ло? - сказал я.
   - Алло! - послышалось на другом  конце  провода.  Голос  был  не  Мэй
Касахары. И не Криты Кано, и не той таинственной  незнакомки.  Это  была
Мальта Кано. - Алло! - проговорила она. -  Господин  Окада?  Это  Мальта
Кано. Вы меня помните?
   -  Конечно-конечно.  Очень  хорошо  помню,  -  отозвался  я,  пытаясь
успокоить колотившееся в груди сердце. Как можно было ее не помнить!
   - Извините, что звоню так  поздно,  но  дело  срочное.  Вы,  конечно,
сердитесь, что я вас беспокою.  Я  знаю,  и  все  же  решила  позвонить.
Простите еще раз.
   Я попросил ее не переживать, сказав, что все равно  не  сплю,  и  она
меня нисколько не потревожила.

12
Что я обнаружил, когда брился * Что я обнаружил, когда проснулся

   - Мне надо было срочно связаться с вами, поэтому я звоню так  поздно,
-  продолжала  Мальта  Кано.  Когда  я  ее  слушал,  у  меня   возникало
впечатление, что она выбирает каждое слово, чтобы поставить его на  свое
место в строгом логическом порядке. - Я хотела кое-что у  вас  спросить,
если вы не возражаете. Вы позволите?
   Я присел на диван с трубкой в руке.
   - Пожалуйста. Спрашивайте, что вам угодно.
   - Окада-сан, вас эти два дня не было дома? Я несколько раз  пробовала
дозвониться, но вы не подходили.
   - Да, меня не  было...  какое-то  время.  Захотелось,  понимаете  ли,
побыть одному, успокоиться, подумать кое о чем. Много  набралось  о  чем
подумать.
   - Да-да, Окада-сан. Я вас понимаю. Хорошо сменить место, когда хочешь
что-то обдумать хорошенько. Однако, Окада-сан... конечно,  я  вмешиваюсь
не в свое дело, но, похоже, вы были где-то очень-очень далеко.
   - Ну, не сказать, чтобы уж очень далеко, -  уклончиво  ответил  я  и,
переложив трубку из левой руки в правую, продолжил:
   - Как бы это выразиться? Просто место такое... изолированное, что ли.
Нет, я не могу сейчас об этом  распространяться.  Тут  такие  дела...  Я
только что вернулся и очень устал. Мне сейчас не до объяснений.
   - Конечно! У каждого свои обстоятельства. Вам не нужно сейчас  ничего
объяснять. Я  по  голосу  чувствую,  как  вы  устали.  Не  беспокойтесь,
пожалуйста. Не  следовало  донимать  вас  расспросами  в  такой  момент.
Поговорим потом, в более подходящее  время.  Извините  за  назойливость,
просто я очень волновалась, не случилось ли с вами в эти дни  что-нибудь
плохое.
   Я собирался негромко поддакнуть, но вместо этого издал что-то похожее
на вздох  кита,  судорожно  ловящего  ртом  воздух.  Что-нибудь  плохое,
подумал я. Интересно, в том, что со мной происходит, что  можно  считать
плохим, а что - не плохим? Что правильно, а что не правильно?
   - Спасибо вам за заботу, но сейчас у меня все в порядке, - сказал  я,
справившись с голосом. - Не скажу, чтобы произошло что-то хорошее, но  и
особенно плохого тоже вроде не было.
   - Прекрасно.
   - Просто устал, вот и все, - добавил я.
   Мальта Кано тихонько откашлялась.
   - Между  прочим,  Окада-сан,  вы  не  заметили  в  себе  за  эти  дни
каких-нибудь видимых физических изменений?
   - Физических изменений? Во мне?
   - Да. Изменений на вашем теле.
   Я поднял голову и посмотрел на свое отражение  в  окне,  выходящем  в
сад. Ничего, что можно назвать "физическим  изменением",  не  обнаружил.
Под душем я отмыл каждый сантиметр своего тела и тоже ничего не заметил.
