о:
     - Па-ад-ла-а-а...
     Когда лупят тебя самого,  это,  оказывается, совсем не так. интересно, как
издеваться над  слабыми.  Антон не  мешкая вмял его мордой в  траву и  заломил,
наступив коленом на позвоночник, правую руку. Парень завыл.
     - Лежать! Д„рнешься - руку сломаю!
     Панама уже  вязал ему верхние конечности его же  брючным ремн„м,  когда со
стороны домика-пряника вновь раздался жалобный стон,  а затем началось какое-то
барахтанье.  Это  наконец очухался "головкой ударенный" подельник задержанного.
Спустя некоторое время он  даже поднялся,  но  бежать и  не пробовал.  Много ли
набегаешь, путаясь в сползших по колено штанах!..
     Подталкивая в спину обоих,  Панама с сожалением покосился на свои баночки,
побл„скивавшие в траве:
     "Весь подарок, твари, испортили..."
     Впрочем, отделение было в двух шагах - Панама рассчитывал обернуться минут
за двадцать и вс„ подобрать.  Жаль было сломанную колбасу, но и сломанная - она
вс„ равно харч. А про тонкую папочку, оставшуюся среди обрывков пакета, он даже
не вспомнил...
     Увы!   Через  полчаса,   приехав  на  место  происшествия  с   передвижной
милицейской группой,  Антон не наш„л ничего. Ни колбасы, ни ножа, ни продуктов,
ни  пластикового пакета.  Они  с  ребятами перерыли всю детсадовскую загородку.
Облазали   все   кусты.   Даже   объехали  микрорайон,   высматривая  случайных
свидетелей... Ни души! Кто же вс„ столь тщательно подобрал ?.. Этого Панама так
никогда и не узнал...
     А потом началось самое интересное.
     Вернувшись в отделение,  Панама увидел своих арестантов уже выпущенными из
"аквариума".  Они сидели за столом и что-то писали под диктовку солидно одетого
мужчины.  Другой не менее внушительный гражданин молча стоял рядом и,  кажется,
наблюдал,  правильно ли  мальчики пишут.  Его  Антон узнал сразу.  Котов Виктор
Васильевич.   Бывший  замдиректора  крайпотребсоюза.   Фигура  яркая.  Личность
колоритная...  Ныне  владевшая  очень  крупной  торгово-закупочной фирмой,  чьи
ларьки и  магазины стояли буквально на  каждом углу.  Фирма "Котовь и  сыновья"
была  прямой  наследницей покойного крайпотребсоюза,  руководство коего,  не  в
пример большинству простых смертных,  оказалось далеко не  чужим на  "празднике
приватизации".  А  бывший зампред,  тот и вовсе являл собой выставочный образец
нового коммерсанта, работающего на себя...
     Навстречу Панаме  уже  спешил начальник дежурной части.  Подойдя,  капитан
бесцеремонно развернул важняка и пов„л его обратно на улицу:
     - Антон, ну-ка дыхни...
     Панама дыхнул.  Он  родился далеко не  вчера  и  научал догадываться,  что
происходит.  Догадки - особенно с уч„том колорита некоторых личностей - были до
крайности нехорошими.
     - Слушай,-  вконец помрачнел капитан.-  Ты...  вот что.  Иди-ка  ты  лучше
быстро домой.  Тут...  ну...  В  общем,  требуют,  чтобы тебя на  экспертизу по
подводу алкогольного опьянения...
     - На  экспертизу?..  -  криво  усмехнулся  Панама.  -  Я,  значит,  уже  в
задержанные переш„л?..  -  Нашли  что-нибудь в  садике?  -  вопросом на  воnpoc
ответил капитан.
     - Нет,  - досадливо мотнул головой Антон. - Подобрал уже кто-то... Значит,
говоришь,  "обратку" затеяли?  А  Котов,  кстати,  здесь что делает?  Кто его в
дежурную часть пустил?
