на интересующая нас
публикация.  Этнограф  и фольклорист А. Е Грузинский напечатал в
книге  "Памяти  П. Н. Сакулина" подборку из тридцати одного сти-
хотворения  с  заглавием "Из четверостиший Омара Хайяма (XI--XII
вв,)".  Грузинский достиг заметного успеха в создании энергичных
и выразительных русских четверостиший, некоторые из них тождест-
венны  рубаи  и  по расположению рифмующих строк (хотя в большей
части переводов рифма перекрестная, парная и опоясывающая). Сли-
чение  с  подлинным  текстом показывает точность этих переводов,
однако  лаконичность  русских  стихов в ряде случаев достигается
опущением  некоторых художественных деталей, что упрощает поэзию
Хайяма.  Покажем  это на одном примере.

             Вновь плачет облако на бархат луга...
             Трава нас веселит, но -- боже мой! --
             Кого та зелень усладит собой,
             Что вырастет из нас? -- Вина подруга!
                                            (пер. А. Грузинский)   [gru-0005]

  Подлинник:                                                       [org-0529]

  Набежало облако и вновь пролило влагу над лужайкой, --
  Нельзя проводить время без вина цвета розы.
  Сегодня мы любуемся этой зеленой травой, --
  Кто-то будет любоваться травой, что прорастет из нашего праха?

  Середина  тридцатых  годов ознаменовалась новой  мощной волной
интереса к творчеству Омара Хайяма. В эти годы появились крупные
и  значительные  публикации художественных переводов Хайяма, вы-
полненные Л. С. Некорой, С. Кашеваровым, О. Румером.
   Л. С. Некора знал язык классической персидско-таджикской поэ-
зии.  Он работал над Хайямом по тексту одной из старых рукописей
хайямовских  рубаи (1460 года), хранящейся в Библиотеке Бодлеаны
в Оксфорде. Переводя рубаи русскими четверостишиями, Некора при-
дал  им один стихотворный размер -- восьмистопный ямб, с цезурой
посредине,  воспроизводя схему рифмовки рубаи и следуя хайямовс-
кой логике поэтического высказывания.
   Переводы  Некоры  отличает  высокая степень точности. В упрек
автору  переводов  можно поставить только некоторую растянутость
строк,  из-за  цезуры  русские  четверостишия воспринимаются при
чтении  как восьмистишия, и Хайям утрачивает столь показательную
для него экспрессивность стиха.
   Несколько  переводов  Некора  опубликовал в 1924 году. В 1935
году  они  вошли  в  книгу "Восток", где были напечатаны уже 144
четверостишия  Хайяма, переводчик подписал эту публикацию только
инициалами -- "Л. Н.".
   Надежные  переводы Некоры, созданные на основе филологической
работы,  сохраняют свое значение до сих пор, авторы исследований
по персидско-таджикской литературе часто цитируют их.
   Также  с  подлинным  текстом,  по изданиям А. Кристенсена, Е.
Винфельда,  Ж. Никола, работал при переводе Хайяма С. Кашеваров.
В  1935  году  он  напечатал в журнале "Литературный Узбекистан"
большой  цикл  хайямовских рубаи -- 122 четверостишия. Кашеваров
неукоснительно  следовал в стихотворных переводах принципу стро-
гой, подстрочной дословности. Переводы Кашеварова верно излагают
содержание  подлинника, однако, заметно страдая буквализмом, ма-
лохудожественны  как  зарифмованный подстрочник.
   Счастливым  событием в истории освоения Хайяма в русской поэ-
тической культуре стала переводческая деятельность О. Румера. Он
дал  в переводах самое большое к тому времени собрание хайямовс-
ких  рубаи -- триста стихотворений, опубликовав их в 1938 году в
в  виде  отдельного  сборника,  с  содержательной  вступительной
статьей. Выполнены они были также по подлинному тексту (по-види-
мому,  по  изданию Никола, так как в некоторые переводы вкрались
те же неточности, что встречаются в парижском издании).
   Румеру  ближе, чем другим русским поэтам-переводчикам, пробо-
вавшим  свои  силы  в освоении Хайяма, удалось подойти к решению
сложной проблемы идейно-художественной адекватности.
   Для передачи рубая Румер использовал пятистопный ямб, по чис-
лу слогов равный размеру рубаи. Строгая лаконичная форма русских
четверостиший,  рифмующихся  по  схеме  а-а-б-а или а-а-а-а, как
подлинные  рубаи,  вызывает то же ощущение искусной сцепленности
слов  в  поэтических строках, их афористичности. Многие переводы
Румера  не превзойдены до сих пор по точности и истинной поэтич-
ности. В течение десятилетий переводы Румера, высоко оцениваемые
специалистами, цитируются в работах, посвященных Омару Хайяму.
   Каждый  из трех упомянутых выше переводчиков шел своим путем,
зачастую  отвергая опыт других. Но в целом, с выходом в свет пе-
реводческих  работ Некоры, Кашеварова и Румера, выполненных зна-
токами  языка и переводимой литературы, стало возможным говорить
о сложении отечественной школы перевода Омара Хайяма. Были сфор-
мулированы  такие  требования  к переводческой деятельности, как
историке-культурный подход в оценке литературного памятника, бе-
режное отношение к тексту подлинника, задача идейно-художествен-
ной адекватности. Переводы-парафразы, переводы-импровизации пол-
ностью  уступили место переводу-интерпретации, переводу-исследо-
ванию.