   - А какие, к примеру, изменения вы имеете в виду?
   - Я сама не  знаю,  но  это  должна  быть  некая  заметная  перемена:
взглянешь - и сразу видно.
   Я положил левую ладонь  на  стол,  растопырил  пальцы  и  внимательно
посмотрел на них. Ничего особенного - ладонь как ладонь. На  вид  ничего
не изменилось. Золотом не  покрылась,  перепонки  тоже  не  выросли.  Ни
красивая, ни уродливая.
   - Вы сказали: "заметная перемена: взглянешь - и сразу видно". Что это
значит? Крылышки на спине должны вырасти? Так, что ли?
   - Может быть, и так, - ровно, без  малейших  эмоций  ответила  Мальта
Кано. - Разумеется, это только одна из возможностей.
   - Да, конечно, - отозвался я.
   - Так вы заметили что-нибудь или нет?
   - Нет. Пока, во всяком случае. Прорезались  бы  крылья  за  спиной  -
заметил бы, наверное, как вы думаете?
   - Возможно,  -  согласилась  она.  -  И  все  же,  Окада-сан,  будьте
осторожнее.  Улавливать  свое  состояние  не  так-то  просто.  Например,
человеку  не  дано  посмотреть  своими  глазами  на  собственное   лицо.
Приходится довольствоваться отражением в зеркале, эмпирически  верить  в
то, что отраженный образ соответствует оригиналу.
   - Я буду осторожен.
   - И еще один вопрос, Окада-сан. Я никак не могу связаться  с  Критой.
Та же картина, что и с вами. Возможно, это чисто  случайное  совпадение,
но вообще это странно. Не знаете ли вы о ней что-нибудь?
   - О Крите Кано? - удивился я.
   - Да, - сказала она. - Может, вы представляете, где она может быть?
   Я сказал, что понятия не имею. Не знаю почему, но мне  казалось,  что
какое-то время лучше не говорить Мальте, что недавно  я  разговаривал  с
Критой и она куда-то пропала сразу после этого. Интуиция, наверное.
   - Крита волновалась, что не может дозвониться до вас, и пошла  к  вам
вчера вечером, чтобы выяснить, в чем дело. Уже столько времени прошло, а
ее все нет. У меня какое-то нехорошее предчувствие.
   - Понимаю. Конечно же, я сразу попрошу ее  позвонить  вам,  если  она
появится.
   На том конце помолчали, потом Мальта Кано продолжила:
   - Честно говоря, я переживаю за Криту. То, чем мы с ней занимаемся, -
не совсем обычно, вы же знаете. Но она еще не так хорошо  разбирается  в
этих сферах, как я. Не хочу сказать, что у нее нет  дара.  Есть.  Просто
Крита пока к нему как следует не привыкла.
   - Да-да, я понимаю.
   Мальта Кано опять замолчала. На этот раз пауза оказалась длиннее. Мне
показалось, что она в растерянности.
   - Алло! Вы слушаете? - спросил я.
   - Да, Окада-сан, - откликнулась Мальта Кано.
   - Увижу Криту - обязательно передам, чтобы она связалась  с  вами,  -
повторил я.
   - Спасибо вам. - С этими  словами,  извинившись  за  поздний  звонок,
женщина положила трубку. Сделав то же самое, я снова  взглянул  на  свое
отражение в оконном стекле. Вдруг меня осенило: может случиться,  что  я
говорил с Мальтой Кано в последний раз. Мы больше не  увидимся.  Похоже,
она навсегда исчезнет из моей жизни. Почему  вдруг  я  так  подумал?  Да
просто пришло в голову.

***

   И тут я вспомнил про лестницу. Она так и осталась в колодце. Надо  бы
убрать ее поскорее, а то кто-нибудь увидит - могут быть неприятности.  А
тут еще Крита Кано исчезла. В последний раз я ее именно у колодца видел.
