него участвовали европейцы. Ты
был одним из них?
  --  Если  бы  Ву  Фан  приказал  мне  заняться  этим,  Тай-Пэн,  все бы
закончилось  иначе. Ву  Фан  не любит  неудач. Должно  быть,  это  кто-то из
местных висельников.  Страх, да и только. -- Скраггер  пристально  огляделся
вокруг. Убедившись, что они одни, он зашептал с  заговорщицким видом: -- .Ву
Квок родом из провинции Фукьен. Он с  острова Квемой выше по  побережью. Ты,
наверное, знаешь этот остров?
  -- Да.
  -- В  ночь  на  Иоанна Предтечу там  будет  большой праздник.  Ву  Квок
приедет  обязательно. Что-то, связанное  с  предками.  -- В глазах Скраггера
появился  злобный  блеск.  --  Если  поблизости  случится  быть  одному-двум
фрегатам. Господи, да он попадется, как проклятая крыса в бочонок.
  Струан презрительно усмехнулся:
  -- Что верно, то верно!
  -- Говорю тебе, это правда, клянусь Господом.  Даю тебе честное  слово.
Этот мерзавец обманул  меня, заставил дать тебе клятву, хотя  знал, что  эго
будет ложь, и этого я ему не прощу. Слово Скраггера не хуже твоего!
  -- Ага. Конечно.  Только  неужели  ты  думаешь, что я  поверю человеку,
который продает своего хозяина, как крысу?
  --  Он мне  не  хозяин. Мой  начальник Ву  Фан  Чой. и больше  никто. И
присягал на верность я только ему, никому другому. Даю тебе слово.
  Струан внимательно посмотрел на Скраггера.
  -- Я подумаю насчет Иоаннова Дня.
  --  Я  даю тебе  слово. Я  хочу,  чтобы этот  сукин  сын  отправился  к
праотцам, клянусь Богом. Честное слово человека  -- это все, что стоит между
ним  и  вечным проклятьем.  Эта свинья  отняла  у меня  мое,  да поразит его
Господь, и я хочу, чтобы он своей жизнью заплатил за это.
  -- Где мальчики?
  -- Они станут денди, как ты говорил?
  -- Торопись, мне надоело торчать здесь.
  Скраггер   повернулся  и  свистнул  в   темноту.  Три   маленькие  тени
выскользнули  из сампанов. Мальчики осторожно  сошли по качающейся  доске на
берег  и заторопились  к  ним по тропинке.  Глаза Струана широко раскрылись,
когда свет фонарей упал на их лица. Один был китайцем. Другой -- евразийцем.
А третий  -- маленьким грязным английским  постреленком. Китайский  мальчик,
богато одетый, с толстой, аккуратно заплетенной косичкой, нес с собой сумку.
Двое  других были  одеты в трогательные подобия европейского костюма: сюртук
из  домотканого  сукна, маленькие помятые цилиндры, вручную сшитые  брючки и
маленькие  туфли с грубыми застежками. На плече каждый нес  палку, на  конце
которой болтался узелок.
  Все трое отчаянно -- и безуспешно -- пытались скрыть свой страх.
  -- Это  Ву  Пак  Чук, --  сказал  Скраггер.  Китайский  мальчик  нервно
поклонился. -- Он внук Ву Фан Чоя. Один из них, но не от Ву Квока. А это мои
собственные  ребятки. --  Он  с гордостью  показал на  постреленка,  который
невольно вздрогнул. -- Вот этот -- Фред. Ему шесть. А это Берт, ему семь.
  Он слегка шевельнул рукой, и оба мальчика взяли на отлет свои цилиндры,
поклонились и  пробормотали что-то, запинаясь от страха,  а потом посмотрели
на отца, чтобы  узнать,  все  ли  они  сделали правильно. Берт,  евразийский
мальчик,  прятал свою косичку под шляпу, но теперь, после всей этой неловкой
возни,  она болталась у него за спиной. Грязные волосы английского мальчишки
были, как и у его отца, перевязаны сзади обрывком просмоленной бечевки.