                              * * *

   Мы упомянули четырнадцать авторов -- всех первых переводчиков
Омара  Хайяма русскими стихами. Полный список поэтов, переводив-
ших  Хайяма,  включает  более  сорока  имен, Назовем в настоящей
статье еще самые крупные и интересные работы над переводом хайя-
мовских  четверостиший,  опубликованные с начала сороковых годов
по настоящее время.
   А.  В. Старостин, известный знаток истории персидско-таджикс-
кой  литературы,  дал  переводы  120 хайямовских рубаи. Переводы
добросовестны, скрупулезно точны, что было одобрительно отмечено
специалистами, которые охотно цитируют Омара Хайяма в этих пере-
водах, включают их в антологии классической поэзии. Переводы вы-
полнены  разными  размерами,  иногда  это пятистопный ямб, но во
многих  случаях  размеры  выбраны  длинные: пятистопный анапест,
восьмистопный  хорей  с  цезурой,  девятистопный ямб с цезурой и
др.,  переводчик  сохраняет редиф. Длинные строки лишают русские
четверостишия  характерной  для Хайяма сжатости и живости звуча-
ния.
   Некоторые знатоки персидско-таджикской поэзии, хорошо знающие
Хайяма в подлиннике, отдают предпочтение переводам В. Державина,
работавшего над переводом по подстрочнику, но с участием литера-
туроведов.  Державину принадлежит самое крупное собрание перево-
дов Хайяма -- 488 стихотворений. Первые 292 из них были выполне-
ны  по подстрочнику Р. М. Алиева и М.-Н. Османова, следующие 196
выбраны,  как  показывает сличение, из публикации известного ин-
дийского  ученого  Свами Тиртха. В 1965 году Державин издал свои
переводы  отдельным  сборником; в сборник вкралась, к сожалению,
существенная ошибка -- четырнадцать рубаи Хайяма переведены Дер-
жавиным  дважды и включены в книгу как самостоятельные четверос-
тишия.
   Не  ставя перед собой задачу разработки единой стиховой формы
для  передачи  рубаи,  Державин пользуется разными стихотворными
размерами,  несколько  злоупотребляя  размерами длинными. Строго
придерживаясь принципа абсолютной дословности, переводчик в ряде
случаев  не преодолевает возникающие при этом трудности, рубаи в
русском переводе, сближаясь с пересказом, теряют эмоциональность
и яркость художественных красок.
   В 1972 году Державин издал новый сборник своих переводов Хай-
яма  -- сборник насчитывает 218 четверостиший. Выбрав их из пре-
дыдущего сборника, Державин некоторые четверостишия переработал,
а  восемь  дал  в новой редакции. Переводы Державина многократно
переиздавались, однако в основном в редакции 1965 года, улучшен-
ная редакция 1972 года почему-то не принималась во внимание.
   Главная  редакция  Восточной  литературы издательства "Наука"
провела в 1972 году конкурс на лучшие переводы Омара Хайяма, по-
бедителем  его  был признан Г. Плисецкий. Результатом этого кон-
курса  стало  издание в 1972 году книги "Омар Хайям. Рубайат". В
сборнике  450  четверостиший,  многие  из них не переводились на
русский язык ранее. Переводы Плисецкого безукоризненны по форме:
все  они  написаны  одним  размером -- четырехстопным анапестом,
строки  в  них  рифмуются, как в рубаи. В противоположность двум
упомянутым  выше  переводчикам,  Плисецкий избегает дословности,
допуская в необходимых случаях художественные обобщения и тропы-
эквиваленты  Проясненность  поэтической  идеи и особая легкость,
крылатость  стихотворных  строк,  которая  достигается при этом,
позволяют  говорить  о высоком классе переводческого мастерства.
Отлично звучащие русские стихи ярче раскрывают многие грани Хай-
яма-поэта
   Ленинградский  поэт  Г.  С. Семенов опубликовал в 1972 году в
сборнике  своих стихов "Сосны" переводы шестидесяти восьми рубаи
Хайяма,  в 1979 году в книге "Стихотворения" -- девяносто девять
четверостиший (шестьдесят четыре из них были приведены в сборни-
ке "Сосны") и в 1983 году -- небольшой цикл новых переводов Хай-
яма -- двадцать восемь четверостиший в журнале "Памир". Переводы
Семенова  мало известны любителям поэзии, так как они не издава-
лись  отдельным  сборником.  Однако их можно причислить к лучшим
переводам  Омара Хайяма: они точны, искусно передают смысловые и
художественные нюансы подлинника. Независимо от Плисецкого Семе-
нов  выбрал  для  передачи рубаи тот же размер -- четырехстопный
анапест. Вот один из его переводов:

