себе в дом
входила.  Она  слышала из сеней  разговор гостей и  не удивилась поэтому  их
появлению.
     -Нет простокваши,- однотонно сказала она.-  Даже молока нет свежего,  -
и, присев на свободный стул, рассеянно огляделась.- Как себя чувствуешь?
     -Неплохо вроде,- соврал он.-  Нет молока, и черт с  ним: расхотел  уже.
Угощай гостей.
     -Иван Герасимыч!- предостерегла Ирина Сергеевна.
     -А что?  Нет, что ль, дома ничего? И  мы вроде не голодные - что будет,
то  и умнем...  У меня пузанчик есть -  с Нового года  не тронутый.  Помнишь
Новый год, Ирина Сергевна?.. Вот  и  я  помню.  Последний Новый  год  мой! В
глазах стоит!..  Давай, Марья, собирай на стол, я вставать буду...- и свесил
с  кровати ноги, истощенные,  костлявые.- Ну  и спички! Когда успел?.. Сроду
таких не было... Не каждому покажешь...
     Марья  Федоровна  тоже на  короткое время  пришла в себя -  в  ней даже
мелькнула прежняя живость и начальственность.
     -Ты куда?!- накинулась  она на него.- Ложись сию минуту!- но он проявил
твердость духа:
     -Отпустило вроде. Не болит ничего... Может, поживу еще... А умру - тоже
не беда: свет, говорят, не без добрых людей. Не знаю, тот  свет или этот, но
полон ими.
     -Накройся, философ,- сказала ему жена.- Одна кожа да кости.
     -Халат надену. Неси халат мой. Тот, что с помпончиками
     -А у тебя один халат всего - что людям голову морочить?
     -Не  дашь  уже и похвастаться...  Проводи лучше... Идти  далеко...- Они
сообща, совместными  усилиями усадили  его за  стол.- Ну вот, сел  -  совсем
другое дело!.. Мне б еще год  так  проковылять - глядишь, и прошла б болезнь
моя.  Природа  все  лечит...  Что на  стол  ничего  не  ставишь?  Нет еды  в
холодильнике?
     -Нет,- отвечала  Марья Федоровна -  с той  самой  неразумной  обидой  и
вызовом  в голосе:  будто  Иван  Герасимыч  подвел или обманул  ее  в лучших
ожиданиях.
     -Что ж так?..  Не готовишь  ничего?.. Ну я  не ем  -  а  тебе  питаться
надо?..  Я  ведь  водку  сейчас  выставлю  -  тоже  вот,  от  всех  болезней
лекарство...  А почему нет?..- Он был настроен  насмешливо.- Алеша заждался,
да и я не  против... Про  последнюю волю приговоренного слышали? Стопку чтоб
поставили и сигарету дали.
     -Вот она тебя,  воля эта, и погубила!- выговорила ему Марья Федоровна.-
Сколько тебе говорили: не дыми, не порть себе легкие?! Накурился? Что теперь
делать будешь?
     Иван Герасимыч упрямо мотнул головой.
     -Известно что... Значит,  такая уж  воля наша, российская.  Жизнь  себе
укорачивать.
     -Плохая воля!
     -Какая есть уж.  Другой не  дано...  Неси  рюмки. А пузанчик в  буфете,
внизу, в глубине самой - от тебя спрятан. Так и быть, открою тебе секрет...
     Марья  Федоровна нерешительно оглянулась  на Ирину  Сергеевну в поисках
подсказки - та ничего не сказала, и Марья Федоровна вышла из комнаты...
     -Совсем  растеряха стала,- неодобрительно сказал Иван Герасимыч.- Это и
прежде  за ней водилось,  а теперь совсем никуда  стала...  Память, что  ли,
теряет?..
     -Что вы так?- упрекнула его Ирина Сергеевна.- Переживает просто.
     -По-разному можно переживать. Нельзя ж так распускаться... Она и прежде
без меня шагу не могла ступить... Это видимость одна, что командовала.
