ем
зовут? Знаем-знаем. Наслышаны...
     - Кони,  они...  разные бывают,  -  поразмыслив,  ответил Сергей.  - Есть,
которым действительно вс„  равно.  Или  жизнь так сложилась,  что он  из  рук в
руки...  Всадник за всадником,  и каждому угоди...  А есть однолюбы.  И если он
найд„т СВОЕГО человека, вот тут-то и пошли чудеса...
     - О которых потом в книжках пишут, - усмехнулась Аня.
     - Я,  -  сказал Сер„жа,  - вообще-то жокей. Обычно мы с кон„м встретились,
проскакали  -   и  до  свидания.   Хотя  исключения,  конечно,  тоже  бывают...
Спортсмены,  которые здесь  будут прыгать,  -  у  них  с  лошадью совсем другое
партн„рство. Про Ханса Винклера слышала?
     - Нет...
     - Он  на  Олимпийских играх травму получил и  совсем почти не  мог лошадью
управлять.  Только морду ей к препятствию поворачивать,  и вс„.  Так его Халла,
кобыла тракенская,  сама вс„ отпрыгала...  На  золотую медаль!  Стала бы она из
шкуры лезть,  если бы  своего всадника не любила?  Ну а  твоя девочка,  видимо,
просто себе друга купила. На всю жизнь...
     Аня смотрела на юную Сер„жину собеседницу и  невольно вспоминала себя в е„
возрасте.  О,  конечно, она была совсем не такой. Но радостное возбуждение "дня
приезда" настраивало на неожиданные поступки и  Аня,  желая сделать приятное не
столько девчонке, сколько Сергею, предложила:
     - Ты своему папе скажи,  пусть как-нибудь тебя ко мне на конюшню привозит.
Ехать так: сначала по Петергофскому...
     Девочка покраснела и обернулась к мужчине:
     - Дядя Л„ша...
     Тот внимательно выслушал Аню и кивнул, ничего не записывая.
     - Спасибо большое!..  -  Девочка,  видимо,  рада была бы  задать ещ„ сорок
вопросов. Но не тогда же, когда простаивает работа!.. Она повернулась идти...
     - Подожди!  -  окликнул  Сергей.  -  Вот.  Возьми-ка!  И  протянул будущей
наезднице  пакет  с  многокрасочной  печатной  макулатурой,  из  которой  успел
отобрать две-три  профессионально интересные книжицы.  Девочка  опять  залилась
краской,  быстро оглянулась на  "дядю Л„шу" и,  задохнувшись от счастья,  двумя
руками прижала к груди пластиковый мешочек с сокровищами:
     - Спасибо большое...
     Мужчина через е„ голову посмотрел на Сергея и спокойно кивнул. У него были
светлые глаза,  неопредел„нно-серые,  как зола.  Они с девочкой взяли половинку
исполинской подковы и понесли е„ дальше.
     Сергей же  снова  посмотрел вниз,  на  боксы и  коневозы...  и  настроение
необъяснимо начало портиться. С тяжелым вздохом он взял Аню под руку и повел е„
в кафе - развеивать горе...
     Остаток  "дня  приезда" пролетел незаметно.  Поздно  вечером,  дома,  Анна
хлопотала по  хозяйству,  а  Сер„жа,  как  положено главе  семьи,  засел  перед
телевизором.  Показывали сногсшибательный боевик,  но вникнуть в его немудр„ный
сюжет почему-то упорно не удавалось.
     Какое-то  время  Сергей тупо  смотрел на  экран "ящика",  где  крутые мэны
палили друг в дружку из всех калибров,  били морды и зрелищно подрывали большие
американские автомобили...  потом,  сделав усилие, отвернулся от "Панасоника" и
решительно подтащил к  себе  телефон.  Восьм„рка,  четыр„хзначный код  номер...