     - А он отец их,  -  угрюмо пояснил капитан, и Антон перехватил его взгляд.
Начальник дежурной части смотрел как  на  смертельно раненного:  вроде ещ„  жив
человек,  но -  уже обреч„н,  уже не жилец.  - Только уехали, звонок начальника
отделения: допустить к незаконно задержанным их отца...
     Панама кивнул:
     - К незаконно задержанным...
     - Ну да.  Сидели себе,  понимаешь,  трое невинных парнишек и совсем никого
даже не трогали. Ну там, попивали слегка... И тут к ним подваливает здоровенный
бугай. Размахивает ксивой...
     Панама был ширококостным и крепким,  но на "бугая", да ещ„ "здоровенного",
ни в коем случае не тянул.
     - ...И  требует,  чтобы  налили стакан.  Недопил,  стало  быть.  Мальчики,
естественно, возмущаются. Тогда бугай выхватывает пистолет и...
     - Да  не было у  меня пистолета!  В  сейфе лежит!  -  Антон распахнул полы
куртки. - Я что, на службу оттуда сбегать успел?!
     Его трясло от бешенства, но капитан лишь устало вздохнул.
     - А кто "стой, стрелять буду" кричал?
     - Ну, кричал...
     - Вот и "ну". Поставил ты их, короче, под ствол и обоих измордовал. Хорошо
им хоть младшенького грудью защитить удалось. Как старшим братьям положено... -
Капитан снова вздохнул. - Видно, этот "младшенький" батьку и проинформировал...
     - Ты-то  понимаешь хоть,  что вс„ это чушь на постном масле?  -  заскрипел
зубами Панама.
     - Я-то  вс„ понимаю...  Иди,  короче,  домой.  Мужик ты  опытный,  не  мне
учить...  Потерпевшую с заявой привед„шь или вещдоки найдутся -  дело другое. У
них-то  "вещдоки" прямо на мордах,  а  у  тебя -  "выхлоп" такой,  что закусить
охота... Коньяк пил, что ли?
     И вот тут Антона точно обухом ударило по голове:
     - Капитан...  у меня там...  в садике, в пакете... Уголовное дело пропало.
Домой н„с на выходные...
     Капитан охнул и загнул в пять этажей:
     - Ну ты, Антон, попал...
     Он был прав. Попал Антон - круче не бывает.
     На  следующий день на стол прокурора края легло заявление от "потерпевших"
о возбуждении уголовного дела против старшего следователя Пономарева. Ещ„ через
день на  второй полосе местной газеты появилась статья под  заголовком весьма в
духе времени: "РАЗБОЙНИК В ПРОКУРОРСКИХ ПОГОНАХ".
     И пошло, и поехало.
     Девочка,  которую пытались изнасиловать,  так и  не  захотела обращаться в
милицию.  То есть е„,  конечно,  нашли,  потому что опера изо всех сил пытались
спасти своего важняка и  рыли  для  этого землю.  Когда позвонили в  квартирную
дверь,  на площадку вышла девчонкина мать - и немедля ударилась в крик, клянясь
и  божась,  что Наташенька в  тот злосчастный день с  девяти вечера из  дому ни
ногой.  И  вообще больная с  температурой лежит,  и  тревожить е„ она ни в коем
случае не  позволит...  Панаму,  явившегося для приватной беседы,  она при этом
старательно обходила глазами...
     Антон  же,  помнится,  молча  смотрел на  женщину,  пытавшуюся спрятать за
криком свой  отчаянный страх.  Он  думал  о  "Котове и  сыновьях",  по-хозяйски
привыкших брать в жизни сво„ -  где деньгами,  где силой. Подумал о девчонке, о
том, чем могло для не„ обернуться судебное разбирательство...
     И отступился.
     Иногда, в ч„рные жизненные моменты, он потом об этом жалел.