  -- Подойдите сюда, ребятки, -- мягко подозвал их Сгруан.
  Младший взял на руку своего сводного  брата, и оба они медленно сделали
шаг вперед. Потом остановились,  затаив дыхание. Английский мальчик  тыльной
стороной ладони вытер мокрый нос.
  -- Тебя зовут Фред?
  -- Да, ваша милость, -- прошептал тот едва слышно.
  -- Говори громче, -- сказал Скраггер, и мальчишка тут же выпалил:
  -- Да, ваша милость, меня зовут Фред.
  --  А я Берт, ваша милость.  -- Евразийский  мальчик весь сжался, когда
взгляд  Струана  остановился на нем.  Он был высокого роста, выше других,  с
приятным лицом, красивыми ровными зубами и золотистой кожей.
  Струан  посмотрел на  Ву Пака.  Тот  опустил  глаза и приблизился, едва
поднимая ноги.
  -- Он не говорит по-английски?
  -- Нет. Но  вот Берт говорит на его языке. И Фред знает пару слов. Мама
Берта из провинции Фукьен. -- С каждой минутой Скраггер чувствовал  себя все
более неуютно.
  -- А где твоя мама, Фред?
  -- Умерла, ваша милость, -- выдавил из себя малыш. -- Она умерла, сэр.
  -- Вот уже два года, как она померла. Цинга ее прикончила,  --  добавил
Скраггер.
  -- У вас на кораблях есть англичанки?
  --  На  некоторых  есть.  Ну-ка,  ребятки,  давайте  назад,  --  сказал
Скраггер, и его сыновья со всех ног припустили туда, куда он  показал рукой,
и неподвижно замерли неподалеку, где не могли слышать разговора взрослых. Ву
Пак было заколебался, потом побежал за ними и всгал рядом.
  Скраггер понизил голос:
  -- Мать Фреда была заключенной. Ее выслали на десять лег за то, что она
глубокой зимой крала уголь. В  Австралии  нас обвенчал священник, но  он был
отступником,  так что,  может, это и не считается. Но для  меня мы все равно
были женаты. Я поклялся ей перед смертью, что позабочусь о сыне.
  Струан вынул еще какие-то бумаги.
  -- Эти документы делают меня опекуном этих грех мальчиков.  До тех пор,
пока им  не  исполнится двадцать один год. Ты можешь подписать их  для своих
сыновей, но как быть с Ву Паком? Это должен быть родственник.
  -- Я поставлю свое имя на всех трех. У тебя есть один  листок для меня,
чтобы я мог показать Ву Фану? Что я подписал?
  -- Да. Один можешь взять.
  Струан начал вписывать имена, но Скраггер остановил его.
  --  Тай-Пэн, не  пиши  про моих ребят  "Скраггер". Поставь  другое имя.
Любое, какое захочешь... нет, мне не говори, какое, -- быстро добавил он. --
Любое  имя. Придумай, какое  получше. -- Его лоб покрылся  испариной  Пальцы
дрожали, когда  он  взял  карандаш и  поставил внизу  свою подпись. --  Фред
должен забыть меня. И  свою мать. Позаботься  о  Берте, хорошо? Его мать все
еще со  мной, и она неплохая женщина  на свой  лад.  Позаботься о них, как о
родных, и  я твой друг на всю жизнь.  Клянусь тебе в  этом. Их обоих научили
молиться, как положено. -- Он громко высморкался  и вытер пальцы о штаны. --
Ву Пак должен  раз  в  месяц писать  Дзин-куа, Да,  вот еще  что, ты  будешь
пересылать Дзин-куа счета за обучение и все остальное. Раз в год. Они должны
ходить в одну школу и вообще держаться друг друга.
  Он  махнул рукой  маленькому китайцу. Ву  Пак  неохотно  вышел  вперед.
Скраггер  ткнул  большим  пальцем  в   направлении  лодок,  и  тот  послушно
повернулся и заторопился к ним. Затем он подозвал сыновей:
  -- Ну, мне пора, ребятки.
