ийно-политическую и
государственную форму может принять революционная кооперация пролетариата и
крестьянства, и какие из этого вытекут последствия для дальнейшего развития
революции. Я говорю, разумеется, о своей позиции в споре, а не о тогдашней
позиции Бухарина-Радека, в которой они пусть и отчитываются особо.

Как близко, вплотную формула "перманентной революции" подходила к ленинской
формуле, показывает следующее наглядное сопоставление. Летом 1905 года,
следовательно еще до октябрьской всеобщей стачки и декабрьского восстания в
Москве, я писал в предисловии к речи Лассаля:

"Само собою разумеется, что пролетариат выполняет свою миссию опираясь, как
в свое время буржуазия, на крестьянство и на мещанство. Он руководит
деревней, вовлекает ее в движение, заинтересовывает ее в успехе своих
планов. Но вождем остается неизбежно он сам. Это - не "диктатура
крестьянства и пролетариата", это - диктатура пролетариата, опирающегося на
крестьянство"*1. (Л. Троцкий, "1905", стр. 281).
/*1 Эта цитата, среди сотен других, свидетельствует, кстати сказать, что я
догадывался о существовании крестьянства и о значении аграрного вопроса еще
накануне революции 1905 г., т. е. несколько раньше, чем мне начали
разъяснять значение крестьянства Маслов, Тальгеймер, Тельман, Ремеле,
Кашен, Монмуссо, Бела-Кун, Пепер, Куусинен и другие марксистские
социологи./

Сравните теперь с этими словами, написанными в 1905 г. и цитированными мною
в польской статье 1909 г., следующие слова Ленина, написанные в том же 1909
г., сейчас же после того, как партийная конференция, под давлением Розы
Люксембург, приняла формулу "диктатуры пролетариата, опирающегося на
крестьянство", вместо старой большевистской формулы. Меньшевикам, которые
писали о радикальной перемене позиции Ленина, он отвечает:

"...Формула, которую здесь сами большевики избрали для себя, гласит:
пролетариат, ведущий за собою крестьянство"...*1
/*1 Ленин предлагал на конференции 1909 г. формулу: "пролетариат, ведущий
за собой крестьянство", но, в конце концов, присоединился к формуле
польских социалдемократов, собравшей на конференции большинство против
меньшевиков./

...Неужели не очевидно, что мысль всех этих формулировок одна и та же? Что
эта мысль выражает именно диктатуру пролетариата и крестьянства? что
"формула" - пролетариат, опирающийся на крестьянство, остается всецело в
пределах той же самой диктатуры пролетариата и крестьянства? (т. XI, ч. I,
стр. 219 и 224, подчеркнуто мною).

Ленин дает здесь, следовательно, такое истолкование "алгебраической"
формуле, которое исключает идею самостоятельной крестьянской партии и тем
более ее преобладающую роль в революционном правительстве: пролетариат
ведет крестьянство, пролетариат опирается на крестьянство, следовательно
революционная власть сосредоточивается в руках партии пролетариата. Но
именно в этом и состоял центральный пункт теории перманентной революции.

Самое большое, что можно сегодня, т. е. после исторической проверки,
сказать на счет старых разногласий вокруг диктатуры, будет следующее: в то
время, как Ленин, исходя неизменно из руководящей роли пролетариата,
всемерно подчеркивает и развивает необходимость
революционно-демократического сотрудничества рабочих и крестьян, уча этому
нас всех, я, исходя неизменно из этого сотрудничества, всемерно подчеркиваю
необходимость пролетарского руководства не только в блоке, но и в
правительстве, которое призвано будет возглавить этот блок. Никакого
другого различия тут вычитать нельзя.


* * *


В связи со сказанным выше возьмем две цитаты: одну из "Итогов и
перспектив", которою пользовались и Сталин и Зиновьев, чтобы доказать
противоположность моих взглядов взглядам Ленина, другую - из полемической
статьи Ленина против меня, которою Радек пользуется для той же цели.

