м выяснить, что это за такие туземные купчие.
  -- Да, -- кивнул  Горт. Он  в  упор  взглянул  на  Струана: --  Только,
сдается мне, Па, на продажу там уже ни одной не осталось.
  -- Думаю, найдутся и другие, Горт, --  небрежно ответил Струан, -- если
ты готов  хорошенько  поискать. Кстати, Тай-лер, как только будут  промеряны
новые участки, нам, возможно, стоит обсудить наши позиции.
  -- Я подумал о том же.  Все, как  и раньше, Дирк. Только в  этот раз ты
выбираешь первым. -- Он передал  документ Тесс, которая  бережно  разгладила
его.
  -- Кулум, ты по-прежнему заместитель секретаря колонии?
  -- Думаю, да. -- Кулум рассмеялся.  -- Хотя моих обязанностей  никто не
определял. А почему вы вдруг спросили?
  -- Так, ничего.
  Струан допил свое вино и решил, что подходящий момент настал.
  -- Теперь, когда мы  оставляем Счастливую Долину и эта проблема решена,
а новый город будет возводиться за счет Короны, будущее Гонконга обеспечено.
  --  Да, -- согласился Брок, к  которому понемногу возвращалось  хорошее
настроение. -- Теперь Корона рискует своими денежками наравне с нами.
  --  Поэтому,  я  думаю,  больше  нет  нужды  откладывать этот  брак.  Я
предлагаю, чтобы Тесс и Кулум обвенчались уже в следующем месяце.
  Его слова были встречены мертвым молчанием.
  Время словно  остановилось для  каждого  из собравшихся  за  столом.  В
голове  Кулума одна  за другой проносились мысли:  что  скрывается  за  этой
улыбкой Горта, которая так плохо у него получилась, и почему  Тай-Пэн выбрал
именно следующий месяц, и -- о Боже, пусть это будет следующий месяц..
  Горт понимал, что следующий месяц лишит его  власти  над Кулумом  и что
этого, черт побери, не  должно случиться. Что бы ни сказал  Па, поклялся он,
скорому браку не бывать. На следующий год -- может быть. Да, может быть. Что
же задумал этот дьявол?
  Брок тоже пытался разгадать подлинную цель этого предложения Струана --
поскольку такая  цель  обязательно  есть, и она не сулит ничего  хорошего ни
ему, ни  Горту. Его  первым порывом  было отсрочить  бракосочетание  это ему
подсказывал его  инстинкт. Но он, -- как и  Струан, -- поклялся перед Богом,
что  даст  молодым  безопасную гавань, а он  знал, что  эта клятва связывает
Струана так же, как и его самого.
  -- Мы могли бы объявить о предстоящем браке в следующее воскресенье, --
сказал   Струан,  чтобы   разрядить  напряженность.   --  Думаю,   следующее
воскресенье подойдет как нельзя лучше. -- Он улыбнулся Тесс: -- А, девочка?
  -- О да. Да, -- сказала она и взяла Кулума за руку.
  -- Нет, -- сказал Брок.
  -- Это слишком быстро, -- вставил Горт.
  -- Почему? -- спросил Кулум.
  -- Я просто думал о тебе, Кулум, -- примирительно ответил Грт,  -- и  о
твоем дяде, о твоей печальной утрате. Это  была бы неприличная  поспешность,
прямо очень неприличная.
  -- Лиза, милая, --  хрипло проговорил Брок,  -- ты  и Тесс,  пойдите-ка
погуляйте. Мы присоединимся  к вам после  портвейна. -- Тесс обняла  его  за
шею, прошептала: "О, пожалуйста, папочка", и четверо мужчин остались одни.
  Брок  тяжело  поднялся  и откупорил бутылку портвейна.  Разлив  вино по
бокалам, он передал их гостям и сыну.
  Струан сделал глоток и удовлетворенно кивнул:
  -- Очень хороший портвейн, Тайлер.
  -- Урожай тридцать первого года.
  -- Прекрасный год для портвейна. Опять наступило молчание.
