половины десятого, я позвонил Кумико на работу. К телефону
подошла женщина. Я попросил Кумико Окада. "Вы знаете, по-моему, она  еще
не пришла", - последовал ответ. Я сказал  "спасибо"  и  повесил  трубку.
Потом, как это обычно бывает, когда я не нахожу себе места, принялся  за
уборку. Разобрал старые газеты и журналы и  перевязал  их  веревкой,  до
блеска вычистил на кухне раковину, вытер полки, вымыл  туалет  и  ванну.
Специальной жидкостью протер зеркала и оконные стекла, открутил и  вымыл
плафон лампы. Снял и выстирал простыни и постелил вместо них чистые.
   В одиннадцать опять позвонил Кумико и получил тот  же  ответ  той  же
женщины: "Окада-сан еще не пришла".
   - Она что, не вышла сегодня на работу? - спросил я.
   - М-м-м... Ничего не могу сказать. - Голос женщины звучал  совершенно
безразлично. Она просто констатировала факт.
   Если Кумико в одиннадцать не появилась в  офисе,  значит,  что-то  не
так. Конечно, графика работы в издательстве нормальному человеку никогда
не понять, но у Кумико в конторе все было не  так,  как  у  других.  Они
делали журналы о здоровом образе жизни и натуральных продуктах  питания,
и все, кто с ними сотрудничал, - все эти фирмачи, фермеры, медработники,
- поднимались с утра  пораньше,  и  к  вечеру  их  рабочий  процесс  уже
заканчивался. Поэтому Кумико и ее коллеги, подстраиваясь под этот режим,
как один являлись на работу в девять утра и к шести уходили, если только
не было неотложных дел.
   Положив трубку, я направился в спальню  и  учинил  в  шкафу  проверку
платьям, блузкам и юбкам Кумико. Если она ушла из дома,  значит,  должна
была взять свою одежду. Всего ее гардероба я, разумеется, не помнил. Я и
собственных вещей не помнил как следует, поэтому составить список  того,
что носят  другие  люди,  мне,  конечно,  не  по  силам.  Но  мне  часто
приходилось сдавать и забирать из химчистки вещи Кумико, поэтому то, что
она любила и носила часто, я, в общем, знал. И все вроде было на месте.
   К тому же она просто не могла взять с собой никакой одежды. Я еще раз
постарался точнее припомнить, как накануне утром Кумико уходила из дома.
Что на ней было, с какой сумкой она пошла? Только сумочка  через  плечо,
которую она всегда носила на  работу.  В  ней  еле  помещались  записная
книжка, косметика, кошелек, ручка, носовой  платок,  салфетки.  Запихать
смену одежды в такую сумку? Абсолютно нереально.
   Открыл ящики комода. Бижутерия, колготки,  солнечные  очки,  трусики,
спортивные майки... Все лежало на  своих  местах.  Даже  если  что-то  и
исчезло, я все равно бы не определил. Хотя трусики и колготки, может,  и
поместились бы в ту сумочку. Но стоило ли  брать  с  собой  эту  ерунду,
которую на каждом углу купить можно?
   Затем я отправился в ванную и  снова  осмотрел  ящички  с  туалетными
принадлежностями Кумико. Там тоже ничего  не  изменилось:  полно  разной
косметической мелочи и бижутерии. Открыв флакон "Кристиан Диор", вдохнул
тот самый аромат - так  пахнут  летним  утром  белые  цветы  -  и  опять
представил ее матовую спину.
   Вернулся  в  гостиную  и  растянулся  на  диване.  Закрыл   глаза   и
прислушался,  но  кроме  тиканья  часов,  ничего  не  услышал.  Ни  шума
проезжавших автомобилей, ни птичьих голосов. Я никак не мог  сообразить,
что делать дальше. Решил в очередной раз позвонить на работу жене и  уже
начал было набирать номер, но от того, что опять ответит та же  женщина,
стало как-то нехорошо, и я повесил  трубку  на  рычаг.  Что  еще  я  мог
сделать? Только сидеть и ждать. Может, Кумико и правда меня бросила?  Но
почему? Хотя почему бы и нет? Но даже если так, не  такой  она  человек,
чтобы уйти, не сказав ни слова. Она бы  четко  и  ясно  сказала,  почему
решила расстаться со мной. В этом я был уверен почти наверняка.
   А может, с ней что-нибудь случилось? Кумико могла попасть под  машину
и очутиться в больнице. Может, она лежит сейчас без сознания и ей делают
переливание крови? От этой мысли сердце в  груди  заколотилось.  Правда,
Кумико всегда носила в сумочке водительские права, кредитную карточку  и
записную книжку с нашим адресом. Так что если  бы  произошел  несчастный
случай, со мной уже связались бы из больницы или полиции.
