откровенно "расслаблявшегося" на  лоне
природы. Судя по мимике и неч„тким движениям, ему это удавалось вполне.
     Вот  он  тяжело поднялся и,  уронив-таки  полотенце,  решительно распахнул
дверь  наружу.  Через  минуту послышался всплеск и  пронзительно-пьяный мужской
визг.  "Не утонул бы",  -  мелькнуло у  Гуннара.  Но  Андрей вовсе не собирался
тонуть.  Бултыхаясь  в  холодной  воде  шведского  озера,  он  стонал,  охал  и
взвизгивал так,  что  эхо  откликалось по  берегам.  Потом вылез по  деревянным
ступенькам и, выколачивая из ушей воду, прямиком устремился в парилку.
     Гуннару  Андрей  нравился.  Деловой  парень.  Слово  держит.  И  пожелания
партн„ра рассматривает как закон. Естественно, пока тот долларами шуршит. Что ж
- денег хватало.  Тем  более что запрашивал парень,  по  мнению цивилизованного
шведа,  немного.  Поначалу Нильхедена это настораживало и  отчасти даже пугало.
Однако потом он стал чаще ездить в  Россию и пписмотрелся к тамошней жизни.  О,
эта Россия...
     Гуннар никогда не забывал основной закон бизнеса -  золото всегда валяется
под ногами,  надо только уметь пазглядеть его,  а потом не ленясь наклониться и
подобрать.  В нынешней России,  с ее удивительными порядками,  вернее, их почти
полным отсутствием,  возможно абсолютно вс„... Можно запросто найти бриллиант в
куче  дерьма.  Именно такой  кучей  Гуннару представлялась большая безалаберная
страна,   куда  его  светловолосые  предки  когда-то   отправлялись  не  только
торговать, но и грабить...
     Он отхлебнул изрядный глоток виски-содовой и поднял глаза к потолку.
     - Не  отвернись.  Боже!  -  прошептал он  и  приподнял хрустальный стакан,
приветствуя и призывая Всевышнего.
     Сверху ответа не последовало.
     Гуннар,  правду сказать,  чудес особо и не ждал. Он привык сам ковать сво„
счастье.  Хотя для того,  что он задумал теперь, небольшая поддержка свыше была
бы определ„нно не лишней...
     ...Выражение "работать, как швед" возникло не зря. Они действительно любят
работать.  Прич„м так,  чтобы со лба текло и на спине было мокро.  Работать - и
притом ЗАРАБАТЫВАТЬ. Гуннар Нильхеден исключением не являлся.
     Конным  бизнесом  он  занимался  уже  давно.  По  наследству от  отца  ему
досталась вполне приличная ферма,  которую Гуннару удалось превратить в  уютное
конюшенное хозяйство.  Там он и  передерживал лошадей,  которые последнее время
поступали в  основном из  России.  Там  выращивал и  своих собственных жеребят.
Кобыл у  него пока было не  так  много,  как  хотелось бы,  но  сколько радости
доставляли Гуннару они сами и их малыши!..  Глядя на играющих жеребят, он видел
залитые  светом  конкурные  поля  и  слышал  комментаторский голос:  "На  старт
приглашается спортсмен такой-то на лошади такой-то... породы нильхеден..."
     Он уже знал, какой она будет, эта порода. Мощной, л„гкой, годной в упряжку
и  под  седло.  И  чисто гнедой безо всяких отметин.  Чтобы настал день,  когда
позвонят из  королевских конюшен:  "Херр Нильхео гофшталмейстер Его  Величества
желал бы с вами переговорить..."
     Будущий коннозаводчик вновь  подн„с к  губам  хрустальный стакан и  сделал
глоток.
     Матки у него были замечательные, элитных кровей! Благодаря тому же Андрею.