  Мальчики подбежали к нему, прижались к полам  сюртука и наперебой стали
умолять его не отсылать их  из глаз у  них катились слезы, маленькие круглые
мордашки перекосились  от страха. Но он  оттолкнул их  и заставил свой голос
звучать жестко:
  --  Ну,  хватит, пора. Слушайтесь Тай-Пэна.  Он теперь будет вам вместо
отца.
  -- Не отсылай нас, папа, -- жалобно  тянул Фред. -- Я ведь  был хорошим
мальчиком. Берт и я, мы оба были хорошими мальчиками, папа, не отсылай нас.
  Они стояли,  раздавленные громадностью своего  горя, их маленькие плечи
вздрагивали и судорожно вздымались.
  Скраггер шумно прочистил горло и сплюнул. После секундного колебания он
выдернул нож и ухватил Берта за косичку. Евразиец пискнул от ужаса и забился
в его руке, как  птенец, пытаясь  вырваться.  Но Скраггер одним ударом отсек
косичку и шлепнул заходящегося  в истерике сына по щеке, шлепнул  достаточно
сильно, чтобы привести его в чувство, но не сильнее.
  -- О, папа, -- проговорил Фред своим  высоким дрожащим голоском,  -- ты
же знал, что Берт пообещал своей маме всегда носить волосы, как положено.
  --  Лучше  это  было сделать мне, Фред, чем ждать,  когда  это  сделает
кто-то другой, --  ответил Скраггер,  и  голос  его сорвался.  -- Бергу  она
больше не нужна. Он будет денди, как и ты.
  -- Я  не  хочу  быть  денди, я хочу остаться дома,  с тобой. Скраггер в
последний раз взъерошил волосы Берта. И Фреда.
  -- Прощайте, ребятки мои. -- Он бросился прочь, и ночная тьма поглотила
его.


Глава 3

  -- Зачем уходить так рано, Тай-Пэн? -- спросила Мэй-мэй, подавив зевок.
-- Два часа сна прошлой ночью мало для тебя. Ты растеряешь всю свою силу.
  -- Полно, девочка, что за глупости ты болтаешь! И я же предупредил тебя
вчера, чтобы ты не ждала меня.
  Струан  оттолкнул тарелку с завтраком,  и  Мэй-мэй налила ему еще  чаю.
Утро  было чудесное. Лучи солнца проникали  через зарешеченные окна, образуя
на полу красивый узор.
  Мэй-мэй старалась не слышать стука молотков и визга пил, доносившихся с
берега  Счастливой  Долины, где вовсю шло строительство, но все ее  старания
были тщетны. Уже четвертые  сутки  проводили они в новом доме, и этот шум не
прекращался ни днем, ни ночью, заглушая все остальные звуки.
  --  Дел  много, а я  хочу  быть уверенным,  что все готово к  балу,  --
говорил Струан. -- Он должен начаться через час после захода солнца.
  Мэй-мэй  затрепетала от  восторга, вспомнив о своем  тайном наряде и  о
том, как он великолепен.
  -- Завтракать с рассветом -- это варваризм.
  --  Варварство, --  поправил  ее  Струан. --  И сейчас  уже не рассвет.
Девять часов пробило.
  -- А мне  кажется, что рассвет.  --  Она поправила  свой  бледно-желтый
шелковый халат,  чувствуя, как напрягшиеся  соски  трутся о  гладкую  ткань.
Сколько еще будет продолжаться эта ужасающая шумность?
  --  Через месяц  или  около  того  шум  поутихнет.  И  по воскресеньям,
разумеется,  все  работы прекращаются,  -- ответил он, слушая  ее  вполуха и
размышляя о том, какие дела ему предстояло закончить за сегодня.
  -- Шумности слишком много. И что-то очень не гак с этим домом.
  -- Что? -- рассеянно спросил он, занятый своими мыслями.
  -- Что-то от него исходит плохое, ужасно плохое. Ты уверен, что фен шуй
правильный, хейа?
  -- Фен что? -- Он удивленно поднял глаза, отвлекшись на  время от своих
забот.