   Запихав в карман фонарь и обувшись, я вышел в  сад  и  снова  перелез
через стену. Прошел по дорожке к заброшенному дому.  У  Мэй  Касахары  в
окнах - по-прежнему темень. Часы показывали без  чего-то  три.  Войдя  в
заросший сад, я двинулся прямо к колодцу. Веревка, привязанная к  стволу
дерева,  по-прежнему  свешивалась  в  колодец.  Крышка  была  наполовину
открыта.
   Что-то  меня  подтолкнуло  заглянуть  в  колодец  и  негромко,  почти
шепотом, позвать: "Э-эй,  Крита!"  Ответа  не  было.  Я  достал  фонарь,
посветил вниз. До самого дна луч не добрался, зато донесся едва слышный,
похожий на стон звук. Я снова окликнул ее.
   - Все в порядке. Я здесь, - послышался голос Криты Кано.
   - Что ты там делаешь? - спросил я тихо.
   - Что делаю?.. То же самое, что  и  вы  здесь  делали,  Окада-сан,  -
ответила она каким-то странным тоном. - Думаю. Ведь здесь  замечательное
место для раздумий.
   - Пожалуй, что так, - сказал я. - Но  мне  только  что  звонила  твоя
сестра. Очень волнуется, что ты пропала. Ночь на дворе, а тебя нет дома,
и у нее нехорошее предчувствие. Она просила сказать, чтобы ты сразу дала
о себе знать, если я тебя увижу.
   - Понятно. Спасибо за труд.
   - Тогда, может, вылезешь наверх? Мне надо поговорить с тобой.
   Крита не ответила.
   Я выключил фонарь и убрал его в карман.
   - А может, Окада-сан, вы сюда ко мне спуститесь? Посидим, поговорим.
   "А что, пожалуй, неплохая идея: спуститься опять в колодец  и  начать
там с Критой разговоры", - подумал я, но при одной мысли  о  стоявшем  в
этой дыре затхлом мраке почувствовал тяжесть в желудке.
   - Да нет. Мне что-то больше не хочется. И тебе лучше оттуда  вылезти.
А то кто-нибудь снова вытащит лестницу. Да и воздух там спертый.
   - Знаю. Но я хочу посидеть здесь еще немного. Не волнуйтесь за меня.
   Ну, не хочет человек вылезать, что поделаешь...
   - Когда я говорил с твоей сестрой, я ей не  сказал,  что  тебя  здесь
встретил.  Ничего?  Мне  почему-то  показалось,  что   об   этом   лучше
промолчать.
   - Вы правы. Пожалуйста, не говорите сестре, что я  здесь,  -  сказала
Крита Кано и, чуть помолчав, добавила:
   - Не хочу ее расстраивать, но мне ведь тоже иногда надо подумать. Вот
закончу - и сразу вылезу. Мне хочется побыть одной. Пожалуйста. У вас от
меня никакого беспокойства не будет.
   Я решил оставить ее и пойти домой. Посмотрим, что будет утром.  Пусть
даже ночью явится  Мэй  Касахара  и  вытащит  лестницу,  все  равно,  уж
как-нибудь я Криту Кано из колодца вызволю. Вернувшись домой, я разделся
и завалился на  кровать.  Взял  лежавшую  в  головах  книгу,  открыл  на
заложенной странице. Казалось, возбуждение не даст заснуть, но, не успев
прочесть и пары  страниц,  я  почувствовал,  что  отключаюсь.  Захлопнул
книгу, потушил свет и через мгновение уже спал.

***

   Проснулся я в полдесятого утра. Беспокоясь,  как  там  Крита,  быстро
оделся и, даже не умывшись, поспешил по  дорожке  к  заброшенному  дому.