             Триста лет проживи или больше вдвойне,
             А придется со всеми лежать наравне.
             Под забором бродяга, герой на войне --
             Все у смерти в одной невысокой цене.
                                              (пер. Гл. Семенов)   [sem-0014]

В оригинале:                                                       [org-0417]

             Пусть будет тебе двести, триста, тысяча лет,
             Вынесут тебя неизбежно из этой старой обители.
             Падишах ли ты или базарный нищий,
             Обоим в конце концов одна цена.

   Из  переводных работ последних лет необходимо отметить четыре
крупные публикации.
   В  1980  году  Н. Стрижков издал в Ташкенте сборник переводов
Омара  Хайяма в 222 рубаи; изданию предшествовало несколько жур-
нальных  публикаций. Дополнительно к сборнику в 1983 году Стриж-
ков  в  журнале "Звезда Востока" напечатал переводы еще тридцати
рубаи,  Переводы (шестистопный ямб) литературны, эпиграмматичны,
они  точно  воспроизводят основную идею хайямовского стихотворе-
ния, но в художественных деталях не всегда тождественны оригина-
лу,  несколько  произвольны. Ниже следует один из его переводов:

             Вокруг героя рой врагов несметен,
             Отшельник станет жертвой грязных сплетен.
             Пусть ты талантом Хызр или Ильяс,                     [Х-017],[И-003]
             Но счастлив тот, кто всюду незаметен.
                                              (пер. Н. Стрижков)   [str-0082]

   В оригинале:                                                    [org-0662]

            Если прославишься в городе -- ты худший из людей,
            Если уединишься в уголке -- ты у всех на подозрении,
            Будь  ты Ильяс или Хызр -- все равно для тебя лучше,   [И-003],[Х-017]
            Чтобы тебя никто не знал и тебе -- не знать никого.