Вот первая цитата:

"Участие пролетариата в правительстве и объективно наиболее вероятно и
принципиально допустимо лишь, как доминирующее и руководящее участие.
Можно, конечно, назвать это правительство диктатурой пролетариата и
крестьянства, диктатурой пролетариата, крестьянства и интеллигенции, или,
наконец, коалиционным правительством рабочего класса и мелкой буржуазии. Но
все же остается вопрос: кому принадлежит гегемония в самом правительстве и
через него в стране? И когда мы говорим о рабочем правительстве, то этим
самым отвечаем, что гегемония будет принадлежать рабочему классу". ("Наша
революция", 1906 г., стр. 250).

Зиновьев поднимал (в 1925 г.!) большой шум по поводу того, что я ставил (в
1905 г.!) как бы на одну доску крестьянство и интеллигенцию. Ничего
другого, кроме этого, он в приведенных строках не вычитал. Упоминание
интеллигенции вызывалось условиями того периода, когда интеллигенция играла
политически совсем не ту роль, что ныне: от имени крестьянства говорили
тогда сплошь интеллигентские организации; социалисты-революционеры
официально строили свою партию на "триаде" пролетариат, крестьянство,
интеллигенция; меньшевики, как я писал в то время, ловили за ноги каждого
радикального интеллигента, чтобы доказать расцвет буржуазной демократии. О
бессильи интеллигенции, как "самостоятельной" социальной группы, и решающем
значении революционного крестьянства я высказывался уже в то время сотни
раз. Но дело здесь ведь не в отдельной полемической фразе, отстаивать
которую я совсем не собираюсь. Суть цитаты в том, что я принимаю целиком
ленинское содержание демократической диктатуры и требую лишь более точного
определения ее политической механики, т. е. исключения такой коалиции, где
пролетариат будет только заложником в составе мелко-буржуазного
большинства.

Возьмем теперь ленинскую статью 1916 г., которая, как отмечает сам Радек,
направлена была "формально против Троцкого, а на деле против Бухарина,
Пятакова, пишущего эти строки (т. е. Радека) и ряда других товарищей". Это
очень ценное заявление, вполне подтверждающее мое тогдашнее впечатление,
что полемика направлена Лениным по мнимому адресу, ибо меня она, как я
сейчас покажу, совершенно не задевала по существу. В этой статье есть
именно то самое обвинение меня в "отрицании крестьянства" (в двух строках),
которое (обвинение) составило впоследствии главный капитал эпигонов и их
последователей. Между тем "гвоздем" этой статьи - как выражается Радек -
является следующее место:

"Троцкий не подумал, - говорит Ленин, цитируя мои собственные слова, - что,
если пролетариат увлечет непролетарские массы деревни на конфискацию
помещичьих земель, и свергнет монархию, то это и будет завершением
"национальной буржуазной революции", в России, это и будет
революционно-демократической диктатурой пролетариата и крестьянства".
(Ленин, т. XIII, стр. 214).

Что упрек в "отрицании" крестьянства Ленин направлял в этой статье "не по
адресу", имея на деле в виду Бухарина и Радека, которые действительно
перепрыгивали через демократический этап революции, ясно не только из всего
сказанного выше, но и из самой же приведенной Радеком цитаты, которую он
справедливо называет "гвоздем" ленинской статьи. В самом деле, Ленин прямо
ссылается на слова моей статьи о том, что только независимая и смелая
политика пролетариата может "увлечь непролетарские массы деревни на
конфискацию помещичьих земель, свержение монархии" и пр., и Ленин
прибавляет: "Троцкий не подумал, что... это и будет
революционно-демократической диктатурой". Другими словами, Ленин здесь
признает и, так сказать, удостоверяет, что Троцкий на деле приемлет все
реальное содержание большевистской формулы (сотрудничество рабочих с
крестьянами и демократические задачи этого сотрудничества), но не хочет
признать, что это и будет демократическая диктатура, завершение
национальной революции. Таким образом, в этой наиболее как-будто "острой"
полемической статье спор идет не по поводу программы ближайшего этапа
революции и ее движущих классовых сил, а именно по поводу политического
соотношения этих сил, по поводу политического и партийного характера
диктатуры. Если полемические недоразумения, отчасти, в силу не полной еще
ясности самих процессов, отчасти вследствие фракционных обострений, были
понятны и неизбежны в то время, то совершенно не понятно, как Радек
умудряется вносить в вопрос такую путаницу задним числом.