     -Не могла  без вас... Что ж в  этом плохого,  Иван Герасимыч? Обвиняете
женщину  в том, что она к вам  привыкла?  Вы ж тоже  без нее  жизнь себе  не
мыслили?
     -Да знаю я все это... Кому  ты рассказываешь?.. О  том и  говорю... - и
Иван Герасимыч улыбнулся  свысока и с какой-то  бледной,  напускной иронией,
затем осекся, притих, попридержался.
     -О чем вы?- Марья Федоровна принесла с собой стаканы, графин и закуску.
     -Ни о чем.- Иван  Герасимыч наново собрался  с духом.- Что  принесла на
закуску? Не разгляжу сослепу.
     -Колбасы копченой. Тонко нарезанной. Можешь поесть немного.
     -Да нет уж. И пить не буду. На вас погляжу.
     -Совсем плох  - раз выпить не хочешь. Налью тебе чуть-чуть...  Дай бог,
не в последний...
     Они  втроем  выпили.  Иван Герасимыч,  как  и сказал,  пить  не  стал -
проследил только за тем, как это сделали другие.
     -Ну и хватит,-  сказал  он.- Посидели и довольно. К себе пойду...  А вы
сидите!- остановил он их, видя, что  они повскакали с мест.- Это я про себя:
на  покой  пора.  Сидеть трудно...  Помоги,  Алеша...- Он  встал и с помощью
Алексея добрался до кровати.  Марья Федоровна не тронулась с места:  застыла
как каменная.
     -Покажите сад  ваш, Марья Федоровна,- попросила ее  Ирина Сергеевна.- Я
его с прошлого года не видела. Что в нем нового?
     -Что может  быть  нового?  Сорняков полно,-  машинально  отвечала та, о
чем-то напряженно раздумывая.- Полоть некому.
     -Хотите,  помогу?- Ирина Сергеевна  надумала отвлечь  ее и  вывести  из
дома.
     -А  ты  умеешь?..-  Марья   Федоровна  придирчиво   поглядела  на  нее,
сообразила,  что  сказала  лишнее,  пришла  в  себя:-  Пойдем,  хоть  фартук
наденешь. Не в белом же халате сорняки полоть...
     Они вышли  в сад. Алексей остался с Иваном Герасимычем: сидел на  стуле
возле его кровати. Иван Герасимыч молчал, занятый своими мыслями.
     -Женщины при деле,  мужчины при разговоре?..- Он уделил наконец Алексею
внимание.- Что они там делают?
     -Сорняки рвут.
     -Хорошее занятие. Главное, бессмысленное... Потому и успокаивает... Что
смотришь так?
     -Тяжело?- Алексей, хоть и был врач, но никогда  не сидел  с умирающим и
не знал, что говорить в таких случаях.
     -Умирать, что ль?..  Да нет, смерть не страшна, это как раз пустое.  Не
нужно вообще бояться того, чего не знаешь... Хотя все  другого на этот  счет
мнения... Умирать  у природы надо учиться. Не видел, как животные умирают?..
У меня, в зрелом уже возрасте, котенок был - до сих пор  его помню. Поглядел
на  нас:  оставьте,  мол, меня,  дайте спокойно  подохнуть... Его  соседский
пес-дурак задрал - так он уполз куда-то, забился под лестницу, скончался там
в одиночестве. Чтоб никому смертью своей не досаждать и чтоб труп на виду не
валялся... Они же сами себя хоронят... До сих  пор его  взгляд перед глазами
стоит... Мы-то  не доросли до этого. Кишка слаба, как она говорит.  Не можем
ей  в глаза заглянуть. Не за себя, так за других  хлопочем...  Мало  на кого
положиться можно -  поэтому...  Ладно, хватит  об этом...  У  тебя-то  какие
планы?- и поглядел сначала прямо на него, потом чуть в сторону.
     Алексей пожал плечами.
     -В Москву вернусь. В клинику поступать буду.