   Я перебрался на веранду и сел. Уставившись невидящим взглядом в  сад,
попробовал собраться с мыслями, но сосредоточиться так  и  не  сумел.  В
голову лезло только одно - спина Кумико, когда я застегиваю ей платье, и
запах туалетной воды у нее за ушами.
   Шел уже второй час, когда зазвонил телефон. Я встал с дивана,  поднял
трубку.
   - Простите, дом господина Окада? - Это был голос Мальты Кано.
   - Да.
   - Говорит Мальта Кано. Я насчет вашего кота.
   - Кота? - произнес я растерянно. Я и думать  забыл  про  кота,  хотя,
конечно, сразу же вспомнил, о чем речь. Казалось, все это было  сто  лет
назад.
   - Ну да, кота, которого разыскивает ваша супруга, - пояснила Мальта.
   - Да-да. Конечно, - ответил я.
   На том конце трубки замолчали. Мальта как будто взвешивала  ситуацию,
возможно почувствовав что-то по моему тону. Я кашлянул и взял  трубку  в
другую руку.
   Пауза была короткой.
   - Должна сказать, господин Окада, скорее всего вы больше  не  увидите
вашего кота. Очень жаль,  но  вам,  наверное,  лучше  смириться  с  этой
потерей. Кот ушел и  больше  не  вернется,  если  не  произойдет  что-то
особенное.
   - Что-то особенное? - повторил я слова  Мальты  Кано,  но  ответа  не
получил.
   Молчание продолжалось долго. Я ждал, когда она заговорит снова, но на
другом конце провода было  тихо  -  даже  дыхания  не  слышно.  "Телефон
испортился, что ли?" - подумал я, и тут опять раздался ее голос:
   - Извините, что я так говорю, господин Окада, но, может  быть,  кроме
кота есть еще проблема, в которой я могу вам помочь?
   Сразу ей ответить я не смог.  Держа  трубку  в  руке,  прислонился  к
стене, собираясь с мыслями.
   - Мне пока еще многое не ясно. Точно не могу  сказать,  что  к  чему,
только пытаюсь разобраться. Но, кажется,  от  меня  ушла  жена.  -  И  я
рассказал Мальте Кано, что Кумико вчера вечером не  вернулась  домой,  а
сегодня утром не вышла на работу.
   Мальта, похоже, обдумывала услышанное.
   - Вы, должно быть, очень переживаете. Сейчас мне нечего вам  сказать,
но скоро многое начнет проясняться. А пока придется подождать.  Конечно,
это тяжело, но всему свое время. Это как отлив  и  прилив.  Никто  не  в
силах изменить их. Когда надо ждать - ничего другого не остается.
   - Послушайте, Кано-сан! Благодарю вас за хлопоты из-за  нашего  кота,
но сейчас, извините, у  меня  не  совсем  подходящее  настроение,  чтобы
выслушивать успокаивающие общие рассуждения. У меня голова кругом  идет.
В буквальном смысле слова. И дурные предчувствия. Я понятия не  имею,  с
чего начать, за что зацепиться. Вот мы сейчас с вами  поговорим,  и  что
мне прикажете делать? Мне  нужны  конкретные  факты,  пусть  даже  самые
мелкие и незначительные. Понимаете? Что-то, что можно увидеть, потрогать
руками.
   В трубке послышалось, как что-то упало на пол. Что-то легкое, судя по
звуку -  бусина,  покатившаяся  по  деревянному  полу.  Затем  донеслось
шуршание - кто-то мял в пальцах кальку, а потом резко рванул ее. Все это
происходило не далеко, но и не очень близко от телефона, однако  Мальта,
похоже, не обращала на эти звуки особого внимания.
   - Понятно. Вы хотите что-то конкретное, - проговорила она равнодушно,
без всяких эмоций в голосе.
   - Именно. Максимально конкретное.
   - Ждите, когда вам позвонят.
   - Я целый день жду, когда мне позвонят.
   -  Вам  скоро  должен  позвонить  один  человек,   фамилия   которого
начинается на "о".
   - Этот человек знает что-то о Кумико?
   -  Такие  подробности  мне  не  известны.  Вы  сказали,  что   хотите
конкретных фактов, все равно каких. Вот вам, пожалуйста: скоро  на  небе
на несколько дней появится месяц.
   - Какой месяц? - спросил я. - Вы имеете в виду луну? Ту, что в небе?