Полемика моя с Лениным шла по существу о возможности самостоятельности (и о
степени самостоятельности) крестьянства в революции, в частности о
возможности самостоятельной крестьянской партии. Я обвинял в этой полемике
Ленина в преувеличении самостоятельной роли крестьянства. Ленин обвинял
меня в недооценке революционной роли крестьянства. Это вытекало из логики
самой полемики. Но разве же не презрения заслуживает тот, кто сейчас, два
десятилетия спустя, пользуется этими старыми цитатами, отрывая их от
фундамента тогдашних партийных отношений и придавая абсолютную ценность
каждому полемическому преувеличению или эпизодической ошибке, вместо того,
чтобы вскрыть, в свете величайшего революционного опыта, каков был
действительный стержень разногласий, и какова была их реальная, а не
словесная амплитуда.

Вынужденный ограничивать себя в выборе цитат, я лишь сошлюсь здесь на
конспективные тезисы Ленина об этапах революции, написанные им в конце 1905
года, но впервые опубликованные только в 1926 г., в V-м ленинском Сборнике

оппозиционерами, Радеком в том числе, как лучший подарок оппозиции, ибо
Ленин по всем статьям сталинского уложения оказывался повинным в
"троцкизме". Важнейшие пункты резолюции VII-го пленума ИККИ, осуждающей
троцкизм, кажутся как бы сознательно и преднамеренно направленными против
основных тезисов Ленина. Сталинцы скрежетали зубами по поводу опубликования
этих тезисов. Редактор "Сборника" Каменев со свойственным ему не очень
застенчивым "благодушием" прямо говорил мне, что, если бы дело не шло к
блоку с нами, он ни в коем случае не допустил бы опубликования этого
документа. Наконец, в статье Костржевой в "Большевике" тезисы эти оказались
злостно фальсифицированы именно для того, чтоб не подводить Ленина под
обвинение в "троцкистском" отношении к крестьянству вообще, к середняку в
особенности.

Приведу здесь еще следующую оценку самим Лениным разногласий со мною,
данную им в 1909 г.:

"Т. Троцкий в этом рассуждении сам допускает "участие представителей
демократического населения" в "рабочем правительстве, т. е. допускает
правительство из представителей пролетариата и крестьянства. На каких
условиях допускать участие пролетариата в правительстве революции, - вопрос
особый, и по этому вопросу, очень может быть, большевики не сойдутся не
только с Троцким, но и с польскими с.-д. Но вопрос о диктатуре
революционных классов никоим образом не сводится к вопросу о "большинстве"
в том или ином революционном правительстве, об условиях допустимости
участия с.-д. в том или ином правительстве" (т. XI, ч. I, стр. 229,
подчеркнуто мною).

В приведенной цитате Ленина снова удостоверяется, что Троцкий приемлет
правительство из представителей пролетариата и крестьянства, значит не
"перепрыгивает" через это последнее. Ленин подчеркивает при этом, что
вопрос о диктатуре не сводится к вопросу о большинстве в правительстве. Это
совершенно бесспорно. Дело идет прежде всего о совместной борьбе рабочих и
крестьян, и следовательно о борьбе пролетарского авангарда за влияние на
крестьян против либеральной или национальной буржуазии. Но если вопрос о
революционной диктатуре рабочих и крестьян не сводится к вопросу о том или
ином большинстве в правительстве, то, при победе революции, он неизбежно
приводит к этому вопросу, как решающему. Как мы видели, Ленин осторожно (на
всякий случай) оговаривается, что, если дело дойдет до вопроса об участии
партии в революционном правительстве, может быть мы с Троцким и с польскими
товарищами разойдемся насчет условий этого участия. Речь шла, таким образом
о возможном разногласии, поскольку Ленин теоретически допускал участие в
демократическом правительстве представителей пролетариата, в качестве
меньшинства. События показали, однако, что мы не разошлись. В ноябре 1917
года на верхах партии шла неистовая борьба по вопросу о коалиционном
правительстве с эсерами и меньшевиками. Ленин, не возражая в принципе
против коалиции на советской основе, категорически требовал твердо
обеспеченного большевистского большинства. Я шел рука об руку с Лениным.


