ым что-нибудь случится, это
может вырасти  в  международный  инцидент, который  даст  царю  превосходный
предлог  направить в  китайские  воды  военные корабли и солдат  в  качестве
ответной  меры. А  этого,  черт возьми, нельзя допустить  ни  в коем случае,
сказал он себе.
  --  Существует только один  язык,  на котором  можно  говорить  с  этой
падалью. Вы полагаете, ваша демократия здесь уместна?
  --  Разумеется.  Нужно  лишь дать им  время,  ну? --  небрежно  ответил
Лонгстафф. -- Давайте  пройдем на корабль.  Нам  повезло,  сегодня  приятный
вечер.
  Один из  русских  слуг начал что-то говорить  Сергееву, который в ответ
лишь посмотрел на него. Слуга побледнел и умолк.
  -- Как  вам  угодно,  ваше превосходительство,  -- ответил Сергеев,  не
желая уступать Лонгстаффу в его явном презрении  к толпе. -- Только я думаю,
нам  следует  подождать Тай-Пэна.  --  Он  достал  из  кармана  табакерку  и
предложил ее англичанину, с удовлетворением отметив, что его пальцы при этом
не дрожали.
  -- Благодарю  вас. -- Лонгстафф взял понюшку. --  Скверно все это, черт
меня побери, ну? --  Он подошел  к Струану: -- Какого дьявола, Дирк, что это
на них нашло?
  -- Приказ мандаринов, можете не сомневаться. Такой толпы раньше никогда
не  было.  Никогда.  Нам лучше  поспешить  к  лоркам. --  Струан  следил  за
площадью. Последний из торговцев сел на корабль. Не было видно только Брока.
Горт  со   своими   людьми   по-прежнему   охранял  двери  фактории  Броков,
расположенной с  восточной  стороны, и  Струан пришел в ярость,  увидев, что
Горт стреляет в толпу,  которая  грабила факторию американцев  и не угрожала
ему непосредственно.
  Он  испытывал искушение  отдать  приказ о  немедленном  отступлении,  а
потом, в сумятице, поднять мушкет и пристрелить Горта. Он знал,  что в таком
шуме  и суматохе  его никто не  заметит. Это  избавило бы его от  еще одного
убийства  в будущем. Но Струан  не  стал стрелять.  Он хотел получить полное
удовольствие, увидев ужас в глазах Горта в тот миг,  когда  он действительно
убьет его.
  Севшие на лорки торговцы торопливо отчаливали, и уже многие суда  вышли
на середину реки. Толпа по-прежнему странно игнорировала их.
  Над факторией Купера-Тиллмана клубился дым. Но вот налетел порыв ветра,
все здание разом вспыхнуло,  как свеча,  и  языки  пламени принялись  лизать
ночную тьму"
  Струан увидел, как  из своей фактории  выскочил  Брок. В одной  руке он
держал мушкет, в  другой  --  саблю,  карманы  его  сюртука  оттопыривались,
набитые бумагами. Его старший клерк  Алмейда побежал впереди  него  к лорке,
согнувшись под тяжестью бухгалтерских книг,  Брок  и Горт  со  своими людьми
прикрывали его. В этот  момент еще одна толпа,  смяв  солдат,  прорвалась на
площадь с востока, и Струан понял, что пора уносить ноги"
  -- Все на корабль! -- прорычал он, устремляясь к воротам сада. Вдруг он
остановился как вкопанный: Сергеев прислонился спиной к стене с пистолетом в
одной руке и рапирой в другой. Лонгстафф стоял рядом с ним.
  -- Пора удирать! -- крикнул он, покрывая шум. Сергеев рассмеялся.
  -- В какую сторону?
  Раздался   оглушительный   взрыв  --   пламя   добралось  до   арсенала
американцев,  --  и  здание  американской  фактории рухнуло, забросав  толпу
горящими  обломками, которые некоторых  убили  и многих  покалечили" Знамена
Триад пересекли Хог  Стрит, за ними следовала  неистовая  толпа  грабителей,
которая одну за другой захлестнула восточные фактории. Струан уже выбежал за
ворота,  когда вдруг вспомнил о Кулуме.  Он крикнул своим  людям, чтобы  они
прикрыли его и бросился назад.