Они  уже дали отличных спортивных и  охотничьих лошадей.  Ту  же  Слипонз Фари,
например.  А  когда  он  приобрет„т  классного  жеребца...  Чудо-производителя,
который сделает его  по-настоящему знаменитым заводчиком...  Увы,  денег  такие
лошади стоят баснословных.  Кто-кто,  а  он  это знал преотлично.  И  пока себе
позволить не мог. Хотя мысль такую вынашивал уже давно...
     Нильхеден встал и  подбросил в  камин несколько небольших поленьев.  Огонь
тут же разгорелся, и в холле баньки стало ещ„ уютней.
     Из  парилки вывалился похожий на  вар„ную св„клу  Андрей.  Влез  под  душ,
окатился  прохладной водой.  Сцапал  со  стола  бутылочку "Хайнекена".  Сд„рнул
пробку и тут же, стоя, большими глотками утолил жажду. Плюхнувшись на скамейку,
покрытую медвежьей шкурой (естественно,  покупной:  охоту Гуннар не любил и  ни
одной зверюшки жизни отродясь не  лишил),  он раскинул руки по спинке сиденья и
блаженно выдохнул:
     - Go-o-od, Гуннар! Если бы ты знал, какой это good![47]
     Гуннар,  прямо  скажем,  догадывался.  Он  потянулся  к  бутылке  виски  и
вопросительно посмотрел на Андрея:
     - Some more?[48]
     - No,  no...  И так "„рш" будь здоров.  Коньяк, виски, пиво... Смесь номер
три - удар копытом. Съел и пор-рядок...
     Гуннар повернулся к  столу,  где среди бутылок и разной снеди лежал пакет,
привез„нный Андреем.  Взял  его  в  руки и  достал пачку фотографий.  Это  были
снимки,  сделанные на перспективу. Портрет каждого коня сопровождали цифры: год
рождения,  высота в холке, обхват пясти. Рядом - условным сокращением - порода.
Пониже  клички,  в  скобочках,  родители  лошади.  Вс„  аккуратно,  разборчиво.
Последним пунктом - цена. В долларах, конечно. Нулей там было немного.
     - Молодец,  Андрей, - вслух сказал Гуннар. Цветные, на кодаковской бумаге,
снимки были великолепны.  Нильхеден и  Поляков не  первый год  работали вместе.
Андрей хорошо знал, что было нужно партн„ру, и старался на совесть.
     Фотографии было приятно даже просто перебирать.  Ещ„  приятнее было делать
это,  сознавая,  что  любой  конь  при  желании может  оказаться твоим.  Гуннар
тщательно  рассматривал снимки,  потом  внимательно изучал  пометки  Андрея  на
обороте,  снова вглядывался в портреты красавцев коней... и наконец отправлял в
одну из двух пачек:  слева -  лошади, представляющие для него интерес; справа -
так себе, пусть пока хранятся в архиве.
     Где-то  ближе  к  концу  ему  на  глаза попался снимок,  сразу приковавший
внимание.  На  глянцевой карточке был запечатлен рослый гнедой жеребец.  Гуннар
перевернул фотографию...  Рост -  сто шестьдесят семь, и это в три годика! Отец
же  "акселерата" оказался таким  известным производителем,  что  у  Гуннара дух
захватило.  Как  будущий  заводчик,  таких  знаменитостей Нильхеден обязан  был
знать.  Он и  знал:  жеребец находится в  Англии.  Как же мог у  него оказаться
отпрыск в России?.. Стало совсем интересно. Так, а с ценой у нас что?..
     Цена на фотографии указана не была.
     Гуннар долго вглядывался в  этот снимок,  а  затем отложил в  сторону,  не
причислив ни к одной из двух пачек.  Помедлил, задумался... снова взял снимок в
руки. Отстранил, поворачивая, чтобы не мешали блики... подн„с к самым глазам...
и вдруг залпом осушил недопитый стакан.
