,  что он сумасшедший. Если бы речи его не были  столь кощунственны,
он бы всех очень позабавил.
  Струан подумал о Мауссе. Маусс нравился  ему как человек,  и  он  жалел
его. Ему опять вспомнились слова Сары. Да, признался он себе, ты использовал
Вольфганга много  раз  и для разных целей. Но взамен ты дал ему то, что  ему
было нужно -- возможность обращать язычников. Без  тебя он уже  давным-давно
был бы  мертв. Без тебя...  ладно, оставь  это пока. Маусс  идет  к спасению
своей собственной дорогой. Пути Господни поистине неисповедимы.
  -- Кто знает, Варгаш? Возможно, Хун Хсу-чьюн действительно тот, за кого
себя выдает.  В  любом случае, -- добавил  он, видя,  как возмущенно вскинул
голову  Варгаш,  --  я  согласен  с  вами.  Это  не  смешно.  Я  поговорю  с
Вольфгангом. Благодарю вас за то, что вы сказали мне об этом.
  Варгаш смущенно прокашлялся.
  -- Как вы думаете, сеньор,  не мог бы я  взять отпуск на  всю следующую
неделю? Эта жара и... ну, я бы очень хотел повидать семью.
  --  Конечно.  Возьмите две  недели,  Варгаш. И я полагаю, будет хорошо,
если  у  португальской  общины  появится  свой  собственный  Клуб. Я  устрою
подписку. Вы назначаетесь его  временным  казначеем  и секретарем. -- Струан
написал несколько слов в  блокноте и, оторвав лист, протянул его Варгашу. --
Вот, можете получить по нему прямо сейчас. -- Это был чек на предъявителя на
тысячу гиней.
  Варгаш был поражен:
  -- Благодарю вас, сеньор.
  -- Не за что, -- ответил Струан. -- Без  поддержки португальской общины
у нас не было бы здесь и общины британской.
  --  Но,  сеньор,  конечно, эта новость... эта статья!  Гонконгу  конец.
Корона  отвергла договор.  Удвоить  количество  рабочих рук? Тысяча гиней на
Клуб? Я не понимаю.
  -- Гонконг  будет жить, пока на нем остается хотя бы один торговец, а в
его  гавани стоит хотя бы  одно судно. Не волнуйтесь. Мне что-нибудь просили
передать?
  -- Заходил мистер Скиннер. Он бы хотел встретиться с вами в удобное для
вас время. И Гордон Чен тоже.
  -- Известите Скиннера, что я заеду к нему сегодня вечером. И Гордона --
с ним я увижусь на "Отдыхающем Облаке" в восемь часов.
  -- Слушаюсь, сеньор, кстати, еще одна новость. Вы помните Рамсея?  Того
матроса, который дезертировал? Так вот,  все это время он прятался в  горах,
как отшельник.  В  пещере  на  Пике.  Жил  тем,  что  крал пищу из  рыбацкой
деревушки  у  Абердина. Кажется, он изнасиловал  там  нескольких  женщин,  и
китайцы связали его и передали властям. Вчера был суд. Сто плетей и два года
каторжных работ.
  -- С тем же успехом  они могли его  и повесить, -- заметил  Струан. Два
года  он  все  равно не  протянет. -- Попав в тюрьму, человек  терял надежду
выйти оттуда живым. Жестокость, царившая там, не поддавалась описанию.
  --  Да.  Ужасно. Еще  раз благодарю вас, сеньор. Наша  община будет вам
очень признательна.
  Варгаш ушел, но почти тут же вернулся.
  --  Извините,  Тай-Пэн. Пришел один  из ваших  моряков. Китаец по имени
Фонг.
  -- Скажите ему, пусть войдет.
  Фонг вошел и молча поклонился.
  Струан внимательно рассматривал  приземистого китайца с отметинами оспы
на  лице. За те  три месяца,  что он провел на борту, Фонг сильно изменился.
