есет  ворота
лондонского Тауэра!
  -- Мистер  Брок! -- начал  Лонгет афф. -- Вы  не ..  Генерал вскочил на
ноги.
  -- Я буду  благодарен вам, мой любезный сэр, если вы оставите при  себе
замечания такого рода.
  --  Я вам  не  любезный сэр. Я Китайский торговец, клянусь Богом, и чем
скорее вы  это усвоите, тем лучше. Навсегда ушло то время, когда людям вроде
меня приходилось лизать вам задницу из-за какого-то чертова титула, который,
как  пить  дать, был  дарован  сначала королевской  шлюхе  или  королевскому
ублюдку или вообще куплен ударом ножа в спину монарха.
  -- Клянусь Господом,  я  требую удовлетворения. Мои секунданты будут  у
вас сегодня же.
  -- Ничего подобного не случится, милорд, -- отрезал Лонг-стафф, стукнув
ладонью по  столу.  --  Если  между вами  что-нибудь произойдет, я вышлю вас
обоих под стражей в Англию, и вам придется  отвечать перед Тайным Советом. Я
представляю в Азии Ее Величество, и я здесь закон. Чертнязьми, это никуда не
годится. Вы немедленно извинитесь друг перед другом! Я вам приказываю.
  Адмирал скрыл довольную усмешку. Горацио  ошеломлен-но переводил взгляд
с  одного  лица на другое. Брок понимал, что  Лонгстафф наделен  достаточной
властью, чтобы  исполнить свою  угрозу, и ему совсем не была нужна  дуэль  с
генералом.  К  тому же он  злился на себя  за го, что  не сумел сдержаться и
затеял открытую ссору.
  --  Я  приношу свои  извинения,  милорд.  За  то, что назвал вас старым
п...дуном.
  -- А я приношу извинения, потому что мне приказано это сделать.
  -- Я  думаю,  мы  закончим  на  этом  сегодняшнюю  встречу,  --  сказал
Лонгстафф,  испытывая  огромное  облегчение.  -- Да.  Благодарю вас  за ваши
советы,  джентльмены. Мы пока  отложим принятие окончательного решения. Всем
нам нужно время, чтобы обдумать все это, ну?
  Генерал надел свою медвежью шапку, отдал  честь и направился  к  двери,
позвякивая саблей и шпорами.
  -- О,  кстати, генерал, --  самым  обычным тоном  заметил  Струан. -- Я
слышал, военный флот вызвал армию на боксерский поединок.
  --  Генерал  тут  же  остановился,  держась  за  ручку  двери,  и  весь
встрепенулся, словно петух, вспомнив те замечания, которые адмирал намеренно
ронял при всяком удобном случае в адрес его солдат.
  -- Да. Боюсь только, смотреть будет особенно не на что.
  -- Почему же, генерал? -- сердито спросил адмирал, вспомнив  замечания,
которые лорд Рутледж-Корнхилл при всяком удобном случае  ронял в  адрес  его
морских волков.
  -- Потому что, я  бы  сказал,  наш  человек  выиграет бой,  милорд. Без
большого труда.
  -- А почему бы не устроить матч в день бала? -- предложил Струан. -- Мы
почтем  это  за  честь  и будем  рады  назначить  приз  победителю.  Скажем,
пятьдесят гиней.
  --  Это  очень  щедро,  Струан,  но  я  не   думаю,  что  армия  успеет
подготовиться к этому времени.
  --  В день  бала, клянусь Господом, -- кивнул генерал,  побагровев.  --
Ставлю сто гиней на нашего бойца!
  -- Идет, -- одновременно ответили адмирал и Брок.
  -- По  сотне с каждым из вас! -- Генерал круто повернулся на каблуках и
вышел.
  Лонгстафф налил себе шерри.
  -- Адмирал?
  -- Нет,  благодарю  вас,  сэр. Думаю, мне пора на корабль. Адмирал взял
свою саблю, кивнул Струану и Броку, отдал честь и удалился.
  -- Шерри, джентльмены? Горацио, будьте добры, поухаживайте за гостями.
  --  Разумеется,  ваше  превосходительство, --  ответил Горацио, радуясь
возможности хоть чем-то занять руки.
  -- Благодарствуйте. -- Брок осушил бокал  и снова протянул его Горацио.
--  Вот это здорово,  напиток  так  напиток.  Прекрасный  у  вас  вкус, наше
превосходительство. А, что скажешь, Дирк, дружище?
  -- Я  в  самом деле  должен сделать  вам выговор, мистер  Брок. С вашей
стороны было непростительно говорить такие вещи. Лорд...