     Остальные фотографии он перетасовал безо всякого интереса.  Не потому, что
там были изображены бесперспективные и неподходящие лошади. Слишком уж завладел
его  мыслями тот  единственный снимок.  Гуннар умел отличить золото,  когда оно
попадалось ему на глаза. Под ложечкой засвербело. Этот признак он хорошо знал.
     Вот  он,  родоначальник...  "На  старт приглашается спортсмен такой-то  на
лошади такой-то... породы нильхеден..."
     "ZAKAZ",  -  прочитал  он  кличку  коня,  написанную  латинскими  буквами.
Захотелось немедленно действовать.  Гуннар подош„л к камину,  постоял, глядя на
огонь,   затем  накинул  свежую  простыню.  Покосился  на  спокойно  дремлющего
Андрея... Знает ли этот русский, что за самородок попал ему в объектив?..
     Он  сходил в  дом  и  вскоре вернулся,  неся под  мышкой несколько толстых
томов. Это были племенные книги, которые Андрей привез ему из России ещ„ в свой
позапрошлый  приезд.   Кириллица  для   Гуннара  была   не   вполне  китайскими
иероглифами,  однако отчасти к ним приближалась,  и поэтому он считал эти книги
приятным,  но бесполезным подарком. Они и пылились на полке здесь, в загородном
доме...  что при желании можно было рассматривать как вмешательство Провидения.
Мог  ли  знать  Гуннар,  что  однажды станет  торопливо листать их,  сгорая  от
напряжения  и   любопытства!..   Упорство   вс„-таки   помогло   ему   выяснить
происхождение матери коня, носившего такую непривычную для шведского уха кличку
- "ZAKAZ". Кобылу звали не менее странно: "KARINKA".
     "Проще было бы, напиши Андрей все клички по-русски. Надо будет ему об этом
сказать..."
     Он попытался прочитать вслух кличку отца Каринки, написанную кириллицей. И
когда до него дош„л смысл прозвучавшего из его собственных уст...
     Он  вглядывался в  книжную запись и  вс„ повторял и  повторял то,  что сам
прочитал. Это казалось невероятным.
     Под ложечкой уже не свербело, а сверлило.
     "Вот как...  А  ведь мать этой загадочной KARINKA тоже родилась в  России.
Что же у не„, интересно, в крови? Новый сюрприз?"
     Опять  лихорадочно зашуршали страницы толстого тома...  Гуннар  вроде  был
подготовлен всем  предыдущим,  но  когда,  неуверенно произнося русские  буквы,
прочитал кличку Заказова деда по матери:  "Э-эн-me-p...np-a-йз", - он схватился
за сердце.  Бегом побежал в  дом,  добавил к  российским ещ„ и  свои каталоги и
справочники...
     Вс„ сошлось! И происхождение, и номера лошадей!.[49] Ошибки быть не могло!
Гуннар снова вооружился ручкой и  стал что-то  чертить на бумаге,  периодически
заглядывая то  в  одну  книжку,  то  в  другую.  Внимательно посмотрел на  свои
выкладки... задумался - и тихо присвистнул...
     Андрей сладко сопел.
     Гуннар принялся трясти его с решимостью одержимого:
     - Wake up! Wake up!..[50]
     Голова гостя сперва безвольно болталась. Потом он открыл глаза.
     - Андрей, сколько стоит эта лошадь?
     Гуннар держал перед его  лицом фотографию.  Андрей кое-как сфокусировал на
ней взгляд... И ради этого его разбудили?.. Он вновь закрыл глаза:
     - Not for sale...[51]
     - Почему нет ? Я могу заплатить тебе очень хорошие деньги!
     Андрей буркнул сквозь парализующую дремоту:
     - Not for sale, - и по-русски добавил: - Твою мать.
     А хрен его,  действительно,  знает,  этого жеребца почему он не прода„тся.
Голова  снова  начала  клониться к  груди,  но  Нильхеден безжалостно встряхнул
Полякова:
     - Ты что?  Не можешь купить лошадь,  которая мне понравилась?  Я-то думал,
что ты...
