мена,  ездящего  на
нильхеденовских лошадях?..  Как  поворачивается судьба!  Тогда,  в  Петербурге,
Гуннар меньше всего думал об очках и медалях, его интересовало другое. А теперь
было действительно жалко, что Бенгт вернулся из России, без наград...
     Они  вместе  подошли к  глухой  калитке конюшен.  Очень  старая надпись на
медной  дощечке  уведомляла всякого  умеющего  читать,  что  возле  этой  двери
запрещено просить подаяние. А также заниматься мелкой торговлей.
     Ровно в назначенный час внутри щ„лкнул замок, и на пороге возникла девушка
в  форменной т„мно-синей шинели.  На руках у  не„ были потр„панные,  знакомые с
вожжами кожаные перчатки,  а  к  синему сукну кое-где  прилипли опилки.  Из-под
фуражки выбивались непокорные рыжеватые волосы.  Девушка широко  улыбалась,  ни
дать ни взять собираясь сказать нечто невероятно смешное.
     - Добрый день!  -  словно старых друзей,  приветствовала она визит„ров.  -
Проходите, господин фон Ш„льдебранд вас жд„т!..
     Они  прошли  через  залитый солнцем двор,  мимо  запертых дверей каретного
сарая,   мимо   длинного,   опять   же   т„мно-синего   коневоза   с   надписью
"Djurtransport"[80]...  И  вместе  шагнули  в  глубокую  тень  под  аркой,  где
начиналась лестница, ведущая в офисы.
     Главный конюший Его Величества в  самом деле их ждал.  Он стоял посередине
обширного кабинета,  где  по  светло-зел„ным  стенам  висели  портреты  великих
скакунов и  фото  юной кронпринцессы Виктории,  взмывающей над  препятствием на
послушном готландс ком  пони.  За  спиной гофшталмейстера было  ярко освещ„нное
окно, и выражение лица генерала вошедшие разобрали не сразу.
     - Господа,  я пригласил вас по одному весьма неприятному поводу,  -  начал
он,  не  здороваясь и  не  предлагая им сесть,  и  тон его голоса вмиг объяснил
будущему коннозаводчику,  насколько лишней  была  его  папка  с  фотографиями и
кассетой.  Его заметили,  верно. Но так, что лучше бы и не замечали. Его уже не
удивило, когда сухой кулак фон Ш„льдебранда опустился на стопку бумаг, лежавшую
на столе:  -  Здесь у меня,  господин Нильхеден, собраны документы, проливающие
полный  свет  на  ваши  деловые  отношения  с  русским  коммерсантом Поляковым,
находящимся в  данный  момент  в  своей  стране под  арестом по  очень  тяжкому
обвинению...
     Гуннар подумал о том,  что гофшталмейстер на самом деле над ним был никоим
образом не начальник.  Не имел права ни приказывать ему, Гуннару Нильхедену, ни
даже так вот отчитывать его в сво„м кабинете.  Правду сказать,  для того, чтобы
вспомнить  об  этом,  потребовалось усилие.  Ион  фон  Шельдебранд не  зря  был
генералом;  аура власти от  него исходила такая,  что  поневоле хотелось встать
навытяжку (что,  как Гуннар заметил краешком глаза,  и сделал рослый, отважный,
самостоятельный Бенгт). Нильхеден выдавил вежливую улыбку:
     - Взаимоотношения господина Полякова с  российским законом меня никогда не
интересовали. Это его личное дело.
     - Значит,  поинтересуетесь прямо  сейчас!  В  голосе королевского конюшего
звенел ледяной металл.  Очки  Гуннара начали необъяснимо запотевать,  он  вдруг
вспомнил,  что  фон  Ш„льдебранд  был  сопредседателем международной ассоциации
драйвинга,  президентом клуба  любителей конного поло...  и  спортивных титулов
имел не перечесть -  то есть если такой человек СКАЖЕТ, его очень даже УСЛЫШАТ.