     -Надумал уже?.. А с Ириной у тебя какие отношения?
     -Не знаю... Обычные, наверно.
     Иван Герасимыч насупился, надул вспухшую губу.
     -Обычных не бывает. А с ней - тем более.
     -Значит, сам не знаю.
     -Это  больше  на  правду  похоже...-  Он  хотел  сказать   что-то  еще,
раздумал:- Ладно. Иди... Дай отдохнуть...- и  смолк, впал в забытье - или же
притворился глубоко спящим...
     -О  чем  с  тобой  Иван  Герасимыч  говорил?-  спросила  Алексея  Ирина
Сергеевна. Они шли по  дорожке, ведущей к калитке и обсаженной с двух сторон
рядами черно-красных стрельчатых гладиолусов и полноликих губчатых, перистых
разноцветных георгинов: Марья Федоровна любила все яркое, крупное и высокое.
     -Ни о чем,- сказал Алексей,  не расположенный к откровенности: разговор
с  умирающим  смутил  его  и привел  в  уныние.-  Про котенка...  Это  имеет
какое-нибудь значение?
     -А  почему нет? -  Ирина Сергеевна выглядела усталой, натруженной.  Они
вышли на улицу.
     -По-моему, ему совсем ничего осталось.
     -Поэтому его слушать не  нужно?..-  Она глянула сбоку, спросила:- А про
волю умирающего слышал?.. Тут-то мы с тобой и расходимся.
     Он понял ее дословно.
     -Мне уходить?
     -Да  нет  уж,  идем  со  мною...  Разве  можно  женщину  в такую минуту
отпускать?..  Не видишь, каково мне?..- Алексей мало что из этого понял,  но
подчинился. Она скользнула по нему взглядом.- Все в халате? Людей пугаешь?..
Ну и не снимай его. Сейчас остановим машину, доедем - тут рядом...
     Они  остановили  грузовик.  Ирина  Сергеевна  села  в  кабину,  Алексей
перемахнул через борт кузова.
     -На вызов?- спросил водитель.
     -Ну да,- сказала Ирина Сергеевна.- На последний. Хватит на сегодня...
     Прасковья Семеновна была дома. Перед их приходом она перебирала вещи на
полках,  в  ящиках в шкафу  и в двух  комодах, проверяя их  на  наличие и на
целость.  Делала  она  это  более  или  менее регулярно  и  не  потому,  что
остерегалась  воровства  или  боялась  по  иной причине за их сохранность, а
просто выполняла некий ритуал: будто вместе с вещами подтверждала свое место
в жизни, отмечалась в списке в некой длинной  житейской  очереди, доказывала
свое в  ней  участие.  Ирина Сергеевна  никогда прежде -  не  только  что не
приводила к ней молодых людей: их у нее, как мы видели, не было - но  и речи
о  них  не заводила;  о чем она думала, приглашая  к себе Алексея, и  на что
рассчитывала, она  сама  толком не  знала.  Может  быть, она надеялась,  что
хозяйки, против  правил, не будет дома, но,  увидев ее в гостиной, струсила.
Все  обошлось, однако, без  объяснений  и без последствий: будто и ее кто-то
водил за руку.
     -Это  Алексей  Григорьич,  доктор  московский,- представила  она  гостя
оторопевшей  хозяйке: тот,  в  халате,  остался стоять  белой вороной  среди
темно-коричневого  благочиния  гостиной,   обставленной  старой  деревенской
мебелью.- Мы ненадолго. Посидим, в себя  придем... У Ивана Герасимыча были -
после него идти никуда не хочется...
     Она хотела добавить: как после похорон, когда все идут на  поминки - но
не сказала этого.
     -Плох  совсем?-  спросила  хозяйка:  Ирина  Сергеевна  рассказывала  ей
больничные  новости, и ей  не нужны были подробности.- А это москвич ваш?  Я
его другим себе представляла.- Она и про него знала - хотя не все, конечно.