Теперь одежда  европейского  моряка  уже  не  казалась  ему  неудобной,  его
свернутая  косичка была  аккуратно  спрятана под  вязаной  шапочкой. Он  уже
довольно   сносно  говорил   по-английски.   Отличный   матрос.   Послушный,
сдержанный, толковый.
  -- Почему ты не на корабле?
  -- Капитан говорить  можно на берег ходить, Тай-Пэн. Моя вахта на берег
ходить.
  -- Что тебе нужно, Фонг?
  Фонг протянул ему  измятый лист бумаги.  Почерк  был похож на  детский.
"Абердин. То же место, приятель. Восемь склянок в  полуночную вахту. Приходи
один". Послание было подписано "Папа Берта и Фреда".
  -- Где ты это взял?
  -- Кули остановить меня. Мне давать.
  -- Ты знаешь, о чем тут говорится?
  --  Я  читать,  да. Нет  читать  легкий. Очень трудный,  ладно.  Струан
задумчиво посмотрел на клочок бумаги.
  -- Небо. Ты его видел?
  -- Да, Тай-Пэн.
  -- Что оно сказало тебе? Фонг понял, что это экзамен.
  -- Тайфун, -- ответил он.
  -- Как скоро?
  -- Не знаю. Три дня, четыре дня, больше, меньше. Тайфун, все равно.
  Солнце  уже  скрылось  за  горизонтом.  Быстро  темнело.  На  берегу  и
строительных площадках зажглись фонари.
  Вуаль, покрывавшая небо, стала плотнее. Огромная  кроваво-красная  луна
повисла в десяти градусах над чистой линией горизонта.
  -- Мне кажется, у тебя хороший нос, Фонг.
  -- Спасибо, Тай-Пэн.
  Струан поднял руку с запиской:
  -- А что твой нос говорит тебе насчет этого?
  -- Нет ходить один, -- ответил Фонг.


Глава 2

  С наступлением темноты  небо  стали  заволакивать облака,  и  влажность
увеличилась. Китайские торговцы, которым были хорошо  известны повадки ветра
и моря, поняли, что скоро придет дождь. Сами по себе облака возвещали просто
первый в это время года дождь, который ненадолго прогонит изнурительный зной
и прибьет пыль. Обыкновенный  ливень, если йосс  будет  к ним  благосклонен.
Если  же йосс повернется  против них, то  будет шторм. И только  йосс решит,
превратится ли этот шторм в тайфун.
  -- Мне  жарко,  Тай-Пэн, -- пожаловалась  Мэй-мэй, обмахиваясь веером в
постели.
  --  Мне  тоже,  --  ответил  Струан.  Он  стаскивал  с   себя  влажную,
отяжелевшую от пота рубашку, чтобы переодеться в свежую.-- Я же говорил, что
тебе было бы лучше остаться в Макао. Там гораздо прохладнее.
  -- Может быть и так,  но тогда я лишилась бы удовольствия сказать тебе,
что мне жарко, клянусь Богом.
  -- Ты  мне  больше нравилась во время  болезни. Никакой  развязности  и
вульгарной божбы.
  -- Ха! -- фыркнула она. -- Не ипокритствуй со мной!
  -- Чего-чего с тобой не делать?
  -- Ипокритствовать, Тай-Пэн.  Ты что, не  знаешь  английского? Пока  ты
отсутствуешь  целый  день,  забыв о  своей бедной старой  Матери, я уж-жасно
много  занимаюсь чтением книги  со  словами вашего доктора Джонсона, улучшая
свой  ум  относительно  варварского языка.  Все знают  слово  "ипокрит". Оно
означает "лицемер".  Как раз для тебя подходит, клянусь Богом. -- Она надула
губы и стала от этого еще прелестнее. -- Ты совсем больше не обожаешь меня!
  --  Я всерьез подумываю о том, чтобы хорошенько оти-покритствовать тебя
пониже спины.
  Мэй-мэй испустила долгий мучительный стон.
  --  Тай-Пэн хочит корова  чилло  жиг-жиг,  хейа, масса?  Мо-зна,  о-ко,
ладна.
  Струан подошел  к кровати, и Мэй-мэй  отпрянула  к  стене.  --  Ну  же,
Тай-Пэн, это была шутка.