  Мэй-мэй испуганно смотрела на него:
  -- Ты не приглашал сюда джентльмена по фен шуй?
  -- Кто это?
  -- Кровь  Христова,  Тай-Пэн! -- выдохнула она в полном отчаянии. -- Ты
строишь дом и  не спрашиваешь про фен  шуй! Ты просто безумный  сумасшедший!
Лй-й-ай! Я займусь этим сегодня же.
  -- А что делает этот джентльмен по фен шуй, --  едко спросил Струан, --
кроме того, что стоит денег?
  -- Как?! Удостоверяет, что фен шуй правильный, конечно.
  -- А что такое, скажи на милость, фен шуй?
  --  Если фен шуй плохой,  духи дьявола  проникают в дом, и у тебя будет
ужасно  плохой йосс и ужасная болезнь. Если фен  шуй  хороший, тогда ни один
дух зла не войдет внутрь Все знают про фен шуй.
  -- Ты  добрая христианка, и гебе  не  пристало  верить  в злых духов  и
всяких гам мумбо-юмбо.
  --  Я абсолютно соглашаюсь, Тай-Пэн, но в  домах фен шуй  фантастически
важный. Не забывай, что это Китай, а в Китае есть...
  --  Хорошо,  Мэй-мэй,  --  сказал  он,   уступая.  --  Пригласи  своего
джентльмена по фен шуй, пусть он поворожит, если это уж так необходимо.
  -- Он не ворожит, -- с  важностью сказала  она. --  Он проверяет, чтобы
дом стоял правильно  для  течений Неба -- Земли --  Воздуха. И  чтобы его не
строили на шее дракона.
  -- А?
  -- Господи всеблагой и милосердный, как ты иногда говоришь! Это было бы
ужасно, потому  что тогда  дракон, который спит в  земле,  больше  не сможет
спать спокойно. Кровь Господня,  я  надеюсь, что мы у него не на шее! Или на
голове! Ты бы смог спать с домом на шее или на голове? Разумеется, нет! Если
потревожить  сон дракона, конечно, произойдут  фантастически наихудшие вещи.
Нам придется переехать незамедленно!
  -- Это смешно!
  -- Фантастически смешно, но мы все же переедем. Вот  я, я оберегаю вас.
О да.  Очень  важно, чтобы  каждая женщина оберегала своего мужчину  и  свою
семью. Если мы построились на драконе, мы переезжаем.
  -- Тогда тебе стоит сразу сказать этому феншуйному джентльмену, чго для
него будет лучше, если он не обнаружит тут никаких драконов, клянусь Богом!
  Она вздернула подбородок.
  -- Джентльмен по фен шуй не будет обучить тебя, как управлять кораблем,
--  почему  же  ты  хочешь  обучить  его   про  драконов,  хейа?  Это  очень
благословенно трудно -- быть джентльменом по фен шуй.
  Струан  почувствовал прилив радости  от  того,  что к Мэй-мэй  начинает
возвращаться ее былая  неукротимость. Он заметил, чго со времени возвращения
в Кантон из Макао  и всю дорогу до Гонконга она казалась раздраженной чем-то
и  рассеянной. Особенно последние  несколько дней. И  она была  права: шум с
берега очень мешал.
  -- Ну что же, мне пора.
  -- Можно я приглашу сегодня Мэ-ри Син-клер?
  -- Да. Только я не знаю, где она сейчас и прибыла ли вообще на остров.
  --  Она  на флагмане. Приехала вчера со  своей амой,  А Тат, и  бальным
платьем. Оно черное и очень красивое. Встанет тебе в двести долларов. Ай-йа,
если  бы  ты  позволил  мне заняться  этим  платьем,  я бы  сэкономила  тебе
шестьдесят,  семьдесят долларов,  можешь не беспокоиться.  Ее  каюта рядом с
каюгой ее брата.
  -- Откуда ты все это узнала?
  -- Ее  ама четвертая дочь  сестры матери  А Сам. А  на что  еще годится
рабыня с таким прожорливым ротом, как у  А  Сам, если  она не  содержит свою
мать в курсе и не имеет полезных знакомств?