Занято. Экранный герой тыкал кому-то пистолет в брюхо и грозил проделать дыру в
кишках - то есть ежу ясно, что так и не выстрелит. Снова восьм„рка... На шестой
попытке в трубке щ„лкнуло, и густой мужской голос устало ответил:
     - Слушаю! Цыбуля...
     - Василь Никифорыч,  добрый вечер!  -  Слышно было  плоховато,  и  Сергей,
торопливо приглушив звук телевизора, завопил на всю квартиру, так, что из кухни
отозвалось недовольное бормотание Кошмара.  - Путятин беспокоит! Вы извините, я
вам из Сайска звонил, но вас...
     - А сейчас где, обормот?..
     - В Питере,  Василь Никифорыч,  - слегка смутился Сергей. - Ну... помните,
договаривались? Если выиграю?... Вы телеграммку-то мою получили?
     - Шалопаем был,  шалопаем и остался,  -  пророкотало из трубки. - Что тебе
там, в Питере, м„дом что-то намазано? Сорвался, понимаешь...
     - Василь  Никифорыч,  тут  такие  соревнования намечаются,  -  заторопился
Сергей.   -   Ну...  Малая  Европа!  Команд  восемнадцать...  Одних  российских
четыре-пять, остальные вс„ западные... Кони у них, я вам скажу...
     - Ладно уж...  Уговор дороже денег...  Обратно-то когда? - снова построжал
голос Деда Цыбули. - Ты учти, длинный отпуск я тебе не обещал. Так, недельку!..
Не  застревай там  смотри...  А  за  Дерби  спасибо.  Порадовал старика...  Как
Заказ-то тебе? В чем там дело у них было? Не ладил почему?
     - Заказ молодчина,  Василь Никифорыч!.. - И Сергей, заводясь на ходу, стал
азартно пересказывать подробности скачки.  Судя по  довольному покряхтыванию из
трубки, его слова проливались бальзамом на Дедову душу.
     - Я знал,  Сергуня,  что это должен быть суперконь,  -  проговорил наконец
Цыбуля.  -  Поволновался я  из-за него,  злодея...  А тебе,  повторю,  спасибо.
По-Радовал,  одно слово порадовал... Теперь бы от Крыма дождаться... Да, ты вот
ещ„  что!..  Документики-то  проездные в  Питер и  обратно прибереги.  И  найди
где-нибудь  бланочек  командировочный;   печатку  какую  в   Питере  тиснешь  -
прибыл-убыл.  Я  эту  твою  поездку  командировкой оформлю  -  считай,  премия.
Договорились?
     Премия была -  то,  что надо.  Довольный Сергей сказал "спасибо большое" и
уже собирался положить трубку, как вдруг вспомнил:
     - Василий Никифорович, а как там Заказ? Благополучно доехал?
     - Куда доехал? - удивл„нно ответила трубка.
     - Как куда? К нам в совхоз... Вы ж его в хозяйство забрали...
     - Я?..  В какое хозяйство?.. Ты что, Сергуня, выпил там лишку? Как стоял в
Сайске, так и стоит!
     Нехорошее предчувствие холодом окатило Сергея...
     - Ну...  как же,- выговорил он запинаясь,- я когда уезжал, мне П„тр Иваныч
сам сказал,  дескать, отгрузили его... по вашему распоряжению... домой, то есть
для  племенной работы...  Очень печалился по  этому поводу,  мечтал ещ„ на  н„м
повыигрывать...
     В трубке было так тихо, что Сер„жа испуганно закричал:
     - Ал„!.. Василь Никифорыч? Ал„! Вы меня слышите?.. Василь Никифорыч!
     - Так,  Сергей...-  произнес наконец густой и  ж„сткий голос Деда.  Только
вместо привычной Сер„же ласковой строгости в  н„м  звучала незнакомая надрывная
хрипотца. - А теперь спокойненько выкладывай вс„ по порядку...

     Паффи вздохнул. Вечерний воздух был чист и прохладен...