По всему конному миру...
     - Несколько  месяцев  тому  назад,   -   продолжал  гофшталмейстер,  -  вы
просматривали  фотографии  лошадей,  привез„нные  Поляковым,  и  ваше  внимание
привл„к снимок жеребца по  кличке "Заказ".  И  вы  предложили русскому довольно
крупную сумму за  то,  чтобы он  любым способом добыл его вам,  хотя пометка на
фотографии ясно  говорила,  что  лошадь не  прода„тся.  Нелегальный провоз коня
через границу вы пообещали взять на себя...
     Ах,  лесное озеро,  таившее в своей глубине осколок древнего ледника!..  И
почему Поляков спьяну не утонул в н„м, вывалившись из бани? В несчастном случае
с  иностранцем тоже,  конечно,  хорошего мало,  но  его пережить было бы легче.
Бенгт не  то  чтобы обернулся к  Гуннару,  просто скосил глаза,  но  во взгляде
спортсмена было неподдельное изумление.
     - У  меня,   -   облизнул  губы  Нильхеден,   -  есть  в  наличии  бумаги,
свидетельствующие,  что я возил в Санкт-Петербург принадлежащего лично мне коня
по кличке "Сирокко"...  для которого мой русский партн„р наш„л покупателя...  К
сожалению,  при  транспортировке у  животного  случились колики,  и  сделка  не
состоялась.  Да,  мы с Бенгтом немного слукавили, заявив Сирокко как спортивную
лошадь. Но ветпаспорт и прочие документы...
     - Коня по  кличке "Сирокко",  -  перебил гофшталмейстер,  -  в  природе не
существует.  Финско-российскую границу  перес„к  чистокровный Файерпафф Дрэгон.
Его вам в  Финляндии отдал якобы для вашей также несуществующей дочери господин
Сиптусталми,  владелец приюта,  где  раньше жил  этот  конь.  После пересечения
границы  вы  прогнали старое  животное в  лес,  заменив  его  жеребцом Заказом,
которого прив„з в условленное место Поляков...
     Он сделал паузу,  ожидая возмущения и возражений, но Гуннар молчал, только
над губой проступили капельки пота. Уши Бенгта наливались малиновой краской. Он
был слишком занят подготовкой к  соревнованиям и  никаким посторонним "Сирокко"
не  поинтересовался.  А  в  Петербург хотел-таки  поехать  с  коневозом,  чтобы
неотлучно быть при питомице,  Слипонз Фари, да Нильхеден отговорил - лети, мол,
на самол„те, тебе для выступлений силы беречь...
     Голос бывшего генерала заставил вздрогнуть обоих:
     - А  когда в  Санкт-Петербурге коня случайно опознал его жокей,  Поляков с
вашего ведома нанял  двоих  костоломов,  чтобы  вправили парню мозги.  В  итоге
гориллы перестарались, и дело завершилось убийством. А теперь вы ещ„ и...
     - Я не знал,  -  кое-как выговорил Гуннар.  - Это ложь. Я ничего не знал о
бандитах...
     - Не лгите, Нильхеден. Русские детективы побывали в кафе, где вы несколько
раз встречались с партн„ром,  и оказалось,  что официантка, краем уха слышавшая
ваш разговор,  понимает английский. Вы действительно не подстрекали к убийству,
но то, что Поляков не остановится перед насилием и жокея постараются изувечить,
знали наверняка! А теперь ещ„ и прилагаете все силы к тому, чтобы не возвратить
русским  коня,   задержанного  в  Финляндии!   Между  тем  у  нас  есть  данные
генетической экспертизы и  фотографии очень  известного журналиста,  снимавшего
жеребца Заказа после скачек в России.  По моей просьбе он съездил в Финляндию и
заснял там вашего якобы Сирокко.  Компьютерный анализ показал,  что на  снимках
изображено одно и то же животное!
