику. Ваше траги-комическое недоразумение, - мог бы  закончить  Ста-
лин, - состоит в том, что вы принимаете нас за продолжателей  большевиз-
ма, тогда как мы являемся его могильщиками".
 
 
                       Красная Армия и ее доктрина. 
 
 
 
   Старого русского солдата, воспитанного в патриархальных условиях  де-
ревенского "мира", отличала больше всего слепая стадность. Суворов,  ге-
нералиссимус Екатерины II и Павла, был неоспоримым мастером  армии  кре-
постных рабов. Великая французская революция навсегда ликвидировала  во-
енное искусство старой Европы и царской России. Империя, правда, вписала
еще после того в свою историю гигантские территориальные захваты, но по-
бед над армиями цивилизованных наций она уже больше не знала. Нужен  был
ряд внешних поражений и внутренних потрясений, чтоб переплавить в их ог-
не национальный характер. Только на новой социальной  и  психологической
основе могла сложиться Красная Армия. Пассивность, стадность и преклоне-
ние пред природой  сменились  в  молодых  поколениях  духом  дерзания  и
культом техники. Рядом с пробуждением  личности  открылся  быстрый  рост
культурного уровня. Неграмотных новобранцев становится  все  меньше;  из
своих рядов Красная Армия не выпускает никого, кто не умел бы  читать  и
писать. В армии и вокруг нее бурно развиваются все  виды  спорта.  Среди
рабочих, служащих, учащихся большую популярность приобрел значок отличия
за хорошую стрельбу. Лыжи придают воинским частям в зимние месяцы недос-
тупную ранее подвижность. В области парашютизма, безмоторного планирова-
ния и авиации достигнуты выдающиеся успехи. Арктические  полеты,  как  и
полеты в стратосферу - в памяти у всех. Эти вершины характеризуют  целую
горную цепь достижений.
 
   Нет надобности идеализировать организационный или оперативный уровень
Красной Армии в годы Гражданской войны. Для молодого командного  состава
они были, однако, временем великого крещения.  Рядовые  солдаты  царской
армии, унтер-офицеры, прапорщики обнаружили таланты организаторов и вое-
начальников и закаляли свою волю в борьбе большого размаха.  Этим  само-
родкам приходилось не раз быть битыми, но в конце концов им удалось  по-
бедить. Лучшие из них затем прилежно учились. Среди  нынешних  начальни-
ков, прошедших сплошь школу гражданской войны,  подавляющее  большинство
окончило академии или специальные курсы усовершенствования. Среди  стар-
шего командного состава около половины получили высшее военное образова-
ние, остальные - среднее. Военная техника дала им необходимую дисциплину
мысли, но не убила  дерзания,  пробужденного  драматическими  операциями
гражданской войны. Этому поколению сейчас около  40-50  лет,  -  возраст
равновесия физических и душевных сил, когда смелая инициатива  опирается
на опыт, но еще не пода