  -- Кулум! Кулум!
  Кулум появился на лестнице и запрыгал вниз по ступенькам.
  -- Я забыл кое-что, -- на ходу бросил он отцу и помчался к лорке.
  Сергеев и Лонгстафф все  еще  ждали  у ворот  вместе с  людьми Струана.
Третья  толпа,  хлынув через  площадь и  набросившись  на соседнюю факторию,
отрезала  им путь к отступлению. Струан  показал на  стену, и они  перелезли
через нее.  Кулум упал, но Струан помог ему подняться, и вместе они побежали
к лоркам. Сергеев и Лонгстафф не отставали.
  Толпа дала им пройти, но как только они двинулись через площадь, открыв
дорогу к фактории, ее вожаки ринулись в сад, у многих в руках были факелы. И
они набросились на "Благородный Дом".
  Теперь  уже  большая  часть  факторий была  объята пламенем,  где-то  с
тяжелым вздохом  провалилась  крыша,  и  новый  огненный дождь обрушился  на
тысячи людей, собравшихся на площади.
  Брок стоял на главной палубе своей лорки, безжалостно  понукая команду.
Все его матросы были вооружены, пушки смотрели в сторону берега.
  Со  своего  места  на юте  Горт  видел,  как отдали  носовой и кормовой
швартовы.  Когда лорка  начала  медленно отходить  от  причала,  он  схватил
мушкет, прицелился в китайцев, теснившихся в дверях их фактории и выстрелил.
Он  увидел,  как  один человек  упал, и губы  его  изогнулись  в дьявольской
усмешке. Горт взял другой мушкет и в этот момент заметил Струана и остальных
-- они  прорывались  к своей лорке, круша китайцев, наседавших и спереди,  и
сзади. Он огляделся  и, убедившись, что на него никто не смотрит,  тщательно
прицелился.  Струан находился  между Кулумом и  Сергеевым, Лонгстафф -- чуть
сбоку. Горт нажал на курок.
  Сергеев крутанулся на бегу и с размаху врезался в землю.
  Горт схватил третий мушкет, но на ют ринулся Брок.
  -- Давай  на  нос,  встанешь у носовой пушки! -- крикнул он сыну. -- Не
стрелять, пока я не дам команды! -- Он  подтолкнул Горта вперед и зарычал на
матросов:  -- Переложить руль, клянусь Господом! Отдать рифы,  все паруса --
хоу! -- Он взглянул  на берег: Струан и  Лонгстафф склонились над Сергеевым,
Кулум  стоял  рядом,  толпа китайцев стремительно надвигалась  на  них. Брок
схватил мушкет, который Горт уронил на палубу, прицелился и выстрелил. Вожак
китайцев упал, и толпа остановилась.
  Струан взвалил Сергеева на плечо.
  --  Стреляйте  поверх голов!  -- приказал  он.  Его  люди растянулись в
линию, прикрывая его своими телами, и дали залп в упор. Те китайцы, что были
впереди,  отпрянули назад, задние продолжали рваться вперед. Возникла давка,
в толпе  раздались истошные  выкрики,  тем временем Струан и его люди успели
благополучно добраться до цели.
  Маусс ждал  их  на причале рядом с лоркой, неподалеку от него стоял тот
самый  новообращенный китаец, который не так давно привлек внимание Струана.
Оба  были вооружены.  Маусс держал в одной руке Библию, в  другой абордажную
саблю и кричал:
  -- Славен будь, Господи, и прости этих несчастных грешников.
  Его клинок со свистом рассек воздух, и толпа попятилась.
  Когда  все были на  борту, и лорка вышла на стремнину,  они  оглянулись
назад.
