онимал,
что  подобное повиновение  объяснялось  не  просто титулом.  Его нужно  было
заслужить. -- Очень хорошо, капитан. -- Он отошел  и встал рядом  с Роббом у
фальшборта. Молча они наблюдали, как остров вырастает перед ними. Вскоре они
смогли разглядеть круглый холм.
  -- Этот холм нас прикончит, -- сказал Робб.
  -- Теперь у нас есть деньги. Брок не станет вмешиваться.
  --  Он  будет повышать, повышать и повышать цену, зная,  что  Дирк  все
равно  купит  холм, чего бы ему  это  ни стоило. Брок прекратит торговаться,
когда  цена вырастет до небес.  Дирк привязан  к этому холму, так же крепко,
как  мы   привязаны   к  "Благородному  Дому".  Теперь  эго   вопрос   лица,
растреклятого лица,  черт  бы его побрал!  Их дикая  ненависть друг  к другу
когда-нибудь уничтожит их обоих.
  -- Отец сказал, что покончит с ним за эти пять месяцев, разве нет?
  -- Да, парень. Ему придется это сделать. Я не смогу. И ты тоже.
  Кулум приковался взглядом к холму и к Гонконгу.
  Хочешь ты этого  или нет, сказал он себе, чувствуя, как у него холодеет
внутри, но пред  тобой сейчас твое королевство. Если  ты  чувствуешь в  себе
силу. И смелость, чтобы принять его.
  Ему вдруг стало страшно.
  С  рассветом  капитан  Орлов дал  распоряжение  всей  команде  драить и
чистить и без того сверкающее чистотой судно. В две склянки он послал сигнал
Броку и спустился вниз.
  -- Доброе утро. Две склянки, -- сказал Орлов в закрытую дверь.
  -- Доброе утро, капитан, -- ответил Струан,  открывая ему. --  Входите.
--  Он был в зеленом ночном халате из шелковой парчи, надетом на голое тело.
Струан спал без одежды в любое время  года.  --  Распорядитесь  прислать мне
завтрак. И попросите  мистера Робба и Кулума присоединиться ко мне за столом
через полчаса.
  -- Насчет завтрака я уже распорядился.
  -- Где Вольфганг?
  -- Наверху.
  -- А китайский мальчонка?
  -- Вместе  с ним. Бегает за ним, как собака. --  Орлов протянул Струану
аккуратно  написанный  список.  --  Эти  лодки  подходили к кораблю  прошлым
вечером и сегодня утром, спрашивали вас. Жена вашего брата прислала баркас с
просьбой  к  нему  как  можно  скорее  прибыть  на  борт.  Капитан  Глессинг
справлялся о вашем сыне. Синклер и его сестра тоже его спрашивали. Она также
хотела повидать и вас, поэтому вы найдете ее имя в списке. Кроме  этого, был
сигнал с флагмана:  "Вашему сыну  незамедлительно прибыть на  борт". Капитан
Глессинг ругался, как подвальная крыса, когда я отослал его ни с чем.
  -- Благодарю вас. В дверь постучали.
  -- Да?
  -- Доброе  утро, сэр-р! -- сказал вошедший матрос.  --  Сигнал с "Белой
Ведьмы": "С удовольствием".
  -- Спасибо, сигнальщик. --  Матрос повернулся и исчез за дверью. Струан
протянул  Орлову  банковский  чек  на  тысячу  гиней:  --  Вместе  с   нашей
благодарностью, капитан.
  Орлов прочел сумму. Он ошеломленно поморгал и перечел ее снова.
  -- Это по-княжески. По-княжески. -- Он  вернул  чек Струану. -- Я всего
лишь выполнял свою работу.
  -- Нет. С таким количеством денег на борту -- нет. Возьмите чек. Вы его
заслужили.
  Орлов поколебался, потом опустил бумагу в карман. Он снял с руки боевой
цеп  и  задумчиво положил его  на полку  рядом с  другими.  --  Ваш сын,  --
заговорил он после долгой паузы, -- вам нужно будет хорошенько присматривать
за ним. Впереди его караулит большая беда.