     Это уже попахивало оскорблением.  "На слабо,  падла, бер„шь?.." Мутноватые
глаза  Полякова  воинственно  раскрылись  и  уставились  на  шведа.  Купеческое
ухарство требовало рвануть ворот,  но  ворота,  как  и  рубашки,  в  наличии не
имелось, и он просто стукнул себя кулаком в грудь:
     - Я не м-могу? Да я... люб-бую...
     - Андрей,  слушай меня  внимательно!  Я  тебе  предлагаю хорошие...  очень
хорошие деньги за этого коня. Сколько ты хочешь?
     "Ах, так?"
     - Двадцать тыщ!  -  Андрей стряхнул с  себя  назойливые руки  и  свернулся
калачиком на скамье. Медвежья шкура была такой пушистой и т„плой...
     Оставив партн„ра в покое, Гуннар плеснул себе стакан виски и выпил залпом,
не  разбавляя.  Потом еще  раз...  и  ещ„!  Как  воду  -  настолько велико было
возбуждение. Его только бросило в жар. Он скинул простынку и снова отправился в
озеро. Плавал он долго.
     Наутро, когда проснувшийся Андрей - русский гость так и заночевал в сауне,
- невнятно матерясь и  держась за  голову,  шарил в  холодильнике и  под столом
поисках  завалященъкой бутылочки  "Хайнекена",  дверь  отворилась и  на  пороге
возник  господин  Гуннар  Нильхеден.  Одетый,  свежий  и  бодрый,  благоухающий
лосьоном  после  бритья.   Он  держал  в  одной  руке  две  запечатанные  пачки
стодолларовых купюр, а в другой - фотографию.
     - Андрей,  ты  вчера мне пообещал эту лошадь.  -  Фотография легла на стол
перед Поляковым. - И запросил за не„ двадцать тысяч. Вот, пожалуйста! Считай. Я
купил е„.
     Поляков ошалело уставился на деньги и снимок,  с трудом что-то припоминая.
Ой, мама...
     - Я?..- выдавал он наконец. Нильхеден положил деньги на стол:
     - Ты, Андрей. Ты сказал мне, что любую лошадь можешь достать.
     Теперь  Поляков вспомнил вс„.  Двадцать тысяч...  Кажется,  его  ловили на
слове.  Ему  заказывали преступление,  ибо Уголовный кодекс,  согласно которому
кража лошади является преступлением,  никто вроде покуда не  отменил...  Но что
такое лошадь в стране,  где боевые крейсера продают за границу на металлолом?..
Что  такое двадцать тысяч в  стране,  где доллары выносят из  правительственных
зданий коробками и вс„ сходит с рук?..
     - Сказал,  значит,  достану,  -  небрежно бросил Андрей.-  У тебя пивка не
найд„тся?..

     На трибунах царило привычное возбуждение.  Как и  вчера,  на арену один за
другим выезжали всадники,  а кони,  сосредоточенно наставив уши, несли их через
препятствия: МЫ прыгаем!.. МЫ выступаем!.. МЫ - команда!..
     Усиленный динамиками,  звенел колокол,  отмечавший начало и  конец каждого
выступления.   Вспыхивали  на  табло  очки  и  секунды.   Тихо  играла  музыка.
Торжественный  голос  называл  клички  и  имена,  а  словоохотливый  информатор
балагурил,  веселя публику.  Вс„  как  всегда.  Вс„  как  надо  на  состязаниях
подобного ранга...
     Сергей наш„л Аню и Антона на той же трибуне,  где они сидели вчера. Панама
издали увидел жокея и  стал звать его жестами,  и  на  сердце у  того,  надобно
сказать,   полегчало.   Когда  Сергей  подош„л,  Антон  снял  свой  портфель  с
предусмотрительно "забитого" свободного кресла.  Народу  сегодня в  "Юбилейном"
было предостаточно. Не побеспокоишься заранее - и прид„тся стоять!