  Все поселение  было  в  огне.  Танцующие  языки  пламени,  клубы  дыма,
леденящие кровь вопли -- все слилось в одну картину ада.
  Лонгстафф  стоял  на коленях  рядим  с  Сергеевым, которого положили на
квартердеке. Струан поспешил к ним.
  -- Беги  на  нос!  --  прогремел  он  на  ходу  Мауссу.  --  Встань там
впередсмотрящим.
  Сергеев,  с  лицом  белым, как  мел,  держался рукой  за пах  с  правой
стороны.  Из-под  пальцев сочилась кровь. Его  телохранители,  стуча зубами,
подвывали от ужаса, Струан оттолкнул их в сторону и  разорвал спереди  брюки
Сергеева. Потом распорол ножом и снял одну штатину.  Мушкетная пуля оставила
глубокую косую царапину внизу живота, на долю дюйма выше детородного органа,
и  проникла в  правое бедро.  Кровь  текла обильно, но не  толчками.  Струан
возблагодарил  Бога за то, что пуля не угодила в живот, как он  опасался. Он
перевернул  Сергеева, и русский издал горлом сдавленный стон. Сзади на бедре
зияла кровавая  рваная дыра,  отмечавшая то место,  где  вышла пуля.  Струан
осторожно прозондировал рану и извлек оттуда маленький кусочек раздробленной
кости.
  --  Принеси одеяла,  бренди и  жаровню, -- резко бросил он  матросу. --
Ваше высочество, вы можете пошевелить правой ногой?
  Сергеев попробовал чуть-чуть  передвинуть  ее  и сморщился от боли,  но
нога подчинилась.
  --  Думаю,  бедро  ваше  в  порядке,  дружите. А  пока  --  лежите,  не
двигайтесь.
  Когда  принесли одеяла,  он укутал в  них великого  князя  и  помог ему
устроиться поудобнее на сиденье позади рулевого. Потом дал ему бренди.
  Вскоре принесли  жаровню.  Струан обнажил  рану и  щедро  палил  ее  из
бутылки. Потом нагрел свой нож, воткнув его в уголья жаровни.
  -- Держите его,  Уилл! Кулум" ну-ка  помоги  нам. -- Они  опустились на
колени: Лонгстафф в ногах, Кулум рядом с головой.
  Струан поднес раскаленное докрасна лезвие к ране,  бренди  вспыхнуло, и
Сергеев потерял сознание. Струан прижег рану спереди и быстро прошел глубже,
торопясь закончить прежде, чем Сергеев придет в себя. Потом перевернул князя
и  занялся  выходным отверстием. Воздух наполнился  запахом  паленого  мяса.
Лонгстафф  отвернулся, и  его  вырвало, но Кулум Продолжал держать  князя  и
помогать отцу, и Лонгстафф заставил себя опять повернуть голову.
  Струан  заново  накалил нож,  вылил  еще  бренди на  рану  и  глубоко и
тщательно  прижег ее.  От  тяжелого  запаха  у  него  разболелась  голова, с
подбородка капал  пот,  но  руки двигались уверенно,  и он  знал,  что  если
сделает прижигание недостаточно  тщательно, рана нагноится, и  тогда Сергеев
обязательно умрет.
  Да, с такой раной умерли бы девять человек из десяти.
  Вскоре операция закончилась.
  Он  перевязал  Сергеева  и сполоснул  свой  рот бренди  коньячные  пары
прогнали запах крови и  горелого  мяса.  Затем  он  сделал большой глоток  и
посмотрел на русского. Лицо князя было серым и безжизненным.
  -- Теперь он в руках своего  собственного йосса, -- сказал он.  -- Ты в
порядке, Кулум?
  -- Да. Кажется, да.
  --  Ступай вниз. Распорядись  насчет  горячего рома  для всех матросов.
Проверь наши запасы. Ты  теперь Номер Второй  на  борту. Разберись, кто есть
кто на судне, у нас тут люди из других компаний.
  Кулум покинул ют.