  -- А? -- Струан оторвал глаза от списка.
  -- Да. -- Орлов поскреб свою короткую бороду.
  -- Что это значит? Опять твое дьявольское ведовство?
  -- Опять мое второе зрение, да.
  --  Какая  именно беда? --  Из  долгого  опыта Струан  знал, что  Орлов
никогда  ничего не  предсказывает  просто  так. Слишком  часто этот странный
человек оказывался прав.
  -- Не знаю. -- Неожиданная улыбка осветила лицо норвежца. -- Он думает,
что когда станет Тай-Пэном, то отберет у меня мой корабль.
  --  Значит, тебе придется заслужить его доверие, заставить его изменить
свое решение, иначе ты потеряешь клипер. Орлов ухмыльнулся.
  -- Да. Так я и сделаю, можешь не сомневаться. -- Улыбка погасла.  -- Но
он станет Тай-Пэном в дурной день. Кровь будет на его руках.
  Помолчав немного, Струан спросил:
  -- Чья? Моя?
  Орлов пожал плечами:
  -- Не знаю. Но он доставит тебе много хлопот. В этом я твердо уверен.
  -- Какой сын не доставляет хлопот отцу?
  --  Тут ты  прав. -- Орлов  подумал о своей  семье, жившей в Норвике. О
двух  своих сыновьях, статных двадцатилетних молодцах. Оба  они ненавидели и
презирали его, хотя  он обожал их, как обожал и свою жену  Леку,  лапландку.
Они были счастливы вместе, пока сыновья не стали настраивать ее против него.
-- Да, -- сказал он, чувствуя смертельную усталость, -- ты прав. Как обычно.
  --  Тебе лучше поспать немного, --сказал Струан. -- Ты понадобишься мне
в восемь склянок.
  Орлов ушел.
  Долгое время Струан неподвижно смотрел  в пространство. Какая беда? Чья
кровь? Почему "дурной день"? Потом он отвлекся от того, чему не было ответа,
ограничившись заботами сегодняшнего дня и, возможно, завтрашнего.
  -- С  каждым днем ты  все  больше  становишься  китайцем, -- сказал  он
вслух. Улыбнувшись, он  перечел  список еще раз. Горт  Брок.  Мисс  Тиллман.
Квэнс. Гордон Чен. Скиннер. Боцман Маккей. Маккей? -- Стюард! -- крикнул он.
  -- Да,  сэр.  --  Стюард  поставил  горячую  воду  на шкафчик,  рядом с
бритвенными принадлежностями.
  --  Передайте  мистеру  Кьюдахи,  что  если к  кораблю  подойдет боцман
Маккей, пусть он проводит его на палубу.
  -- Есть, сэр. -- Стюард исчез.
  Струан подошел к окнам каюты. Он смотрел на пульсирующее скопище людей,
каким  было китайское поселение Тай  Пинь  Шан.  Но голова  его была  занята
другим:  зачем  приезжала  Шевон  Тиллман?  О  да,  она  настоящая королева,
достойная того, чтобы разделить с нею ложе. Интересно, она еще девственница?
Ну конечно, девственница! По-другому и быть не может. А ты бы взял ее, зная,
что она невинна? Без того, чтобы потом жениться на ней? Нет. В этом случае я
бы ее не тронул. Мужчине нужна девственница только дважды в жизни.
  Один раз в молодости, когда он женится, и другой  раз  в  расцвете лет,
когда  он с большой тщательностью выберет себе юную любовницу. Когда  он уже
научился  терпению и сочувствию и может  безболезненно превратить девушку  в
женщину.
  Конечно, Шевон девственна  нужно быть дураком, чтобы усомниться в этом.
Но искорки,  таящиеся  в глубине ее  глаз, и то, как зазывно она  покачивает
бедрами  при  ходьбе,  многое  сулят  ее будущему  супругу,  а? Да,  из  нее
получилась бы  интересная любовница. Так ты  хочешь жениться  на Шевон?  Или
просто залучить ее в постель?