     ...Окончательным камнем у  него на  ногах послужила "утеря следователем по
особо важным делам уголовного дела с невосполнимыми материалами следствия"...
     Картина маслом - "Приплыли!".
     Дела  со  всех  сторон  были  хреновы до  того,  что  Панама  уже  начинал
потихоньку  завидовать  тургеневской Муму.  Хрестоматийная собачка,  оплаканная
поколениями школяров,  по  крайней-мере отмучилась за  пару минут.  Из  не„  не
тянули  день  за  дн„м  жилы,  е„  не  клеймили в  газетных статьях...  От  не„
опять-таки не отворачивались коллеги и не уходила жена...
     Котов, видимо, намерен был стереть ненавистного важняка в лагерную пыль. В
самом  прямом  смысле этого  слова.  "Дело  Панаморева" достигло весьма высоких
орбит  -   расследование  было  поручено  заместителю  прокypopa  края.  Андрею
Николаевичу Ларионову...

     После вчерашней "забористой" в  голове стучали отбойные молотки,  движения
казались неверными,  а  во  рту  стоял вкус помойки.  Видно,  гнали все-таки из
заборов. Вокруг той самой помойки стоявших...
     Панаморев  остановился возле  двери  с  табличкой "Начальник следственного
отдела". Постучал чисто символически - два раза. И просунул голову в дверь:
     - Разрешите?
     - Антон?..  -  Начальник поднял голову от  бумаг,  бросил на  подчиненного
испытующий взгляд и без большого энтузиазма кивнул: - Проходи...
     Антон  Григорьевич прош„л по  скучному и  унылому командирскому кабинету и
опустился  на  стул.   Опустился  тяжело,  чувствуя  на  спине  и  под  мышками
предательский пот.  Ч„ртова "подзаборная"...  И  вообще ему в  этом кабинете не
нравилось никогда. В его собственной каз„нной берлоге было гораздо уютней. Один
диван чего стоил...  Антон Григорьевич невольно по„рзал по  ч„рному кле„нчатому
сиденью.  Этому стулу с высокой прямой спинкой стоять бы где-нибудь в заводском
офисе в Германии тридцатых годов.  Где "К„льна дымные громады"... А чем ч„рт не
шутит, может, наши их ровно оттуда после войны...
     - Как дела?  - Начальник отложил наконец бумаги и задал ритуальный вопрос:
- План следственных мероприятий составил?
     У  него были светлые волосы,  зач„санные назад ото лба,  и  очки в  тонкой
оправе.  Раньше  такие  лица  любили изображать на  плакатах про  комсомольских
вожаков  молодой научной интеллигенции.  Начальник эти  плакаты в  сознательном
возрасте застал навряд ли, но архетип, похоже, витал...
     - План,  -  скривился Панама.  -  Валентин  Палыч,  глухарь  это,  похоже.
Свидетелей нет.  Информацию о  друзьях-собутыльниках собер„м не  раньше  чем  в
следующее воскресенье - на ипподроме у них скачки только по выходным...
     - Ты мне зубы не заговаривай.  -  Начальник поднял шариковый карандаш, как
учительскую указку.  -  Глухарь не глухарь,  а план вынь да положь. Сам знаешь.
Так что давай вдохновляйся,  голубь мой сизокрылый,  расправляй крылья, а то ты
сегодня  что-то   больше  на   мокрую  курицу  под   дожд„м  смахиваешь.   Ишь,
нахохлился...
     Антон между тем мысленно примеривал на хозяина кабинета коричневую рубашку
и гитлерюгендовский значок -  чтобы соответствовал стулу.  Вышло подходяще. Так
называемый Валентин Павлович,  к которому он обращался по имени-отчеству, а тот
в ответ ему "тыкал",  был моложе Панаморева.  Намного прич„м.  Однако такой вот
назидательно-покровительственный тон пускал в ход не задумываясь.  "Я начальник
- ты дурак". Вначале Панама молча бесился, потом привык. Смирился. Как и с тем,
что следовательскими талантами его шеф отнюдь не  блистал.  Зато во  вс„м,  что
касалось отч„тности, - блеск и плеск. Наверно, потому и вышел в начальники.