Тучи низко стелились по небу, пропитав влагой утренний воздух, и грозили
в любую минуту пролиться дождем. Лестницы в колодце не оказалось. Видно,
кто-то отвязал ее от дерева и унес. Крышка - обе  ее  половинки  -  была
плотно закрыта, сверху лежал камень. Сняв одну половинку, я  заглянул  в
колодец и окликнул Криту. Ответа не последовало. Позвал еще, всякий  раз
прислушиваясь. "Спит она, что ли?" - подумал я  и  бросил  вниз  горстку
мелких камешков. В колодце, похоже, никого. Поутру Крита,  должно  быть,
выбралась наружу, отцепила лестницу и куда-то  ушла.  Я  опять  задвинул
крышку и пошел восвояси.
   Выйдя со двора заброшенного дома, я постоял немного, опершись о забор
и глядя на дом Мэй Касахары. Может, она, по своему обыкновению,  заметит
меня и выйдет. Но Мэй так и не появилась.  Стояла  полная  тишина  -  ни
людей, ни вообще каких-либо звуков - даже пения цикад. Я стоял и ковырял
землю носком ботинка. Появилось странное, незнакомое ощущение - точно за
те дни, что я просидел в колодце, прежнюю  реальность  заменила  другая,
новая и поселилась здесь навсегда. Это чувство возникло в дальнем уголке
сердца, как только я вылез из колодца и вернулся домой.
   Вернувшись по дорожке домой,  я  решил  почистить  в  ванной  зубы  и
побриться. За эти дни все лицо заросло черной бородой, с нею я  смахивал
на только что спасенную жертву кораблекрушения. В первый раз я  отрастил
такую бороду. Хотел было оставить, но, подумав немного,  все-таки  решил
сбрить. Пусть лицо остается таким, каким было, когда ушла Кумико.
   Распарив лицо горячим полотенцем, я  щедро  вымазал  его  кремом  для
бритья и осторожно, не торопясь,  чтобы  не  порезаться,  стал  сбривать
щетину  -  сначала  с  подбородка,  с  левой  щеки,  потом   с   правой.
Разобравшись с правой щекой,  я  повернул  ее  к  зеркалу  и...  у  меня
невольно перехватило дыхание. На щеке красовалось какое-то иссиня-черное
пятно. Прилипло, что ли, что-то?  Я  стер  с  лица  остатки  крема,  как
следует умылся с мылом и попробовал оттереть лицо  полотенцем.  Никакого
эффекта - пятно оставалось на месте, точно глубоко  въелось  в  кожу.  Я
провел по нему пальцем и ничего особенного не почувствовал  -  только  в
этом месте кожа  вроде  была  чуть  теплее.  Родимое  пятно!  Эта  метка
появилась на том самом месте, где я почувствовал жжение, когда  сидел  в
колодце.
   Придвинувшись ближе к зеркалу, я внимательно рассматривал пятно.  Оно
было как раз за скулой, размером с ладошку младенца. Темно-синее,  почти
черное, оно напоминало "монблановские" чернила, которыми писала Кумико.
   Первое, что пришло в голову, - аллергия на коже. Наверное,  я  чем-то
отравился в колодце. Чем-то вроде лака. Но что там могло быть? Ведь я же
осветил в колодце фонарем каждую трещину и ничего, кроме земли на дне  и
бетонных  стен,  не  обнаружил.  Да  и  разве  может  от  аллергии   или
какой-нибудь другой заразы появиться такое четкое пятно?
   Началась легкая паника: голова мгновенно пошла кругом, будто на  меня
обрушилась огромная волна и поволокла за собой. Полотенце выпало из рук,
я опрокинул корзинку для мусора, ударился обо что-то  ногой,  забормотал
какую-то бессмыслицу. Немного погодя я взял себя в руки  и,  опершись  о
раковину, попытался спокойно обдумать, что мне теперь делать.
   Лучше всего - просто подождать и  посмотреть,  что  будет  дальше.  К
врачу я всегда успею. Может быть, пятно еще сойдет, само  исчезнет,  как
бывает с сыпью, которая выступает от лака. Вполне возможно, оно пропадет
так же быстро, как и появилось. Я пошел на кухню и  приготовил  кофе.  В
желудке было пусто, но только я собрался что-нибудь съесть, как  аппетит
сразу испарился куда-то, словно вода в привидевшемся мираже.