  Если бы ты был  китайцем, ты мог бы открыто иметь много жен. И  все они
мирно уживались бы друг с другом. Струан коротко хохотнул. Хотел бы я видеть
Шевон и  Мэй-мэй  вместе  под  одной крышей.  Интересно,  кто бы выиграл эту
битву?  Потому  что  только битвой  это  и  могло  окончиться  -- обе они не
женщины, а дикие кошки.
  -- Здравствуй отец. -- На пороге каюты стоял Кулум.
  -- Ты хорошо спал, дружок?
  -- Да спасибо. -- На самом деле Кулума мучали кошмары: ему снился холм,
Орлов на холме,  предрекающий им вновь скорую  бедность. О Боже, не допусти,
чтобы  мы  опять разорились. Помоги мне исполнить то,  к чему я  призван. --
Кстати, если мы будем хозяевами бала, нам, наверное, понадобится и хозяйка?
  -- Мэри Синклер?
  Кулум безуспешно попытался придать себе безучастный вид.
  -- Да.
  Струан отметил про  себя, что  ему  нужно  подыскать сыну  какую-нибудь
девушку, и побыстрее.
  -- Может быть, раз мы хозяева, будет  лучше, если мы одинаково  радушно
примем всех, не отдавая  предпочтения кому-то в отдельности. Тут у нас более
двух десятков юных леди, твой глаз может остановиться на любой из них.
  -- Орлов сказал, что был сигнал  с флагмана. Меня требуют на борт. Могу
я теперь  отправиться туда?  Я хочу уточнить с Лонгстаффом  последние детали
земельной распродажи. Я бы хотел хорошо выполнить это его поручение.
  -- Отправляйся.  -- После паузы Струан добавил: -- На твоем месте  я не
стал бы увольнять Орлова. Кулум вспыхнул:
  -- А, так,  значит, он рассказал  тебе? Мне  он не нравится.  От него у
меня мурашки начинают бегать по коже.
  --  Смотри  на  него  как  на  лучшего  изо  всех капитанов, когда-либо
ходивших  под парусами.  Будь  терпелив с  ним.  Он  может оказаться  ценным
союзником.
  -- Он говорит, что умеет провидеть будущее.
  -- Это  правда. Иногда его  предсказания действительно сбываются. И  он
далеко не  один  такой. "Кровь на твоих руках" может означать что угодно или
вообще ничего. Не тревожься, сынок.
  -- Хорошо, не буду, отец. Могу я теперь отбыть на флагман?
  -- Да. Сразу, как только уедет Брок.
  -- Ты считаешь, что я не умею держать язык за зубами?
  --  Некоторые люди  обладают даром получать  нужные им сведения  просто
заглянув  человеку в лицо.  Орлов,  например. Или Брок.  Ты изменился с того
момента, как увидел серебро.
  -- Ничуть я не изменился. Струан взял кисточку для бритья.
  -- Завтрак подадут минут через двадцать.
  -- Как я изменился? -- настаивал Кулум.
  -- Есть огромная разница между молодым человеком, который знает, что он
разорен, и молодым человеком, который уверен в обратном. У тебя хвост торчит
трубой, парень, и его видно за полмили. -- Струан начал намыливать лицо.  --
У тебя когда-нибудь была любовница, Кулум?
  -- Нет,  -- ответил Кулум, смутившись. -- В борделе  я был, если ты это
имеешь в виду. Почему ты спрашиваешь?
  -- Большинство людей в этой части света имеет любовниц.
  -- Китаезских?
  -- Китайских. Или евразийских.
  -- А ты?
  --  И  я, конечно. --  Струан взял  бритву.  --  В  Макао есть бордели.
Восточные  и  европейские.  Но  без  опаски можно посещать  лишь  некоторые,
большинство из  них  заразны.  Отсюда  этот обычай... ты  слышал о  "женской
болезни", французской хвори или испанской хвори, называй ее, как хочешь?