   Исмаил  Алиев опубликовал в 1982 году сборник переводов "Омар
Хайям,  Рубаи";  в  него  вошли 154 стихотворения параллельно на
русском  и  карачаевском языках. В предисловии переводчик пишет,
что пользовался подстрочником, опубликованным в московском изда-
нии  1959  года, но фактически в книге переведены более двадцати
рубая, которые отсутствуют в этом издании.
   Алиев  в лаконичной форме передает основное содержание ориги-
нала, используя один стихотворный размер -- пятистопный ямб. Об-
разец его перевода:

             В руках у нас то чаша, то Коран,
             То праведность нам ближе, то обман,
             Так и живем в подлунном нашем мире
             Полугяуров, полумусульман.
                                                 (пер. И. Алиев)   [ali-0001]

   Для сравнения -- дословный перевод, сделанный Алиевым и Осма-
новым:                                                             [org-0344]

             Одна рука -- на Коране, другая -- на чаше,            [К-021]
             То мы благочестивы, то нечестивы.
             Под этим мраморным сводом цвета бирюзы
             Мы не являемся ни окончательно кафирами,              [К-011]
                                    ни полностью мусульманами

   Известные  поэты-переводчики Ц. Бану и К. Арсенева, работая в
соавторстве и раздельно, перевели 53 рубаи Омара Хайяма. Перево-
ды  публиковались в 1973--1975 годах в газетах и журналах, затем
были  изданы  целым  циклом (38 стихотворений) в книге переводов
Бану  "В  сад я вышел на заре" в 1983 году. Выполненные без пос-
редства  подстрочников, переводы достоверно воссоздают оригинал,
они предельно лаконичны и выразительны. Покажем на одном из при-
меров, как искусно и в то же время непринужденно перевод воспро-
изводит  спрессованную  художественную  информацию  хайямовского
стиха. Перевод Бану:

             Красотку шейх корил: "Пьяна совсем,                   [Ш-006]
             Сегодня этим бредишь, завтра -- тем..."
             -- "Я такова, -- сказала, -- ты таков ли,
             Каким желаешь показаться всем?"
                                                  (пер. Ц. Бану)   [ban-0046]

   Дословный перевод рубаи:                                        [org-0664]

            Сказал шейх блуднице: "Ты пьяна,                       [Ш-006]
            Поминутно попадаешь в сети новых соблазнов".
            Сказала: "О шейх, я вправду такова, как ты говоришь,   [Ш-006]
            Да ты таков ли, каким показываешь себя?"

   Д.  Е. Седых, увлеченно работавший над воплощением своего за-
мысла -- создать полный перевод Омара Хайяма, успел перевести 55
рубаи. Они опубликованы посмертно в книге его переводов "Из поэ-
зии  Востока" в 1983 году. Философско-эстетическая концепция ху-
дожественного  перевода,  как ее сформулировал для себя Седых (о
ней  упоминает  А. И. Болдырев в предисловии к названной книге),
определяется следующим образом: видение мира глазами переводимо-
го поэта, слияние с его индивидуальностью, отказ от самого себя.
Седых,  изучивший  для работы над персидско-таджикской классикой
язык подлинника, не ограничился ознакомлением с историей перево-
димой  литературы, но стремился познать изобразительную иранскую
культуру,  условия бытования поэзии. Называя главным в художест-
венном  переводе  передачу "тональности и сути" оригинала, Седых
считал необходимым для себя преодолеть "гипноз подстрочника" при
передаче лексического и образного материала переводимого стихот-
ворения.  Переводы  Седых  из Хайяма следует отнести к категории
наиболее  удачных -- они поэтичны, звучание их энергично и музы-
кально,  хайямовская мысль не теряет своей яркости. Один пример:

             Не бойся, друг, сегодняшних невзгод!
             Не сомневайся, время их сотрет.
             Минута есть, -- отдай ее веселью,
             А что потом придет, -- пускай придет!
                                                 (пер. Д. Седых)   [sed-0006]

   Сохранена  и насмешливо-грустная интонация, столь характерная
для Хайяма, Сравним дословный перевод рубаи:                       [org-0431]

             Невзгод скоротечных не бойся,
             Всего того, что непостоянно, не бойся.
             Проведи в веселье данный миг, --
             Не думай о прошедшем, грядущего не бойся.