  -- А каким образом мать А Сам передала ей все это?
  -- О, Тай-Пэн, ты такой смешной, -- воскликнула  Мэй-мэй. --  Да это не
мать А  Сам, а я. Все китайские рабыни зовут  свою госпожу "мать". Точно так
же, как тебя она зовет "отец".
  -- Вот как?
  -- Все  рабы называют хозяина дома "отец". Это древняя традиция,  и это
очень  вежливо. Поэтому А Тат, рабыня Мэ-ри,  сказала А  Сам. А Сам, которая
никуда  не годный, ленивый  червяк  и  ждет  хорошей  порки,  сказала  своей
"матери".  Мне. Видишь,  все  очень просто.  Ах да,  и  чтобы быть абсолютно
правильным, если  бы ты мог  говорить на кантонском, ты  бы  называл  А  Сам
"дочь".
  -- Зачем ты хочешь видеть Мэри?
  --  Скучно  ни с  кем  не  разговаривать. Я  буду  говорить  только  на
кантонском, не тревожься. Она знает, что я здесь.
  -- Откуда?
  --  А  Сам  сказала  А  Тат, --  объяснила  она,  словно разговаривая с
ребенком.  -- Естественно, такую  интересную новость  А  Тат  передала своей
матери -- передала Мэ-ри. Эта старая шлюха А Тат знает  секретов больше, чем
есть нефритов в нефритовой шахте.
  -- А Тат -- шлюха?
  -- Кровь  господня, Тай-Пэн. это  только  фигурная речь. Тебе  на самом
деле следует вернуться в постель. Ты что-то очень простоватый сегодня утром.
  Он допил свой чай и отодвинул тарелку.
  --  Вот уж  действительно: сижу тут и слушаю всю эту ерунду.  Сегодня я
обедаю с Лонгстаффом, так что я передам Мэри твое  приглашение. Какое  время
ей указать?
  -- Спасибо, Тай-Пэн, но это не нужно. А Сам будет лучше. Тогда никто не
узнает, кроме слуг, а они и так все знают, ладно.
  Лим  Дин  открыл дверь. Он был не только поваром,  но  и  личным слугой
Струана --  невысокий крепкий человечек на шестом десятке, выглядевший очень
аккуратно в  своих черных штанах  и белой рубашке. На его круглом, довольном
лице прыгали туда-сюда хитрые глазки.
  -- Масса. Мисси и Масса приходить твоя видеть. Мозна?
  -- Масса  какой?  -- Струан  был поражен тем, что кто-то  мог оказаться
настолько невежливым, чтобы прийти к нему в дом без приглашения.
  Лим Дин пожал плечами.
  -- Масса и Мисси. Хотеть спросить какой Масса, какой Мисси?
  -- Нет, ладно, -- ответил Струан и поднялся из-за стола.
  -- Ты разве ждешь гостей? -- спросила Мэй-мэй.
  -- Нет.
  Струан вышел  из комнаты  и  очутился в небольшой  передней. Он  открыл
дверь  в  противоположной  стене и  плотно прикрыл ее  за собой.  Теперь  он
находился в коридоре, который вел  к прихожей и его отдельным апартаментам в
передней части дома. Выйдя в коридор, он сразу понял,  что  его гостьей была
Шевон. Тонкий аромат ее  духов -- она специально  выписала их  из  Турции  и
таких не было больше ни у кого -- распространился по всему дому.
  Его  сердце забилось быстрее,  а недовольство быстро улеглось, пока  он
шел по  коридору,  постукивая каблуками коротких  сапог  из  мягкой  кожи по
каменным плитам пола. В конце коридора он свернул в гостиную.
  -- Хэллоу,  Тай-Пэн, -- приветствовала его Шевон, когда  он появился  в
дверях.
  Двадцатилетняя  Шевон  была  грациозна,  как  газель.  Ее  темно-рыжие,
темнее, чем у  Струана, волосы длинными  завитыми локонами падали на  плечи.