     Устроившись,  Сергей мельком оглядел зал,  и его взгляд привлекло движение
на   противоположной   Трибуне.    Ему   несмело,   стесняясь,   махала   рукой
девочка-подросток в очках.  У не„ на коленях лежали подаренные Сергеем буклеты.
Он невольно улыбнулся и  помахал в  ответ.  Мужчина в  ч„рном с  ж„лтой полосой
свитере, сидевший рядом с девчушкой, кивнул ему, как знакомому.
     - Это кто? - немедленно насторожился Пана-морев.
     - Да  так...  папа с  дочкой какие-то,  -  пожал плечами Сергей.-  В  день
приезда разговорились...  Девчонка на лошади учится, вопросов тьма, ну, подошла
вот...
     - А-а, - успокоился Антон. И вновь стал смотреть на манеж.
     Высоту барьеров со вчерашнего дня подняли, но, несмотря на это, результаты
хуже не стали.  Даже улучшились. Видимо, лошади попривыкли к новой обстановке и
более не отвлекались,  да и  "выросшие" препятствия требовали к себе уважения -
кони определ„нно прыгали аккуратней.
     Бенгту Йоханссону, стартовавшему в первой десятке, нынче снова не повезло.
Он  опять  "начал  за  здравие,  а  кончил за  упокой":  Слипонз Фари  неудачно
перетемпилась,  как  будто  споткнувшись перед  одним из  барьеров,  и  сбила в
параллельных брусьях заднюю жердь.  Четыре штрафных очка.  Вс„! Шансы на победу
канули в Лету...[52]
     Сер„жка,  как и вчера, активно болел за шведского всадника. Антон, отметив
это про себя, уважительно взглянул на жокея.
     - Обидно за  парня,  -  пожал плечами Сергей.  -  Ну  прямо "что такое "не
вез„т" и как с этим бороться".  Ведь у обоих потенциал есть! И лошадь классная,
и  парень грамотный...  Спортсмену что нужно?  Мастерство и  чуть-чуть везения.
Мастерство-то есть, а...
     - Бог шельму метит, - бросила реплику Аня.
     - Не верю я! - Сергей было ощетинился, но решил обратить вс„ в шутку: - На
себя посмотри! Пинкертониха подозрительная. Ты его уже во всех смертных грехах,
а он, может, вообще не в курсе!
     Панама  напряж„нно  раздумывал.  Потом,  высморкавшись  в  очередной  раз,
проговорил:
     - Знаешь,  Ань...  А  что,  если Сер„жа прав?  Вот бы  с  этим Йоханссоном
перемолвиться парой словечек...  Ненавязчиво так... чтобы не спугнуть, если они
таки с Нильхеденом в сговоре...
     - Да в сговоре они!  Зуб даю! - Аня сидела между мужчинами, но по-прежнему
не обращалась ни к  тому,  ни к  другому.  -  Стал бы он иначе этого Сирокко на
соревнования заявлять как свою лошадь?..
     Тут у Панамы выкристаллизовалась идея, и он повернулся к девушке:
     - Ань, а ты по-английски говоришь?
     - Я английскую школу...  -  Она чуть замешкалась,  не ожидая вопроса.  - В
гиды,  может,  и  не гожусь,  но,  по крайней мере,  со своими покупателями без
переводчика... Ничего, понимают.
     - А с мужчинами кокетничать не разучилась? - не отставал от не„ Панама.
     - Чего-о? - Сер„жа свирепо наклонился впер„д.
     - Чисто в интересах дела,.. - улыбнулся Панама.- Спусти пар, Ромео!
     Аня уже поняла, в ч„м будет заключаться боевое задание.
     - Ну и где я, по-твоему, должна его "подцепить"?
     - Ну... вам, девушкам, виднее, где вы нас, беззащитных...
     - Сейчас, - принялась рассуждать Аня, - он на конюшне. Пока коня разбер„т,
пока там переоденется... А потом - наверняка на трибуну!