  -- Да, сэр, -- ответил  Брок, изображая искреннее раскаяние. -- Вы были
правы.  Я  действительно виноват.  Нам всем  повезло, что  вы занимаете этот
пост. Когда вы издадите постановление насчет свободного порта?
  -- Ну... э... тут мы пока можем не спешить. Сначала нужно разобраться с
этими проклятыми анархистами.
  --  А почему не решить обе  проблемы одновременно? -- предложил Струан.
-- Сразу, как  только вы вернетесь на Гонконг.  Почему  не дать нашим  новым
британским  подданным -- китайцам  право не  отвечать за  вину, если она  не
доказана. Высылайте их, но давайте не  будем начинать с плетей и клейма. Это
справедливо, а, Тайлер?
  -- Ну, раз  ты так считаешь, и его  превосходительство  согласны...  --
великодушно ответил Брок. Такой торговли, как в этом году,  он еще не видел.
"Серая Ведьма"  уже давно в пути, и пока держит первенство. Строительство  в
Счастливой  Долине идет полным ходом. Между Струаном и  Кулумом установилась
открытая вражда.  А теперь еще и Гонконг должен  стать открытым портом.  Да,
Дирк, приятель, в упоении говорил он себе, ты еще на многое годишься. Хитрец
ты хоть куда, ничего не скажешь Свободный  порт поправит  все,  что  ты  тут
нагородил. А через пару годков наши пароходы сделают тебя банкротом. --  Да,
-- добавил он, -- если вы оба согласны. Только скоро вам  все равно придется
и сечь, и клеймить.
  -- Я от души надеюсь, что нет, --  сказал  Лонгстафф. -- Отвратительное
это  дело.  Однако,  как  бы  там  ни  было,  закон  должен  действовать,  а
преступники  --  получать  по  заслугам.  Прекрасное  решение,  джентльмены,
проблема этих... как вы  их  называете, мистер Брок? Ах да, Триад. В будущем
мы так и будем называть их -- Триады. Горацио, подготовьте список иероглифов
с названиями тонга, которые передал нам  Чинь-со, и мы обнародуем его вместе
с  постановлением.  А сейчас  запишите,  пока я  не  забыл, следующее:  "Все
вышеперечисленные  тонги  объявляются  вне  закона  и  в  дальнейшем   будут
именоваться одним  общим названием "Триады".  Наказанием за принадлежность к
Триадам станет  немедленная высылка и передача китайским властям. Виновные в
подстрекательстве  к открытому  бунту против  правительства  Ее  Британского
Величества -- или против Его Высочества императора Китая -- будут повешены".


Глава 2

  Деревня Абердин лежала,  погруженная во мрак и тишину, свет полной луны
размывал очертания  лачуг  во  влажном воздухе. Улицы  были пустынны,  двери
домов крепко заперты.  В  спокойной грязной воде у берега неподвижно застыли
на  привязи сотни сампанов. И хотя стояли они так же тесно, как и хижины, на
них не было заметно никакого движения и оттуда не доносилось ни звука.
  Струан ждал  в  условленном месте, сразу за деревней, там, где тропинка
разветвлялась надвое рядом с колодцем. Колодец был обложен камнями, и Струан
пристроил на  них  три  фонаря.  Он  был  один,  его  золотые  часы-луковица
показывали, что  назначенное  время почти наступило.  Он попытался  угадать,
откуда появится Ву Квок и  его люди: из деревни, из сампанов или  со стороны
пустынных холмов. Или с моря.
  Он устремил в  море пристальный взгляд.  Его глаза  не уловили никакого
движения, только волны лениво перекатывались.  Где-то  гам,  в  непроглядной
гьме, двигался в кругой бейдевинд его клипер "Китайское  Облако" с командой,
стоящей по боевым местам.  Корабль находился  слишком далеко,  чтобы  с него
можно  было  наблюдать  за  Струаном, но  достаточно  близко,  чтобы  видеть
зажженные  фонари Струан приказал, что если  фонари  вдруг погаснут, команда
должна сесть  в  лодки  и  высадиться на  берег с  мушкетами  и  абордажными
саблями.
  Приглушенные голоса тех нескольких  матросов, которых он взял  с собой,
доносились с пляжа. Они ждали его у двух катеров и тоже следили за фонарями,
вооруженные  и  готовые по  первому  знаку  прийти  к нему  на  выручку.  Он
прислушался, но не смог разобрать, о чем они говорили. Я  чувствовал бы себя
спокойнее, будь  я здесь  один, сказал он  себе. В таком деле мне вовсе ни к
чему  лишние  пары  глаз.  Но высадиться на берег без охраны было бы  верхом
глупости. Хуже того, это означало бы испытывать свой йосс. Да. Струан замер.