     И  тут  он  ощутил,  как десятки крошечных иголочек одна за  другой начали
впиваться  в  его  кожу!..   Короткая,  блестящая  гладкая  ш„рстка  -  признак
благородного происхождения -  не  могла  защитить  от  укусов  крошечных лесных
вампиров,  роившихся и звеневших вокруг. Конь сделал несколько широких шагов по
поляне, словно пытаясь убежать от крылатых преследователей, о затем, найдя себе
местечко с  наиболее пушистым покровом,  на  ходу  подогнул передние ноги и  со
стоном величайшего удовольствия растянулся в прохладной влажноватой траве.
     Он долго валялся, перекатываясь с боку на бок, - возраст возрастом, а силы
у него ещ„ были.  Паффи то блаженно т„рся головой и шеей о мягкую зелень травы,
то  на  мгновение замирал.  Какое  счастье!..  Потом он  приподнял морду и,  не
торопясь вставать, снова задумался...
     Минуло мгновение счастья,  и  мысли  коня  опять  стали безрадостными.  Он
ощутил сво„ одиночество, точно стену, готовую сомкнуться и запереть его наедине
со всеми страхами ночи...
     Захотелось убежать. Конь прислушался... и резко поднялся на ноги.
     Отряхнувшись  -   стоя  на  полусогнутых  и  этак  по-собачьи,   короткими
движениями сбрасывая налипшие обрывки травинок, - конь словно скинул оцепенение
и,  решительно раздвинув грудью кусты,  скоро  вышел на  чуть  заметную тропку,
ведущую к берегу озера.
     ...И тут запах дикого зверя заставил его замереть прямо посреди очередного
шага! Сомнений не было - по этой тропинке проходил лось!
     Старый  конь  пугливо осмотрелся в  пот„мках,  напряж„нно вбирая  воздух и
словно обшаривая окружающее пространство нервными движениями ушей. Настороженно
понюхал россыпь катышков,  оставленную лосем  на  земле,  опять  вскинул шею  и
замер.  Затем шумно фыркнул, словно отпугивая невидимого обитателя леса, сделал
короткий шажок впер„д... снова застыл...
     След был оставлен дня два-три назад, но страх пробирал вс„ равно...
     Паффи стоял и  стоял,  прислушиваясь.  Очень долго он  не делал ни единого
шага,  и лишь нервные подрагивания ушей да неожиданно резкие, короткие повороты
головы выдавали внутреннее напряжение...
     Нет, все спокойно...
     Ш„рстку,  так славно умытую травой на  поляне,  снова промочил пот,  и  на
запах  быстро слетелись безжалостные кровососы.  Их-то  укусы в  конце концов и
побудили старого коня двинуться дальше.  Робко,  коротенькими шагами, постоянно
оглядываясь и принюхиваясь...
     Тропинка прямо перед ним исчезала в  уплотнившейся темени кустов,  а  чуть
дальше -  он это видел -  возникала опять,  но уже в виде длинного,  постепенно
гаснущего розоватого блика на тихом зеркале воды. Озеро!..
     Медленно и бесшумно ступая,  раздвигая мордой ветки ольшаника (как приятно
и  мягко они  скользили затем по  его телу!),  старый конь двинулся к  розовому
небу...
     Дойти до неба не удалось.  Берег озера оборвался ступенькой -  старый конь
сделал ещ„ шаг и  почти по запястья оказался в  воде.  В  т„плой воде,  изрядно
нагретой с утра и ласкавшей теперь его усталые ноги...
     По  зеркалу маленькой заводи,  между двумя полумесяцами камышей,  побежали
круги.  Далеко над водой,  часто работая крыльями,  прямо сквозь солнечный блик
пролетели две утки...