     Это  был  финиш.  Нильхеден с  неожиданной трезвой ч„ткостью подумал,  что
арест ему,  видимо,  вс„-таки не грозит;  в  ином случае не королевский конюший
говорил бы с  ним у себя в кабинете,  а полицейские в участке.  Но тем не менее
это был финиш. После которого о лошадях "породы нильхеден" в королевском выезде
и под седлом у ведущих спортсменов оста„тся забыть.  Как и о том, что многие из
этих самых спортсменов с ним здоровались за руку.  Разве вот только сменить имя
и начать вс„ полностью заново. Где-нибудь не ближе Австралии...
     - Русские,  по  счастью,  не требуют вашей головы,  им нужен лишь конь,  -
вновь услышал он резкий голос генерала фон Ш„льдебранда.  -  И вы его отдадите,
Нильхеден.  Иначе...  Нет, я вам не собираюсь грозить, но шведский конный спорт
завоевал в  мире определ„нный авторитет,  и  никто не  станет говорить про нас,
будто мы не брезгуем иметь дело с подонками. И вот ещ„ что. Я бы на вашем месте
сегодня же помчался в Финляндию, поставил палатку в леваде, где гуляет Заказ, и
сидел там с  ружь„м.  На тот случай,  чтобы немедленно застрелиться,  если конь
вдруг простудится,  или сломает ногу,  или, Боже сохрани, умр„т от каких-нибудь
непонятных  причин.  Вам  вс„  ясно?..-  Нильхеден  механически кивнул.-  Честь
имею!..
     Двое мужчин молча повернулись, как на плацу, и вышли из кабинета. Когда за
ними закрылась бесшумная дверь,  фон Ш„льдебранд отвернулся к окошку и, постояв
немного  с  закрытыми  глазами,  пот„р  ладонью  лицо.  Он  был  уже  немолодым
человеком,  и  этот  разговор дался  ему  нелегко.  В  правом плече  проснулась
застарелая боль, и голова продолжала гудеть, несмотря на массаж. Гофшталмейстер
включил на полную мощность кондиционер и тоже вышел из кабинета.  По ту сторону
коридора была  комната,  где  сидел  его  секретарь.  И  секретарь,  и  вес„лая
рыжеволосая Сара при появлении шефа почтительно поднялись.
     - Кофе мне сварите, пожалуйста,- попросил Ион.
     Секретарь был,  как и его начальник, немолод. И притом хромоног. Юная Сара
бросилась   к   кофеварке   так,   словно   безобидный  прибор   был   внезапно
взбунтовавшейся лошадью.  Ион устало опустился на подоконник и стал смотреть во
двор.
     Бизнесмен есть бизнесмен -  они с  Бенгтом ещ„ спускались по  лестнице,  а
Гуннар Нильхеден уже обсчитывал дальнейшие варианты.  Итак,  точки над "i" были
расставлены.  Русского партн„ра прид„тся заменить новым, но это-то не проблема,
хуже то,  что сделка,  на которую он возлагал такие надежды,  не состоялась,  и
двадцать тысяч долларов ему навряд ли вернут.  Но если подумать,  это тоже дело
поправимое.  Он  ещ„ сорок гонцов зашл„т на конный завод,  где будет находиться
ZAKAZ.  На предмет его замороженной спермы...  Конечно, не от своего имени... А
фон  Ш„льдебранд не  вечно будет сидеть в  гофшталмейстерском кабинете.  И  как
знать! Может, настанет ещ„ день, когда...
     Да, но вот с Бенгтом как быть?.. Ему-то рот не зашь„шь...
     Ион видел,  как Йоханссон и Нильхеден вышли из-под арки на солнечный свет.