     -- Грош ему цена в  базарный день,  если перепрыжку не прид„т посмотреть,-
поддержал Сергей.  И принялся наставлять: - Вот рядом где-нибудь и окажись. Мы,
конники,  мушшыны темпераментные...  Только  ты,  рашн  г„рл,  не  перестарайся
смотри. А то не выдержу, быстро ему ручонки пообломаю...
     Антон  живо  представил себе,  как  невысокий  и  худенький -  килограммов
пятьдесят -  жокей что-то  там  ломает здоровому,  кровь с  молоком,  шведскому
парню... А что, между прочим? Разойд„тся - так может и обломать...
     - Твою бы Любашу сюда,  -  мрачно буркнул Сергей. - Вот уж специалистка...
одним местом крутить...
     Аня и Антон ничего не ответили.
     - Кстати, - Аня скромно опустила глаза, - мы, девушки-лошадницы, тоже прям
жуть какие горячие... А если и мне он понравится? Рискуешь, Сергуня...
     - Ты у меня смотри...-  захлебнулся "темпераментный мушшына".  -  Я те дам
понравится... Я...
     - Риск - благородное дело, - напомнил Панама.
     - Ну, мальчики, я пошла. - Аня заглянула в сумочку и решительно поднялась.
     - Доброй охоты...-  не сговариваясь, хором напутствовали мужчины. На манеж
выезжал очередной всадник, пытавшийся попасть в перепрыжку.
     Панама между тем  убедился,  что вчерашний эффект,  произвед„нный на  него
соревнованиями,   был  не   случаен.   Стоило  посмотреть  на   боевое  поле  с
препятствиями -  и забывалось вс„, даже основная цель его приезда сюда. Вот так
и  поверишь в известный исторический анекдот о римском патриции,  не одобрявшем
гладиаторских игр.  Но когда однажды друзья привели его в цирк и силой вынудили
смотреть -  больше не мог отвести глаз и  под конец представления кричал громче
всех,  требуя крови...  Здесь,  слава Богу, не было ни крови, ни смерти. Однако
ведь открываются в  душе некие шлюзы,  а  ты  и  понятия не  имел,  что они там
есть...
     Зато  Сергею в  кои  веки раз  было не  до  происходившего на  манеже.  Он
пристально вглядывался в проход на трибуны,  из которого, по его мнению, должен
был появиться швед.  И  вскоре тот появился.  Он оживленно болтал с Аней и даже
галантно поддержал е„  под  локоток,  когда  она  оступилась на  лестнице.  Это
Анька-то!.. Да чтоб оступилась!.. Ну, бабы...
     - Антон! Швед на горизонте! - пихнул он локтем Панаму.- И... с ней!..
     Но  сыщик лишь мельком глянул туда,  куда он  указывал,  и,  не  обнаружив
ничего  требующего безотлагательных действий,  вновь  впился  глазами в  арену.
Претендент на награду подбирался к тройной системе...
     - Ну...  -  У Антона так и ходили колени: он "помогал" всаднику направлять
коня на препятствие.- Ну!
     - Антон, ты слышишь, что я говорю? Они уже на трибуне...
     - Да вижу я... Ну!.. Ну... Ну, во-о-от...
     Всадник благополучно уронил жердь.
     - А так ехал...
     Сер„жка пристально посмотрел на  него.  Не  зря,  видимо,  говорят,  будто
итальянские "тиффози",  болельщики,  во  время  матчей полностью отключаются от
реальности, пылко сопереживая кумирам. Казалось бы, вот когда раздолье ворам!..
Но... карманники - они тоже ведь люди...
     - Сер„женька,  родной, я вс„ вижу, - не отрывая глаз от манежа, неожиданно
проговорил следователь.  -  Мой тебе совет -  и ты не пялься туда. Поверь моему
опыту:  некоторые люди взгляд за сто метров чувствуют.  Так что сиди и  смотри,
как тут пр