- Врача ему подавай,
а  теперь в  город звонить приспичило.  Из  прокуратуры,  вишь  ли.  Как  водку
жрать...
     Антон перестал обращать на не„ внимание и шагнул навстречу мужчине:
     - Вы врач?
     - Да.
     - У нас тут такое дело.  Я,  кстати, действительно из прокуратуры... Парня
очень крепко поколотили. Сознание терял, бледный, сами видите...
     Врача,  как  и  толстуху-сестру,  некогда  грозным упоминанием об  органах
оказалось не прошибить. Доктор осведомился вполне в духе времени:
     - Прописан он где?
     - Прописан далеко, но дело не в том...
     - Мы с городской пропиской не принимаем.
     - Да я им уже говорила, - опять встряла толстуха.
     - А если иногородний, то попрошу страховой полис,- кивнул врач.
     И тут встревоженно подала голос Любаша:
     - Доктор, у больного пульс нитевидный и слизистые бледнеют!
     Врач посмотрел на не„ с сомнением:
     - А вы ещ„ кто?
     - Я тоже доктор!  - Уточнять, что ветеринарный, Любаша в интересах дела не
стала.
     Врач быстро подош„л к Сер„же и обхватил пальцами запястье:
     - А ну, покажи язык! Сер„жка вяло приоткрыл рот...
     - Матвевна, живо каталку!!! - гаркнул мужчина! так, что толстуху буквально
сдуло со стула,  и  она побежала куда-то по коридору,  мелко перебирая ногами и
причитая:   "Ай,  Царица  Небесная..."  Вскоре  издали  послышался  характерный
перестук резиновых колесиков.
     Врач поддерживал Сер„жу за локоть.
     - Поможете ему лечь, - скомандовал он Антону с Фаульгабером.
     - Не  на...  -  приподнимаясь,  смущ„нно начал  Сергей и...  опять потерял
сознание.
     Сем„н подхватил его на руки,  не дав коснуться линолеума.  Каким,  однако,
тяж„лым становится безжизненное тело...
     - Матвевна,  звони! - бросил через плечо врач напуганной толстухе.- Пускай
готовят операционную... реанимацию... поднимай народ!!!
     Схватил каталку за  ручки и  быстро покатил е„ в  плохо освещ„нную глубину
коридора.
     Матвевна яростно накручивала диск аппарата...
     - Вы уж простите, - заохала она, когда были сделаны все звонки и маленькая
больничка пришла наконец в  движение.  -  Я-то  думала...  А  вы звоните,  если
надо... в город по коду...
     Фаульгабер протянул Антону сотовый,  и тот позвонил Плещееву.  Рассказал о
бандитах. Сунул телефон в карман куртки и подош„л к девушкам.
     Аня  сидела неестественно выпрямившись и  смотрела в  коридор,  туда,  где
скрылась каталка с  Сер„жей.  Любаша крепко держала е„  за  руку.  Антон сел  с
другой стороны и обнял Аню, притягивая к себе.
     - Тьфу,  -  с  чувством сказал Фаульгабер охраннику.  И  добавил на  языке
предков: - ScheiBe!..[60]
     Прошло время,  и в при„мный покой выплыла ещ„ одна медсестра.  Все четверо
жадно обернулись ей навстречу, но заспанного вида девица явно не имела никакого
отношения к операционной.
     - Матвевна, делать-то чего? - озадаченно спросила она.
     - А что у вас? - участливо поинтересовалась толстуха.
     - Да ты понимаешь,  бабка у нас старая на отделении лежит. И уже час целый
без остановки блю„т...
     - А доктор ваш где?
     - Так ведь домой уш„л,  ужинать.  Часа два назад,  так с  тех пор и  нету.
Жив„т-то через два дома, может, сбегать за ним?
     - Ну, а лекарства ты ей давала какие?
