озвращайся домой. С Мэй-мэй, если
она будет жить. Пусть Кулум, став  Тай-Пэном, найдет свое место в жизни, сам
выберет свой путь.
  Однажды ты умрешь, и тогда  "Благородный  Дом" сам определит дальнейшее
свое предназначение.  Таков закон -- закон  Божеский, закон природы  и закон
йосса.
  Возвращайся домой и пользуйся тем,  ради чего ты пролил  столько пота и
принес столько жертв. Освободи Кулума от  его пятилетнего рабства  того, что
ты имеешь, хватит и  тебе, и  ему, и детям его детей. Пусть Кулум сам решит,
хочет он  остаться или  не хочет.  Возвращайся  домой и  забудь обо всем. Ты
богат  и  могуществен,  перед  тобой   откроются  дворцы  королей,  если  ты
пожелаешь.  Да.  Ты -- Тай-Пэн.  Уйди  же как Тай-Пэн,  и  к дьяволу  Китай.
Откажись от этой страны, она, как женщина-вампир,  высасывает  кровь у всех,
кто приносит ей свою любовь.
  -- Опять плохие новости?
  -- О... извини, Кулум, дружище, я задумался  и совсем забыл о тебе. Что
ты сказал?
  -- Опять плохие новости?
  --  Нет, но важные. -- Струан отметил про себя, что прошедшие семь дней
тяжело дались его сыну. Теперь в твоем лице уже нет мальчишества, парень. Ты
стал мужчиной. Потом он вспомнил Горта и понял, что не может  уехать из Азии
не сведя всех счетов -- с Гортом и с Броком.
  -- Сегодня седьмой день, парень, последний, не так ли?
  --  Да, -- ответил Кулум.  О  Господи, подумал он, не дай  мне еще  раз
пережить  такую  неделю.  Дважды  он чуть не умер  от страха.  Один  раз  он
почувствовал  боль, когда мочился,  и один раз ему показалось, что появилась
сыпь и  начинается  отек. Но Тай-Пэн  успокоил и  поддержал  его. Отец и сын
очень сблизились за эти дни. Струан рассказал ему о Мэй-мэй.
  Долгими бессонными  ночами Струан беседовал с  сыном, как  может иногда
беседовать  отец,  когда горе  -- или  порой счастье  -- отмыкает в душе все
двери.  Планы  на будущее,  проблемы прошлого. И  как это  трудно --  любить
кого-то и год за годом жить рядом с этим человеком.
  Струан поднялся.
  -- Я  хочу, чтобы  ты немедленно отправился  на Гонконг,  --  сказал он
Кулуму. -- Ты пойдешь на  "Китайском Облаке", с отливом. Я официально извещу
капитана Орлова, что он должен выполнять все твои приказания. На время этого
путешествия  ты будешь  хозяином  "Китайского Облака". -- Кулуму понравилась
мысль  о  том, что он  будет хозяином настоящего клипера. Да. -- Как  только
придешь  на Гонконг, прикажи  Орлову доставить на  борт Скиннера. Ты вручишь
ему лично  письмо,  которое  я дам  тебе.  Затем ты сделаешь то  же  самое с
письмом для Гордона. Ни при  каких обстоятельствах не сходи на  берег сам, и
не позволяй никому подниматься на борт. Как только Скиннер  и Гордон напишут
ответы,  отошли их  назад и немедленно возвращайся сюда. Ты должен вернуться
завтра к вечеру. Отплывай с полуденным отливом.
  --  Очень  хорошо.  --  Кулум  помолчал.  -- Я даже  не  знаю,  как мне
благодарить тебя за... ну, за все.
  -- Кто знает, парень? Может  быть, ты и  на милю  не приближался к этой
болезни.
  -- Да. Но все равно... в общем, спасибо.
  -- Мы встретимся через час в конторе.
  -- Хорошо. Тогда у меня будет время попрощаться с Тесс.
  -- Ты когда-нибудь думал о  том, чтобы взять  вашу с ней  судьбу в свои
собственные руки? Не ждать эти три месяца?