  -- Не  будет ли неудобно отложить ваш  отъезд на несколько дней, мистер
Брок?  -- неуверенно спросил Кулум. -- Я  хочу сказать, если это невозможно,
то...  но  я,  конечно, очень  бы  хотел, чтобы  Тесс посмотрела  участок  и
встретилась с архитектором.
  --  С  этим  переселением, земельной распродажей  и всем  остальным  мы
теперь никуда не  поедем, -- сказал Брок. -- По крайней мере, -- добавил он,
-- не поедем  мы  с Гортом. Лизе, Тесс и Лиллибет нужно ехать,  и как  можно
скорее.  В это время  года лучше Макао места для здоровья не найти. Да там и
попрохладнее. Не так ли, Дирк?
  -- Да. В Макао сейчас славно. -- Струан закурил сигару. -- Я слышал, на
следующую неделю назначено расследование того случая с великим князем. -- Он
испытующе посмотрел на Горта.
  -- Это был плохой йосс, -- сказал Брок.
  -- Да  уж,  -- эхом откликнулся Горт.  --  Палили  со  всех  сторон без
остановки.
  -- Все так,  -- кивнул  Струан.  -- Кстати, сразу  после  того, как его
подстрелили, кто-то убил вожака толпы рядом с нами.
  -- Это сделал я, -- сказал Брок.
  -- Спасибо, Тайлер,  -- поблагодарил его  Струан.  -- Ты  тоже  дрался,
Горт.
  -- Я был на носу, выводил лорку.
  --  Верно, -- подтвердил Брок. Он попытался вспомнить,  не видел ли он,
чтобы кто-то стрелял. Но вспомнил лишь, как отослал Горта на нос. --  Плохой
йосс. Толпа есть толпа, дело  страшное  в такое  время кто знает,  что может
случиться.
  -- Да, -- опять кивнул Струан. Он понял для себя, что, если пуля и была
направлена, то  направила ее рука  Горта.  Не Брока. -- Видно,  один  из тех
случаев.
  Ветер снаружи слегка упал, и  масляные  лампы,  свисавшие с  поперечной
балки,  мягко качнулись, когда крен корабля уменьшился. Моряки -- Горт, Брок
и Струан -- тут же насторожились. Брок открыл окошко и потянул носом воздух.
Горт начал  всматриваться в  море через окна в корме, а Струан прислушался к
внутреннему голосу самого корабля.
  -- Пустое, -- сказал Брок. -- Ветер переменился на несколько  градусов,
только и всего.
  Струан вышел в  коридор,  где  висел  барометр. Прибор  показывал 29,8.
Давление за последние недели изменилось едва на десятую долю дюйма.
  --  Давление что-то  на редкость устойчиво, -- заметил он, вернувшись в
каюту.
  -- Да, -- ответил Брок. -- Только скоро оно перестанет быть устойчивым,
и тогда мы начнем задраивать люки. Я вижу, ты уже установил штормовые буи на
глубоководье у своего причала.
  -- Да. -- Струан налил себе еще портвейна и предложил бутылку Горту. --
Не хочешь ли еще?
  -- Благодарствуйте, -- ответил Горт.
  -- Ты чуешь приближение шторма, Дирк?
  --  Нет, Тайлер. Но я люблю, когда буи стоят наготове -- так, на всякий
случай. Глессинг, впрочем, тоже приказал расставить их для всего флота.
  -- Это ты ему посоветовал?
  -- Да.
  -- До меня дошли слухи, что он женится на сестре молодого Синклера.
  -- Похоже, мысли о браке теперь вообще носятся в воздухе.
  --  Я  думаю,  они будут очень счастливы вместе, --  сказал  Кулум.  --
Джордж боготворит ее.
  -- Круто придется  Горацио,  -- заметил Горт, -- что она  оставляет его
вот так, к слову сказать, неожиданно. У него, кроме нее, и  родных-то никого
нет. И она еще такая молодая, несовершеннолетняя даже.
  -- Сколько ей? -- спросил Кулум.
  --  Девятнадцать,  --  ответил  Струан.  Напряженность  в  каюте  опять
усилилась.
