выросла, чтобы выйти замуж.
  Брок   задумчиво  поигрывал   кружкой,   глядя  на  свое  отражение   в
полированном  серебре. Он спрашивал себя, правильно ли он разгадал намерения
Струана.
  --  Так  ты  что же, просишь, официально просишь, руки Тесс для  своего
сына?
  --  Это его обязанность,  а не моя -- обращаться  к тебе с официальной,
просьбой.  Однако  мы  должны  поговорить  неофициально. До  того,  как  это
произойдет.
  -- Ну, и что ты думаешь? -- опять спросил Брок. -- Об этом союзе?
  --  Ты знаешь  ответ.  Я против него.  Я не доверяю тебе. Я не  доверяю
Горту. Но у Кулума своя голова  на плечах,  и он вынудил меня  уступить:  не
всегда отец может заставить сына делать то, что он хочет.
  Брок подумал о Горте. Когда он заговорил, голос его звучал надтреснуто.
  --  Коли ты  так против  него  настроен, возьми  да вколоти ему в башку
немного ума-разума  а то отошли домой, пусть собирается и уматывает. Невелик
труд избавиться от этого расхорохорившегося воробушка.
  -- Ты знаешь, что у меня нет выхода, -- с горечью произнес Струан. -- У
тебя три сына: Горт, Морган, Том. А у  меня теперь остался только Кулум. Так
что, хочу я этого или нет, именно он должен будет прийти мне на смену.
  -- Есть ведь еще Робб и его  сыновья, -- заметил Брок,  довольный  тем,
что правильно прочел  мысли Струана,  и играя с ним теперь,  как с рыбкой на
крючке.
  -- Ты  знаешь, что я на  это  отвечу. "Благородный  Дом" создал я, а не
Робб. А что думаешь ты сам, а?
  Брок не  спеша выпил кружку до дна. Он опять позвонил в колокольчик.  И
опять никто не явился.
  --  Я этой образине все  кишки выпущу и наделаю  из них подвязок! -- Он
встал  с кресла и подставил кружку к бочонку.  -- Я тоже против этого брака,
-- грубо сказал  он и увидел, как на лице Струана промелькнуло изумление. --
Но даже  и так, -- добавил Брок, -- я приму твоего сына,  когда он обратится
ко мне.
  -- Я так и думал, клянусь Богом! -- Струан вскочил, сжав кулаки.
  --  Ее приданое  будет  самым  богатым  во всей Азии.  Они поженятся  в
будущем году.
  -- Раньше я увижу тебя в аду! Оба великана зловеще надвинулись друг  на
друга. Брок впился взглядом в суровое лицо шотландца, которое впервые увидел
тридцать лет  назад  оно дышало  все той  же  неиссякаемой  жизненной силой.
Опять он уловил в нем то неопределимое  нечто,  которое заставляло  все  его
существо так яростно восставать против Струана. Господи ты Боже мой, вскипел
он, я не могу постичь, почему Ты поставил этого дьявола на моем пути. Одно я
знаю: Ты сделал  это  затем, чтобы  он был сокрушен в честном поединке, а не
ударом ножа в спину, как следовало бы.
  -- Это будет потом,  Дирк, -- проговорил он. --  Сначала они поженятся,
честь по чести. Ты и в самом деле загнан  в угол. Не моими стараниями, о чем
я только жалею, и я не собираюсь тыкать тебя лицом в твой дурной  йосс. Но я
тут много думал -- как и ты -- о них  двоих и о нас, и я  полагаю, так будет
лучше всего для них и лучше всего для нас.
  -- Я знаю, что у тебя на уме. И у Горта.
  --  Кому дано  знать будущее,  Дирк?  Может  статься,  в  будущем  наши
компании объединятся.
  -- Только не пока я жив.
  --  С другой  стороны,  может,  никакого  объединения и  не  будет.  Ты
останешься при своем, а мы -- при нашем.
  -- Тебе не удастся захватить и уничтожить "Благородный Дом", уцепившись
за женскую юбку!