Их никто не провожал -  изнутри калитка отпиралась нажатием кнопки.  Спортсмен,
так и не произн„сший ни слова у конюшего в кабинете, шагал упрямо набычившись и
глубоко  засунув  в  карманы  сжатые  кулаки.  Нильхеден что-то  объяснял  ему,
страстно размахивая руками и забегая впер„д,  чтобы видеть лицо. Возле угла, за
которым  уже  были  ворота,   Бенгту  вс„  это  наконец  надоело.  Он  внезапно
остановился и,  развернувшись к  Нильхедену...  по-прежнему молча въехал ему по
физиономии кулаком.  Его  с  детства  занимали лишь  лошади,  никакому боксу  и
прочему членовредительству он в жизни не обучался, но парень был крепкий - удар
вышел что надо.  Очки Гуннара сверкнули золотой оправой и,  упав на  размолотый
гравий, засияли, как два поддельных бриллианта. Рядом шл„пнулась папка с никому
не нужными фотографиями.  Нильхеден сидел на земле и пытался до не„ дотянуться,
зажимая другой рукой хлюпающий кровью нос.  Бенгт уш„л за угол, не оглянувшись.
Щ„лкнула, открываясь и закрываясь, калитка...
     По  оконному  стеклу  лениво  ползала  муха.   Должно  быть,   залетела  с
конюшенного  двора.  Ион  поднял  св„рнутый  "Ridsport"[81]  и  щелчком  пришиб
насекомое,  брезгливо  смахнув  его  с  подоконника в  мусорную  корзину.  Сара
протянула начальнику маленькую белую чашечку и при ней -  блюдце печенья. Они с
секретар„м хорошо знали,  какое ему нравилось. Ион принял чашечку, отпробовал и
кивнул, довольно улыбаясь:
     - Замечательный кофе. Спасибо...

     Глава четырнадцатая

     ПАМЯТЬ...

     Светило холодное ноябрьское солнце...  На площадке таможенного терминала в
пограничном пункте Торфяное собралась весьма представительная компания. Полтора
десятка мужчин, почти все в немалых чинах. Поодаль виднелся небольшой коневоз с
финскими номерами. При н„м, как на дежурстве, стоял крепкий сутуловатый старик.
     Василий Никифорович Цыбуля,  зябко по„живаясь,  поправлял на  шее пушистый
мохеровый шарф.  Тренера Петра Ивановича трудно было узнать в  тяж„лом драповом
пальто и шляпе...
     Напротив стояли финны и  несколько шведов.  С нашей стороны -  заместитель
начальника Леноблгосплемобъединения,  таможенники,  пограничники.  От Городской
прокуратуры приехал  Боря  Смирнов...  Из  т„плой  легковушки выбралась Любаша.
Поправила вязаную шапочку с забавным помпоном и подошла:
     - Ну что? Вс„ нету?
     - Да видишь, задерживаются...
     От группы иностранцев отделился солидный мужчина в мягкой куртке-дубл„нке.
Подойдя, через переводчика обратился к Василию Никифоровичу:
     - Господа!  Предлагаю начать пока протокольную часть...-  Сделал маленькую
паузу,  озирая присутствующих -  все ли согласны?  -  и продолжал:  -  Если нет
возражений,  давайте  приступим,  господа.  Наша  сторона  к  процедуре  готова
полностью!
     Боря Смирнов обернулся к легковушке и кивнул головой. Из машины, подд„рнув
шубку,  выскочила девушка-переводчица.  Мужчины расстегнули портфели и  достали
бумаги:
     - Итак...
     Из-за  спин  послышался  сдержанный  рокот  мотора.   Со  стороны  Выборга
показался автомобиль с двухместным прицепом-коневозом.
     Цыбуля облегч„нно вздохнул: "Наконец-то..."
     Любаша  обрадованно замахала руками и  побежала навстречу машине.  Мужчины
встали тесной кучкой,  из  папок одна за  другой появлялись бумаги.  Их  крепко
держали,  чтобы не  ун„с ветер.  Предъявляя и  передавая бумаги,  представители
обстоятельно  поясняли  противоположной  стороне  значение  каждого  документа.