     - Это   убийство  нам  просто  так  с   рук  не   спустят,   -   продолжал
разъяснительную речь  "юнгфюрер".  -  То  есть  к  обеду  чтобы выдал мне  план
следственных мероприятий.  Буду  выше докладывать.  Понял?..  -  Он  было вновь
отвернулся к  бумагам,  но  заметил,  что  Панаморев  не  торопится уходить,  и
недовольно поправил очки: - Ну, что ещ„ у тебя?
     Антон на  секунду задумался:  а  стоит ли  вообще говорить?..  Но  вс„  же
сказал:
     - Валентин Палыч... Вчера вечером купил я водки бутылку...
     - Пь„шь, стало быть? - Шариковый карандаш осуждающе нацелился ему в грудь.
- Я ж тебя предупреждал, Панаморев!
     Наверное,  это было ещ„ одно (помимо любви к  планам и рапортам) свойство,
помогающее  продвигаться  в   начальники.   Умение   моментально  отгородиться,
откреститься от сотрудника,  заподозренного в  самомалейшем проступке...  Антон
Григорьевич молча,  хмуро смотрел шефу в ст„кла очков. Никто никогда не упрекал
его в пьянстве. В их ведомстве, ясное дело, по кабинетам сидят вовсе не ангелы.
Так ведь работа не  сахар.  То  есть время от времени произносятся разные общие
слова  об   "усилении  дисциплины  по  поводу  отдельных  случаев  употребления
известных напитков на  рабочих местах  в  послерабочее время" -  в  переводе на
русский, "если кто-то кое-где у нас порой"... Но чтобы конкретно и персонально,
с упоминанием панаморевской фамилии?..
     Начальник что-то вроде бы понял и отв„л взгляд первым.
     - Дело не в том,  -  продолжал Антон через силу, досадуя, что вообще зав„л
эту речь.  -  Заш„л я  вчера в круглосуточный,  ну,  что здесь за углом.  Купил
бутылку  "Брынцаловки"...  Короче,  пал„ная она.  Похоже,  местного подпольного
производства. Надо бы в разработку взять...
     Он  никак не ждал,  что простое сообщение оберн„тся для него нагоняем.  Но
шеф  вскинулся так,  словно Панама,  самое меньшее,  готовил эту самую водку за
диваном у себя в кабинете:
     - Опять за сво„?  Никак угомониться не можешь? - Антон непонимающе смотрел
на него,  и он раздраж„нно отодвинул бумаги:  -  Столько лет прошло, а тебе вс„
нейм„тся!  Тоже мне...  ч„рный мститель испанских морей. Зорро хренов. Скажешь,
не знаешь, кому этот круглосуточный принадлежит? Вс„ ты знаешь!.. Это видал?!
     И  он  сунул Антону под  нос  бывшую "Сайскую правду",  перекрестившуюся с
некоторых пор в "Сайский городской вестник":
     - Далась тебе эта  пал„ная водка.  Знаем!  Вс„ знаем!  Е„  на  каждом углу
продают.  Пить надо меньше,  тогда и не отравишься... Ты вот знаешь хоть, кто у
нас  в  области учредил "Фонд  помощи правоохранительным органам"?  Не  знаешь?
Пал„ную "Брынцаловку" заметил,  а тут,  конечно, не в курсе. А компьютер тебе в
кабинет,  обиженный ты наш, не нужен? Телефон с факсом? Видик? Тебе бы, как при
Сталине, только всех по тюрьмам сажать...