  Он крепко обнял ее.
  -- Ах, девочка, ты, главное,  поправляйся,  это  сейчас для  тебя самое
главное.
  На ней была длинная мягкая  рубашка из  голубого шелка,  волосы  изящно
уложены, запах ее духов опьянял.
  -- Не вздумай ходить к шлюхам, а?
  -- Не говори глупостей.
  Он  поцеловал ее и закончил переодевание. Сунув свой нож в черные ножны
у  пояса и маленький  кинжал в левый  сапог, он  аккуратно перевязал  волосы
лентой сзади у основания шеи.
  -- Почему ты обрезаешь волосы,  Тай-Пэн? Отрасти их и носи косичку  как
цивилизованный человек. Очень красиво. Лим Дин постучал и открыл дверь.
  -- Масса. Масса Чен зде-ся. Мозна?
  -- Видеть каюта наверху.
  -- Ты вернешься, Тай-Пэн?
  -- Нет, девочка. Я проеду прямо на берег.
  -- Попроси Гордона навестить меня, хорошо?
  -- Хорошо, девочка.
  -- Куда ты идешь?
  --  По делам, клянусь  Богом. Смотри веди  себя  хорошо, пока  меня  не
будет. Я вернусь уже заполночь. Но  я  загляну к тебе сразу же,  как  только
поднимусь на борт.
  -- Хорошо, промурлыкала она. -- Только разбуди меня, если я буду спать.
Твоя  старая  Мать  захочет убедиться, что  ее  ипокритственный  сын  цел  и
невредим.
  Он нежно потрепал ее по щеке и поднялся в свою каюту.
  -- Привет, Гордон.
  Гордон Чен  был одет в длинный  синий шелковый халат и. легкие шелковые
штаны. Ему было жарко, и вид у него был очень озабоченный.
  -- Добрый вечер, Тай-Пэн. С возвращением. Я так счастлив узнать, что вы
нашли хинную корку. Как себя чувствует госпожа Т'чунг?
  -- Очень хорошо, спасибо.
  -- Мне так жаль, что мои слабые усилия оказались безрезультатными .
  -- Спасибо, что ты попытался помочь.
  Гордон Чен опять расстроился,  потому что ему пришлось выложить немалое
количество тэйлов на поиски коры, но это чувство не шло ни в какое сравнение
с  его тревогой  по  поводу  Гонконга. Последняя новость  из Англии  вызвала
сильнейшее беспокойство во всей иерархии  Триад в  Квантуне. Дзин-куа вызвал
его к  себе и  приказал  выведать  настроение  Тай-Пэна  и использовать  все
могущество  Триад,  все средства,  какие окажутся  необходимыми  -- серебро,
богатые подношения, расширение торговли, -- чтобы помешать варварам покинуть
остров и склонить их к тому, чтобы остаться.
  -- Меня привело сюда дело крайней важности, Тай-Пэн, иначе я не стал бы
беспокоить вас. Гонконг. Вчерашняя статья в газете. Это правда?  Если да, то
мы погибли... мы разорены.
  -- Я слышал, ты являешься тай-пэном гонконгских Триад.
  -- Кем?!
  -- Тай-пэном  гонконгских Триад,  -- мягко повторил Стру-ан и рассказал
ему  все,  что  услышал  от португальского армейского  капитана.  --  Глупая
история, а?
  -- Не глупая, Тай-Пэн, просто -ужасная! Потрясающая ложь!  --  Если  бы
Гордон был  один, он сейчас  рвал  бы  на  себе  волосы и одежду и  вопил от
ярости.
  -- Зачем Триадам понадобилось убивать Горта?
  --  Я  не знаю.  Откуда  я могу  знать,  чем занимаются эти  анархисты?
Тай-Пэн Триад? Я?  Какое гнусное  обвинение!  -- Моя жизнь  теперь  не стоит
лепешки коровьего помета, кричал  он себе. Этот предатель, черепашье дерьмо!