     Паффи  потянулся  губами  к  поверхности озера.  Закат  растекался по  ней
слепящим свечением,  не  давая  взгляду  проникнуть вглубь,  и  от  этого  вода
казалась  густой,   таинственной,   плотной.   Конь  больше  почувствовал,  чем
рассмотрел поднявшуюся со дна муть,  и сделал несколько осторожных шагов впер„д
- в  расширяющийся просвет  между  зарослями тростника.  Вновь  побежали круги.
Стайка рыбьей мелочи в  страхе чиркнула по поверхности озера иголочками спинных
плавников и снова исчезла. Конь удивл„нно посмотрел вслед рыб„шкам, опустил шею
и, смешно вытянув "трубочкой" мягкие губы, жадно принялся пить...
     Пил он долго и неторопливо.  Приподнимал голову, жевал воду, задержавшуюся
во  рту,  так  что  она  щекотно  стекала по  морде...  и  снова  медленно пил.
Напившись,  набрал  полные  л„гкие  воздуха,  опустил в  воду  ноздри  и  шумно
выдохнул.  Десяток крохотных окуньков в панике выпрыгнули кверху -  и бросились
наут„к в камыши.
     Старый конь блаженно замер на месте.  Он снова был почти счастлив...  если
бы не одиночество. И не страх, подбиравшийся к нему вместе с ночной темнотой...
     Солнце постепенно уходило за  ч„рные зубцы леса на дал„ком противоположном
берегу.   Какое-то   время  его   отражение  было  широкой  блестящей  дорогой,
пролегавшей через вс„ озеро.  Конь долго смотрел на  эту дорогу к  солнцу:  она
начиналась прямо у ног. Он даже сделал по ней шаг, потом другой... Но блестящий
золотой покров  не  выдержал -  лопнул  под  ногами  большого животного т„мной,
маслянистой ночной водой...  Огромное озеро замирало,  отходя к  ночному покою.
Конь стоял между зарослями камышей,  без малого по грудь в т„плой воде, и в его
глазах густела лиловая тьма, поднимавшаяся в небо с востока.
     Огненная  дорожка  постепенно  превратилась в  узкую  тропку,  то  и  дело
терявшуюся в  л„гких прядях тумана...  а  потом  и  она  растворилась,  исчезла
куда-то,  и  на смену ей в  небе стали отч„тливо видны зв„зды.  И наконец из-за
деревьев поднялся огромный бледно-золотой  диск  луны.  Старый  конь  стоял  на
границе между  двумя  небесами:  тем,  что  наверху,  и  вторым точно таким же,
отраж„нным в замершем озере...
     Паффи изумл„нно смотрел на два ярких ночных светила, одно из которых, чуть
заметно покачиваясь,  плавало перед ним по воде.  А что,  если протянуть к нему
губы и выпить?..

     Глава пятая

     ОТ ЗАКАТА ДО РАССВЕТА

     - Это  был  Сколот,  мой сын Сколот!  -  бормотал Будакен.  -  Если я  мог
ошибиться и  принять за него похожего рослого явана,  то я никогда не ошибусь в
коне! Ведь он ехал на игреневом жеребце, сыне Буревестника!..
     Василии Ян

     Дело было лет,  наверное,  десять назад,  точно Андрей Николаевич уже и не
помнил.  Он тогда работал ещ„ заместителем прокурора края,  пограничного с  его
нынешней областью,  и  вот в  один прекрасный день к ним в прокуратуру поступил
"сигнал":  директор зерносовхоза "Свобода" Василий Никифорович Цыбуля поч„м зря
ворует каз„нные денежки. Да ещ„ и предпочитает их долларовый эквивалент!
     "Используя принадлежащие хозяйству  крупные  средства,  -  гласило  сплошь
утыканное ошибками послание не пожелавшего подписываться правдолюба, - и скупив
на  них  большую  сумму  наличных долларов в  обменных пунктах  города  Москвы,
съездил на эти деньги в Англию, представив потом в бухгалтерию фиктивные отч„ты
о командировке..."