   - Да-да. Но в любом случае, господин Окада, нужно ждать.  Ожидание  -
это все. Всего хорошего. - Мальта Кано положила трубку.
   Я принес со стола телефонную книжку и открыл страницу на  букву  "о".
На ней мелким аккуратным почерком Кумико были записаны четыре фамилии  с
адресами и телефонами. Первым стоял мой отец - Тадао  Окада.  За  ним  -
Онода, мой товарищ по университету,  зубной  врач  Оцука  и  еще  Омура,
хозяин расположенной по соседству винной лавки.
   Винную лавку можно исключить сразу. Она находилась в  десяти  минутах
ходьбы от нашего дома,  и,  за  исключением  редких  случаев,  когда  мы
заказывали по телефону ящик пива на дом, нас с  ее  хозяином  ничего  не
связывало. С дантистом - тоже никаких отношений. Я как-то лечил  у  него
коренной зуб, но это было года два назад, а Кумико и подавно не  была  у
него ни разу. Она вообще не ходила к зубным врачам - по крайней  мере  с
тех пор, как вышла за меня замуж. Своего приятеля Оноду я не  видел  уже
несколько лет. После университета он устроился в  банк,  через  год  его
перевели в филиал в Саппоро, и он постоянно жил  на  Хоккайдо.  Мы  лишь
обменивались новогодними открытками. Я даже не мог вспомнить,  видел  он
когда-нибудь Кумико или нет.
   Оставался отец. Однако у Кумико с ним не могло  быть  никаких  особых
отношений. После смерти матери он женился вторично, и с тех пор я с  ним
не виделся, не переписывался и не разговаривал по телефону. Кумико  была
с ним даже незнакома. Листая телефонную книжку, я подумал, как мало мы с
женой общались с другими людьми. Не считая кое-каких  нужных  связей  на
работе, за шесть лет, что прошли с нашей свадьбы, мы почти ни с  кем  не
поддерживали  отношений  и  вели  замкнутый  образ  жизни,   в   которой
находилось место только нам двоим.

***

   На обед я снова решил приготовить спагетти. Есть совсем не  хотелось,
но сидеть до бесконечности на диване и ждать телефонного звонка было уже
невмоготу. Надо срочно заняться чем-нибудь, заставить себя шевелиться. Я
налил в кастрюлю воды, зажег газ  и,  слушая  радио,  принялся  готовить
томатный  соус.  Передавали  скрипичную  сонату  Баха.  Исполнение  было
отличным, но как-то  раздражало.  То  ли  скрипач  виноват,  то  ли  мое
душевное состояние - не знаю. Я выключил приемник и продолжал готовить в
тишине. Подогрел оливковое масло, стал обжаривать в нем чеснок  и  мелко
искрошенный лук. Когда  лук  подрумянился,  добавил  заранее  нарезанные
помидоры. Занятие оказалось в самый раз. Я резал и жарил, и  это  давало
конкретный результат - звуки, запахи...
   Вода закипела, я бросил в кастрюлю щепотку  соли,  положил  спагетти.
Поставил таймер на  десять  минут,  а  тем  временем  перемыл  посуду  в
раковине. Но аппетит так и не появился, даже когда  тарелка  с  готовыми
спагетти  стояла  передо  мной.  Я  кое-как  одолел  половину,   остатки
выбросил. Соус перелил в банку и убрал в холодильник. Ну  нет  аппетита,
что поделаешь?
   Тут я вспомнил, что читал где-то про человека, на которого  в  момент
напряженного ожидания нападало обжорство. Поднапрягся и вспомнил - это у
Хемингуэя, в "Прощай, оружие!". Главный герой  (забыл,  как  его  звали)
ухитрился бежать на  лодке  из  Италии  в  Швейцарию  и  остался  там  в
маленьком городке ждать, пока его жена родит. И все это время он сидел в
кафе напротив и что-то пил и ел. Не помню, какой там был сюжет, в голове
остался только один эпизод, ближе к концу книги: герой  в  чужой  стране
ждет родов жены и все ест, ест, ест...  Эта  сцена  потому  так  здорово
запомнилась, что показалась мне страшно правдоподобной. Я подумал, что с
точки зрения литературы  человек  выглядит  куда  реалистичнее,  если  в
минуты беспокойства не мучается от того, что у него  кусок  в  горло  не
лезет, а наоборот - на него нападает зверский аппетит.