     - А  ч„ я  ей дам.  Вс„,  что есть,  -  у  доктора.  А у нас кроме йода да
валерьянки...  -  И  пожаловалась:  -  Она  мне  уже все наволочки перепачкала.
Четв„ртый раз меняем...
     Снаружи сгущались ранние  сумерки.  И  дождь  вс„  так  же  безостановочно
колотил по крышам двух машин, остывавших на площадке у входа.
     - Ну  так  за  доктором кого из  девок пошли,  -  продолжался неторопливый
разговор в при„мном покое. - А сама тазик поставь. Пусть в него блю„т. Вот тебе
и весь сказ...
     И Матвевна снова углубилась в журнал, изучая таинства подрезки малины.
     Панама явственно понял:  ещ„  пять минут -  и  он  сам  им  тут  весь этот
"стерильный" пол заблю„т.  От чистого отвращения.  Он переглянулся с  Сем„ном и
понял,  что тот вполне с  ним солидарен.  Не  сговариваясь подхватили девушек и
повели их наружу.
     Под  козыр„к входа  дождь  не  проникал -  только сырой ветер.  Фаульгабер
оглядывался на  дверь и  то  глубоко засовывал руки в  карманы,  то  принимался
скрести ногтями рубцы.  Антон вытащил сигареты и зашарил в поисках зажигалки, и
тут, словно дождавшись момента, за пазухой ожил мобильный. Антон поспешно сунул
Ане мятую пачку:
     - Панаморев слушает!
     - Антон Григорьевич. - Голос принадлежал дежурному в прокуратуре. - Пришли
данные из Москвы! Прочитать?
     - Читай!
     Сосны раскачивались и гудели, и он прикрыл трубку ладонью.
     - Если  коротко,  то  исследование крови  отца,  а  также бабки жеребца по
кличке "Заказ"...
     В окнах операционной погас свет.
     - ...Позволяет с  вероятностью восемьдесят девять и шесть десятых процента
утверждать,  что  присланная для  анализа кровь  принадлежит жеребцу по  кличке
"Заказ"...
     Аня уронила сигареты на мокрый бетон и первой бросилась назад в вестибюль.
Через несколько минут к  ним  вышел вс„  тот  же  врач.  Теперь уже  в  зел„ной
хирургической робе,  колпаке и  бахилах.  И по его лицу Антон понял,  ЧТО он им
скажет,  ещ„  прежде,  чем  врач  действительно заговорил.  Плохо понимая,  что
делает,  Антон шагнул к Ане, словно пытаясь собой заслонить е„ от невозможного,
чудовищного известия...
     - Поздно вы его к нам привезли, - донеслось до него словно с того света. -
Колотое ранение через диафрагму в печень... внутреннее кровоизлияние...
     Смысл отдельных слов пролетал мимо застывшего разума, а вс„ вместе значило
только  одно:  СЕРГЕЯ  БОЛЬШЕ  НЕТ.  Залитая  мягким  светом  арена,  красочные
препятствия  и  кони,  волшебно  воспаряющие  над  ними...  Голубоглазый парень
азартно "болеет" за участников перепрыжки...  ЕГО БОЛЬШЕ НЕТ.  Яростный подскок
со стула в кафе,  жаркие пятна на обтянутом скуластом лице: "Что значит - из-за
какого-то?  Да вы знаете хоть, что это за конь?!! Ни черта вы не знаете!.." ЕГО
БОЛЬШЕ НЕТ. И последнее: "А мы-то надеялись..."
     Шумевшие кругом больницы карельские сосны показались Антону увитыми плющом
великанами, раскинувшими в распятии зел„ные руки.
     - Мы  просто  не  смогли...  -  объяснял  врач  ничего  уже  не  значившие
подробности.-  Шок... Прямо на столе сердце остановилось... Простите... Если бы
хоть минут на двадцать пораньше...
     Эти  самые двадцать минут Сергей пров„л у  них  в  вестибюле,  пока  люди,
дававшие Гиппократову клятву, интересовались его пропиской и страховым полисом.