  -- Ты хочешь сказать, убежать и тайно обвенчаться?
  -- Я  просто  спросил,  задумывался  ли ты над  этим, вот и  все. Я  не
говорю, что ты должен это делать.
  --  Как  бы я хотел, чтобы я мог... чтобы  мы могли... Это бы решило...
нет, это невозможно, а то бы я попробовал. Нас никто не обвенчает.
  -- Брок точно будет в ярости  И Горт. Я  бы не  рекомендовал  тебе этот
путь. Горт уже вернулся? -- спросил он, зная, что еще нет.
  -- Нет. Его ждут сегодня к вечеру.
  -- Пошли  кого-нибудь  известить капитана Орлова, чтобы он встретился с
нами в моем кабинете. Через час.
  -- Он должен будет  выполнять абсолютно все  мои приказания? -- спросил
Кулум после короткой паузы.
  -- В том,  что касается управления кораблем,  нет. Но во всех остальных
вопросах, да. Почему ты спрашиваешь?
  -- Нет, Тай-Пэн, ничего -- ответил Кулум.-- Увидимся через час.
  -- Добрый  вечер,  Дирк, --  сказала Лиза, входя  в столовую резиденции
Струанов. -- Извините, что прерываю ужин.
  --  Ну  что  вы,  Лиза, --  ответил  Струан,  вставая.  --  Пожалуйста,
присаживайтесь. Не согласитесь ли присоединиться ко мне?
  -- Нет, спасибо. Дети здесь?
  -- А? Как бы они могли здесь оказаться?
  -- Я уже больше часа  жду их к ужину, -- раздраженно сказала Лиза. -- Я
думала, они  опять  воркуют где-нибудь,  забыв обо  всем  на  свете. --  Она
повернулась к двери. -- Еще раз извините, что прервала ваш ужин.
  --  Погодите,  я  не  понимаю.  Кулум отплыл на  "Китайском  Облаке"  с
полуденным отливом. Как вы могли ждать его к себе на ужин?
  -- Что?
  -- Он покинул Макао сегодня в полдень, -- терпеливо повторил Струан.
  -- Но Тесс... я думала, она с ним. Весь день, на матче по крикету.
  -- Мне пришлось срочно отправить  его. Сегодня утром.  Последнее, что я
слышал от него, это то, что он собирался попрощаться с Тесс. О,  это, должно
быть, было где-то перед самым полуднем.
  -- Они ни словом ни обмолвились о том,  что он уезжает сегодня, сказали
только, что увидятся со мной позже. Да,  это было перед полуднем!  Тогда где
же Тесс? Ее не было дома весь день.
  -- Не стоит из-за этого так переживать. Она, вероятно, у кого-нибудь из
друзей. Вы знаете, как это  бывает с молодежью,  они не замечают,  как бежит
время.
  Лиза встревоженно закусила губу.
  --  Она  никогда  раньше  не  опаздывала. Тем  более,  так надолго. Она
домоседка, не из  тех, кто  любит ходить  по гостям.  Если с ней  что-нибудь
случится, Тайлер... Если она отправилась вместе с Кулумом на том корабле они
дорого за это заплатят.
  -- Зачем бы они стали это делать, миссис Брок? -- спросил Струан.
  -- Да поможет им Господь, если это так. И вам тоже, если  вы помогли им
в этом.
  Когда Лиза  ушла, Струан  налил  себе в бокал бренди  и подошел к окну,
откуда стал наблюдать за  raia и гаванью.
  Когда  он увидел,  что "Белая Ведьма"  приближается к своей стоянке, он
спустился вниз.
  -- Я иду в клуб, Ло Чум.
  -- Да, масса.


Глава 8

  Горт  ворвался в  фойе Клуба, как разъяренный бык.  В  руке  он  сжимал
кошку-девятихвостку.  Он  отшвырнул  с  дороги пораженных слуг  и  гостей  и
вломился в игорный зал.
  -- Где Струан?
  -- Кажется, он был  в баре, Горт,-- ответил Горацио,  по-трясенно глядя
на лицо Горта и на плеть, злобно подергивавшуюся в его руке.