  -- А теперь послушай-ка меня,  клянусь Богом! -- взорвался Брок. --  Ты
сам завел  этот разговор!  Ты хотел  поговорить  в  открытую,  и  я  еще  не
закончил. Поэтому  ты  будешь  слушать,  клянусь  Богом!  Если  только ты не
окончательно растерял свое мужество, как растерял учтивость,  а заодно с нею
и мозги.
  -- Хорошо, Тайлер. --  Струан налил себе  еще  бренди.  -- Говори,  что
хочешь сказать.
  Брок  слегка расслабился,  вновь опустился  в кресло  и отпил из кружки
несколько больших глотков.
  -- Я ненавижу тебя и всегда буду  ненавидеть. И доверяю тебе не больше,
чем ты  мне. Я смертельно устал убивать, но, клянусь  Господом нашим Иисусом
Христом,  я убью  тебя в тот день,  когда увижу, что ты вышел против меня  с
плетью в руке. Но не я начну эту драку.  Нет. Я не хочу тебя убивать, просто
сокрушить,  и  чтобы все по-честному. Но я тут  думал, что,  может,  молодым
удастся  поправить  то,  чего мы... что невозможно  для нас. Вот я и  решил,
пусть будет  то, чему суждено быть. Если будет слияние, пусть будет слияние.
Это уж они сами решат -- не  ты и  не я. Если не будет слияния -- опять  же,
это их  личное дело. Что бы  они ни сделали, они это  сделают сами. Без нас.
Поэтому я я говорю, что брак этот -- дело хорошее.
  Струан допил свой бренди и со стуком поставил бокал на стол.
  -- Вот уж не думал,  что ты окажешься таким  трусом, чтобы использовать
Тесс, когда тебе все это не по душе так же, как и мне.
  Брок пристально посмотрел на него в ответ, на этот раз уже без злобы,
  --  Я  не  использую Тесс,  Дирк. Как  перед рогом  клянусь. Она  любит
Кулума, и это истинная правда. Только поэтому я и разговариваю с,  тобой вот
так.  Мы оба оказались в ловушке. Давай назовем  все своими именами. Она как
Джульетта для твоего Ромео  да, клянусь Богом, и как раз этого-то я и боюсь.
Да и ты тоже, если уж  на  то пошло. Я не хочу, чтобы  моя Тесс кончила свои
дни на  мраморной  плите в склепе только  потому, что я ненавижу  тебя.  Она
любит его. Я думаю прежде всего о ней!
  -- Я этому не верю,
  -- Я тоже, клянусь Богом! Но Лиза мне уже  полдюжины писем прислала про
Тесс. Она пишет, что Тесс только мечтает да вздыхает, все вспоминает бал, но
говорит  при этом только про Кулума. И  Тесс писала раз шестнадцать, если не
больше, про то, что Кулум сказал, а чего не говорил, что она сказала Кулуму,
да как он посмотрел на нее, да  что сказал в ответ -- и так всю дорогу, пока
у меня пар из ушей не повалит. О, она его любит, тут и думать нечего.
  -- Это лишь детское увлечение. Оно ничего не значит.
  --  Клянусь Господом,  до чего  ты  каменный человек,  с  тобой  просто
невозможно  нормально  разговаривать. Ты  ошибаешься,  Дирк.  -- Брок  вдруг
почувствовал  себя  постаревшим  и  очень  усталым.  Ему  захотелось  скорее
покончить с этим.
  -- Не  будь бала, этого никогда бы  не случилось. Ты  выбрал  ее  вести
первый танец. Ты выбрал ее победительницей конкурса. Ты...
  -- Я не выбирал! Выбор сделал сам Сергеев, я здесь ни при чем!
  -- Это правда, клянусь Господом?
  -- Да.
  Брок пристально посмотрел на Струана.