     -Каким?- спросил Алексей,  поскольку  нас  всех беспокоит  наша слава и
репутация.
     -Боевым, что ли. Задиристым.
     -Это меня  так Ирина Сергевна расписала? Может, и  был  таким  - теперь
скисаю.
     -Что так?
     Алексей присел.
     -Испарения  какие-то действуют...  Или  - столб  атмосферный. На каждый
сантиметр  наш  давит,  оказывается,  килограмм веса.  Приходится  пятьдесят
килограмм с собой таскать.
     -Ну да.-  Она  глянула  сочувственно.- Мужчинам  особенно трудно. Мы-то
привыкли с сумками ходить.
     -То-то и оно,- сказал Алексей.- А вы как себя чувствуете?
     -Ничего вроде. К врачам не обращаюсь.
     -Совсем?
     -Ни разу не была в поликлинике: Ирина вон соврать не даст.
     -Правда?..- Алексей посмотрел  на Ирину  Сергеевну,  и та с неловкостью
признала этот факт.- Класс! Рекорд Гиннесса. Не устаешь удивляться... За это
выпить надо. Пойду-сбегаю,  бутылку  принесу...-  Он почувствовал повисшую в
воздухе  натянутость  и  решил разрядить ее  старым как мир способом.- А  то
"Наполеон" назад придется везти. Никто его здесь пить не хочет.
     -А что это?- осведомилась любопытная (или осторожная) хозяйка.
     -Коньяк французский.  У нас - редкость, а там на каждом  шагу. В разлив
продают.
     -В самом  деле? -  Прасковья Семеновна глянула озадаченно.- Я здесь  не
видела.
     -Из  Москвы привез,- объяснил тот.- Больной  подарил.  За то,  что рану
зашил с новокаином.
     -Ну  вот...- протянула  она.- А вы  говорите, почему я в поликлинику не
хожу?.. Дорогу к себе знаете?- спросила она, поскольку он,  переглянувшись с
Ириной Сергеевной, встал, снял халат и повесил его через плечо.
     - Найду. В первый раз здесь, но в  Петровском  ориентируюсь,- отчитался
он, поняв, к чему она  клонит, и  вышел. Ирина  Сергеевна устыженно  качнула
головою. Прасковья Семеновна проследила за ними обоими.
     -Занятный  молодой человек... И  минуты не побыл - смылся... Что у тебя
за знакомые такие: посидеть не могут, трех слов связать?
     Ей стало неловко.
     -Сказал же, что вернется?- негромко сказала она.
     -Да  жди!- против  всякой логики возразила  хозяйка.-  Сбежал -  и  нет
его...  Случилось что?..- "Что ты его  сюда пригласила?"-  почти послышалось
Ирине Сергеевне,  но вслух она этого не сказала.- Что у Ивана  Герасимыча? -
Обе очутились за столом и не заметили, как за него сели.
     -Рак легкого. С метастазами.
     -Это ты говорила уже... Вы ж знали об этом?..- и поглядела испытующе на
Ирину Сергеевну: никак не могла взять в толк, что произошло, что она привела
с собой парня - боялась уже, что ничего особенного.
     -Марья Федоровна  одна остается...-  На  Прасковью  Семеновну и  это не
произвело  впечатления. "Все  так: одни"  -  хотела выговорить  она,  но  не
сказала.  Ирине  Сергеевне пришлось договаривать:- Вот он  и  не  может себе
представить, как она без него будет.
     -Умереть не может спокойно?- Она глянула уже с интересом.
     -Ну да.  Привыкли друг к другу. Друг без друга не могут... А он, к тому
же, считает, что у нее с головой не в порядке. Что память теряет.
     -Совсем хорошо,- сказала хозяйка.- Плохо,  то есть...- потом подумала и
произнесла вслух:- Хорошо - а ты тут при чем?
     Ирина Сергеевна ответила не сразу:
     -Просит, чтоб осталась... А я уезжать собралась...
     Прасковья Семеновна застыла на миг, покосилась на нее:
     -Так прямо и просит?