Но и это никакого значения уже не имело...

     О  несбыточном и  высоком,  о  гибели  и  надежде,  о  последнем бое  и  о
бессмертной любви...

     Сергей гладит породистую, благородную голову любимца, заглядывает в ясные,
переливчатые  глаза,   чувствует  на  лице  т„плое,   ласковое  дыхание.  Заказ
нетерпеливо перебирает тонкими ногами,  изгибает шею,  подталкивает его  носом:
"Ну? Поскакали скорей!"
     Над степью ещ„ плыв„т предрассветный туман,  но пепельный свет, отраж„нный
небесными сферами,  уже  обрисовывает вдалеке знакомые силуэты горной гряды.  И
первой  проявляется  в  вышине,  рельефно  выступает  сквозь  синеву  небосвода
священная вершина Белой горы...
     Сергей тянет руку к  холке Заказа,  чтобы привычно и легко вскочить ему на
спину...  и  обнаруживает на  плечах жеребца могучие крылья.  Они  чуть  слышно
шуршат,  величаво и гордо разворачиваясь во всю ширь.  И вдруг Сергей понимает,
что  конь,  принятый им  за  Заказа,  на  самом деле  есть  всевышнее и  вечное
Существо, земным проявлением Которого был его товарищ по скачкам.
     Сперва  он  немного робеет перед  посланцем небес,  не  зная,  как  с  Ним
поступать.  Но  Существо игриво роет  землю  копытом и  кивает головой,  словно
забавляясь взятым в  рот хлыстиком,  и  Сер„жа решается:  вспрыгивает на гнедую
т„плую спину чуть позади мерно дышащих крыльев.  Ни седло, ни уздечка больше им
не нужны. Конь бер„т с места спокойным галопом...
     Словно бы удар колокола бестелесным эхом доносится издалека...
     Галоп  становится реже,  а  в  толчках мускулистого крупа  басовой струной
начинает звучать  долгожданная свободная мощь.  Заказ  превращается в  крылатую
гнедую пружину. Она плавно собирается тугим комком мышц, а потом, распрямляясь,
улетает вместе со всадником метров на пятнадцать впер„д...
     Как чисто и легко! Какой ветер умывает лицо!
     Оба знают,  куда лежит их дорога. Сергей не замечает момента, когда копыта
Существа перестают касаться земли, и лишь крылья продолжают работать размеренно
и могуче. Толчок, толчок. Взл„т. Взмах...
     Выше,  выше.  К  сияющей впереди вершине Белой горы.  И солнце поднимается
из-за  гряды,  растворяя всадника  на  крылатом коне  в  сплошном расплавленном
золоте...

     Глава одиннадцатая

     ИНСТАНЦИИ ОФИЦИАЛЬНЫЕ И НЕ ОЧЕНЬ

     Г. Санкт-Петербург, Россия.
     В следственный отдел прокуратуры города.







     В таможенный комитет.

     Таможенный комитет  г.  Хельсинки извещает вас  о  задержании,  по  вашему
сигналу,  лошади,  предположительно вывезенной  незаконным пут„м  с  территории
России,  из города Санкт-Петербурга. Лошадь гнедой масти, чистокровной верховой
породы,  кличка  "Сирокко",  по  документам  значится  принадлежащей  господину
Гуннару Анна Нильхедену - гражданину Швеции.
     Руководствуясь ранее  достигнутыми соглашениями и  договорами между нашими
республиками,   наша  сторона  согласна  вернуть  ваше  имущество,   вывезенное
незаконным  пут„м,   при  наличии  документов  и   вещественных  доказательств,
подтверждающих ваше  право  собственности на  предмет претензии.  А  также  при
наличии доказательств, подтверждающих факт совершения преступления - кражи.
     В  настоящий момент  указанное выше  животное находится в  республиканском
конноспортивном центре г.  Хельсинки,  в карантине.  Приняты повышенные меры по
его сохранности и охране...