  --  Тесс очень молода, -- сказал Кулум с болью в  голосе. -- Я бы ни  в
коем случае не  хотел повредить  ей. Даже если... ну, можно ли нам... что вы
думаете, мистер Брок? О нашем браке? На следующий месяц? То, что будет лучше
всего для Тесс, будет правильно и для меня.
  --  Она действительно еще очень  молода, парень,  -- произнес Брок, уже
слегка захмелевший, -- но я рад, что ты сказал то, что сказал.
  -- Несколько месяцев не  покажутся тебе концом света, а, Кулум? -- Горт
старался, чтобы его  голос  звучал  ровно и доброжелательно.  -- До будущего
года осталось едва полгода.
  -- До января семь месяцев, Горт, -- нетерпеливо возразил Кулум.
  -- Я тут ничего  не решаю. Что хорошо для вас двоих, хорошо и для меня.
-- Горт  осушил  свой  бокал и  налил  себе еще.  -- Что  ты скажешь, Па? --
обратился он к отцу, нарочно подставляя его под удар.
  --  Я  подумаю над этим,  -- сказал Брок,  пристально разглядывая  свой
бокал. -- Она еще очень молода. Спешить в таких делах не подобает. Вы знаете
друг друга всего три месяца и. .
  --  Но я люблю ее, мистер  Брок, --  настаивал Кулум. -- Три месяца или
три года ничего в этом не изменят.
  -- Я знаю, парень, -- сказал Брок не без теплоты в голосе. Он вспомнил,
как радость  расцвела  на  лице  Тесс, когда  он сообщил  ей, что дает  свое
благословение на ее брак с Кулумом. -- Я просто желаю тебе добра, и ей тоже.
Мне нужно время, чтобы  подумать.  -- Сообразить,  что у тебя на уме,  Дирк,
сказал он себе.
  -- По-моему, это было  бы очень хорошо и для них,  и для нас. -- Струан
чувствовал теплоту,  исходившую от Кулума. --  Тесс молода, это правда. Но и
Лиза  тоже была молода, и мать Кулума. Сейчас мода на ранние браки. Деньги у
них  есть.  Им  обеспечено богатое будущее. Если  йосс не подведет.  Вот я и
говорю, что это было бы хорошо.
  Брок потер лоб тыльной стороной ладони
  -- Я подумаю. И  тогда скажу тебе, Кулум. Это неожиданное  предложение,
вот почему мне нужно время.
  Кулум улыбнулся,  тронутый искренностью,  звучавшей в  голосе Брока.  В
первый раз он почувствовал к нему доверие и симпатию.
  -- Конечно, конечно, -- сказал он.
  --  Сколько,  ты думаешь,  времени тебе понадобится, Тайлер? --  упрямо
спросил  Струан.  Он  видел,  что   Кулум  смягчается  перед  их  притворным
добродушием, и чувствовал, что, настаивая, сумеет показать их ему в истинном
свете. -- Не след нам держать молодежь, как  рыбок на крючке, да  и о многом
надо подумать  заранее. Мы должны устроить самую  роскошную  свадьбу,  какую
только видели в Азии.
  -- Как мне помнится, -- резко ответил  Брок, -- свадьбу устраивает отец
невесты. И я в этом вполне компетентен и сам знаю, что правильно, а что нет.
-- Брок  понимал,  что Струан загнал его в угол и  теперь играет с  ним  как
кошка с мышкой. -- Поэтому всеми приготовлениями будем заниматься мы сами.
  -- Конечно, -- кивнул Струан. -- Так когда ты дашь Кулуму ответ?
  -- Скоро. -- Брок поднялся. -- Пойдемте-ка к дамам.
  -- Как скоро, Тайлер?
  -- Эй, вы  же слышали, что сказал Па, -- запальчиво  произнес  Горт. --
Зачем еще теребить его, а?
  Но Струан не обратил  на него ни малейшего  внимания и продолжал в упор
смотреть на Тайлера.