     Это  сейчас  подобные номера откалывают практически не  скрываясь,  но  по
меркам ещ„ не выдохшейся Перестройки обвинение получалось достаточно серь„зное.
В  общем,  заместитель прокурора края  товарищ Ларионов двинулся в  "Свободу" с
проверкой.
     Служебная  "Волга"  долго   тряслась  по   ухабам  и   колдобинам  краевых
магистралей.  Только к  вечеру наконец свернули под арку с названием Цыбулиного
хозяйства,  и  при  виде этой арки Андрей Николаевич,  что  называется,  только
затылок заскр„б. Даже водителя попросил тормознуть...
     Больше  всего  сооружение  напоминало небольшие  триумфальные ворота.  Под
которыми только бы шествовать строителям победившего социализма. В самом что ни
есть плакатном его варианте...
     Слово "Свобода" было увито,  этак на манер государственного герба, снопами
колосьев. Пониже красовались в пирамидальной последовательности какие-то рыбки,
барашки, хрюшки, коровки, струившиеся из "Свободы", словно из рога изобилия. И,
как бы неся вс„ прочее на себе,  в  основании композиции гордо выгибали шеи два
великолепных коня. Изображ„нных, кстати говоря, определ„нно с натуры.
     Зампрокурора  только   успел   иронично  помянуть  незабвенных  "Кубанских
казаков",  когда  обнаружилось,  что  сразу  за  аркой  ухабы  исчезли точно по
волшебству.  "Волга",  разом перестав дребезжать,  мягко зашуршала по  идеально
выглаженному асфальту. Дорога прямой линией уходила к горизонту.
     "Аме-е-ерика",  -  недоверчиво усмехнулся про  себя Андрей Николаевич.  На
первых тр„х километрах машину не тряхнуло ни единого разу.
     - Красота-то какая, - подал голос водитель.
     Его замечание относилось не  только к  дороге.  С  обеих сторон проплывали
ровные  прямоугольники  полей,  со  всех  сторон  огороженные  от  злых  ветров
деревьями и  кустами.  Андрей Николаевич пригляделся и  понял,  что это были не
просто лесополосы, а небольшие фруктовые сады.
     "А серь„зный мужик,  похоже, этот Цыбуля, - подумал он, чувствуя, как да„т
трещину его скепсис. - Вот тебе и "Кубанские казаки"..."
     Солнце уже клонилось к  закату.  Машина словно чуяла финишную прямую и  во
всю мощь неслась к долгожданному окончанию путешествия.
     Но... не говори "гоп"...
     Дорога в этом месте делала поворот, устремляясь к вечернему солнцу. И вот,
как  раз  когда яркие косые лучи  ударили водителю и  пассажиру прямо в  глаза,
что-то вылетело из кустов на обочине. Большой ч„рной кистью мазнуло по лобовому
стеклу и тут же исчезло...
     Водитель успел только ахнуть, непроизвольно крутанув руль. Этого оказалось
достаточно.  Скорость была  очень  приличная,  так  что  вс„  произошло в  долю
секунды. "Волга" шарахнулась с асфальтовой полосы, пролетела над мелким гравием
обочины   и   освобождение  взревела,   торжественно  взмывая  в   воздух   над
ирригационной канавой...
     Казалось, пол„т длился целую вечность.
     Водитель что  есть  мочи давил на  педаль тормоза,  но  уже  был  бессилен
что-либо изменить.
     Андрей Николаевич -  он сидел сзади - каким-то образом успел схватиться за
наддверные ручки...
     Приземление, к счастью, получилось мягким. Влажный черноз„м рассеял удар и
погасил инерцию тяж„лой машины. "Волга" проскользила и замерла, утонув кол„сами
в грунте, и только пушистую зелень склонов у не„ за кормой метров на шесть-семь
расчертили два рваных, глубоких, неправильных следа.
     Все произошло так быстро, что Андрей Николаевич даже не успел испугаться.