Расписывались  где  надо.   Русские  и  шведы  были  сосредоточенны.   Финны  -
придирчивы.
     Из вишн„вой "Нивы", притащившей коневоз, выбрались Аня и Панаморев.
     - Ой, влетит нам, Антон... - по„жилась девушка. И оглянулась на коневоз: -
Так куда ж тут быстрей... Из прицепа послышался шумный вздох.
     - Некуда, - усмехнулся Панама. - Не трясти же его, старенького. Рассыпется
ещ„, не приведи Бог...
     Аня с Любашей заглянули в коневоз,  проверили,  вс„ ли в порядке.  И почти
бегом устремились к остальным:
     - А  и  пусть ругают.  Не  страшно...  На самом деле они подоспели как раз
вовремя. Их встретил деловитый голосок переводчицы:
     - ...И теперь, как мы видим, обе стороны готовы произвести обмен...
     Важный финн вежливым кивком приветствовал новоприбывших.
     - Давайте, господа, представим животных... Херра Сиптусталми! Прошу...
     Бородатый старик,  стоявший у финского коневоза,  даже вздрогнул.  Немного
засуетившись,  шаркающей походкой устремился открывать трап.  Длинные узловатые
руки тискали зачем-то снятую шапку...
     Василий Никифорович поправил на голове кепочку, странно кашлянул в кулак и
повернулся к Ане:
     - Давай, милая, выводи...
     Трапы двух коневозов опустились почти одновременно.
     Из финского,  весело отдробив по гулкому металлу крепкими копытами и дугой
изогнув шею, выскочил молодой, полный жизни и эмоций гнедой жеребец. Оказавшись
на земле,  он замер, насторожив уши. Быстро кинул голову вправо, влево... Какое
новое, интересное место! Сколько знакомых и незнакомых людей!.. Снова замер - и
затем громко фыркнул: "А вот и я!"
     Цыбуля неотрывно глядел на  коня...  Вдруг щека  у  него  зад„ргалась,  он
отвернулся и украдкой смахнул что-то пальцем с лица.
     П„тр Иванович уже стоял рядом с кон„м, деловито вглядываясь в его стати:
     - Ну  ожирел!..  Ну  разъелся!..  На финских-то халявных харчах...  Теперь
будешь потеть, веса гонять... Ничего, в тренинг войд„шь, быстренько до кондиции
довед„м...
     Глаза Петра Ивановича подозрительно блестели, но губы улыбались. Состояние
коня действительно радовало.  Тренер оглянулся на Цыбулю и кивнул. Тот кивнул в
ответ...
     Паффи выходил из  коневоза медленно,  с  несуетным достоинством,  присущим
зрелому  возрасту.  Аккуратно  переставлял ноги,  осторожно осаживая  назад  по
низкому трапу.  Когда задние копыта оказались на  земле,  он  развернулся...  и
сразу  увидел  другого  коня.  Паффи  невольно насторожился.  Перед  ним  стоял
жеребец,  которого он уже видел однажды! Тогда, в лесу, его точно так же вывели
из  машины...  а  затем вдруг пребольно и,  главное,  непонятно за  что  огрели
уздечкой!  Паффи нервно затанцевал и  застыл.  У  лошадей память отличная.  Они
помнят вс„.
     Два жеребца внимательно, изучающе смотрели друг на друга. Паффи тянул шею,
вбирая воздух ноздрями и силясь что-то понять.  И наконец понял. Глядя на этого
полного сил,  темпераментного молодого красавца,  он...  видел себя самого. Да,
себя.  Только совсем юного.  Он словно заглянул в  зеркальную гладь озера...  И
вода исказила отражение. Лет на пятнадцать... Паффи тихонько заржал.
     Молодость ответила громким заливистым воплем...
     У всех, кто наблюдал в этот момент за конями, были очень серь„зные лица. А
у старого финна почему-то дрожали руки...
     Аня тихонько тронула Паффи за повод:
     - Ну? Пошли, что ли...