Тишину  деревни  нарушило ворчание собаки. Он  прислушался  и напряг зрение,
пытаясь разглядеть в темноте движущиеся тени. Но не увидел ни одной и понял,
что собака просто рыскала по улицам в поисках пищи. Он прислонился к колодцу
и  постарался  расслабиться,  довольный,  что  опять  вернулся   на  остров.
Успокоенный  тем, что  Мэй-мэй и  дети  были  теперь в безопасности  в доме,
который построили для них в Счастливой Долине.
  Робб  и  Кулум  очень  толково распоряжались  всем  в  его  отсутствие.
Небольшой дом  с окружающей его  стеной  и крепкими  воротами  был закончен.
Двести пятьдесят человек работали на его строительстве днем и ночью.
  Остались недоделанными еще  много мелочей, и садом пока совсем никто не
занимался, но  сам дом был вполне обитаем и почти полностью  обставлен.  Его
выстроили из кирпича, с камином и дощатой крышей.  В комнатах -- бревенчатые
потолки. Стены  большей  частью  были  оклеены  обоями,  но  немало  было  и
крашеных, и во всех комнатах имелись стеклянные окна.
  Дом выходил фасадом на море и  состоял из  кабинета хозяина, столовой и
просторной  гостиной.  К  западу  от  него,  на  другом  конце  сада,  стоял
решетчатый  павильон, отделенный от остальных построек. Здесь  располагались
комнаты Мэй-мэй и комнаты для детей, а позади них -- помещение для прислуги.
  Два дня назад Струан доставил Мэй-мэй с детьми и А Сам, ее аму, в дом и
разместил их там. Он также привез из Кантона своего  личного повара по имени
Лим Дин, которому доверял, аму для стирки и девушку-помощницу по кухне.
  И хотя ни один из европейцев не видел Мэй-мэй, большинство  из них были
уверены, что Тай-Пэн  уже перевез свою любовницу в  первое постоянное жилище
на  Гонконге.  Одни  понимающе  ухмылялись  и перемигивались друг с  другом,
другие порицали его из  зависти Но своим женам ни те, ни другие не  говорили
ни  слова. Придет  время,  когда  и  они  захотят  привезти на  остров своих
любовниц, поэтому все молча соглашались, что чем меньше об  этом разговоров,
тем  лучше.  Те  жены, которые  подозревали  своих мужей  в  неверности,  не
показывали вида: они ничего не могли с этим поделать.
  Струан  остался  очень  доволен  домом и  тем,  как  шло  строительство
пакгаузов  и  фактории.  А также  результатами  своей показной холодности  к
Кулуму.  Кулум  тайно  сообщил ему, что Брок  уже  сделал первую  осторожную
попытку сблизиться с ним и что Уилф Тиллман приглашал его на борт роскошного
плавучего склада Купера-Тиллмана, где щедро угощал его и всячески обхаживал.
  Кулум рассказал,  что разговор шел о торговле, о том, что  будущее Азии
целиком   зависит   от  сотрудничества,   особенно   между   представителями
англосаксонских рас. Он добавил, что на ужине присутствовала Шевон и что она
была обворожительна и жизнерадостна.
  Из  воды  выпрыгнула  рыба,  на  мгновение  повисла  в  воздухе,  потом
плюхнулась  обратно.  Струан  замер,  напряженно прислушиваясь.  Затем вновь
расслабился и вернулся к своим размышлениям.
  Шевон была бы подходящей женой  для  Кулума, бесстрастно рассуждал  он.
Или для тебя самого. Да. Из нее бы вышла  прекрасная хозяйка, и она могла бы
стать  интересным дополнением к тем  банкетам,  которые  ты будешь  давать в
Лондоне.  Для  лордов,  леди  и  членов  парламента.  И  министров Кабинета.
Наверное, тебе  стоит  купить для  себя  титул барона? Твоих денег хватит на
десяток  таких  титулов.  Если  "Голубое  Облако" придет  домой  первым. Или
вторым, даже третьим -- лишь  бы  он  благополучно добрался  до  лондонского
порта.  Если торговля в этом  году закончится удачно,  ты  сможешь позволить
себе и графский титул.
  Шевон  достаточно  молода. Она принесет тебе  небесполезное  приданое и
интересные политические связи. Но как же  быть с Джеффом Купером? Он безумно
любит ее. Однако, если она откажет ему, это уже его проблемы,
  А что с  Мэй-мэй? Закроет ли тебе жена-китаянка доступ в  святая святых
лондонского света? Безусловно. Она значительно  снизит твои шансы на успех в
этой игре. Значит, забудь об этом браке.