  Оба  русских  слуги стояли на  коленях  рядом с Сергеевым.  Один из них
тронул  Струана за руку и что-то сбивчиво  проговорил,  благодарно  глядя на
него. Струан знаком приказал им оставаться подле своего господина.
  Он  устало потянулся,  положил  руку на плечо  Лонгстаффу, отвел  его в
сторону и наклонился к самому его уху:
  -- Вы видели у китайцев мушкеты? Лонгстафф покачал головой:
  -- Ни одного.
  -- И я тоже, -- сказал Струан.
  -- Выстрелы там раздавались повсюду --  Лонгстафф побледнел  и выглядел
крайне  озабоченным. --  Видимо, один  из  тех  несчастных  случаев, которые
неизбежны в такой суматохе.
  Струан помолчал несколько секунд.
  -- Если он умрет, нас ждут большие неприятности, а?
  -- Будем  надеяться, что этого не случится,  Дирк. -- Лонгстафф закусил
губу.  -- Я немедленно  поставлю министра иностранных  дел в известность  об
этом происшествии. Нужно  будет провести расследование, --  Лонгстафф бросил
взгляд  на посеревшее,  как у трупа,  лицо. Дыхание Сергеева  было частым  и
неглубоким. -- Чертовски некстати все это, ну?
  -- Судя по  расположению раны и по  тому, где он стоял перед  тем,  как
упасть, не приходится сомневаться, что пуля была выпущена из нашего мушкета.
  -- Это был самый обыкновенный несчастный случай.
  -- Верно. Но пуля могла бы быть и направлена.
  -- Невозможно. Кому придет в голову убивать его?
  -- Кому придет в голову убивать вас? Или Кулума? Или, может быть, меня?
Мы все держались очень тесной группой.
  -- Кому?
  -- У меня здесь врагов не меньше десятка.
  -- Брок не стал бы хладнокровно стрелять в вас из-за угла.
  -- Я этого  и не говорил. Назначьте  награду  за  информацию. Возможно,
кто-то что-то видел.
  Вместе они  посмотрели на  поселение. Теперь  оно  осталось  далеко  за
кормой: лишь  дым и пламя  над крышами  Кантона указывали  то место, где оно
находилось.
  -- Это безумие грабить и разрушать все подобным образом. Раньше никогда
такого  не было.  Зачем  им  понадобилось  это  делать?  Зачем?  --  говорил
Лонгстафф.
  -- Я не знаю.
  -- Сразу же после прибытия на Гонконг мы отправимся на север -- на этот
раз прямо к воротам Пекина, клянусь Богом. Император очень и очень пожалеет,
что отдал такой приказ.
  -- Да. Но сначала вы снарядите экспедицию против Кантона. Немедленно.
  -- Но это же пустая трата времени, ну?
  --  Будьте готовы штурмовать город не позже, чем через неделю.  Вам  не
придется доводить дело до  конца. Вы опять потребуете с Кантона выкуп. Шесть
миллионов тэйлов серебром.
  -- Зачем?
  -- Вам нужен месяц или даже больше, чтобы флот подготовился к походу на
север. Погода пока против нас. К тому же нужно дождаться подкреплений. Когда
они должны прибыть?
  -- Через месяц-полтора.
  --  Хорошо. -- Лицо Струана  стало  жестким. --  Тем временем  Ко-хонгу
придется где-то отыскать шесть миллионов. Это научит их  предупреждать нас в
другой раз, клянусь  Богом. Вы  непременно должны показать  наш флаг  здесь,
прежде чем отправитесь на север,  или мы потеряем лицо. Если им сойдет с рук
сожжение  поселения,  мы   больше  никогда  не  сможем  чувствовать  себя  в
безопасности.  Прикажите  "Немезиде"  встать  у   стен  города.   Дальше  --
ультиматум и двенадцать часов на раздумье, или вы сравняете Кантон с землей.