  Кулум  испугался,  что  дело  может  кончиться  дракой,  и  тогда  Брок
передумает, и  свадьбы вообще  не будет. В то же  время ему хотелось  знать,
сколько ему  придется  ждать, и он был рад, что  Струан не оставляет Брока в
покое.
  --  Прошу тебя,  -- взмолился он, обращаясь к отцу. -- Я уверен, мистер
Брок не станет... он внимательно все обдумает. Давай пока оставим это.
  -- То, чего хочешь ты, Кулум, это твое личное дело! -- вскипел Струан в
притворном гневе. -- Но я хочу получить ответ теперь же. Я хочу знать, в чем
дело:  тебя либо используют,  либо  играют с  тобой в  кошки-мышки,  клянусь
Богом.
  -- Это ужасно, что ты гак говоришь, -- отшатнулся Кулум.
  -- Да. Но с тобой я на данный момент закончил, так что прикуси язык. --
Струан  круто повернулся к Броку, зная, что доставил этой  отповедью большое
удовольствие и ему, и Горту. -- Так сколько требуется времени, Тайлер?
  -- Неделя. Неделя -- ни  больше, ни  меньше. -- Брок опять посмотрел на
Кулума, и опять голос его  потеплел.  -- Нет  ничего страшного в  том, чтобы
узнать  срок,  парень,  и не беда, если  ты спрашиваешь  ответа как  мужчина
мужчину.  Это  правильно. Неделя,  Дирк. Это удовлетворит  твою растреклятую
неучтивость?
  --  Да. Спасибо, Тайлер. -- Струан  подошел к двери и широко  распахнул
ее, пропуская Брока вперед.
  -- После тебя, Дирк.
  Вернувшись  в спокойную, безопасную  тишину  своей каюты на "Отдыхающем
Облаке", Струан рассказал Мэй-мэй обо всем, что произошло.
  Она слушала его внимательно, не скрывая своего восторга.
  -- О, хорошо, Тай-Пэн. Очень хорошо.
  Он  снял сюртук, который она тут же приняла  у  него,  чтобы повесить в
шкаф. При этом движении из широкого рукава ее  платья  выпал свиток.  Струан
поднял его и развернул.
  Это  была  изящная  китайская  акварель,  испещренная   многочисленными
иероглифами. Она изображала морской  пейзаж с  крошечной  фигуркой  мужчины,
склонившегося в низком поклоне перед женщиной, у подножья высоких, окутанных
туманом гор. От скалистого берега отплывал сампан.
  -- Откуда это здесь взялось?
  -- А Сам принесла из Тай Пинь Шана, -- ответила Мэй-мэй.
  -- Красиво, -- сказал он.
  -- Да, -- спокойно согласилась Мэй-мэй. Она вновь испытала благоговение
перед удивительной утонченностью дедушки Дзин-куа.  Он прислал свиток одному
из  своих помощников в  Тай  Пинь Шане, у  которого Мэй-мэй время от времени
покупала нефрит. А Сам приняла его, ничего не подозревая, как  самый обычный
подарок для своей госпожи.
  И  хотя Мэй-мэй была уверена, что А Сам и Лим Дин рассмотрели картину и
иероглифы  очень внимательно, она знала, чго  им никогда не прочесть тайного
послания, которое там содержалось. Оно было слишком хорошо спрятано. Даже на
личной  фамильной печати ее дедушки была искусно оттиснута другая печать.  И
стихотворение  -- "Шесть  гнезд  улыбаются, глядя на  парящих орлов,  Восход
солнца  отсвечивает  Зеленым  Огнем,  И  стрела возвещает  появление птенцов
надежды" -- было таким простым и прекрасным. Действительно, кто, кроме  нее,
мог  бы  догадаться, что  он благодарит ее за сообщение  о  шести  миллионах
выкупа, что "Зеленый Огонь" -- это "Тай-Пэн",  и что  он  намерен послать ей
вестника,  которого она опознает  по стреле, предъявленной им в той или иной
форме, и который сделает для нее все, что только возможно.
  -- Что означают эти иероглифы? -- спросил Дирк Струан.