   Однако в жизни получилось иначе: я сидел в притихшем доме, глядел  на
стрелки часов, дожидаясь, когда что-нибудь произойдет, и  в  отличие  от
героя "Прощай, оружие!" и думать не  мог  о  еде.  Мне  вдруг  пришло  в
голову, не вызвано ли отсутствие аппетита тем, что  я  не  вписываюсь  в
литературную реальность? Я почувствовал себя персонажем  какой-то  плохо
написанной повести. Мне даже послышался чей-то  осуждающий  голос:  "Кто
это такой? Совершенно нереальный персонаж". А может, так оно и  есть  на
самом деле?

***

   Без чего-то два затрещал телефон. Я схватил трубку.
   - Здесь проживает господин Окада? - спросил незнакомый мужчина. Голос
был молодой, низкий и не лишенный приятности.
   - Да, - ответил я, собравшись с духом.
   - Ваш адрес: квартал 2, дом 26?
   - Совершенно верно.
   - Вас беспокоят из винной лавки Омура. Мы очень  ценим,  что  вы  наш
постоянный покупатель. Я собирался заехать к вам за деньгами. Вам удобно
в это время?
   - За деньгами?
   - Ну да. За два ящика пива и упаковку сока.
   - Да, пожалуйста. Я пока еще буду дома, - сказал я. На этом  разговор
окончился.
   Положив трубку,  я  попытался  сообразить,  имеет  ли  этот  разговор
какое-то отношение к Кумико. Нет, самый  обыкновенный  короткий  деловой
звонок из винной лавки, где хотят получить свои деньги. Я  действительно
заказывал у них пиво и сок, и  они  все  это  привозили.  Через  полчаса
явился парень из лавки, я расплатился с ним.
   Парень изображал любезность и, сияя улыбкой, выписал квитанцию.
   - Слыхали, Окада-сан, какой несчастный случай произошел сегодня утром
у нас на станции? Примерно в полдесятого.
   - Какой несчастный случай? - спросил я испуганно. - С кем?
   - Маленькую девочку придавило. Фургон подавал назад и... Говорят, она
в тяжелом состоянии. Я проезжал там сразу после того, как это случилось.
С утра насмотришься такого... Жуть! Ужасно боюсь этой малышни. Их ведь в
зеркало не видно, когда сдаешь задом. Вы знаете химчистку у станции? Так
вот, он наехал на нее как раз напротив химчистки.  Народ  там  оставляет
велосипеды, коробки наставлены - вообще ничего не видно.
   Парень ушел, и мне вдруг  стало  невтерпеж  дальше  оставаться  дома.
Сделалось душно, темно и тесно. Я обулся и вышел на  улицу,  не  заперев
дверь, не закрыв окна, не выключив свет  на  кухне.  Посасывая  лимонный
леденец, принялся бесцельно бродить по округе и,  прокручивая  в  голове
разговор с посланцем из винной лавки,  вспомнил,  что  надо  забрать  из
химчистки вещи - блузку и юбку Кумико. Квитанция  осталась  дома,  но  я
решил за ней не заходить, надеясь, что вещи и так отдадут.
   Я почувствовал, что все вокруг выглядит как-то не  так.  Попадавшиеся
навстречу  люди   казались   неестественными,   похожими   на   роботов.
Вглядываясь в лица прохожих, я пытался угадать, что это за люди. В каких
домах живут? Какие у них семьи? Изменяют ли они друг другу? Счастливы ли
они? Догадываются ли, как ненатурально выглядят?
   Перед химчисткой еще оставались следы утреннего происшествия:  линии,
начерченные полицией  мелом  на  асфальте;  тут  же  несколько  человек,
направлявшихся за покупками, с серьезным видом обсуждали случившееся. Но
внутри все было как всегда.  Все  так  же  играла  черная  магнитола,  в
глубине надрывался старый кондиционер, из-под утюга  поднимались  облака
густого пара. Роберт Максвелл исполнял на арфе "Морской отлив".  Здорово
было бы съездить на океан! Я представил запах песка, шорох разбивающихся
о берег волн. Чайки. Банка ледяного пива.
   Хозяину химчистки я сказал, что забыл квитанцию.
   - Я заходил к вам на прошлой неделе - в пятницу или  субботу.  Сдавал
блузку и юбку.
   - Окада... Окада... - бормотал он, перелистывая школьную тетрадку.  -
Ага. Вот, нашел. Блузка и юбка. Но  ведь  ваша  жена  их  уже  получила,
Окада-сан.
   - Получила? - опешил я.
   - Да, вчера утром. Я точно помню - сам выдавал ей вещи. Я так  понял,
что она шла на работу и по пути заглянула сюда. У нее и квитанция была.
   Я потерял дар речи и молча уставился на хозяина.
   - Вы бы спросили у жены. Я ей все выдал. Тут никакой  ошибки  нет,  -
уверял меня он. Потом достал сигарету из пачки, лежавшей на журнале  для
записи клиентов, и щелкнул зажигалкой.