Как  он посмел  выдать  наши  секреты!  Сосредоточься,  соберись с  мыслями.
Тай-Пэн варваров  смотрит на тебя во все  глаза,  и тебе лучше подыскать для
него  умный ответ! -- Я просто не представляю. Боже милостивый. Триады в Тай
Пинь Шане, под самым моим носом? Чудовищно.
  -- У тебя есть враги, которые стали бы распространять такие слухи?
  -- Должны  быть, Тай-Пэн...  О небо!  Я подумал, может... -- Он закатил
глаза под лоб.
  -- Может, что?
  -- Ну, я...  э-э, вы мой отец.  Не  может так быть, что кто-то пытается
причинить вред вам через меня?
  --  Это возможно, Гордон.  Возможно и то, что ты  действительно главарь
Триад.
  -- Анархист?  Я? -- О боги, почему  вы покинули меня. Только на прошлой
неделе я потратил пятьдесят  тэйлов на благовония и подношения и на молитвы,
которые прочтут за меня в храмах. Разве я не самый  щедрый жертвователь всех
ваших храмов без исключения? Разве не  я  лично  заложил три  храма и четыре
кладбища, и разве в моем  окружении не состоят сорок три буддистских монаха,
которых я  содержу на свои личные  средства? -- С какой стати  мне знаться с
этими преступниками?  Благодаря вам я становлюсь  богат. Мне  не  нужно  для
этого воровать или грабить.
  -- Но ты бы хотел, чтобы маньчжуров сбросили с китайского трона?
  -- Маньчжуры  или китайцы -- мне все равно, Тай-Пэн.  Почему это должно
заботить  меня? Я не имею к  этому никакого  отношения. --  О боги, закройте
свои уши на  мгновение. -- Я -- не  китаец. Я -- англичанин.  По-моему, я --
последний человек, которому  стали бы доверять китайцы из тайного  общества.
Это было бы опасно, вы не думаете?
  -- Возможно. Не знаю. Может  быть, тебе стоит потратить немного тэйлов,
Гордон. Расставить шпионскую сеть. Выяснить, кто эти люди и кто их главари.
  -- Я немедленно займусь этим, Тай-Пэн.
  -- Три месяца должно  быть достаточно  для такого хитроумного человека,
как ты, чтобы представить мне их руководителей.
  --  Шесть  месяцев,  --  автоматически  произнес Гордон  Чен,  отчаянно
пытаясь  найти  лазейку из западни, в которую  угодил. Вдруг его осенило. Ну
конечно!  Пусть  варвары  сами помогут  нам  покончить  с врагами  Триад  на
острове. Мы навербуем из этого черепашьего дерьма шпионов, соберем их всех в
отдельную ложу и проведем для вида  какой-нибудь обряд  посвящения. Отлично!
Потом... так,  надо подумать. Мы  пустим  слух, что  настоящим руководителем
Триад  является... кто?  Когда время  придет, я  отыщу  какого-нибудь врага.
Затем мы передадим их варварам как настоящих Триад,  и вот они уже  лишились
своих голов. -- О да, Тай-Пэн, я без промедления возьмусь за дело.
  -- Я думаю, так  будет лучше для тебя. Потому  что так  или иначе, но я
намерен раздавить этих Триад.
  --  А я буду помогать вам  в  этом в полную меру своих сил,  --  горячо
заверил его Гордон. Жаль, что Чен Шень член семьи, в противном случае он был
идеальной подставкой в качестве "главы Триад". Совсем чуть-чуть  йосса, и  я
стану следующим после него компрадором "Благородного Дома".
  Впрочем,  не  волнуйся,  Дзин-куа  поможет   тебе   найти   подходящего
кандидата. --  Тай-Пэн,  вернемся к  более важным  делам.  Что  со  статьей?
Гонконгу конец? Мы теряем целое состояние. Потеря  острова  станет настоящей
катастрофой.
  --  Действительно, ряд незначительных  проблем  существует. Но  все они
будут решены. Гонконг наш навсегда. Скоро это правительство потеряет власть.
Не волнуйся. "Благородный Дом" и Гонконг -- одно целое.