  Сергеев застонал, и Струан подошел к  нему. Русский все  еще пребывал в
шоке и едва сознавал, что происходит вокруг.
  Потом  Струан заметил, что обращенный  Мауссом китаец наблюдает за ним.
Человек  стоял на главной  палубе у правого  фальшборта. Он  осенил  Струана
крестным знамением, закрыл глаза и начал молча молиться.


Глава 2

  Струан выпрыгнул из катера на их новый причал в Куинз Тауне и торопливо
зашагал  вдоль пирса к  огромному,  почти законченному  трехэтажному зданию.
Солнце  палило нещадно  с  раскаленного добела  неба,  и  он  сегодня хромал
больше, чем обычно. На верхушке флагштока развевался "Лев и Дракон".
  Струан отметил про  себя, что многие жилые  дома и постройки помельче в
разных  концах  Счастливой Долины  были полностью  закончены и уже  началось
возведение  церкви  на  холме. Причал  Брока на  дальнем  конце  залива  был
достроен, и примыкающая к нему фактория тоже выглядела почти готовой. Другие
здания и  дома по-прежнему  стояли в бамбуковых каркасах строительных лесов,
на которых добавились новые ярусы. Куинз Роуд замостили камнями.
  Несмотря  на  то,  что уже минул  полдень,  работающих  кули  оказалось
немного.  Воздух был  горячий и очень влажный. Приятный восточный ветерок то
тут, то там легкими порывами пробегал по долине.
  Струан  вошел в главный холл фактории  его рубашка взмокла и прилипла к
спине. Португальский клерк,  обливавшийся потом  за рабочим столом, поднял к
нему изумленное лицо.
  -- Madre  de Deu   [Матерь Божья  (порт )], мистер Струан! Добрый день,
сеньор. Мы не ждали вас сегодня.
  -- Где мистер Робб?
  -- Наверху, сеньор, только там...
  Но  Струан  уже  взбегал по  лестнице.  Коридоры  с  первой  лестничной
площадки  вели на север,  восток и  запад, в глубину  здания. Многочисленные
окна смотрели и на  море, и на сушу. Он увидел  флот, неподвижно стоявший на
якоре в заливе  у причалов других  торговцев было  пусто: его  лорка  первой
добралась сюда из Кантона.
  Он  повернул  на восток и пересек наполовину законченную столовую  звук
его шагов сухим гулким эхом прокатился по голым каменным плитам.  Постучав в
дверь, он открыл ее. Дверь вела в  просторную комнату. Она была уже частично
обставлена: кресла и кушетки, тот же каменный пол, картины Квэнса  на стене,
богатые  ковры,  пустой,  холодный камин. Сара сидела  в  кресле  с  высокой
спинкой  подле одного из  окон,  держа в руке  бамбуковый веер. Она не мигая
смотрела на него.
  -- Здравствуй, Сара.
  -- Здравствуй, Дирк.
  -- Как Карен?
  -- Карен умерла.
  Голубые глаза Сары поблекли,  взгляд застыл,  кожа на лице покраснела и
была сальной от пота. В волосах блестели седые пряди, лицо постарело.
  -- Мне жаль. Мне так жаль.
  Сара  рассеянно  обмахнулась  веером. Легкий  ветерок,  рожденный  этим
движением, подхватил выбившуюся прядь волос, и она упала ей на лицо, но Сара
не стала убирать ее.
  -- Когда это случилось? -- спросил он.
  --  Три   дня  назад.  Может  быть,  два,  --  произнесла  она  ровным,
безжизненным голосом. -- Не знаю.
  Веер продолжал качаться из стороны в сторону, словно сам по себе.
  -- Как малыш?
  -- Еще жив. Локлин еще жив.
  Струан пальцами снял каплю пота с подбородка.
  -- Мы первыми вернулись  из  Кантона.  Китайцы сожгли поселение. Письмо
Робба мы получили перед самым отплытием. Я только что прибыл.
  -- Я видела, как подошел твой катер.
  -- Где Робб?