   - Вы говорите, вчера утром? - спросил я. - А не вечером?
   - Утром-утром. Рано, часов в восемь. Ваша жена зашла раньше всех, так
что я  хорошо  ее  запомнил.  Приятно,  когда  первым  клиентом  с  утра
оказывается молодая женщина.
   В ответ я не смог выдавить из себя даже подобия  улыбки,  собственный
голос показался мне чужим.
   - Ну, тогда понятно. Я просто не знал, что она уже была у вас.
   Хозяин кивнул, мельком взглянул на  меня  и  потушил  сигарету,  хотя
сделал всего несколько затяжек. Потом  снова  взялся  за  утюг.  Похоже,
чем-то я его  заинтересовал  и  он  собрался  было  что-то  сказать,  но
передумал. Мне тоже хотелось задать ему  пару  вопросов.  Как  выглядела
Кумико, когда приходила за своими вещами? Что у нее было в руках?  Но  в
голове у меня все перепуталось, к тому же  страшно  пересохло  в  горле.
Захотелось присесть где-нибудь и  выпить  чего-нибудь  холодного,  чтобы
привести мысли в порядок.
   Выйдя из химчистки, я отворил дверь соседнего кафе и заказал  чаю  со
льдом. В прохладном помещении не было ни души. Из маленьких динамиков на
стене звучала оркестровка битловской "Восемь дней  в  неделю".  Я  снова
подумал об океане. Представил, как иду  босиком  по  песчаному  пляжу  к
линии прибоя.  Обжигающе  горячий  песок,  ветер,  насквозь  пропитанный
запахом морской воды. Я глубоко, всей грудью вдыхаю и  смотрю  на  небо.
Поднимаю вверх руки  и  ощущаю  на  них  тепло  красок  летнего  солнца.
Холодная волна добирается до моих ног...
   А все-таки странно, что Кумико забрала свою одежду  из  химчистки  по
дороге  на  работу.  Лезть  с  выглаженными   вещами   в   переполненную
электричку, а потом так же возвращаться... Руки все время заняты,  да  и
вещи, отутюженные в химчистке, помнутся. Я  представить  не  мог,  чтобы
Кумико, которой любая складка или  пятнышко  на  одежде  действовали  на
нервы, совершила  такой  бессмысленный  поступок.  Ведь  могла  зайти  в
химчистку и по пути с работы. Или меня  попросить,  если  задерживалась.
Оставалось только одно возможное объяснение: возвращаться  домой  Кумико
не собиралась. Взяла блузку и юбку и куда-то  уехала.  Если  так,  смена
одежды у нее есть, а все  остальное  можно  купить.  Кредитные  карточки
всегда при ней, а кроме того, у нее собственный счет в  банке.  Так  что
могла отправиться куда угодно.
   И потом, скорее всего Кумико была не одна, а с мужчиной. Иначе  зачем
ей уходить из дома?
   Дело, похоже, принимало серьезный оборот. Кумико исчезла, бросив весь
свой гардероб. Она очень любила покупать  себе  одежду  и  придавала  ей
большое значение. Оставить все и уйти, не взяв с собой  почти  ничего...
На это действительно надо было решиться. И все-таки Кумико без колебаний
- так мне, по крайней мере, казалось - ушла с одной блузкой и юбкой.  Об
одежде, видно, она думала меньше всего.
   Откинувшись  на  спинку,   я   вполуха   слушал   тягомотную,   будто
выхолощенную приглушенную музыку и представлял Кумико: в битком  набитой
электричке держит в руках целлофановые чехлы с  одеждой  на  проволочных
плечиках. Вспомнил цвет ее платья, аромат туалетной воды  за  ушами,  ее
гладкую безупречную спину - и  вдруг  почувствовал  страшную  усталость.
Было ощущение, что стоит на минуту  закрыть  глаза  -  и  меня  медленно
перенесет из этого кафе в какое-то совершенно другое место.

2
Глава, в которой совсем нет хороших новостей

   Выйдя из кафе, я снова принялся бессмысленно бродить по улицам.  Этот
поход кончился тем, что от полуденной жары меня страшно разморило - даже
озноб заколотил. Но домой возвращаться не хотелось. Сидеть в  опустевшей
квартире и ждать просто так, не зазвонит ли телефон?  От  этой  мысли  я
судорожно сглотнул, будто мне не хватало воздуха.
   Единственное, что мне пришло в голову, - отправиться к Мэй  Касахаре.
Я вернулся к себе, перелез через сте