     ...А обещанную партию лошадей надо было готовить,  и с Вальсом возиться, и
у  Капельки ламинит за  эти  несколько дней  никуда  особо  не  делся...  И  не
оставишь, не отложишь, как недовязанную кофту, до лучших врем„н: живое!.. Придя
первый раз к  Вальсу,  Аня попросту расплакалась у него в деннике.  Вот тут,  в
двери,  стоял  совсем  недавно Сергей.  Стоял,  держал  в  руках  е„  хлыстик и
отмахивался от недоверчивого Вальса: "Это кто мне тут "крысу" делает, а?.." Аня
провела ладонью по косяку.  Ей померещилось тепло, а потом она нашла серо-белую
нить: не из его ли футболки?.. На одежде почти не было крови, лишь маленькое, с
виду безобидное пятнышко...  У Ани затряслись руки, а перед глазами качнулись и
поплыли куда-то  деревянные стены  и  рыжий  бок  жеребца.  В  таком  состоянии
садиться на горячую,  строгую и норовистую лошадь -  дело опасное. Однако Вальс
соскучился по хозяйке и был весьма не против побегать. Сам схватил трензель - и
лишь мотал головой, против обыкновения не пытаясь куснуть, когда она затягивала
подпруги...
     На  манеже  стало  немного  полегче.  Работа  с  лошадью  требует  полного
сосредоточения;  начни отвлекаться - в лучшем случае не будет толку, а в худшем
- дожд„шься чего-нибудь на  свою голову.  Тот же  Вальс на  спокойнейшем галопе
способен безо всяких предисловий выдать такого "козла", что неделю потом будешь
позвонки  пересчитывать -  не  потерялся  ли  какой.  На  некоторое  время  Аня
действительно обо  вс„м позабыла.  Существовал только огороженный прямоугольник
песка  -  и  стиснутый е„  коленями могучий огненно-золотой зверь,  играющий от
избытка сил, от простой радости жизни...
     Когда  Вальс  чисто  и  легко прон„с е„  над  тем  самым барьером,  взятие
которого  ей  помогал  оттачивать Сергей,  Аня,  наклонившись впер„д,  привычно
похлопала любимца по шее... и внезапно подумала: "А зачем?.."
     И правда - зачем?
     Раньше у не„ было вс„.  Бизнес,  кони,  конюшня.  Соревнования, спортивные
замыслы и честолюбивые надежды.  И ещ„ был Сергей. Этак ненавязчиво существовал
в  е„ жизни:  приехал -  уехал.  Никаких обязанностей,  никаких обязательств...
Пожертвовать ради него всем остальным,  всем,  что, как ей думалось, составляло
смысл жизни - да вы что?! не смешите!..
     А  вот не  стало Сер„жи,  и  оказалось -  не стало вдруг ничего.  Не нужны
сделались финны-немцы-голландцы, и прах бы побрал будущее первенство, города, а
заодно и квартиру, в которой - теперь это было ясно как Божий день - ремонт она
так никогда и не закончит.
     И   даже  Валечка-Вальс,   из   которого  она   думала  воспитать  второго
Рейсфедра... Ну, воспитала бы. Ну, выиграла бы на н„м... "Вольво" или "Самсунг"
через несколько лет. Дальше-то что?.. Быть первой - а на кой хрен?..
     Все последние годы у не„ буквально не было свободной минутки - дела, дела!
А вот налетела лбом,  и остановилась, и в изумлении огляделась - и увидела, что
дела эти не стоят выеденного яйца,  а единственное, ради чего стоило жить, ушло
навсегда.  Вот только когда открылись глаза и рванулась душа: что угодно отдам,
только верните!.. Но не услышат, не возвратят.
     Время,  говорят,  лечит... Но до этого было очень ещ„ далеко. Аня Смолина,
так и  не  ставшая Путятиной,  кружила по манежу на рыжем буд„нновском жеребце.