   Мы не остановились в этом кратком разборе на работах еще нес-
кольких  поэтов  старшего  поколения, выступавших в печати с не-
большими  циклами переводов из Омара Хайяма. Это -- И. Сельвинс-
кий, перу которого принадлежат переводы Хайяма, вошедшие в книгу
"Таджикская поэзия" (1949); Л. Пеньковский, переведший пятьдесят
пять рубаи, -- они были напечатаны в книге "Избранные стихотвор-
ные  переводы"  (1959)  и  в сборнике "Чанг" (1971); писатель Т.
Зульфикаров, выступивший в журнале "Гулистан" (1962) с подборкой
переводов  из  Хайяма в двадцать четверостиший; Н. Гребнев, пять
переводов  которого вошли в книгу "Истины. Изречения персидского
и  таджикского народов" (1968); известный переводчик Т. Спендиа-
рова включила в книгу своих избранных работ (1979) четыре искус-
но выполненных перевода из Омара Хайяма.
   Упомянем, для полноты нашего списка, что известный иранист К.
Чайкин  опубликовал  свой перевод одного рубаи Хайяма в сборнике
1935  года;  здесь же были помещены переводы пяти четверостиший,
выполненные другим востоковедом -- В. Тардовым.
   В  последние пятнадцать лет наблюдается рост интереса к твор-
честву  Хайяма как среди переводчиков, так и среди читающей пуб-
лики.  Пробуют свои силы в переводе Омара Хайяма все новые и но-
вые поэты, нередко радуя любителей поэзии удачными работами. ,
   В журнале "Звезда Востока" (1970) выступили с совместной пуб-
ликацией  двадцати  девяти рубаи А. Янов и Н. Леонтьев; переводы
сделаны ими с узбекского, что не могло не привести к неизбежному
удалению  от  подлинника.  Леонтьев  напечатал в журнале "Памир"
(1978)  под  заголовком  "Из моря мысли" подборку из 16-ти рубаи
Хайяма.
   В  Иране,  в  журнале "Пайам-е навин" в 1974--1976 годах были
напечатаны 10 русских переводов из Хайяма, подписанные фамилиями
Забихиян  и  Казарян. Достаточно точно передающие основную мысль
подлинника,  эти  переводы, однако, не поднимаются до уровня са-
мостоятельного поэтического произведения.
   Небезынтересным  представляется опыт И. Налбандяна, опублико-
вавшего  в журнале "Памир" в 1979 году переводы 21 четверостишия
Хайяма  с  общим заглавием "Жизнь, я -- твой...". Русские четве-
ростишия наделены четким ритмом (все написаны пятистопным ямбом)
и  пословичной  краткостью.  Ниже  приводим  перевод Налбандяна:

             Сначала мы мальчишки-школяры,
             Потом других таскаем за вихры.
             А дунул ветер -- вот и вся наука:
             Мы лопнули как мыльные шары.
                                             (пер. И. Налбандян)   [nal-0004]

   В оригинале:                                                    [org-0315]

             Некоторое время мы в детстве ходили к учителям,
             Некоторое время потом гордились своей ученостью.
             Послушай конец повести, что сталось с нами:
             Из праха появились -- по ветру пронеслись.

   В том же журнале "Памир" в 1982 году были напечатаны переводы
пяти  хайямовских  рубаи, выполненные Х. Мануваховым. Познакомим
читателя с образцом его работы:

             О ты, чью суть понять не разуму дано!
             Покорен я иль нет, тебе ведь все равно.
             Пьян от грехов я, трезв от упованья,
             Где ж милосердие? Я жду его давно.
                                             (пер. Х. Манувахов)   [man-0003]

   Перевод очень близок к подлиннику:                              [org-0210]

             О ты, сущность которого не познает разум,
             Не нуждающийся в покорности и непокорности моей,
             Я пьян от прегрешений и трезв от упования,
             Все потому, что я надеюсь на твое милосердие.

   Двадцать четверостиший из числа наиболее популярных напечатал
в  газете  "Советская  Аджария"  в  1977--1978 годах и в журнале
"Курьер ЮНЕСКО" за 1981 год Е. Ильин. Вот один из его переводов:

             Приход наш и уход, какой в них, право, прок?
             Основа жизни в чем -- ответить кто бы смог?
             И лучших из людей спалил огонь небесный --
             Лишь пепел видим мы, а где хотя б дымок?
                                                 (пер. Е. Ильин)   [ily-0001]

   В оригинале:                                                    [org-0603]

             Какая польза от нашего прихода и нашего ухода?