  -- Да. Конечно. Слышал.
  Струан начал бриться.
  -- Говорят, первыми эту болезнь привезли в Европу Колумб и его матросы,
подхватившие ее  от американских  индейцев.  Есть своя ирония в том, что  мы
зовем ее французской или испанской, французы -- испанской или  английской, а
испанцы  -- французской.  Когда виноваты все мы. Я  слышал, что  она испокон
века существует в Индии и Азии. Ты знаешь, что от нее нельзя излечиться?
  -- Да.
  -- Тогда ты должен знать, что заразиться ею можно только от женщины?
  -- Да.
  -- Тебе известно, что мужчина может предохраняться?
  -- Да... да, конечно.
  -- Стыдиться тут нечего. Я жалею, что за последние годы у меня не  было
возможности  поговорить с тобой. Мне бы хотелось самому рассказать тебе о...
о  жизни.  Может  быть, ты  и  так  уже  все  знаешь,  а может быть,  просто
стесняешься.  Так  что  я  расскажу  тебе в  любом  случае.  Поверь,  крайне
необходимо надевать чехольчик. Самые лучшие делают из шелка -- их выписывают
из Франции. Существует и новый тип, который изготовляют из рыбьего пузыря. Я
прослежу, чтобы ты получил достаточное их количество.
  -- Не думаю, что мне понадобятся...
  -- Согласен, -- прервал его Струан. -- Но никакого вреда не будет, если
ты запасешься ими. На  всякий случай. Я не пытаюсь вмешиваться в твою личную
жизнь и не предлагаю тебе стать повесой. Я просто хочу быть уверен, что тебе
известны  некоторые элементарные вещи и что  ты сумеешь  избежать опасности.
Чехольчик предотвратит  заражение.  И не даст девушке  забеременеть, избавив
ее, таким образом,  от больших неприятностей, а тебя  от  чувства неловкости
перед всем светом.
  --  Но  это  против  законов  божеских, не  гак  ли?  Я  имею  в  виду,
пользоваться... ну, это ведь грех, разве нет? Разве это не  разрушает самого
смысла любви. Ведь главное -- это иметь детей.
  -- Так считают католики, да. И наиболее религиозные из протестантов.
  -- Ты  ставишь под  сомнение Священное  Писание?  -- искренне ужаснулся
Кулум.
  --  Нет,  парень. Лишь некоторые из  его  -- как  бы  это  сказать?  --
толкований.
  --  Я всегда  считал  себя приверженцем  передовых  взглядов,  но ты...
знаешь, то, что ты говоришь, это самая настоящая ересь.
  -- Для  некоторых, пожалуй.  Но Дом Господа нашего очень важен для меня
--   он   стоит  на  первом  месте,  выше  меня,  гебя,  кого  угодно,  даже
"Благородного  Дома".  --  Струан продолжал  бриться. -- Здесь,  на Востоке,
существует   обычай:   каждый  имеет   свою  собственную  девушку.   Которая
принадлежит ему одному. Ты содержишь ее, оплачиваешь ее  счета, прислужницу,
кормишь  ее,  одеваешь  и так далее.  Когда она  тебе надоедает, ты даешь ей
денег и отпускаешь.
  -- Тебе не кажется, что все это довольно жестоко?
  --  Да  --  если делать это  без лица.  Обычно  та  небольшая,  в нашем
представлении, сумма, которую ты оставляешь ей, более  чем достаточна, чтобы
у  девушки  появилось  приданое и она  нашла себе  хорошего мужа. Сам  выбор
девушки  проводится  с  большой церемонией. Делается  это через "маклера" --
поверь, это не  просто  сводник,  --  и  в  строгом  соответствии с  древним
китайским обычаем.
  -- Но разве это не то же рабство? Причем самое гнусное из всех?