  Горт круто повернулся и стремглав бросился через  фойе в бар. Он увидел
Струана за столом с группой торговцев. Они все отодвинулись в сторону, когда
Горт приблизился к Тай-Пэну.
  -- Где Тесс, ты, сукин сын?
  В комнате повисла мертвая  тишина. Горацио и все остальные столпились в
дверях.
  -- Не знаю, и если ты назовешь меня так еще раз, я убью тебя.
  Горт ухватил Струана за грудь и рывком поднял его на ноги.
  -- Она на "Китайском Облаке"?
  Струан разжал руки Горта и убрал их от себя.
  -- Не знаю. Но если  и  так, какая  разница? Что за беда,  если молодая
парочка...
  --  Это  твоих рук дело!  Ты все  это  подстроил, мерзавец! Ты приказал
Орлову поженить их?
  -- Если они и сбежали, что от этого изменилось? Если они теперь женаты,
что в этом такого?
  Горт  взмахнул  кошкой,  пытаясь  достать  Струана.  Один  из  стальных
коготков,  которыми  оканчивались ее ремни, оставил тонкую царапину на  лице
шотландца.
  -- Наша Тесс обвенчана с  больным распутником? -- прокричал он.-- Сукин
ты сын! Грязный, вонючий сукин сын!
  Значит  я  был прав,  подумал Струан.  Это все-таки ты! Он бросился  на
Горта и схватил рукоятку плети, но все, кто был в комнате, навалились на них
и растащили в стороны. В сумятице  кто-то сшиб канделябр с одного  из столов
на  пол,  и Горацио  быстро затоптал огонь на тут же  вспыхнувшем  ворсистом
ковре.
  Струан  вырвался из рук  державших  его  торговцев и  горящим  взглядом
уперся в Горта:
  -- Я сегодня же пришлю к тебе своих секундантов.
  -- Не  нужны мне секунданты, клянусь  Богом. Давай сейчас. Выбирай свое
проклятое оружие.  Ну, давай! А после тебя  я разделаюсь с Кулумом.  Господь
свидетель!
  -- Зачем провоцировать меня, Горт, а? И зачем угрожать Кулуму?
  -- Ты сам знаешь, сукин ты сын. У него женская болезнь, клянусь Богом!
  -- Ты сошел с ума!
  -- Тебе этого не утаить, клянусь Богом. -- Горт попытался  вырваться от
державших его четырех человек, но не смог. -- Отпустите меня, черт побери!
  -- Кулум совершенно здоров. Кто говорит, что у него женская болезнь?
  --  Все  это  знают.  Он был  в  китайском  квартале.  Ты  знаешь  это,
поэтому-то они и сбежали -- прежде чем весь этот ужас выйдет наружу.
  Струан взял кошку в правую руку.
  -- Отпустите его, ребята.
  Все расступились. Горт выхватил  нож и приготовился нападать,  в  ту же
секунду нож словно по волшебству появился в левой руке Струана.
  Горт сделал ложный выпад,  но Струан остался недвижим, как скала, и  на
мгновение  позволил  Горту  прочесть  в  его глазах  всю  первобытную  жажду
убийства, обуревавшую его. И  его удовольствие. Горт остановился, как громом
пораженный, всем существом почувствовав смертельную опасность.
  -- Здесь не место для поединка, -- сказал Струан. -- Не я стал причиной
дуэли. Но  я уже ничего не могу поделать. Горацио,  вы  не согласитесь  быть
моим секундантом?
  --  Да. Да, конечно, -- ответил Горацио, которого мучила совесть с  тех
самых пор, как он договорился о семенах чая для Лонгстаффа. Так ли должен он
отплатить  человеку,  который  всю  его жизнь был ему другом и  столько  раз
приходил на помощь?  Тай-Пэн сообщил  тебе о Мэри и дал тебе лорку, чтобы ты
мог попасть в Макао. Он был тебе и ей вместо отца, и вот ты вонзил нож ему в
спину. Да...  но ты  для него -- ничто, пустое  место. Ты просто уничтожаешь
великое зло.  Если тебе удастся сделать это, го ты искупишь свое собственное
зло, когда настанет твой час предстать перед Господом.