  -- Трудно пересказать, Тай-Пэн. Я не знаю  всех слов, но тут говорится:
"Шесть птичьих домиков улыбаются огромным птицам, плавающим наверху, зеленый
огонь виден в поднимающемся солнце, стрела приносит... -- она наморщила лоб,
подыскивая  нужное   английское  слово,   --  ...приносит  маленьких  птичек
надежды".
  -- Это же бессмыслица, клянусь Богом, -- Струан рассмеялся.
  Она счастливо вздохнула.
  -- Я обожаю тебя, Тай-Пэн.
  -- Я обожаю тебя, Мэй-мэй.
  -- В этот следующий раз, когда мы  будем строить наш дом, первым делом,
пожалуйста, пригласи джентльмена по фен шуй, хорошо?


Глава 5

  На  рассвете Струан отправился на борт "Махараджи Калькутты", торгового
судна, на  котором Сара возвращалась домой. Корабль принадлежал  Ост-Индской
Компании.  Он  должен  был отплыть через три  часа, когда начнется отлив,  и
команда занималась последними приготовлениями.
  Струан спустился вниз и постучал в дверь каюты, которую занимала Сара.
  -- Войдите, -- услышал он ее голос.
  -- Доброе утро, Сара. -- Он закрыл дверь за собой. Каюта была большой и
удобной.  Кругом  в  беспорядке  валялись  игрушки,  одежда,  сумки,  туфли.
Полусонный Локлин жалобно попискивал в своей крошечной кроватке у окна.
  -- Ты все собрала, Сара?
  -- Да.
  Он достал из кармана конверт.
  --  Здесь  вексель  на предъявителя  на  пять  тысяч гиней.  Ты  будешь
получать такой же каждые два месяца.
  -- Ты очень щедр.
  -- Это  твои деньги  -- по крайней мере,  это деньги Робба, мне  они не
принадлежат. --  Он положил конверт  на дубовый стол. -- Я лишь выполняю его
посмертную  волю. Я написал  здесь об открытии траст-фонда, как он хотел   в
скором  времени  ты  получишь все необходимые бумаги.  Я также попросил отца
встретить твой корабль. Не хотела бы ты пожить в моем доме в Глазго, пока не
подыщешь дом себе по вкусу?
  -- Твоего мне ничего не нужно.
  --  Я написал  нашим  банкирам, чтобы они  принимали  векселя за  твоей
подписью -- опять же, в соответствии с распоряжениями Робба --  на сумму  до
пяти  тысяч гиней в год сверх твоего содержания.  Ты должна понимать, что ты
богатая наследница, и я считаю своим долгом напомнить тебе  об осторожности:
найдется немало таких, кто постарается украсть  твое богатство. Ты молода, у
тебя впереди целая жизнь...
  --  Мне не нужны твои  советы,  Дирк,  -- сказала Сара, впиваясь в него
ненавидящим взглядом. -- Что касается того, чтобы получить причитающуюся мне
долю, я сама о себе позабочусь. Всегда заботилась. А что-до моей  молодости,
так я  заглянула в  зеркало.  Я стара  и  безобразна. Я это  знаю, и ты  это
знаешь. Моя  жизнь  кончена! А  ты  прекрасно  устроился на  своем проклятом
заборе  и забавляешься,  двигая  фигурками  внизу:  мужчины  против  мужчин,
женщины против женщин. Ты рад, что Рональда мертва -- она с лихвой отслужила
свое. И ее смерть чудесно  расчистила  дорогу для следующей. Кто это  будет?
Шевон? Мэри Синклер? Дочь герцога, быть  может?  Ты всегда метил высоко. Но,
кто  бы  она ни была, она будет молода и богата, и  ты  высосешь из  нее все
соки, как и изо всех остальных. Ты пьешь кровь у каждого, кто рядом с тобой,
и ничего  не даешь взамен.  Будь же ты проклят перед Господом, который видит
нас сейчас, и я молю Его, чтобы Он позволил мне пережить  тебя и плюнуть  на
твою могилу.