* * *


Теперь послушаем, к чему собственно сводит Радек весь вопрос о
демократической диктатуре пролетариата и крестьянства.

"В чем же основном - спрашивает он - правильной оказалась старая
большевистская теория 1905 г.? В том, что совместное выступление
петроградских рабочих и крестьян (солдат петроградского гарнизона)
опрокинуло царизм (в 1917 году. Л. Т.). В основном ведь формула 1905 г.
предвидит лишь соотношение классов, а не конкретное политическое
учреждение".

Ну, уж извините! Если я называю старую ленинскую формулу "алгебраической",
то вовсе не в том смысле, что ее позволительно свести к пустому месту, как
это, не задумавшись, делает Радек. "Основное осуществилось: пролетариат и
крестьянство совместно разбили царизм". Но это "основное" осуществлялось во
всех без исключения победоносных и полупобедоносных революциях. Царей,
феодалов, попов везде и всегда били своими боками пролетарии или
предпролетарии, плебеи и мужики. Это было уже в XVI столетии в Германии и
даже ранее того. В Китае "милитаристов" били те же рабочие и крестьяне.
Причем же тут демократическая диктатура? В старых революциях ее не было, не
было и в китайской. Почему? Потому, что верхом на рабочих и крестьянах,
выполнявших черную работу революции, сидела буржуазия. Радек так сильно
отвлекся от "политических учреждений", что позабыл самое "основное" в
революции: кто руководит и кто берет власть. Между тем, революция есть
борьба за власть. Это есть борьба политическая, которую классы ведут не
голыми руками, а через посредство "политических учреждений" (партий и пр.).

"Люди, не продумавшие сложности метода марксизма и ленинизма, - громит нас,
грешных, Радек, - поняли дело так: непременно дело должно кончиться
совместным правительством рабочих и крестьян, да некоторые даже подумали,
что это непременно должно быть коалиционное правительство партий, рабочей и
крестьянской".

Вот какие эти "некоторые" простаки!.. А что же думает сам Радек? Что
победоносная революция не должна привести к новому правительству, или что
это правительство не должно отобразить и закрепить определенное соотношение
революционных классов? Радек так углубил "социологически" проблему, что от
нее ничего не осталось, кроме словесной шелухи.

Насколько недопустимо отвлекаться от вопроса о политических формах
сотрудничества рабочих и крестьян, лучше всего покажут нам следующие слова
из доклада самого же Радека в Коммунистической Академии в марте 1927 г.

"Я в "Правде" написал в прошлом году статью об этом (кантонском)
правительстве, назвав его крестьянско-рабочим. А товарищ в редакции, думая,
что я ошибся, исправил: рабоче-крестьянское правительство. Я не протестовал
и так и оставил: рабоче-крестьянское правительство".

Таким образом, Радек в марте 1927 года (не в 1905 году!), считал, что может
существовать крестьянско-рабочее правительство, в отличие от
рабоче-крестьянского. Редактор "Правды" этого не понял. Признаюсь, и я не
понимаю, хоть убей. Что такое рабоче-крестьянское правительство, мы хорошо
знаем. Ну, а что такое крестьянско-рабочее правительство, в отличие от
рабоче-крестьянского и в противовес ему? Потрудитесь объяснить эту
загадочную перестановку прилагательных! Тут мы подходим к самой сердцевине
вопроса. В 1926 году Радек думал, что кантонское правительство Чан-Кай-Ши
является крестьянско-рабочим, и в 1927 году он это определение повторил. На
деле же оказалось, что это было буржуазное правительство, эксплоатировавшее
революционную борьбу рабочих и крестьян и затем утопившее их в крови. Чем
же объясняется эта ошибка? Радек просто обознался? На расстоянии можно
обознаться. Тогда так и говори: не понял, не разглядел, ошибся. Но нет, тут
не фактическая ошибка, из-за недостатка информации, а, как ясно становится
сейчас, глубоко принципиальная. Крестьянско-рабочее правительство, в
противовес рабоче-крестьянскому, это и есть Гоминдан. Ничего другого оно не
может означать. Если крестьянство не идет за пролетариатом, то оно идет за
буржуазией. Думаю, что в моей критике сталинской фракционной идеи
"двухсоставной рабоче-крестьянской партии" этот вопрос достаточно выяснен.
(См. "Критика программы Коминтерна"). Кантонское "крестьянско-рабочее"
правительство, в отличие от рабоче-крестьянского, и есть на языке нынешней
китайской политики единственно мыслимое выражение "демократической
диктатуры" в противовес пролетарской диктатуре, иначе сказать, воплощение
сталинской гоминдановской политики в противовес большевистской, которую
Коминтерн называет "троцкистской".