  -- Если ты намерен купить  себе рабыню  -- да. И если ты обращаешься  с
ней, как с рабыней.  Вспомни, как это бывает, когда ты  нанимаешь слугу?  Ты
платишь деньги и покупаешь  его на  несколько лет.  То же самое и  здесь. --
Струан провел рукой по подбородку и начал снова намыливать те места, которые
показались  ему  выбритыми недостаточно  чисто.  --  Мы  поедем в  Макао.  Я
договорюсь обо всем, если ты желаешь.
  -- Спасибо, отец,  но... --Кулум хотел  склать, что покупать женщину --
шлюху,  рабыню,  наложницу  --  отвратительно  и  грешно,  -- ...  я... э...
благодарю тебя, но в этом нет необходимости.
  --  Если передумаешь, скажи мне, парень. Только не стесняйся. Я считаю,
чго "иметь аппетиты" вполне нормально, и греха в этом нет Но ради Бога, будь
осторожен,  когда идешь в бордель. Никогда не ходи  туда пьяным.  Никогда не
ложись с девушкой, не приняв мер предосторожности. Пока ты здесь, никогда не
позволяй  себе  вольностей  с  женой   или  дочерью  европейца  --  особенно
португальца -- иначе дело  кончится твоей смертью, и очень быстро, что будет
только справедливо.  Никогда не называй человека сукиным  сыном, если  ты не
готов подкрепить свои  слова стальным клинком  или пулей. И никогда, никогда
не   посещай  борделей,  которые   не  были  рекомендованы  тебе  человеком,
пользующимся твоим  доверием. Если тебе  не хочется обращаться ко мне или  к
Роббу, спроси у Аристотеля. Ему можно верить.
  Растревоженный  всем  услышанным,  Кулум  наблюдал, как отец  быстрыми,
точными движениями заканчивает бритье. Он  кажется таким уверенным во  всем,
подумал юноша. Но  он неправ  --  во многих вещах.  Неправ.  В  Писании ясно
сказано: плотские  утехи, похоть  посланы нам дьяволом. Любовь же ниспослана
нам  Господом. Любить женщину, не желая ребенка, -- похоть. И страшный грех.
Как бы  я  хотел иметь  жену.  И забыть  о похоти.  Или  любовницу.  Но  это
незаконно и противно слову Божию.
  -- Ты купил свою наложницу? -- спросил он.
  -- Да.
  -- Сколько ты заплатил за нее?
  -- Я  бы сказал, что  это не твоего ума дело, сынок,  --  мягко ответил
Струан.
  --  Прости. Я  не  хотел  быть грубым...  любопытным  или..  .--  Кулум
покраснел.
  -- Я знаю. Но такие вопросы мужчины друг другу не задают.
  -- Да. Я просто хотел узнать, сколько стоит женщина? Если ее покупать?
  -- Это будет зависеть от твоего вкуса. Начиная с какого-нибудь  жалкого
тэйла  и кончая чем угодно. -- Струан не  жалел, что затеял  этот  разговор.
Лучше  сделать это  самому, сказал  он  себе, чем  ждать, когда это  сделают
другие. --  Кстати, Кулум. Мы так и не обговорили сумму  твоею жалованья. Ты
начнешь  с пятидесяти гиней в месяц. Эти деньги почти целиком пойдут на твои
карманные расходы, поскольку ты будешь всем обеспечен.
  -- Это очень, очень щедро,-- вырвалось у Кулума.-- Благодарю тебя.
  -- Через пять месяцев эта сумма будет значительно увеличена. Как только
мы приобретем землю, сразу же  начнем строиться. Пакгаузы, Бо тьшой Дом -- и
дом тебе.
  -- Это было бы чудесно. У меня никогда не было дома -- я имею в виду, у
мети никогда  не было даже комнаты, которая принадлежала бы только мне. Даже
в универсшеге.
  -- Человек должен иметь собственное жилье, пусть маленькое и тесное, но
свое.  Место, где он  мог бы побыть  один.  Это  очень важно для поддержания
ясности ума.
  -- Пятьдесят гиней в месяц--это так много,-- проюворил Кулум.
  -- Это не подарок. Ты их отработаешь.