     - Ну вот...  приехали,  - запоздало выдохнув, только и выговорил он. Голос
прозвучал сипло. - Что там было-то?..
     - Да фазан,  мать его нехорошо,  -  секунду спустя отозвался водитель. - А
тут... солнце ещ„... Я уж думал - хана лобовому... Вот ведь перепугал, гад...
     Ларионов подумал о том, что хана могла прийти не только лобовому стеклу, и
немедленно взмок.
     - Хорошо хоть не кувырнулись, - сказал он водителю.
     Тот мотнул головой:
     - Была б  скорость поменьше,  точно крышей пришли бы...-  и вдруг,  словно
очнувшись,  за„рзал на сиденье:  - Андрей Николаевич, вроде на колесах стоим...
Надо бы посмотреть, что с машиной. Ой! А вы-то как?..
     Зампрокурора пот„р ушибленную коленку:
     - Пять  секунд  -  полет  нормальный...  Водитель попытался открыть дверь.
Однако та открываться не пожелала:  "Волга" стояла с креном на левую сторону, и
борт упирался в  наклонную стенку канавы.  Пришлось обоим вылезать через правую
заднюю дверцу, благо та была покороче передних и открылась легко.
     - Да,  вот  уж  влетели...  -  Водитель торопливо обош„л машину кругом,  и
Андрей Николаевич заметил,  что руки у парня сильно дрожали.  "Волга" выглядела
неповрежд„нной.  Стояла себе посреди канавы,  широченной, точно противотанковый
ров, и словно бы спрашивала: "Ну так что, как вылезать будем?.."
     - Трактор нужен,  да и то...  Два колеса там,  два тут...  - На дне канавы
была,  между прочим,  вода. Водитель схватился за бампер и с сомнением заглянул
под машину: - Настил, наверное, строить прид„тся...
     Помощь  явилась  в  обличье  груженного  щеб„нкой  "КамАЗа",  вздохнувшего
тормозами у  места  аварии.  Шоф„р встревоженно выскочил из  кабины и  подбежал
выяснить, что случилось.
     - Живы?  Слава те,  Господи...  Как вас угораздило-то?  Фазан?.. Ну, этого
добра в наших краях хватает...
     - Слышь, брат, помоги... Тросом бы зацепиться...
     - Э, так я сам рядом с тобой и останусь, и "Ки-ровцем" не выдернешь. Я ж с
грузом!
     Шоферюга походил вокруг "Волги", что-то прикинул, разведал канаву впер„д и
назад и наконец принял решение:
     - Ладно,  мужики, вы тут позагорайте минут двадцать, а я в Михайловскую за
подмогой слетаю.  Скоро подъедут... - И "КамАЗ", мощно рявкнув мотором, скрылся
из виду.
     Прошло двадцать минут.  Затем полчаса. За это время на дороге не появилось
больше ни единой машины. Ларионов начал внутренне закипать, жалея про себя, что
не отправился на "КамАЗе" в  станицу.  Он бы там помощь быстренько организовал.
На  прокурорском уровне...  На всякий случай Андрей Николаевич достал из машины
портфель с документами и поднялся на шоссе.  Там по-прежнему не было видно даже
плохонького грузовичка,  только  со  стороны  станицы  к  повороту  неторопливо
приближалась  пароконная  фура.   Перестука  копыт  почти  не   было  слышно  в
предвечернем мареве, поднимавшемся над раскал„нным асфальтом. Андрей Николаевич
даже внимания не  обратил на  повозку.  "Помощь" для него означала трактор либо
грузовик помощней.
     Фура -  громоздкое сооружение на четыр„х деревянных колесах,  с реш„тчатым
кузовом,  приспособленным под сено,  -  между тем,  поравнявшись с заместителем
прокурора,  неожиданно круто  развернулась и  встала напротив терпящей бедствие
"Волги". С козлов спрыгнули два мужика и направились прямо к машине.
     - Петро,  гля,  -  улыбнулся оди