     Но  Панама  уже  не  слушал  его.  На  последней  странице  "Вестника",  в
спортивном разделе,  красовалась фотография,  сделанная на  ипподроме.  Пляшет,
вскидывает голову  конь,  выигравший Дерби...  Немолодой крепкий мужчина держит
его под уздцы...  А  рядом с  ним и  с жокеем...  его давний знакомец.  Главный
спонсор призовой суммы.  Котов  Виктор  Васильевич.  Тот  самый.  Который "...и
сыновья"...
     - Мне идти?  -  Антон так сжал челюсти,  что на скулах выступили бугры, но
голос остался спокойным.
     - Давай,  - кивнул Валентин Павлович. - И не забудь, к часу мне план чтобы
на стол. А с пьянством завязывай. Я тебя последний раз предупредил.
     "Купи мыльца да помой рыльце..."  -  посоветовал шефу Антон.  Естественно,
про себя...
     Вернувшись в кабинет, Панама первым делом заварил себе крепкого чаю. Потом
ул„гся на  свой  замечательный диван  и  предался размышлениям о  смысле жизни.
Обнаружить таковой, как обычно, не удалось. Минут через сорок Антон Григорьевич
решительно поднялся,  уселся за стол -  и,  криво улыбаясь, за пятнадцать минут
выродил тот  самый  злосчастный план.  Сразу  начисто.  Так,  чтобы его  детище
радовало начальственный глаз и служило образцом бюрократического творчества. На
каком угодно уровне. Хоть на самом высоком... Затем аккуратно разложил на столе
документы,  вынутые из сейфа.  Открыл и перелистал одно из дел.  Подп„р кулаком
подбородок...
     Вместо  ясной,  сосредоточенной мысли  по  извилинам  нехотя  переливалась
липкая серая жижа.  Такое с ним последнее время повторялось вс„ чаще, и попытки
"взять себя в руки" ни к чему хорошему не приводили.
     Некоторое время Панама с тупой ненавистью смотрел на машинописные строчки.
Потом вслух застонал - и снова л„г на диван.
     Наша служба и опасна и трудна. От не„ можно свихнуться...
     Он  чувствовал себя  мухой,  увязшей в  липком  варенье.  Да  хорошо бы  в
варенье,  а то ведь в дерьме. В самом натуральном дерьме... Думать и копошиться
хотелось вс„ меньше.  А  то  не дай Бог ещ„ действительно выкопаешь...  если не
братьев Котовых,  так внучатого племянника директора местной мебельной фабрики.
Тоже мало не покажется... Антон увидел перед собой убитого пенсионера, так и не
успевшего  вволю  порадоваться  своему  единственному выигрышу.  Тот  кротко  и
беспомощно улыбнулся ему,  разводя руками:  что ж, мол, тут поделаешь... Панама
открыл глаза, увидел над собой потолок и зарычал на него. Сел за стол, порвал к
такой-то  матери только что  созданный бюрократический шедевр и  быстро написал
настоящий план следствия. Простой, логичный и действенный.
     Его  надлежало представить в  час  пополудни.  Антон  Григорьевич вошел  в
начальственный кабинет в  двенадцать пятьдесят девять  и  подч„ркнуто аккуратно
выложил бумагу Валентину Павловичу на стол.
     При  виде  милых  его  сердцу  пунктов  с  подпунктами шеф  выразил полное
одобрение:
     - Ну вот, молодец. Можешь ведь. Давно бы... Теперь дело пойд„т.
     - Мне бы следственную бригаду, - скромно опустил глаза бывший важняк.
     Начальство что-то заподозрило,  сверкнуло на Антона очками и  приступило к
подробному изучению.