  Все тревоги Гордона Чена растаяли без следа.
  -- Вы уверены? Этот Каннингтон, его свергнут?
  -- Тем или иным способом. Да.
  Гордон с восхищением посмотрел на отца. Ага, подумал он, значит, даже с
помощью убийства. Отлично. Он очень хотел рассказать Тай-Пэну о том, что это
он устранил Горта и таким образом  спас ему жизнь. Но это может подождать до
более важного момента, сказал он  себе, переполненный восторгом. -- Отлично,
Тай-Пэн. Вы чудесно успокоили  меня. Я согласен. "Благородный Дом" и Гонконг
--  действительно  одно целое. --  Если это не так, то  можешь  считать себя
дохлым утенком,  подумал он. Но отныне тебе лучше не появляться на материке.
Теперь,  когда  закрутилась вся  эта  история с  Триадами,  путь  туда  тебе
заказан.  Это так. Теперь твоя  жизнь неразрывно  связана с Гонконгом.  Этот
остров  станет  твоим  дворцом  или  твоей  гробницей.  -- Тогда  нам  стоит
расширяться, вкладывать в остров как можно больше. Я не пожалею труда, чтобы
сделать  Гонконг  сильным. О да.  Вы  можете  положиться  на меня!  Спасибо,
Тай-Пэн, вы успокоили меня.
  -- Миледи хотела поздороваться с тобой. Спустишься вниз?
  --  Благодарю вас.  И спасибо за то,  что вы предупредили меня  об этой
смешной, но опасной истории. -- Гордон Чен поклонился и вышел.
  Все время,  пока они беседовали, Струан пристально наблюдал  за  сыном.
Так правда это или  нет, спрашивал  он себя. Удивление, которое тот выказал,
могло быть  и подлинным, и во всем, что он говорил, немало здравого  смысла.
Не знаю.  Но если  Гордон действительно  тай-пэн Триад, тебе  придется  быть
очень хитрым, чтобы поймать его. А что потом?
  Струан нашел  Скиннера  в комнате,  где  стоял печатный  пресс "Ориэнтл
Тайме"  В комнате было душно и шумно. Он поздравил редактора с тем, как была
преподнесена новость.
  --  Не  беспокойтесь, Тай-Пэн,  -- сказал Скиннер.  --  Завтра  выходит
выпуск с продолжением. -- Он протянул Струану гранки. -- Черт побери,  когда
наконец кончится это  проклятое лето. --  Он был одет  в свой обычный черный
сюртук из плотной ткани и теплые брюки.
  Струан   прочитал  статью.   Скиннер  не   поскупился   на   сарказм  и
оскорбительные выпады в  адрес министра иностранных дел, особенно  упирая на
то,  что все торговцы должны объединить усилия, завалить парламент петициями
и уничтожить Каннингтона.
  -- Я бы сказал, что после этой  статьи некоторые из ребят по-настоящему
закусят удила, -- одобрительно произнес Струан.
  -- Я от души надеюсь, что  именно так и будет. -- Скиннер развел руки в
стороны, чтобы унять  жгучий  зуд под  мышками. -- Чертова жара! Вы чересчур
полагаетесь на судьбу, Тай-Пэн, разгуливая среди ночи в таком виде.
  На  Струане  была  только легкая рубашка, полотняные  брюки и сапоги из
тонкой кожи.
  --  Вам бы самому так  попробовать.  Потели бы  меньше,  и  главное  --
никакой потницы.
  -- Даже не  упоминайте при мне имени этой проклятой болезни. К жаре она
не имеет никакого отношения, обычная летняя хворь. Человеку по природе своей
свойственно потеть.
  -- Да, и быть любопытным. В своем письме вы упоминали что-то о странном
дополнении к договору Лонгстаффа ? наместником Чинь-со. Что вы имели в виду?
  -- Просто  один  из тех занятных кусочков  информации, которые собирает
любой газетчик. -- Скиннер  вытер лицо  тряпкой, которая оставила  за  собой
чернильные следы,  и сел  на высокий табурет. Он рассказал Струану о семенах
-- Тутовые деревья, камелии, рис, чай, разные цветы.