     -Да  нет,  конечно...  Обиняками - да от этого еще тяжелее... Виноватой
себя чувствуешь...
     -Ты  никому ничем не обязана!  Каждый за себя решает!  У  тебя  год еще
впереди...- но Прасковья Семеновна увидела тут, что она мнется, обнаруживает
слабину  и  что  глаза ее  намокли. Она заерзала,  заворчала:- Им дай только
потачку!  Палец дай  - по локоть откусят!..- и поглядела ястребом.- Отчего я
одна живу? Чтоб не жалеть никого! Начни только!..- и прибавила чуть погодя:-
Для тебя сделала исключение...
     "И  получила..."-  послышалось  Ирине  Сергеевне,  и  на  сей  раз  она
спросила:
     -Жалеете?
     Та поглядела поверх нее и с осуждением:
     -Господь  с тобою!  Сама не живу, существую - дай  хоть  через тебя  на
жизнь  поглядеть. Ты ж  мне все рассказываешь. Сама от тебя завишу... Знаешь
что?..- вконец  спасовала и надумала  она.-  Пойду-ка я к  Акулине.- У нее в
ближнем  селе жила двоюродная сестра,  которую  она изредка навещала.- Давно
племянников  не  видела,  а   обещала  подарки  принести...  Заночую  у  них
наверно...- и глянула со значением.
     -Зачем?  Я  не  это  имела  в  виду!..-  защитилась  беспомощная  Ирина
Сергеевна, но та посмотрела на нее с внезапной иронией и превосходством.
     -Не это!  Выпить просто  захотели!  Зашли вместо  шалмана!..  Ничего...
Кошке  тоже  не надо  дорогу переступать,  когда  ей на улицу  хочется...- и
поскольку  Ирина  Сергеевна  не  знала,  как  отнестись к  этому  сравнению,
прибавила:-  Не  обижайся... Тоже  иногда нужно... Изредка!..- и сбежала  от
нее: крупная, нескладная, размашистая - спаслась бегством, как  незадолго до
нее Алеша...
     Ирина Сергеевна просидела за столом не двигаясь до его возвращения...
     -А хозяйка где? Я выпить с ней нацелился... Нам ее не хватать  будет...
Гляди, какой коньяк...- Он выпростал из пластикового пакета черную бутылку с
вензелем на пробке и с живописной этикеткой.- Сам  такого не пробовал... Что
с тобой?- спросил он: на лице ее до сих  пор были написаны замешательство  и
раскаяние.
     -Ничего... Тебе  о котенке рассказывали? А меня с кошкой сравнили... Ты
без халата?
     -Конечно. Дворами  шел,  мимо  огородов  и пугал. В  светомаскировочных
джинсах. Слился с местностью: враг не засечет, комар носу не подточит...- Он
огляделся.- Ее что: нет совсем?
     -Вышла  на время...- Ирине Сергеевне было неловко сказать, что  хозяйка
ушла на ночь.
     -Кайф какой! Люкс!.. Надолго?.. Ирина Сергевна?!.- воззвал он к ней,  и
она поспешно встала, опережая его поступки:
     -Пойдем ко мне... Здесь неудобно: ее комната...
     Он  пожал плечами:  мол,  зачем - непонятно,  но  последовал за  ней  в
спальню.
     - - -
     -Так и оставишь свет включенным?
     -А как еще? Впотьмах толочься? Ну и понятия у тебя!
     -А если заснем?
     -И что  с  того? Ты же  за  свет платишь?- Он  успел  уже  выяснить  ее
денежные отношения с хозяйкой.
     -Ладно,- передумала она.- Скажу, что выключить забыла.
     -Кто тебя спрашивать будет?
     -Мало ли?..  Здесь  по ночам свет не жгут...- и невольно оглядела его с
головы  до  пят:  при  свете   абажурной  лампы,  которой   помогал  скудный
подслеповатый вечерний свет, идущий из окна, через  сдвинутые белые шторки и
поверх них...