  -- Я почту за честь быть вашим вторым секундантом, Тай-Пэн, -- вызвался
Мастерсон.
  --  Тогда, возможно, вам  лучше пройти со  мной, джентльмены.--  Струан
вытер тонкую  струйку крови  с подбородка, зашвырнул кошку  за стойку бара и
направился к двери.
  -- Ты мертвец! -- прокричал Горт ему вслед, вновь обретая уверенность в
себе. -- Только не тяни, мразь, поганец, сучий выродок!
  Струан  не останавливался, пока  они не вышли из Клуба и не очутились в
безопасности на  raia.
  -- Я выбираю боевые цепы.
  --   Боже  милостивый,  Тай-Пэн,  это...  это  несколько  необычно,  --
ошеломленно проговорил  Горацио.  -- Он  очень  силен, а  вы...  ну... вы...
последняя неделя отняла у вас больше, чем вам кажется.
  -- Совершенно согласен, --  кивнул Мастерсон. -- Пуля между  глаз  куда
разумнее. О да, Тай-Пэн.
  -- Вернитесь и  передайте  ему  мои слова  сейчас  же.  Не спорьте. Мое
решение твердо!
  --  Где...  где  вы  собираетесь...  ну,  нам  ведь,  наверное,   нужно
постараться избежать  огласки? Португальцы скорее всего постараются помешать
вам.
  --  Да. Наймите джонку. Вы двое, я, Горт и его секунданты выйдем в море
на рассвете. Мне  нужны свидетели и дуэль по всем правилам. На палубе джонки
места будет больше чем достаточно
  Я  не  стану убивать тебя, Горт, в радостном предвкушении говорил  себе
Струан. О нет, это слишком легко. Но клянусь Господом  нашим,  с завтрашнего
дня ты больше  не сможешь сам ходить, не сможешь сам есть, не сможешь видеть
и никогда не сможешь спать с женщиной. Я покажу тебе, что такое месть.
  К вечеру новость о дуэли из уст в  уста  облетела весь город, и повсюду
начали заключаться пари. Многие отдавали предпочтение Горту: он был  в самом
расцвете сил и, в конце концов, имел полное основание вызвать Тай-Пэна, если
верить слухам о том, что Кулум  заразился  женской болезнью, а Тай-Пэн, зная
об  этом, отправил  его и Тесс  в  море  с  капитаном, который по закону мог
обвенчать их, едва они отойдут от берега дальше, чем на три мили.
  Те, кто ставили свои деньги на Тай-Пэна,  делали это, больше надеясь на
его победу, нежели твердо веря  в  нее. Все знали  о его  отчаянных попытках
раздобыть хинную корку и  о  том, что его таинственная наложница умирает.  И
все видели,  какое разрушительное  действие это оказало  на него.  Только Ло
Чум,  Чен Шень, А  Сам  и Йин-си заняли столько,  сколько  смогли, и все  до
последнего пенни с уверенностью поставили на Тай-Пэна, вознеся богам горячую
молитву не  оставлять их своим покровительством. Без Тай-Пэна они разорились
бы в любом случае.
  Никто  даже не заикнулся о дуэли при Мэй-мэй. Струан рано ушел от нее и
вернулся  в  свою  резиденцию.  Он  собирался  хорошенько  выспаться.  Исход
поединка  его не тревожил: он был уверен, что сумеет справиться с Гортом. Но
ему вовсе не хотелось самому быть изувеченным в этой схватке, и он знал, что
для этого ему понадобится вся его сила и вся быстрота.
  Он  спокойно  шагал  по  тихим улицам.  Ночь  была теплой  --  еще одна
прекрасная, звездная ночь.
  Л Чум открыл ему дверь:
  -- Здластвуй, масса.
  Он мягким жестом показал рукой в холл. Там стояла Лиза Брок.