  Она показала  веером на  дверь,  он  увидел тонкие  бледные кисти рук с
голубыми прожилками вен.
  Струан вошел в спальню. Комната была большая,  и кровать под балдахином
на четырех столбах в точности повторяла его собственную.
  На кровати лежал Робб. Его глаза были  закрыты  посеревшее, изможденное
лицо утонуло в потемневшей от пота подушке.
  -- Робб? -- позвал Струан. Но веки не дрогнули,  а губы так и  остались
чуть-чуть приоткрытыми. У Струана сжалось сердце.
  Он коснулся лица брата" Холод. Холод смерти.
  Неподалеку залаяла  собака, муха с  лета  врезалась в  оконное  стекло.
Струан повернулся, вышел из комнаты и тихо прикрыл дверь за собой.
  Сара  все  так  же  сидела  в  своем  кресле.  Веер продолжал  медленно
качаться. Туда-сюда. Туда-сюда.
  Он ненавидел ее за то, что она не сказала ему.
  -- Робб  умер час назад, -- проговорила она. -- Два или  три часа,  или
час. Я не помню.  Перед  смертью он  попросил меня  передать  тебе несколько
слов. Это было сегодня утром, кажется. Может быть, ночью.  Кажется, это было
сегодня  утром.  Робб сказал: "Передай  Дирку, что я  никогда не хотел  быть
Тай-Пэном".
  -- Я  сам займусь всем, что нужно, Сара. Тебе и детям лучше перебраться
на "Отдыхающее Облако".
  -- Я закрыла  ему  глаза.  И я закрыла глаза Карен.  Кто закроет  глаза
тебе, Тай-Пэн? Кто закроет их мне?
  Струан  отдал  необходимые  распоряжения  и  затем  направился вверх по
пологому  склону к  своему  дому. Он вспоминал  тот первый день, когда  Робб
прибыл в Макао.
  -- Дирк!  Всем нашим бедам конец, я  приехал!  --  провозгласил Робб со
своей  удивительной улыбкой. --  Мы раздавим Ост-Индскую Компанию и сотрем в
порошок  Брока. Мы станем как лорды и положим начало династии, которая будет
править в Азии вечно! У меня  есть девушка, на которой я собираюсь жениться!
Сара  Макглен.  Сейчас ей  пятнадцать, мы помолвлены и поженимся  через  два
года.
  Ответь  мне, Господи, вопрошал Струан, где, в какой момент  своей жизни
мы  сбиваемся с истинного пути? Как?  Отчего  люди меняются? Как получается,
что  ссоры,  жестокость,  ненависть  и боль  рождаются  из  красоты, юности,
нежности и любви? И почему? Ибо именно так  всегда бывает с людьми. Так было
с Сарой. Так было с Рональдой. И Так же будет с Кулумом и Тесс. Почему?
  Он остановился у ворот в высокой стене,  окружавшей  его  новое жилище.
Открыл  их,  посмотрел на дом. Его поразила полная тишина: ему почудилось  в
ней  что-то  зловещее.  Слово  "малярия" тут  же  вытеснило  из  головы  все
остальные мысли. Легкий ветерок пробежал по высоким побегам бамбука. Сад уже
обрел свой настоящий вид: цветники,  кусты,  пчелы жужжа перелетают с цветка
на цветок.
  Он  поднялся  по  ступеням  и  открыл  дверь.  Но  сразу  не  вошел,  а
прислушался   с   порога.  Он  не  услышал  ни   приветственного  смеха,  ни
приглушенного монотонного разговора слуг. Дом казался покинутым.
  Струан взглянул на барометр: 29,8 дюйма, "ясно".
  Он медленно двинулся по коридору, вдыхая необычно густой, тяжелый запах
благовоний. Ему попалась на глаза пыль в таких местах, где раньше ее никогда
не было.
  Он  открыл дверь в спальню  Мэй-мэй. Кровать  была застелена  и  пуста,
комната показалась ему как-то по-особенному ч