  Струан ненадолго задумался.
  -- Да, это любопытно, слов нет.
  -- Лонгстафф не входит  в число  тех садоводов, о  которых я  наслышан.
Возможно,  это  была  идея  Синклера.  У  него  как  раз есть  склонность  к
садоводству. По  крайней мере,  она  есть  у его  сестры. --  Скиннер бросил
взгляд  на китайских рабочих, обслуживавших пресс. -- Я слышал, она серьезно
больна.
  -- Я счастлив сообщить, что девочка поправляется. Врач сказал, это было
какое-то желудочное расстройство.
  -- Говорят, Брок появлялся сегодня днем на флагмане.
  -- Вы очень хорошо информированы
  -- Я подумал, не следует ли мне подготовить некролог.
  --  Иногда ваш юмор .перестает  забавлять меня.  Пот стекал по отвисшим
щекам Скиннера и капал на засаленную рубашку.
  -- Я и не думал шутить, Тай-Пэн.
  --  Ну,  а я принимаю  это как  шутку, --  небрежно  сказал  Струан. --
Разговаривать о некрологах -- плохой йосс. -- Он наблюдал, как  пресс выдает
завтрашние  номера  газеты. -- Мне  пришла  в голову  одна  мысль касательно
Уэйлена. Лонг-стафф назвал старый город  Куинз Тауном. Теперь у нас появился
новый город. Возможно,  Уэйлену  следует предоставить честь выбрать для него
другое имя. Скиннер весело хмыкнул.
  --  Это  будет  для  него чудесной  приманкой.  На  каком  названии  вы
остановились, Тай-Пэн?
  -- Виктория.
  --  Мне нравится. Виктория, стало быть? Вот так,  одним простым жестом,
Лонгстафф  предан  забвению. Можете  считать,  что такое  "предложение"  уже
сделано. Предоставьте это мне. Уэйлен никогда в жизни не догадается, что это
была не его идея. Я гарантирую. -- Скиннер с довольным видом поскреб ногтями
живот. -- Когда я стану владельцем газеты?
  -- В тот день, когда Корона примет Гонконг как колонию  и Договор будет
утвержден обоими правительствами. -- Струан передал ему документ. -- Все это
вы найдете  здесь. Документ  скреплен моей печатью.  Конечно,  он имеет силу
только  при  условии,  что  "Ориэнтл Тайме"  в  то  время  будет  оставаться
действующим предприятием.
  --  У  вас есть сомнения  на  этот счет,  Тай-Пэн?  -- радостно спросил
Скиннер.  Он ясно видел  свое будущее.  Десять лет, сказал он  себе. Потом я
буду богат.  Я  уеду  домой,  женюсь  на  дочери  сквайра,  куплю  небольшое
поместьице в  Кенте и открою газету в Лондоне. Да, Морли,  старина,  подумал
он, ты прошел  долгий  путь от грязных переулков Лаймхауса [Район лондонских
доков],  сиротского  приюта,  чума  его забери,  и  чистки  выгребных ям. Да
проклянет Господь тех двух дьяволов, которые дали мне жизнь, а потом бросили
меня. -- Спасибо, Тай-Пэн. Будьте уверены, я не подведу вас.
  --  Кстати,   вам,   возможно,  захочется  первому  опубликовать  некую
исключительную новость. Хинная корка излечивает малярию Счастливой Долины.
  Скиннер на мгновение лишился дара речи.
  -- О Боже, Тай-Пэн, -- с трудом выговорил он, -- это не новость, это...
бессмертие. -- Наконец его прорвало: --  Исключительная, вы говорите? Да это
самая великая новость в мире! Конечно, -- добавил он, хитро прищурившись, --
главную роль  в этом рассказе сыграет "она"... или "он" -- то  есть человек,
который излечился.
  -- Пишите, что хотите. Только  не касайтесь меня и  всех, кто  имеет ко
мне отношение.
  -- Никто и никогда не поверит в это, пока люди не у