  -- Добрый вечер, -- произнес Струан.
  -- Это правда, что у Кулума женская болезнь?
  -- Разумеется, у него нет никакой болезни! Кровь  господня, мы  даже не
знаем, поженились  ли они.  Может быть, они просто решили прокатиться тайком
от всех.
  -- Но он ходил в притон, да еще Бог знает в какой? В ту ночь, когда его
ограбили?
  -- У Кулума нет женской болезни, Лиза.
  -- Тогда почему другие говорят, что есть?
  -- Спросите об этом у Горта.
  -- Я так и сделала, и он ответил, что ему так сказали.
  -- Я повторяю еще раз, Лиза. Кулум ничем не болен. Огромные плечи  Лизы
затряслись от рыданий.
  --  О, Господи, что мы  наделали?  --  Она жалела, что не  в  ее власти
предотвратить дуэль. Горт ей нравился, пусть даже он и не был ее сыном.  Она
чувствовала свою вину и  понимала, что и ее  руки  обагрятся кровью, которая
теперь неизбежно прольется -- кровью Горта, или Тай-Пэна, или Кулума, или ее
мужа.  Если бы она  не заставила  тогда  Тайлера взять  Тесс  на бал, ничего
этого, возможно, и не случилось бы.
  -- Не волнуйтесь, Лиза, -- мягко сказал Струан. -- Я уверен, с Тесс все
в порядке. Даже если они обвенчались, вам нечего бояться.
  -- Когда возвращается "Китайское Облако"?
  -- Завтра вечером.
  -- Вы позволите нашему врачу осмотреть его?
  -- Это решит сам Кулум. Но я не стану ему запрещать. У него нет женской
болезни, Лиза. Если бы была, неужели вы думаете, я допустил бы этот брак?
  -- Да,  я так думаю, -- с болью в голосе сказала Лиза. -- Вы -- дьявол,
и только  дьявол  знает, что  у  вас  на  уме, Дирк Струан.  Но я клянусь, и
Господь  мне  в  том  свидетель, если  вы лжете, я сама  убью  вас, коли мои
мужчины не смогут этого сделать.
  Она пошатываясь направилась к  двери. Ло Чум выпустил ее и запер за ней
дверь на засов.
  -- Масса, луч-че спать-спать, --  радостно  объявил Ло  Чум. --  Завтла
совсем сколый, хейа?
  -- Иди к черту.
  Сухой  стук  металлической  колотушки   снаружи   входной   двери  эхом
прокатился  по  уснувшему  дому. Струан прислушался  к теплой, но  не душной
темноте  спальни и услышал внизу осторожные  шаги Ло Чума. Он выскользнул из
постели, держа нож наготове и схватил свою шелковую ночную рубашку. Быстро и
неслышно  выйдя  на  лестничную  площадку  он заглянул  через  перила. Двумя
этажами ниже Ло Чум поставил на пол фонарь и отпер дверь. Высокие  напольные
часы пробили четверть второго.
  На пороге стоял отец Себастьян:
  -- Тай-Пэн меня видеть можно'?
  Ло  Чум кивнул и убрал в сторону  тесак, который  прятал за  спиной. Он
двинулся вверх по лестнице, но голос Струана остановил его.
  -- Да?
  Отец Себастьян, подняв голову, вглядывался  в темноту. От неожиданности
этого окрика у него зашевелились волосы на затылке.
  -- Мистер Струан?
  -- Да? -- Вновь откликнулся Струан, и горло у него перехватило:
  -- Я прислан его светлостью. Мы получили хинную корку.
  -- Где она?
  Монах поднял маленький грязный мешочек.
  -- Вот. Его светлость сказал, что вы ждете кого-нибудь с этой корой.
  -- А цена?
  -- Об  этом  мне ничего не  известно,  мистер Струан, -- тихо отозвался
отец Себастьян. -- Его светлость приказал мне лечить ею того, к кому вы меня
отведете. Это все.
  --  Я сейчас же спущусь к вам, -- прокричал Струан и метнулся обратно в
спальню.