"Что подкрадываешься?..  -  звучало в ушах.  - Как к дяде Ване за вишнями лезть
собираешься..."  Вальс был  сегодня в  необыкновенном ударе.  Он  старательно и
ч„тко брал барьер за  барьером и  только фыркал,  принимая заслуженную похвалу.
Ветер бил Ане в лицо и размазывал по щекам сол„ные капли.
     "Продам,  -  твердо и бесповоротно решила она под конец тренировки.  - Вс„
продам  к  ч„ртовой матери и  уеду,  а  квартиру Маринке подарю,  хватит ей  по
коммуналкам ютиться.  Есть же  у  них  там в  "Свободе" спортивное отделение...
Может, дальше прыгать получится, а может, ребятишек стану учить... Или вовсе за
жеребятами ухаживать пойду,  как Сер„жка когда-то... Сегодня же вечером Василию
Никифоровичу позвоню..."
     Но она вернулась домой за полночь,  когда для звонков в  Михайловскую было
уже по определению поздно.  И на другой день повторилось то же самое: она так и
не собралась никуда позвонить, зато до седьмого пота, до дрожи в ногах работала
Вальса и других своих лошадей. А потом поняла одну простую вещь. Для того чтобы
некоторым  образом  быть  рядом  с  Сергеем,   вовсе  не  обязательно  ехать  в
Михайловскую.  Чистокровные или  нет,  буд„новцы,  латыши,  терцы[61] -  Сергей
незримо возникал подле не„,  стоило только ей подумать о  лошадях,  а эти мысли
почти не покидали е„.  А  значит,  и Сергей неотлучно был здесь,  рядом,  и его
ладонь скользила рядом с е„ ладонью,  когда она гладила серые,  гнедые, вороные
бока.  Он скакал вместе с ней, когда она посылала четвероногого воспитанника на
препятствие.  А когда она спрыгивала с седла и конь тянулся к е„ рукам,  ожидая
заслуженного угощения, - в бездонных зрачках, она могла бы поклясться, мелькало
Сер„жино отражение.
     И  ещ„  оставался жеребец Заказ,  ради  которого он  не  пожалел жизни.  И
которого  теперь  пытались вернуть  в  Россию  и  Антон  Панаморев,  и  Василий
Ни-кифорович Цыбуля, и ещ„ многие люди, знакомые и незнакомые ей.

     г. Хельсинки. Финляндия.
     В Министерство юстиции Финляндии.
     В комитет таможенного контроля г. Хельсинки.
     В прокуратуру г. Хельсинки.
     Высылаем  заключение  следствия  по  уголовному делу  ь  845833  по  факту
мошенничества, кражи имущества в особо крупных размерах и умышленному убийству,
проводимого совместными усилиями следователей объедин„нной следственной бригады
прокуратур гг.  Санкт-Петербурга и  Сайска.  Высылаем копии  иммуногенетической
экспертизы,  подтверждающей происхождение лошади по кличке "Заказ", рожд„нной в
России, попавшей в вашу страну под кличкой "Сирокко". Высылаем копию племенного
свидетельства и имеющиеся в наличии фотографии указанной выше лошади.
     Убедительно просим обеспечить сохранность лошади и  е„ спортивных качеств,
в  связи с е„ особой племенной ценностью,  до окончательного принятия решения о
возвращении   е„    законному   владельцу   -    Российскому   государственному
семеноводческому хозяйству "Свобода".
     Надеемся на скорейшее принятие решения...

     Раньше Анина жизнь была плотно связана с  телефоном.  То  е„  "требовали к
ответу", то она сама кому-то звонила: договаривалась, напоминала, советовалась.
Возвращаясь домой,  первым делом бежала к автоответчику: нет ли какого срочного
сообщения.  И не ужасалась суммам,  набегавшим каждый месяц за мобильную связь.