  --  Тогда,  может статься,  это была рука Господа. Платье  Тесс не было
самым красивым на балу. Я знаю это, и все это знают, кроме Тесс и Кулума. --
Он допил свою кружку и поставил ее на стол. -- Я делаю тебе предложение:  ты
не  любишь  Кулума  так,  как  я  люблю Тесс, но обещай им  попутный  ветер,
открытое  море и  безопасную  гавань,  и я  сделаю  то  же  самое, Мальчишка
заслуживает этого -- он спас твою шею в нашем споре о круглом холме,  потому
что, Христом  клянусь, я  задушил бы тебя ценой на том  аукционе. Если  тебе
нужна  схватка со мной -- только скажи.  Если я  найду способ разорить тебя,
чтоб по всем правилам, Богом клянусь, я обязательно сделаю это. Но не с ними
двумя, Обещай им попутный ветер, открытое море  и безопасную гавань, обещай,
как перед Богом, ну?
  Брок протянул руку.
  Голос Струана проскрежетал, как острие ножа по металлу:
  -- Я пожму тебе руку в отношении Кулума и Тесс. Но не Горта.
  От того, как Струан  произнес имя Горта, у Врока  похолодело внутри. Но
он не  убрал руки,  хотя и  знал,  что  это  соглашение  таит в  себе немало
опасностей. Опасностей для него.
  Они крепко пожали друг другу руки.
  -- Мы  выпьем  еще  по  одной, чтобы  скрепить  все, как полагается, --
сказал Брок, -- потом можешь  убираться  ко всем чертям из моего дома. -- Он
взял колокольчик, потряс им в третий  раз и, когда никто не явился на зов, с
размаху швырнул его в стену. -- Ли Танг! -- проревел он.
  Его голос странным гулким эхом прокатился по Дому.
  Послышался   частый  стук   шагов,  торопливо  взбегавших  по  огромной
лестнице, и в дверях появилось испуганное лицо португальского клерка:
  -- Слуги все исчезли, сеньор. Я нигде не могу их найти,
  Струан метнулся к  окну. Уличные  торговцы,  лавочники,  зеваки,  нищие
беззвучно  покидали  площадь.  Группы  торговцев  в  английском саду  стояли
неподвижно, как статуи, прислушиваясь и наблюдая.
  Струан  повернулся  и  бросился к  мушкетам,  он  и  Брок  оказались  у
оружейной стойки вместе, в одно и то же мгновение.
  -- Собери всех внизу! -- прокричал Брок клерку.
  -- В мою факторию, Тайлер. Бей тревогу, --  сказал Струан  и в следящий
момент был уже за дверью.
  В течение часа все торговцы и их  клерки набились в факторию  Струана и
заняли  английский  сад,  который  служил  ей  передним  двором.   Отряд  из
пятидесяти  солдат вооружился  и встал в боевом порядке у ворот. Их офицеру,
капитану Оксфорду, ловкому,  подтянутому человеку с пушком светлых  усов  на
губе, едва исполнилось двадцать.
  Струан, Брок и  Лонгстафф стояли посередине сада. Джефф Купер и Сергеев
держались рядом. Ночь была влажной, жаркой, гнетущей.
  --   Вам   лучше   отдать   приказ   о   немедленной   эвакуации,  ваше
превосходительство, -- посоветовал Струан.
  -- Да, -- поддержал его Брок.
  -- Не  стоит торопить события, джентльмены, -- возразил  Лонгстафф.  --
Такое случалось и раньше, ну?
  -- Случалось. Но мы всегда получали какое-то предупреждение от Ко-хонга
или от  мандаринов. Это никогда не было так неожиданно. -- Струан напряженно
вслушивался
  в темноту, в то время как его глаза  считали лорки, стоявшие у причала.
Хватит на всех, подумал он. -- Что-то не нравится мне эта ночь.
  -- И мне тоже, клянусь Богом! -- Брок свирепо сплюнул. -- На  воду надо
выходить, говорю я.
  --  Но  вы,  конечно,  не  думаете,  что существует  какая-то  реальная
опасность? -- спросил Лонгстафф.