  С  такими  деньгами  я  могу  жениться, думал  Кулум.  Очень  легко. Он
обойдется  без  борделей или этих  грязных  китаянок.  Кулум  с  отвращением
вспомнил три своих визита в публичный дом, который пользовался популярностью
у  студентов  университета  и был им  по карману. Ему пришлось тогда изрядно
напиться, чтобы не  ударить  лицом в грязь перед  друзьями и заставить  себя
войти в вонючую комнату. Шиллинг за  то, чтобы повозиться на влажных от пота
простынях  с  коровоподобной   ведьмой,  вдвое  старше  его  годами.   Чтобы
избавиться  от болей, посланных  дьяволом.--  проклятия всех мужчин. И потом
обязательные  недели кошмарного ожидания, не проявится ли  болезнь. Господи,
избавь меня впредь от греха, помолился он.
  -- Ты хорошо себя чувствуешь, Кулум?
  --  Да, спасибо. Знаешь,  я, пожалуй, пойду  побреюсь перед  завтраком.
Извини меня. Я не хотел... ну, я не хотел показаться грубым.
  -- Я знаю.
  -- Подошел баркас Брока, сэр-р, -- доложил матрос.
  -- Проводи  его  вниз,  -- распорядился  Сгрузи,  не  поднимая глаз  от
перечня участков, который передал ему Робб.
  Кулум  и  Робб  почувствовали,  как  с каждой секундой  ожидания растет
напряженность в каюте.
  Дверь открылась, и Брок вошел, тяжело ступая. Он широко улыбнулся:
  -- Ага, так это все-таки ты, Дирк. Я так и подумал, что ты на борту!
  -- Выпьешь?
  -- С удовольствием. Доброе утро, Робб. Доброе утро, Кулум.
  -- Доброе утро, -- ответил Кулум,  ненавидя  себя за  страх, охвативший
его при появлении этою человека.
  --  Эта  одежда сидит  на тебе  прямо  лучше не надо.  Ты теперь,  надо
полагать, станешь мореходом? Как твой батюшка?
  -- Нет.
  Брок уселся в морское кресло.
  --  В  последний раз,  когда  я видел твоего батюшку, он шел  под таким
креном, что жуть брала. Прямо сказать, тонул он. Ужас, да и только. Страшное
это  было происшествие  --  несчастный-то  случай.  --  Он принял от Струана
кружку с ромом. -- Благодарствуйте. К тому времени, как я  управился  с этим
чертовым огнем, невесть  откуда взявшимся в той  кромешной  тьме, прямо  как
молния из бездны, и  приготовился идти к нему на выручку,  глядь, Господи, а
его уж и  нет нигде. Всю ночь мы  тогда провели  в поисках и  большую  часть
следующего дня.
  -- Я ценю  такую заботливость с твоей стороны,  Тайлер, --  сказал  ему
Струан.
  -- Прошлой  ночью  я  послал  Горта справиться  о  тебе. Очень,  прямо,
странно, а, Кулум?
  -- Что странно, мистер Брок?
  -- Как что? Да ведь этот дьявол-карлик даже не знал, что твой батюшка у
него на корабле. И никому не разрешено было подниматься на борт до  полудня,
как я  слышал. И встали вы под прикрытием пушек флагмана.  А ты спрашиваешь,
что тут странного.
  -- Горт коснулся флагштока? -- спросил Струан.
  --  Ага. Очень он только расстраивался. Все говорил,  что  это было все
равно как  вбить  еще  один  гвоздь в  твой гроб. Ужасно он не  хотел  этого
делать.
  Струан протянул ему банковский чек на двадцать тысяч гиней.
  -- Спасибо, Дирк, -- сказал Брок, не прикасаясь к  чеку и даже не глядя
на него. -- Только он не мой. Может, тебе лучше самому отдать его Горту. Или
прислать ему на борт. Эти деньги ты не мне платишь.
  -- Как пожелаешь, Тайлер. Он будет на распродаже?
  -- А как же.
  Струан взял в руки список участков.
  --  Лучшие  прибрежные участ