Эти траты были из тех, которые окупаются.
     Сотовый  телефон,  погибший  под  сапогами стражей  порядка,  ей,  кстати,
восстановили.  Новенький аппарат - той же модели и зарегистрированный на тот же
номер  -  Ане  привезли два  незнакомых хмурых  гаишника.  Она  положила его  в
кухонный буфет и  с  тех пор не вытаскивала.  У не„ городской-то теперь большей
частью стоял выдернутый из розетки.  Причина была за гранью здравого смысла, но
для  не„  -  совершенно реальная.  Они с  Сергеем,  пока тот был жив,  общались
большей частью по  телефону.  И  теперь казалось:  снимешь трубку на  внезапный
звонок -  и голос ОТТУДА бесплотно прошелестит в ухо: "Ну как ты там теперь без
меня?.."
     Марина  с  Любашей  ненавязчиво  взяли  над  подругой  шефство.  Буквально
поселились у  не„ в доме и сообща не дали квартире превратиться в тр„хкомнатный
склеп. Готовили, прибирали, вели все дела...
     Вместе  с  Мариной,  естественно,  переехал и  Гуталин.  В  сияющем Анином
санузле появились лотки с мятой бумагой, а Кошмару пришлось тщательнее выбирать
места для ночлега.  Крупная,  побольше вороны,  клювастая и  сильная птица была
серь„зным противником,  не то что разные там чижики с канарейками или заоконные
воробьи.  Так что до открытых схваток и членовредительства дело не доходило. За
исключением таинственных ночных  событий,  когда  в  дальней  комнате что-то  с
грохотом рушилось -  под не  всегда цензурные вопли Кошмара и  сиплые завывания
Гуталина...
     Однажды  хозяйке  кота  понадобилось  куда-то  позвонить.  Но  только  она
воткнула  телефонную  вилку  в  розетку,   как  аппарат,  заставив  вздрогнуть,
заверещал у не„ прямо в руках. Марина поспешно сняла трубку:
     - Да?..
     - Анну Ильиничну Смолину, - сказали из телефона. И добавили по-французски:
- S'il vous plait[62].
     - Une  minute[63],-  рефлекторно вырвалось у  Марины,  на  пят„рки учившей
французский в  школе  и  в  институте.  Она  зажала  горстью микрофон трубки  и
крикнула в кухню: - Анюта!.. К телефону!.. Дед какой-то тебя...
     Аня,  вяло колупавшая на кухне приготовленный Любашей салат, уронила вилку
и примчалась бегом: "Дед?.. Никак Василий Никифорович?.."
     - Слушаю!
     - Анечка?  - раздался хрипловатый голос, принадлежавший явно не Цыбуле, но
тоже  определ„нно человеку в  годах.  -  Милая Анечка,  вы  меня,  конечно,  не
помните.   Ну,   Приморское  шоссе,   машина  "девятка"...   и   оч-чень  такие
несимпатичные молодые люди на "Мерседесе". Rappelez-vous?[64]
     Аня  французского,  в  отличие  от  Марины,  не  знала,  но  он  ей  и  не
понадобился.
     - Припоминаю...-  выдавила она и стиснула трубку в ладони, закрывая глаза.
Марина озабоченно пододвинула ей табуретку.- Д-да, да, конечно...
     - Ну а я, - бодро продолжал невидимый собеседник, - тот простой российский
пенсионер,  на  которого вы  не  стали наговаривать в  угоду шпане.  Имею честь
представиться: П„тр Ф„дорович Сорокин. Будем знакомы?
     Аня  решила  брать  пример с  вежливых японцев,  которые,  даже  переживая
нешуточное личное  горе,  с  чужим  человеком  улыбаются и  смеются,  чтобы  не
причинять постороннему дискомфорт зрелищем своей боли.
     - У вас, я надеюсь, вс„ благополучно? - спросила она.
     - Вашими  молитвами,   та  cheri,[65]  вс„  ва