  Вращаться  в  английском свете  без  подобающей  твоему  положению жены
немыслимо. Высокая политика большей частью вершится в роскошных  гостиных на
частных  приемах.  Тогда,  может  быть, дочь  лорда,  или  графа, или  члена
Кабинета? Подождать до дома, там видно будет, а? Времени у тебя много.
  А много ли?
  Где-то  среди  сампанов  надрывно  залаяла  собака,  потом лай сменился
визгом, когда  на нее  набросились другие. Шум собачьей драки не на жизнь, а
на  смерть  то затихал,  то становился громче,  потом прекратился  совсем. И
вновь  -- тишина, нарушаемая  лишь сдавленным урчанием,  возней  и клацаньем
зубов в темноте: победители принялись за дележ добычи.
  Струан наблюдал  за сампанами, стоя спиной  к  фонарям. Он заметил одну
движущуюся  тень,  затем  другую, и вскоре весь молчаливый  отряд  китайцев,
отобранных для Струана, покинул  плавучую  деревню  и собрался на берегу. Он
увидел Скраггера.
  Струан спокойно ждал, небрежно держа  в руке пистолет, и всматривался в
темноту,  пытаясь отыскать  глазами Ву Кво-ка. Китайцы неслышно приблизились
по тропинке, ведущей  из деревни. Скраггер благоразумно держался в середине.
Пираты остановились  у колодца и  уставились на Струана.  Все  были  молоды,
двадцати с небольшим лет, все  в длинных черных рубашках и черных штанах, на
ногах сандалии на ремешках  большие, как у кули, шляпы скрывали их лица.
  -- Чудный  вечерок,  Тай-Пэн,  -- тихо  произнес  Скраггер. Он держался
настороже и был готов отступить в любую минуту.
  -- Где Ву Квок?
  -- Он  приносит  свои вроде  как извинения, только  он  сегодня  сильно
занят. Здесь вся сотня Выбирай давай, да и разойдемся, а?
  -- Скажи им, пусть разобьются на десятки и разденутся.
  -- Разденутся, ты сказал?
  -- Да. Всем раздеться, клянусь Богом!
  Скраггер,  моргая, недоуменно  глядел на Струана.  Потом пожал плечами,
вернулся  к  своим людям  и  тихо  проговорил  что-то  по-китайски.  Китайцы
негромко затараторили, встали группками по десять человек и разделись.
  Струан сделал знак  первому десятку, и они пошли к свету. Из  некоторых
групп он выбрал по одному человеку, из других двух или трех, из некоторых ни
одного Он  выбирал с предельной тщательностью, понимая, что набирает  особый
отряд,  который  станет острием  его броска  к  сердцу Китая. Если он сумеет
склонить  их на свою  сторону. Тех, кто опускал перед ним глаза, он исключал
сразу  же. Проходил и мимо тех,  чьи косички были  неухоженными  и грязными.
Слабые  телом тоже  в  расчет  не принимались. Те,  чьи лица были  испещрены
отметинами оспы, пользовались  предпочтением -- Струан  знал, что  оспа была
бичом  моряков  на  всех  морях, а  человек,  переболевший  этой  болезнью и
оставшийся в живых, становился невосприимчивым к ней, сильным и  хорошо знал
цену жизни. Отдавал он предпочтение и тем,  у  кого замечал хорошо  зажившие
ножевые раны. Те, кто не стеснялись своей наготы, заслуживали его одобрение.
Тех, в ком  она  пробуждала враждебность,  он осматривал с особым вниманием,
зная,  что в  этом  мире  море и  жестокость  связаны накрепко. Некоторых он
выбирал из-за ненависти, горевшей в их глазах, некоторых  -- потому  что так
ему подсказывал инстинкт, когда он заглядывал им в лицо.
  Скраггер наблюдал  за  ним  с  растущим  нетерпением. Он  вытащил нож и
принялся бросать его в землю.
  Наконец Струан закончил отбор.
  -- Вот этих людей я беру. Все могут одеться. Скраггер рявкнул приказ, и
люди оделись. Сгруан достал пачку листов и протянул один Скраггеру.
  -- Можешь прочитать им это вслух.
  -- А это еще что?
  -- Стандартный контракт.  Оплата и условия их пятилетней службы. Каждый
из них должен подписаться под одним таким.
  --  Я не умею читать. Да и к чему эти  контракты,  а? Ву Фан Чой сказал
им, что они твои на пять лет.
  Струан протянул ему другой лист, с китайскими иероглифами.
  --  Передай это кому-нибудь, кто умеет читать.  Каждый из них  подпишет
контракт, или я никого не беру и сделка отменяется.