     Нужен рубль -  требуй десять! Согласно панаморевским пунктам с подпунктами
в  бригаду  следовало включить  в  полном  составе  всю  областную прокуратуру,
включая  экспертов,  криминалистов  и  проводников  служебных  собак.  Валентин
Павлович хмыкнул и  вновь  коротко глянул  на  Антона  Григорьевича.  Оба  были
старшими советниками юстиции:  Панаморев в  этом звании давно засиделся,  а его
шеф получил явно не  по  годам,  но факт тот,  что формальности соблюдать Антон
Григорьевич умел  ничуть не  хуже начальства.  Придраться к  представленному им
плану было невозможно.  А что?..  Летать так летать! Стрелять так стрелять! "Вы
хочите песен -  их есть у  меня!" Прич„м самое-то смешное,  план был очень даже
жизнеспособный. Соблюди вс„, и преступник в твоих руках. С полным раскладом...
     Начальник наконец поднял глаза.
     - Ну,  Антон, ты да„шь, - проговорил он устало. И бросил бумагу на стол. -
"Провести,  -  процитировал  он  -  пламенную  фотометрию  и  спектрофотографию
алкогольсодержащей жидкости в  желудке  убитого на  предмет е„  идентификации в
целях  установления  места  изготовления  и  приобретения,  для  сужения  круга
подозреваемых в совершении преступления в случае,  если потерпевший сам покупал
эту  алкогольсодержащую жидкость...  Провести анализ ДНК..."  Да  ты  рехнулся,
Антон.  Или сам этой алкогольсодержащей вчера...  Ладно,  ладно.  Ты учти,  эти
анализы месяца  три  делать  будут.  -  "Юнгфюрер" был  совершенно серь„зен.  -
Некоторые даже в области не делают. Только в Москве...
     - Так а я про что? Следственную группу создавать надо...
     Валентин Павлович задумался, полистал календарь - и наконец вынес решение:
     - В воскресенье скачки, говоришь?.. Значит, так. Возьм„шь в помощь Олега и
во вторник доложишь о результатах следствия. И не дай Бог безрезультатно!
     Антон потянулся за планом,  вс„ ещ„ лежавшим посередине стола.  Шеф прижал
бумагу ладонью:
     - Оставь. Мне начальству докладывать... Вс„, иди.
     Искомый рубль был  получен -  вернувшись в  кабинет,  Антон вызвал к  себе
Олежку Березина.  Молодой опер был  точно таким,  каким был  сам Антон до  всех
своих дел,  и,  наверное,  поэтому очень нравился бывшему важняку. Они посидели
вдво„м,  попили чайку, обсудили очень сильно усеч„нный - но по-прежнему могущий
сработать -  вариант панаморевского плана  мероприятий.  Потом Олежка убежал по
делам. Кому-кому, а ему с товарищами доста„тся всегда по полной программе...
     Вечером, как обычно, Панама заглянул в "24 часa", купил рыбки.
     Нищенки,  которой он накануне так хамски наплевал в душу, на окне не было.
Бог весть, куда подевалась.
     Пош„л домой...  По дороге покормил котов. Мордастый опять пытался устроить
потасовку, а ласковая Анжелика т„рлась у ног.
     Вс„ как всегда...
     Поднялся в  квартиру и решил сварить себе пельменей.  Открыл холодильник и
увидел,  будь она неладна, "Брынцаловку". Травиться так травиться!.. Он отмерил
в стакан сто пятьдесят. Как раз для таких случаев у него имелся тост, далеко не
христианский, но весьма подходящий:
     - Чтоб все они сдохли...
     Выпил.  Страдальчески сморщился,  уткнулся носом  в  рукав...  Выволок  из
морозилки пакет с  "Сайскими особыми" и только собрался на кухню,  когда сзади,
заставив  вздрогнуть,   заревел   телефон.   Именно   заревел  -   аппарат  был
доисторический,  из  ч„рного угловатого карболита.  Он достался Панаме вместе с
комнатой, и зуммер у него был тревожный и грозный. С такой прелюдией, да притом
в одиннадцать вечера, только о врагах народа и сообщать.
     "Блин!"  Однако рука уже тянулась к  трубке,  и  вслух он ответил ровное и
привычное, как стена кабинета:
     - Панаморев слушает.