Полная  грудь   под  скромно   декольтированным  платьем   зеленого  бархата
вздымалась над восемнадцатидюймовой талией. Из-под доброй дюжины нижних юбок
выглядывали  крошечные ножки и точеные щиколотки. Она надела зеленый капор в
тон платью,  а ее зонтик  от  солнца оказался неожиданно  яркого, оранжевого
цвета.
  Да, подумал Струан, девушка хорошеет с каждым днем.
  -- Доброе утро, Шевон, Уилф.
  -- Доброе  утро. Извините, что пришли без приглашения. -- Уилф  Тиллман
чувствовал себя крайне неловко.
  -- О, ну полно  вам, дядя, -- беспечно заметила Шевон.  --  Это  просто
добрая   старая   американская  традиция  пожелать  новому  дому  счастья  и
процветания.
  --  Мы  не  в Америке,  дорогая.  -- Тиллман ничего так  не желал,  как
оказаться дома, особенно  сегодня.  Больше всего ему  хотелось, чтобы  Шевон
наконец благополучно вышла  замуж  за Джеффа Купера, и он смог бы сложить  с
себя  ответственность за  это  сумасбродное  создание. Черт  бы  побрал  эту
девчонку. И Джефф тоже хорош, мысленно добавил  он. Ради всего святого, чего
дожидается этот человек, почему он официально не попросит  ее руки?  Тогда я
смог  бы  просто-напросто объявить  о свадьбе, и  дело  с  концом.  Все  это
хождение вокруг да около выглядит смешно. Джефф только и знает, что твердит:
"Дадим ей время. Времени у меня много". Но ведь я-то, черт побери, прекрасно
вижу, что теперь, когда Струан  овдовел,  времени  у него совсем нет.  Готов
голову  дать на отсечение, что Шевон  навострила свои  коготки  на Тай-Пэна.
Зачем  же  еще  ей  так  настаивать  на визите  сюда сегодня утром? И  зачем
постоянно расспрашивать о нем?
  Всю дорогу до дома Струана он размышлял о том, насколько разумен был бы
союз между  Струаном  и  Шевон.  Естественно, это  сулит  прямую  финансовую
выгоду, но Струан  совершенно не приемлет нашего  образа жизни в Америке, он
просто не желает его понять.
  Разумеется, он настроит Шевон против нас, думал Тиллман. И станет через
нее вмешиваться в наши дела. Джефф  будет  взбешен  тем, что потеряет ее, и,
скорее всего,  выйдет из компании "Купер и Тиллман". И я никак не смогу  ему
помешать.  Если компания окажется на мели,  откуда  брать деньги  для  брата
Джона на те роскошные приемы, которые он регулярно  устраивает в Вашингтоне.
Политика -- вещь дорогая, а без связей в политических кругах жизнь для семьи
станет  по-настоящему тяжелой. К тому  же нам  отчаянно  нужна любая  помощь
против этих чертовых северных штатов. Нет, клянусь Небом. Шевон выйдет замуж
за Джеффа, а не за Тай-Пэна. И никаких разговоров.
  -- Извините, что пришли незваными, -- повторил он.
  -- Я очень рад видеть вас обоих. --  Струан знаком показал  Лим Дину на
графин и бокалы. -- Шерри?
  -- М-м,  благодарю вас, но мне кажется, нам уже пора бы откланяться, --
сказал Тиллман.
  Шевон рассмеялась и премило наморщила свой вздернутый носик.
  -- Но мы  же только что пришли. Я  хотела первой поприветствовать вас в
вашем доме, Тай-Пэн.
  -- И  вам  это удалось. Присаживайтесь.  Вы  очень хорошо сделали,  что
пришли.
  -- Мы купили кое-какие  подарки  для нового дома. -- Она  открыла  свою
сумку и извлекла оттуда маленькую буханку хлеба, крошечную солонку с солью и
бутылку вина. -- Это старинный  обычай, он принесет дому удачу. Я бы  пришла
одна, но дядя сказал, что это было бы проявлением самого  дурного вкуса. Это
вовсе не его вина.
  -- Я рад,