  --  Не знаю, ваше превосходительство.  Но что-то подсказывает мне,  что
нужно  отсюда убираться, -- сказал Струан. --  Или, по крайней мере, перейти
на  лорки  и встать на  рейде.  Торговый  сезон  окончен,  так что  мы можем
оставаться здесь или уезжать по собственному желанию.
  --- Но они  же  не осмелятся  напасть  на  нас, -- презрительно фыркнул
Лонгстафф.  --  Зачем  им  это нужно? Что  они  этим  выигрывают? Переговоры
продвигаются успешно. Все это просто смешно.
  -- Я  лишь предлагаю применить  на практике то, о чем вы сами постоянно
говорите,   ваше  превосходительство:  что  лучше  быть   готовым  к   любой
неожиданности.
  Лонгстафф апатичным жестом подозвал к себе офицера:
  -- Разделите ваших людей на три отряда. Выставьте охрану у восточного и
западного входов  и  на Хог  Стрит. Препятствуйте  любому  проникновению  на
площадь до получения дальнейших распоряжений.
  -- Есть, сэр.
  Струан увидел Кулума, стоявшего  у фонаря  вместе  с Горацио  и Гортом.
Горт объяснял Кулуму, как заряжается мушкет, и юноша внимательно его слушал.
Рядом с Кулумом Горт  казался  огромным, полным  жизненной  энергии  и силы.
Струан отвел глаза и заметил Маусса, беседовавшего в тени деревьев с высоким
китайцем, которого Струан видел впервые. Заинтересовавшись, Струан подошел к
ним.
  -- Ты слышал что-нибудь, Вольфганг?
  --  Нет, Тай-Пэн.  Никаких  слухов,  ничего  абсолютно.  И Горацио тоже
ничего не знает. Gott im Himmel, я не понимаю, что все это значит.
  Струан, слушая его, внимательно разглядывал китайца. Тот был  одет, как
крестьянин, в  грязные штаны и  рубашку.  На  вид  ему можно  было дать  лет
тридцать  с  небольшим.  Его живые,  полускрытые  тяжелыми  веками  глаза  с
неменьшим любопытством изучали Струана.
  -- Кто он? -- спросил Струан у Маусса.
  --  Хун Хсу  Чьюн, -- ответил  Вольфганг с  большой гордостью. -- Он --
хакка. И он христианин,  Тай-Пэн. Я сам  крестил его. Он лучший из всех, что
были у меня,  Тай-Пэн. Блестящий  ум, пытливый и  прилежный,  и при этом  он
простой  крестьянин.  Наконец-то я  обратил  человека, который  готов  нести
другим слово Божье -- и помогать мне в трудах Его.
  --  Тебе  лучше  отослать  его  отсюда.  Если  дело  обернется бедой  и
мандарины схватят его вместе с нами, у тебя будет одним обращенным меньше.
  --  Я  уже  говорил  ему  об этом,  но  он ответил: "Пути Господни  нам
неведомы, и те, у кого Бог в душе, не поворачиваются спиной к язычникам". Не
волнуйтесь.  Господь охранит его,  а  я  буду  присматривать за ним со своей
стороны -- даже ценой собственной жизни.
  Струан коротко кивнул и вернулся к Лонгстаффу и Броку.
  -- Как хотите, а я отправляюсь на борт! -- сказал Брок.
  -- Тайлер, пошли Горта  с его  людьми для усиления  солдат  вон там. --
Струан показал  рукой  на темнеющий  провал Хог, Стрит. -- Я возьму на  себя
восточный  вход  и  прикрою  тебя,  если начнутся  неприятности.  Ты  можешь
отступить сюда.
  -- Ты за своими людьми присматривай, --  ответил Брок. -- А уж о моих я
как-нибудь сам позабочусь. Ты тут не главнокомандующий, клянусь Богом. -- Он
махнул рукой Горту: --  Пойдешь  со мной.  Алмейда,  ты и остальные  клерки,
забирайте книги и живо на борт. -- Брок  со своим  отрядом вышел из  сада, и
они двинулись через площадь.