  Малыш в  кроватке  громко  заплакал, но ни Сара, ни  Струан  не слышали
этого плача, глядя в глаза друг другу.
  -- Ты  забыла  одну  истину, Сара. Все  твое озлобление  происходит  от
мысли, что ты выбрала не того из двух братьев. И ты превратила жизнь Робба в
ад по этой причине.
  Струан распахнул дверь и вышел.
  -- Я  ненавижу твою  истину,  -- крикнула  Сара в пустоту, сомкнувшуюся
вокруг нее.
  Струан оцепенело сидел за своим рабочим столом в кабинете  фактории. Он
злился на Сару, но в глубине души понимал ее, и ее проклятье мучило его.
  --  Неужели я действительно пью чужую  кровь? --  невольно  произнес он
вслух. Он поднял глаза на  портрет Мэй-мэй. -- Да, наверное, так оно и есть.
А должно быть иначе? Но разве они не питаются мной? Все время? Так кто же из
нас неправ, Мэй-мэй? Кто прав?
  Он вспомнил об Аристотеле Квэнсе.
  -- Варгаш!
  -- Да, сеньор.
  -- Как идут дела у мистера Квэнса?
  -- Все это так печально, сеньор. Так печально.
  -- Пожалуйста, пришлите его сюда.
  Спустя минуту-другую Квэнс появился в дверях.
  -- Входи, Аристотель, -- пригласил  его  Струан. --  И закрой  за собой
дверь.
  Квэнс  послушно выполнил все, что  ему приказали, потом подошел и встал
напротив стола с несчастным видом.
  Струан быстро заговорил:
  -- Аристотель, времени у тебя в обрез. Незаметно выберись из фактории и
спускайся к причалу.  Там  тебя ждет сампан. "Махараджа Калькутты" отплывает
через несколько минут, ты догонишь его и поднимешься на борт.
  -- Что вы сказали, Тай-Пэн?
  -- Помощь на  подходе,  приятель. Обставь попышнее  свое вступление  на
корабль. Пока будете  выходить из  гавани,  кричи и размахивай руками. Пусть
все узнают, что ты на борту.
  --  Да благословит  тебя Господь,  Тай-Пэн. -- В глазах  старика  опять
засверкали знакомые искорки. -- Но  я  не хочу уезжать из  Азии.  Я не  могу
уехать.
  -- В сампане ты найдешь одежду кули. Выйдя из гавани, ты сможешь тайком
пробраться на лорку шкипера. Я подкупил  команду, но не  самого шкипера, так
что ему на глаза не попадайся.
  -- О, великие сфероиды  Божественного огня! --  Квэнс словно подрос  на
несколько дюймов. -- Но... но где мне спрятаться? В Тай Пинь Шане?
  --  Тебя  ждут у  миссис  Фортерингилл.  Я  договорился  о двухмесячном
пансионе. Но запомни, деньги, которые я выложил, останутся за тобой, клянусь
Богом!
  Квэнс восторженно обнял  Дирка  Струана и  испустил  счастливый  вопль,
который Струан тут же резко оборвал:
  --  Кровь   господня,   будь  осторожен.  Если  Морин  хоть  что-нибудь
заподозрит, она превратит нашу жизнь в нескончаемое страдание и  никогда  не
уедет.
  --  Совершенно  справедливо,  --  согласился  Квэнс  хриплым шепотом  и
бросился к  двери,  но вдруг  он  остановился:  -- Деньги!  Мне  понадобятся
деньги. Ты не мог бы предоставить мне небольшую ссуду, Тай-Пэн?
  Струан уже держал в руке объемистый кошелек с золотом.
  -- Здесь сто гиней. Я включу их в твой счет.
  Кошелек исчез в  кармане Квэнса.  Аристотель еще раз  обнял  Струана  и
послал воздушный поцелуй портрету над камином.
  -- Десять портретов несравненнейшей  Мэй-мэй. На десять гиней ниже моей
обычной цены,  клянусь Богом. О, бессмертный Квэнс, я обожаю тебя. Свободен!
Свободен, клянусь Богом!
  Он  два раза взбрыкну