   Я прилег на диван и стал смотреть  на  дождь,  начавшийся  за  окном.
Периодически поднимался, шел в ванную и разглядывал себя в  зеркале,  но
никаких изменений с пятном  не  происходило.  Оно  расплылось  по  щеке,
живописно выделяясь своей густой, насыщенной синевой.
   С чего вдруг появилась эта метка? Все дело в  том,  похожем  на  сон,
фантастическом видении, которое посетило меня  в  колодце  на  рассвете,
когда моя телефонная знакомая за руку провела меня сквозь  стену,  чтобы
спасти нас от опасного некто, открывшего дверь и вошедшего в номер.  Это
единственное, до чего я додумался. Проходя  сквозь  стену  в  тот  самый
момент, я ясно почувствовал жжение на щеке - на том  месте,  где  теперь
было пятно. Но какая здесь может быть связь? Между стеной и отметиной на
физиономии? Это не поддавалось никакому объяснению.
   Человек без лица, встретив меня в вестибюле отеля, сказал: "Сейчас не
время. Вам нельзя здесь находиться". Он предупреждал, но я махнул  рукой
на предупреждение и пошел дальше, злясь на Нобору Ватая,  на  охватившее
меня замешательство. И в результате, возможно, получил эту отметину.
   Быть может, это клеймо наложил на меня тот странный полусон-полубред.
"Это был не сон, - говорили они этим пятном. - Все  произошло  на  самом
деле. И ты будешь вспоминать об этом, всякий раз глядя в зеркало".
   Я тряхнул головой. Во всем этом чересчур  много  необъяснимого.  Ясно
только одно: я ничего не понимаю. В голове снова поднялась тупая боль, и
я потерял способность размышлять. Напрягать мозги не хотелось. Отхлебнув
остывшего кофе, я опять уставился на дождь за окном.

***

   После обеда я позвонил дяде. Мне надо было с кем-то поговорить -  все
равно, с кем, - чтобы как-то преодолеть в себе ощущение, будто неведомая
сила вырывает меня из реальности и быстро уносит все дальше и дальше.
   Дядя поинтересовался, как Кумико. Все в порядке,  ответил  я.  Уехала
ненадолго по работе. Выложить бы ему  все  откровенно,  но  разве  можно
рассказать по порядку постороннему  человеку  о  том,  что  произошло  в
последнее время? Как объяснить то, чего и сам  толком  не  понимаешь?  Я
решил пока скрыть от дяди правду.
   - Дядя, ты ведь какое-то время жил в этом доме? - поинтересовался я.
   - Конечно. Лет шесть-семь,  наверное.  Погоди...  мне  было  тридцать
пять, когда я его купил, прожил до сорока двух... Значит, семь лет. Сюда
переехал, уже когда женился. А до этого все время жил там.
   - Я хотел спросить... Тогда с тобой не происходило ничего плохого?
   - Плохого? - удивился дядя.
   - Ну... болезнь какая-нибудь или с женщиной пришлось расстаться...
   На том конце послышался довольный дядин смех:
   - Правда, был у меня такой случай с одной женщиной. Но  то  же  самое
случалось и после переезда. Ничего особенно плохого в этом не  вижу.  По
правде сказать, я о них и не жалел. А  вот  болезни...  Да  нет.  Ничего
такого не было. Разве что сзади на шее что-то выросло. Удалили - и  все.
Эту штуку обнаружили в парикмахерской и сказали, что ее  лучше  вырезать
на всякий случай. Я пошел к врачу, но оказалось,  что  ничего  страшного
нет. Пока я там жил, это был первый  и  последний  раз,  когда  пришлось
иметь дело с медициной. Прямо хоть требуй назад  медицинскую  страховку,
честное слово!