  -- Кулум!
  -- Да, Тай-Пэн.
  -- Забери все из сейфа и перебирайся на лорку.
  -- Хорошо. -- Кулум понизил голос: -- Ты говорил с Броком?
  -- Да. Не сейчас, парень. Торопись. Потом поговорим.
  -- Что он сказал: "да" или "нет"?
  Струан  чувствовал,  что  другие смотрят на  него,  и  хотя  ему  очень
хотелось  рассказать  Кулуму  о  разговоре  с  Броком,  сад  был  для  этого
неподходящим местом. -- Смерть господня, ты  будешь наконец  делать то,  что
тебе говорят?
  -- Я хочу знать, -- ответил Кулум, и его глаза вспыхнули.
  -- Я не собираюсь обсуждать твои проблемы сейчас. Делай, что велено! --
Струан зашагал к дверям фактории. Его остановил Джефф Купер.
  -- Зачем  так сразу уезжать? К чему вся эта спешка, Тай-Пэн? -- спросил
он.
  -- Простая осторожность, Джефф. У вас есть лорка?
  -- Да.
  -- Если все  ваши  люди на ней  не поместятся, я  буду рад  взять их  с
собой.  -- Струан  перевел взгляд на Сергеева: -- С  реки открывается  очень
красивый вид, ваше высочество, если вы пожелаете присоединиться к нам.
  -- Вы всегда убегаете, когда площадь пустеет и исчезают слуги?
  --  Только  когда  возникает такое  желание.  --  Струан  повернулся  и
протиснулся сквозь  плотную толпу людей. --  Вар-гаш, доставьте все книги на
борт и всех клерков. При оружии.
  -- Слушаюсь, сеньор.
  Другие торговцы,  увидев,  что  Струан  и  Брок  серьезно  готовятся  к
немедленному отъезду,  заторопились к своим факториям, собрали бухгалтерские
книги, коносаменты и  другие  бумаги, подтверждавшие  объем их  операций  за
сезон -- то есть обеспечивавшие их будущее -- и начали переносить все это на
свои лодки. Сокровищ, о которых следовало бы особенно беспокоиться, почти не
было, поскольку  большинство сделок оплачивалось переводными векселями, -- а
Брок и Струан уже успели отправить свое серебро на Гонконг.
  Лонгстафф перебрал  бумаги на своем рабочем  столе, уложил шифровальные
книги и секретные документы в вализу и присоединился к Сергееву в саду.
  -- Вы уже собрались, ваше высочество?
  -- О,  у меня  с  собой нет  ничего,  заслуживающего особого  внимания.
Признаться, я нахожу все это довольно любопытным. Опасность  либо есть, либо
ее нет. Если опасность есть,  то почему здесь нет  ваших войск? Если ее нет,
то зачем удирать?
  Лонгстафф рассмеялся
  -- Образ мыслей язычников, мой дорогой сэр, весьма отличается от образа
мыслей цивилизованного человека. Правительство Ее Величества вот  уже  более
века изучает его в непосредственном  контакте. Поэтому мы знаем теперь,  что
можно ожидать от китайцев и как следует  вести с ними дела.  Разумеется,  --
сухо добавил он, -- нас не  интересует захват их территории -- только мирная
торговля.  Хотя мы и  считаем  этот регион  исключительно  британской сферой
влияния.
  Струан проверял содержимое сейфа, чтобы удостовериться, что  все важные
бумаги отправлены на борт.
  -- Я  уже сделал это, -- сказал Кулум, стремительно  входя  в комнату и
захлопывая за собой дверь. -- Ну, так каков же был ответ, черт побери?
  --  Ты  помолвлен, --  мягко  ответил  Струан,  --  черт  побери. Кулум
остолбенело уставился на него, лишившись дара речи.
  -- Брок  в  восторге от того,  что  ты  станешь его  зятем.  Вы сможете
пожениться в будущем году.
  -- Брок сказал "да"?