  -- Хочешь, чтобы все было  по форме, вон как? -- Скраггер взял документ
и вызвал одного из отобранных китайцев -- коротышку со следами оспы на лице.
Тот подошел и, взяв у него бумагу, стал изучать ее при свете фонаря.
  Скраггер, дернув большим пальцем, сделал знак тем, кто не прошел отбор,
и они исчезли в сампанах.
  Коротышка начал читать вслух.
  -- Как его имя?
  -- Фонг.
  -- Фонг, а дальше как?
  --  Как  тебе угодно. Кому какое  дело,  под каким именем  проходят эти
обезьяны?
  Китайцы  внимательно слушали Фонга. Он  зачитал  очередной пункт, и это
место было встречено приглушенным, нервным смехом.
  --  Что там  смешного?  -- спросил  их  Скраггер  на  кантонском.  Фонг
довольно долго объяснял ему в чем дело. Скраггер повернулся к Струану:
  --  А  это  еще зачем, а? Они должны обещать не  спать с женщинами и не
жениться все эти пять лет? Это нечестно. За кого ты их принимаешь?
  --  Это  обычный пункт любого  договора,  Скраггер.  Он  есть  во  всех
контрактах.
  -- Только не для моряков, клянусь Богом.
  -- Они должны  стать капитанами и  офицерами, поэтому обязаны заключить
контракт. Для придания обучению законной силы.
  -- Никуда  это не  годится, если хочешь  знать  мое  мнение. Что  же им
теперь, за пять лет и девчонку нельзя ни разу потискать?
  --  Это  всего лишь  формальность.  Нельзя  только  жениться.  Скраггер
повернулся к ним и произнес короткую речь. Снова раздался дружный смех.
  --   Я   сказал,   что  они   должны   подчиняться  вам   как   Господу
Всепроклято-могущему. За исключением прелюбодейства. -- Он вытер пот с лица.
-- Ву Фан Чой сказал им, что они твои на пять лет. Так  что волноваться не о
чем.
  -- Почему же ты так нервничаешь?
  -- Да нет, ничего. Ничего, говорю тебе.
  Фонг  продолжал  читать  дальше.  Все  разом  замолчали,  потом  кто-то
попросил прочитать очередной пункт с начала.  Скраггера он заинтересовал еще
больше. Речь шла об оплате. Те, кого будут готовить на капитана, должны были
получать пятьдесят фунтов в первый год, семьдесят -- во второй и третий, сто
-- когда  получат  удостоверение  первого помощника  и  сто пятьдесят  --  с
капитанским  патентом. А  также шестнадцатую доли прибыли на любом  корабле,
которым  будут командовать. Назначалась премия в двадцать  фунтов  тем,  кто
выучит английский за три месяца.
  -- Полторы сотни серебром -- это больше, чем они зарабатывают  здесь за
десять лет, -- заметил Скраггер.
  -- Хочешь получить работу?
  -- Благодарствуйте, я доволен  той,  что имею сейчас. -- Вдруг в голову
ему пришла  какая-то мысль, и  он прищурился.  -- Ву Фонг не  станет платить
столько серебра, -- настороженно проговорил он.
  -- Никто и не будет его об этом  просить. Эти ребята  отработают каждый
пенни, можешь быть уверен. Или я спишу их на берег.
  --  Покуда  моему начальнику  не  придется раскошеливаться,  ты  можешь
платить им сколько угодно и пускать на ветер свои денежки.
  После  того как Фонг закончил  читать документ, Струан заставил каждого
пирата  написать по-китайски  свое  имя  на  отдельном экземпляре контракта.
Писать умели  все. Потом он заставил каждого обмакнуть левую ладонь в густую
тушь и отпечатать ее на обратной стороне листа.
  -- Это еще зачем?
  -- Ладонь каждой руки имеет свой рисунок. Теперь я знаю,  кто есть кто,
как бы их там ни звали. Где мальчики?
  -- Отвести людей к лодкам?
  -- Да. -- Струан дал  Фонгу фонарь и  подтолкнул его к пляжу. Остальные
молча последовали за ним.
  -- Умно ты обставил  этот свой отбор,  Тай-Пэн. Опять же, документы все
эти...  Да,  чего-чего,  а ума  тебе  не  занимать.  --  Скраггер  задумчиво
покусывал  кончик  ножа. -- Я слышал, ты славно поддел Брока.  И с  серебром
тоже: посадил его голой задницей на горячую сковородку.
  Струан хмуро посмотрел на Скраггера, сразу насторожившись.
  -- Брок говорил мне,  что в нападении на