   - И никаких дурных воспоминаний у тебя не осталось?
   - Никаких, - чуть подумав, отвечал  дядя.  -  А  почему  ты  об  этом
спрашиваешь?
   - Да так просто. Кумико  на  днях  ходила  к  прорицателю,  и  он  ей
наговорил разного про этот дом: что он  на  плохом  месте  стоит  и  все
такое, - соврал я. - Я-то в эту чепуху не верю, но Кумико просила узнать
у тебя...
   - Гм-м! Я в таких делах мало понимаю. Плохо ли, хорошо ли?  Не  знаю.
Но я там жил, и мне кажется, с домом все в порядке, никаких проблем. Вон
у Мияваки, может, что-то и не так, но  ведь  от  их  дома  наш  довольно
далеко стоит.
   - А кто в нем жил после того, как ты переехал?
   - После меня года три жил школьный учитель с семьей, потом пять лет -
молодая пара. У мужа вроде какое-то дело было, но  что  конкретно  -  не
помню. Уж как они жили - счастливо или нет, - не знаю. За домом по моему
поручению смотрела одна риэлторская фирма. Я этих  жильцов  в  глаза  не
видел, почему они съехали - тоже понятия не имею, но  ничего  плохого  о
них не слыхал. Думаю, им стало тесновато и они захотели собственный  дом
построить.
   - Мне, было дело, один человек  сказал,  что  у  нас  здесь  какое-то
течение нарушено. Тебе это ни о чем не говорит?
   - Течение? - переспросил дядя. - Какое еще течение?
   - Я сам толком не пойму. Просто мне так сказали.
   Дядя задумался.
   - Нет, ничего в голову не приходит. Но, похоже,  это  была  не  очень
удачная идея - перегородить с  обеих  сторон  нашу  дорожку.  Ведь  если
подумать, это странно, когда у дороги нет  ни  начала,  ни  конца.  И  у
дороги, и у реки один главный принцип - движение  потока.  Прегради  ему
путь - и все остановится.
   - Правильно, - сказал я. - Тогда мне надо спросить у  тебя  еще  одну
вещь. Ты когда-нибудь слышал здесь Заводную Птицу?
   - Заводную птицу? - спросил дядя. - А это еще что такое?
   В нескольких словах я рассказал  ему  про  Заводную  Птицу:  как  она
садилась на дерево у нас в саду и каждый  день  кричала  таким  голосом,
будто заводила пружину.
   - Не знаю. Никогда не видел и не слышал. Я вообще люблю птиц и всегда
с удовольствием слушаю, как они поют, но о  такой  птице  в  первый  раз
слышу. Она имеет какое-то отношение к дому?
   - Да нет. Я бы не сказал. Просто интересно, знаешь  ты  про  нее  или
нет. Вот я и спросил.
   - Знаешь что? Если хочешь узнать побольше о тех, кто жил в доме после
меня, сходи  в  ту  риэлторскую  контору.  "Сэтагая  дайити",  рядом  со
станцией. Найди там  старика  Итикаву,  скажи,  что  я  тебя  послал,  и
поговори с ним. Он несколько лет присматривал за домом. Итикава сто  лет
живет там, у вас, и многое может рассказать. Это от  него  я  услышал  о
доме Мияваки. Он поболтать любит, сходи к нему.
   - Спасибо. Схожу, - сказал я.
   - Ну а как у тебя с работой? Подыскал что-нибудь?  -  поинтересовался
дядя.
   - Нет еще. По  правде  говоря,  я  не  очень-то  и  стараюсь.  Кумико
работает, я хозяйством занимаюсь. Обходимся пока.
   Дядя, как мне показалось, над чем-то задумался, а потом сказал:
   - Будут проблемы - дай мне знать. Может, смогу помочь чем-нибудь.
   - Спасибо, дядя. Обязательно к тебе обращусь, если  что.  -  На  этом
разговор окончился.
   Позвонить в эту дядину риэлторскую фирму, расспросить о доме и л