  Он торопливо  оделся, сунул ноги в сапоги и  бросился к двери, но вдруг
остановился.  Подумав секунду, он взял  с собой  боевой  цеп и  спустился по
лестнице, прыгая через четыре ступеньки.
  Отец Себастьян увидел боевой цеп и вздрогнул.
  --  Доброе утро, святой отец,  -- произнес Струан. Он скрыл отвращение,
которое внушала  ему грязная ряса монаха, и заново  возненавидел всех врачей
на свете. -- Ло Чум, когда масса Синклер здесь, ты приводить, ясно?
  -- Ясна, масса.
  -- Пойдемте, отец Себастьян!
  -- Одну минуту, мистер Струан! Прежде  чем идти, я должен объяснить вам
одну вещь. Я никогда раньше не  пользовался хинной  коркой, никто из нас  не
пользовался ею.
  -- Ну, это никакого значения не имеет, не так ли?
  -- Конечно, имеет! -- воскликнул монах. --  Я знаю  лишь то, что должен
приготовить "чай" из  этой коры,  сварив  ее. Беда в том,  что  мы  не знаем
точно,  как  долго  следует держать ее на огне и как крепко заваривать.  Или
сколько отвара должен выпивать  больной за один прием. И как часто он должен
его  принимать. Единственное руководство по лечению хинной коркой, которое у
нас есть, написано по-латыни  оно очень древнее и неопределенное!
  -- Епископ говорил, что у него когда-то была малярия. Сколько отвара он
принимал тогда?
  --  Его  светлость  не помнит. Он  помнит  только,  что отвар был очень
горьким на вкус и его постоянно тошнило. Если он не ошибается, он пил его  в
течение четырех  дней. Его  светлость сказал, что вы  должны совершенно ясно
представлять себе: мы будем лечить ее целиком на ваш страх и риск.
  -- Да. Я понимаю это очень Хорошо. Пойдемте же!
  Струан выбежал  на  улицу. Отец Себастьян поспешил  за ним следом.  Они
немного прошли  вдоль  raia, потом повернули наверх и пошли тихой, усаженной
деревьями улицей.
  -- Пожалуйста, мистер Струан, не так быстро, -- запыхавшись, проговорил
отец Себастьян.
  Струан  пересек  Ргаса  de   ao   aulo  и,  свернув  на  другую  улицу,
нетерпеливо устремился  дальше. Вдруг инстинкт заставил его остановиться  он
резко отпрыгнул в сторону. Мушкетная  пуля расплющилась о стену в том месте,
где  он только что стоял. Он дернул вниз перепуганного монаха. Прогремел еще
один выстрел. Пуля царапнула ему плечо, и он проклял себя за то, что не взял
пистолеты.
  -- Бегите, спасайтесь!
  Струан  рывком  поднял  монаха на  ноги  и  подтолкнул  через дорогу  в
безопасное место  у дверей  какого-то дома. Кое-где в окнах стали зажигаться
огни.
  -- Сюда!  --  прошептал  он,  бросаясь вперед.  Он  неожиданно  изменил
направление, и третья пуля просвистела мимо в каком-то дюйме от  его головы.
В следующий миг  он свернул  в спасительный переулок, отец Себастьян  тяжело
дышал у его плеча.
  -- Вы не потеряли кору? -- спросил Струан.
  -- Нет. Ради всего святого, что происходит?
  -- Грабители! -- Струан взял трясущегося от страха священника за руку и
побежал  по  переулку, а потом  --  через открытое пространство перед фортом
Сан-Пауло де Монте.
  В тени его стен он остановился, чтобы перевести дух.
  -- Где кора?
  Отец Себастьян  дрожащей  рукой поднял  мешочек.  Лунный свет  коснулся
свежего  шрама  на  подбородке Струана  и  замерцал в  его глазах  шотландец
словно стал выше ростом, и в его облике появилось что-то демоническое.
  -- Кто это был? Кто стрелял в нас? -- спросил отец Себастьян.
  --  Грабители,--  повторил  Струан. Он  знал, что на самом  деле засаду