  --  Да. Поздравляю. -- Струан спокойно  проверил выдвижной  ящик своего
стола и  запер  его на ключ. Он  улыбнулся про себя,  довольный тем, что его
разговор  с Броком прошел  по задуманному  плану. Он получил  именно то, что
хотел.
  -- Ты хочешь сказать, что он согласен? А сам ты согласен?
  -- Да. Тебе,  правда,  придется обратиться  к  нему официально,  но  он
сказал,  что  готов отдать  за тебя свою дочь.  Нам еще  предстоит  обсудить
приданое  и некоторые  детали контракта, но он  подтвердил,  что  вы  можете
пожениться уже в следующем году.
  Кулум порывисто обнял Струана за плечи:
  -- О, отец, спасибо тебе, спасибо!
  Он не слышал, как у него вырвалось слово "отец". Но это услышал Струан.
  Треск  выстрелов разорвал ночную тишину.  Струан  и  Кулум подскочили к
окну как раз в тот момент, когда передние ряды  толпы  у  западного входа на
площадь  откатились  назад под ружейным огнем.  Но сотни  человек продолжали
напирать  сзади, и  в  следующую  минуту  поток визжащих китайцев, поглотив,
словно огромная  волна,  горстку солдат в алых мундирах,  разлился в дальнем
конце площади.
  Толпа  несла с собой факелы,  топоры, копья -- и знамена Триад. Китайцы
окружили  ближайшую  к  западному   концу   факторию,  которая  принадлежала
американцам. В окно по-летел факел, потом были сорваны с петель двери. Толпа
начала жечь, крушить и грабить здание.
  Струан схватил мушкет.
  -- Ни  слова Тесс, держи все в  большом секрете, пока  не повидаешься с
Броком.  -- Они выбежали  в  холл. -- Бросай все  это к  чертям, Варгаш!  --
крикнул Струан,  заметив  португальца, тащившего  огромную  кипу  дубликатов
накладных. -- Быстро на борт!
  Варгаш бросился к лорке.
  Площадь  перед  факторией  Струана  и  сад  были  заполнены торговцами,
спешащими к своим судам у причала. Несколько  солдат забрались на стену сада
и приготовились  стоять до  последнего.  Струан присоединился  к ним,  чтобы
помочь прикрывать отступление.  Краем глаза  он  увидел, как  Кулум  забежал
назад в  факторию, но его  тут же отвлекла еще одна  толпа,  появившаяся  на
дальнем конце Хог Стрит. Солдаты, защищавшие подход к площади с той стороны,
дали залп  и  отступили, сохраняя  боевой порядок,  к английскому саду,  где
заняли  позицию  рядом  с  остальными,  прикрывая  последних  из  торговцев,
бежавших к лоркам. Те, кто уже сел на корабли, приготовили мушкеты, но толпа
целиком сосредоточилась на факториях в дальнем  конце площади и, к огромному
удивлению европейцев, почти не обращала внимания на самих торговцев.
  Струан с облегчением вздохнул, увидев Купера и остальных американцев на
палубе одной из лорок Он-то думал, что они еще не успели покинуть факторию.
  -- Чес-с-е-слово,  вы только полюбуйтесь на этих мерзавцев, -- произнес
Лонгстафф, не обращаясь  ни  к кому в отдельности. Он стоял у стены  снаружи
сада с тросточкой в руке и смотрел на толпу. Ему было ясно, что это означало
превращение всяких переговоров  и делало войну неизбежной -- Армия и флот Ее
Величества скоро положат конец'этому  вздору. -- Он вернулся  через ворота в
сад и разыскал Сергеева. Тот невозмутимо наблюдал за сумятицей, рядом стояли
два его ливрейных лакея, вооруженные и беспокойно озирающиеся по сторонам.
  --  Может  быть, вы  согласитесь подняться вместе со мной на борт, ваше
высочество,   --   предложил  князю  Лонгстафф,  стараясь   перекричать  шум
беснующейся толпы. Он понимал, что если с Сергеев