     - Господа!  Представленные здесь  лошади  целиком  подходят  под  взаимные
описания,  указанные  в  документах.  Доказательства  собственности  признаются
представителями обеих стран... Возражений нет?
     Возражений не было.
     - Призна„те ли вы в данных лошадях вашу собственность, господа?
     Цыбуля посмотрел на  Петра Ивановича.  Тот  ещ„  раз  обош„л коня со  всех
сторон,  тщательно осмотрел,  затем ощупал ему  ноги.  Наконец,  звонко хлопнув
Заказа по шее, уверенно произн„с:
     - Да! Конечно!
     - А  вы?  Херра Сиптусталми?  Старик держал в  руках повод Заказа,  но  не
отрываясь смотрел на Паффи.
     - Да... Да. Это мой Файерпафф Дрэгон...
     - Прекрасно!  В  таком случае,  господа,  давайте поставим наши  подписи и
произвед„м обмен лошадьми...
     И вот наконец все формальности были соблюдены.
     Старый финн  передал повод  Петру  Ивановичу,  Аня  повела Паффи навстречу
хозяину.  Тот  принял коня...  Анина рука неожиданно оказалась в  его  шершавой
узловатой ладони, и старик сжал е„ - легонько, но очень по-мужски. Наклонился и
шепнул  что-то  на  сво„м  языке...  Аня,  конечно,  не  поняла,  но  почему-то
расчувствовалась -  обняла финна за  плечи,  прижалась к  нему...  Какие слова,
когда разговаривает душа?  Старик гладил е„  по  плечу,  кивая седой головой...
Повернулся и пов„л Паффи к машине. Конь сначала шагал сзади, потом догнал его и
пош„л  рядом.  А  когда  они  остановились возле  откинутого трапа,  подтолкнул
человека в плечо носом:  "Ну здравствуй,  хозяин".  Финн обхватил его за морду,
погладил по храпу...
     П„тр Иванович тоже повел Заказа к коневозу.  Но тот неожиданно остановился
и, обернувшись к старому коню, громко, призывно заржал. Паффи немедля ответил.
     - Слышь,  спец конский,  - ткнул локтем Панаму Боря Смирнов. - Это они что
же? Прощаются?..
     Анна подбежала к Петру Ивановичу и потянула у него из рук повод:
     - Разрешите?..
     - Веди, девонька...
     Аня  повела  Заказа  к  машине.  По  дороге подхватила с  земли  прутик и,
остановившись,  молча  протянула коню.  Тот  стоял и  смотрел на  не„.  Думал о
ч„м-то...
     - На, Кузя. Держи...
     Заказ никак не реагировал.
     - Ты что? Забыл?
     Заказ смотрел на девушку как будто с недоумением.
     - Кузя, ты слышишь? На! Держи! Конь не двигался.
     - Кузя... а ведь Сер„жки... нет больше...
     Уткнулась лицом в его шею -  и разрыдалась.  Только пальцы в прядях ч„рной
гривы сжимались и гладили, гладили...
     И вдруг Заказ резко пов„л головой. Потянулся к прутику. Взял его зубами...
и яростно, с какой-то даже злобой, хлестнул себя по груди...
     Анна оторвалась от его шеи. По е„ щекам текли слезы.
     - Кузя... - еле выговорила она. Сзади тихо подош„л Антон. Обнял е„...
     Конь постоял как  будто в  раздумье,  потом скосил глаз на  Аню и  яростно
топнул ногой по земле.  Прутик он по-прежнему держал во рту. У лошадей отличная
память...

     ...И опять был август месяц.  И над Сайском, как год назад, светило доброе
южное солнце...
     Голос информатора,  усиленный многоваттной аппаратурой, плыл над трибунами
и дорожками ипподрома.
     - Третья скачка.  Приз  "Памяти жокея  Сергея Путятина".  Дистанция тысяча
шестьсот метров.  Скачка  для  лошадей  ч