     Комната, с присутствием Алексея, словно поменяла пропорции и очертания:
с  одной  стороны,  как  бы  расширилась,  с  другой  -  сосредоточилась  на
полуторной кровати: прежде она тянулась в сторону окна и к столу возле него.
Это была  обычная, предназначенная  для скромной  деревенской пары спальня -
отличало  ее  от сотен  таких  же  отсутствие  фотографий на  стенах:  будто
Прасковья Семеновна, поселившись здесь, решила порвать связи с прошлым.
     -Первый раз мужчину у себя принимаю,- сказала Ирина Сергеевна.
     -Это как?- не понял он.
     -Да так... До сих пор все на птичьих  правах  было...- Непонятно  было,
говорит ли она всерьез или шутит.- В гостях или на чужой территории...
     -Во временно оборудованном помещении?
     -Да. А сегодня - пусть на ночь, но у себя дома.
     -Взяла в аренду? За это выпить надо...- и полез за бутылкой.
     -Не надо,- попросила она.- И так хорошо. Он резкий.
     -Лучше бы хозяйской наливкой запить? Я видел в буфете вишневку.
     -Да ты что?! И думать не смей!
     -Давай поменяю? Эту поставлю, ту возьму? Выгодный же обмен?
     -Это когда она тебе разрешит. Вот твоя комната - дальше ни ногой!
     -Территория - это у вас  великое дело.  Жаль, хозяйки нет. Я ж говорил,
нам недоставать ее будет.
     Она подумала вслух:
     -Сейчас, наверно,  сестре говорит: моя-то, знаешь, что отчебучила?..- и
ужаснулась собственной фантазии.- Судачат о нас, наверно. Тебя обсуждают.
     -А почему не тебя?
     -Со мной ясно все. Крест поставили.
     -Выдумываешь все? Да  так, что все верят... Что ты сказала ей? Почему я
пришел?
     -Не помню,- соврала она.- Сказала что-то...
     -Это ты умеешь...- и оглядел ее лежащую у стены и особенно рельефную  и
выпуклую при  боковом  освещении.- Красивая  женщина.  Я  ж  говорю,  богиня
римская. Только теперь еще и без одеяния.
     -Что ж во мне такого красивого? Ноги как тумбы.
     -Почему - тумбы?.. Так если только - тумбочки. Очень, кстати, точеные и
изящные.
     -Тумбочки! Еще того лучше!
     -Да не те тумбочки! Что ты к словам придираешься?
     Она помедлила: будто и вправду задалась этим вопросом:
     -Слушать приятно - поэтому.
     -Все равно, главного не скажут. Знаешь, что у вас первое?
     -Нет.
     -Кожа. А она у тебя классная.
     Она поглядела недоверчиво:
     -Кто тебя учил?
     -Знакомый один. Он дело знает. Я потом смотреть стал - так оно и есть.
     Она укоризненно покачала головой, но не стала упрекать его.
     -И какая она у меня?
     -Белая, гибкая, податливая и упругая.
     -Вот как?.. Откуда у тебя слова берутся? Эластичная, что ли?
     -Можно  и так сказать.  А можно  еще  -  как  сливочная!  Масло  взбить
хочется!..
     -Погоди...- отстранилась  она от него.- Масло взбить хочешь? Или  вывих
мне вправить?.. Понежней нельзя разве?.. А это зачем?..
     У них возник спор  о положениях тел при слияниях.  Алексей настаивал на
их разнообразии, она же придерживалась на этот счет более привычной для нее,
консервативной точки зрения.
     -А что такого? Чем плохо сзади?
     -Я думала, это извращение.
     -Какое извращение?!.  Я не это  имел в  виду.  Для  этого тренироваться
надо... Ты что, совсем новичок в этом деле?
     -Почему? Видела Кама-сутру.
     -С картинками?
     -Были контуры. Понять можно.
     -Ну и что тогда?
     -Одно  дело  в  книгах,  другое...