IV


КАК ВЫГЛЯДЕЛА ТЕОРИЯ ПЕРМАНЕНТНОЙ РЕВОЛЮЦИИ НА ПРАКТИКЕ?


Критикуя теорию, Радек присоединяет к ней, как мы видели, и "тактику, из
нее вытекающую". Это очень важное прибавление. Официальная критика
"троцкизма" в этом вопросе осторожно ограничивалась теорией... Но Радеку
этого не достаточно. Он ведет борьбу против определенной (большевистской)
тактической линии в Китае. Ему нужно эту линию скомпрометировать теорией
перманентной революции, а для этого необходимо доказать, или хоть сделать
вид, будто это кем-то уже доказано, что из этой теории в прошлом вытекала
неправильная тактическая линия. Радек вводит здесь в прямое заблуждение
своих читателей. Возможно, что сам он не знает истории революции, в которой
никогда не принимал прямого участия. Но он, повидимому, совершенно не дал
себе труда проверить вопрос по документам. Между тем главные из них собраны
во II томе моих "Сочинений": проверка доступна сейчас каждому грамотному
человеку.

Итак, да будет Радеку известно: почти на всех этапах первой революции у
меня была полная солидарность с Лениным в оценке сил революции и ее
очередных задач, несмотря на то, что весь 1905 год я провел нелегально в
России, а 1906 г. - в тюрьме. Я вынужден ограничиться здесь минимальным
числом доказательств и иллюстраций.

В статье, написанной в феврале и напечатанной в марте 1905 года, т. е. за
2-3 месяца до первого большевистского съезда (вошедшего в историю как
третий съезд партии), я писал:

"Жестокая борьба между народом и царем, не знающая других соображений,
кроме соображений победы; всенародное восстание, как высший момент этой
борьбы; Временное правительство, как революционное увенчание победы народа
над вековым врагом; разоружение царистской реакции и вооружение народа
Временным Правительством; созыв Учредительного Собрания на основе
всеобщего, равного, прямого и тайного избирательного права, - таковы
объективно намечающиеся этапы революции" (том II, часть I, стр. 232).

Достаточно сравнить эти слова с резолюциями большевистского съезда,
заседавшего в мае 1905 г., чтобы признать в постановке основных тактических
проблем полную мою солидарность с большевиками.

Мало того, в духе этой статьи я формулировал в Петербурге тезисы о
временном правительстве, согласованные с Красиным и изданные тогда же
нелегально. Красин защищал их на большевистском съезде. Вот как
одобрительно отозвался об них Ленин:

"В общем и целом я разделяю мнение т. Красина. Естественно, что я, как
литератор, обратил внимание на литературную постановку вопроса. Важность
цели борьбы указана т. Красиным очень правильно, и я всецело присоединяюсь
к нему. Нельзя бороться, не расчитывая занять пункт, за который
борешься..." (т. VI, стр. 180).

Большая часть обширной красинской поправки, к которой я отсылаю читателей,
вошла в резолюцию съезда. О том, что поправка принадлежала мне,
свидетельствует имеющаяся у меня и сейчас записка Красина. Весь этот
партийный эпизод хорошо известен Каменеву и другим.

Вопрос о крестьянстве, о сбли