стакан воды с сердечными каплями, который старый друг поднес к ее губам, затем, опершись о его руку, подошла к окну.
     Ночь уже наступила, но зажженные повсюду фонари золотыми блестками отражались в черной воде. Вместе со звуками гитары донесся аромат жасмина. Внизу, на набережной, медленно прогуливались парочки.., двойные темные силуэты. Проплыла украшенная флагами гондола со стройным гондольером на корме, и радостный смех женщины вырвался из-за задвинутых занавесок, сквозь которые просачивался золотистый свет.
     Марианна вздохнула, и рука ее крепко прижалась к рукаву Жоливаля.
     - О чем вы думаете? - прошептал Он. - Вам лучше?
     Она заколебалась, сконфуженная тем, что собиралась сказать, но перед этим верным другом не стоило лицемерить.
     - Я думаю, - сказала она с сожалением, - что эта ночь создана, чтобы отдаться любви!..
     - Без сомнения! Но подумайте также, что эта неудавшаяся ночь придаст еще больше вкуса тем, что последуют! Ночи Востока не имеют соперниц, мое дорогое дитя, и ваш Язон еще не знает, на что он себя обрек!
     Затем Жоливаль решительно закрыл окно в эту слишком очаровывавшую ночь и увлек Марианну к небольшому салону в стиле рококо, где был сервирован ужин.

ОПАСНЫЙ АРХИПЕЛАГ

ГЛАВА I

ВОДОВОРОТ

     В какой-то момент кровать качнуло. Марианна полубессознательно повернулась на другой бок и уткнула нос в подушку, думая так избавиться от не особенно приятного сна, но кровать продолжала качаться, и она сообразила, что уже не спит.
     В это же время раздался скрип какой-то части такелажа, и она вспомнила, что находится в море.
     Она недовольно посмотрела на поблескивавший медью окантовки иллюминатор. За ним сквозь летящие брызги волн проглядывался серый день. Солнца не было, слышался пронзительный свист ветра. В грозовом июле Адриатика имела вид осенней ворчуньи.
     "Как раз подходящая погода для начала такого путешествия", - грустно подумала Марианна.
     Вопреки тому, что заявил Язон, они покинули Венецию только вечером. У корсара снова пробудилось желание к полуконтрабандной торговле, которая, кстати, так плохо удалась во Франции, и он провел день в погрузке небольшого количества венецианского вина.
     Несколько десятков бочонков вальполицеллы и бардолино, из которых он рассчитывал извлечь прибыль на турецком базаре, где верность законам Корана не всегда тщательно соблюдалась и где иностранные торговые агенты имели обширную клиентуру. Не говоря уже о самом Великом Повелителе, который проявлял большую склонность к шампанскому!
     - Таким образом, - заявил корсар Жоливалю, которого скорее позабавила, чем шокировала эта жажда наживы, - путешествие не будет для меня бесплодным.
     Так что они отчалили в наступающей ночи, когда загорались огни Венеции и город пробуждался для веселой ночной жизни.
     Язон Бофор ожидал пассажиров у наружного трапа. Он встретил их слишком почтительным приветствием, от которого у Марианны одновременно и похолодело сердце, и пробудился гнев, достаточный, чтобы восстановить ее боеспособность. Вступая в предложенную им игру, она вздернула свой очаровательный носик и с иронией взглянула на корсара.
     - Мы не опоздали к назначенному часу, капитан? Или, возможно, я вчера плохо поняла?
     - Вы абсолютно правильно поняли, сударыня, - пробормотал сквозь зубы Язон, чье явно плохое настроение все-таки не дошло до "светлейшего сиятельства" и обращения в третьем лице. - Это мне пришлось по коммерческим причинам задержать отплытие. Прошу вас извинить меня, но извольте учесть также, что этот бриг - не военный корабль, и если вам требуется военная точность, лучше попросите фрегат у вашего адмирала Гантома!..
     - Не военный корабль? Я вижу там пушки! По-моему, не меньше двадцати? Для чего же они вам? Охотиться на китов? - сладеньким голосом спросила Марианна.
     Эта небольшая пикировка, очевидно, сильно подействовала на нервы моряка, который сжал челюсти и кулаки, но вынудил себя к сдержанности, несмотря на явное желание спровадить пассажирку подальше.
     - В настоящее время, сударыня, любой торговый корабль должен быть готовым к защите, хотя вы об этом и не можете знать!
     Молодая женщина, похоже, решила доконать его. Ее улыбка стала еще приветливее.
     - Я многого не знаю, капитан, но пусть меня повесят, если этот корабль торговый! Даже слепому видно, что он построен, чтобы мчаться по морям, а не тащиться с полным брюхом.
     - Верно, это корсар, - закричал Язон, - но корсар нейтральный! И если нейтральный корсар хочет заработать на жизнь во время проклятой блокады вашего проклятого императора, ему надо заняться торговлей! Теперь, если у вас нет больше вопросов ко мне, я хочу показать вам вашу каюту.
     Не ожидая ответа, он повел ее по отдраенной палубе, где медные части сверкали в свете фонарей, и в своем возбуждении сбил с ног худощавого, одетого в черное человека, среднего роста, который вышел из-за рубки.
     - Ох! Это вы, Джон? Простите, я вас не заметил! - извинился он, принужденно улыбнувшись. - Сейчас я вас представлю!
     Княгиня, перед вами доктор Лейтон, судовой врач. Княгиня Коррадо Сант'Анна, - добавил он, умышленно делая ударение на имени.
     - У вас на борту есть врач? - воскликнула искренне удивленная молодая женщина. - Вы очень заботитесь о своих людях, поздравляю вас, капитан! Но почему вы никогда не упоминали об ученике Эскулапа в составе вашего экипажа?
     - Просто потому, что его не было! И я неоднократно жалел, что лишен помощи моего друга Лейтона.
     Его друг? Марианна посмотрела на бледное, с оттенком желтизны лицо врача. У него были светлые, неопределенного цвета глаза, глубоко посаженные, глаза пронизывающие и оценивающие, холодное давление которых она ощутила на себе.
     С легкой дрожью Марианна подумала, что у воскресшего Лазаря должна была быть такая голова. Молча, без улыбки, врач поклонился ей, и она инстинктивно почувствовала, что не только не понравилась этому человеку, но что он полностью не одобряет ее присутствия на корабле. Она решила, что в будущем лучше по возможности избегать доктора Лейтона, ибо у нее не было ни малейшего желания видеть это мертвое лицо. Но естественно, оставалось узнать, до какой степени доходит дружба Язона с этим мрачным субъектом...
     В то время как Жоливаль отправился занять помещение на полуюте, а Гракх - в носовую часть, к экипажу, Марианна с Агатой расположились в ярусе кают.
     Войдя в свою, молодая женщина ощутила легкий укол: она была заново отделана, и явно для женщин. Дорогой персидский ковер покрывал навощенный пол из красного дерева, красивые туалетные принадлежности занимали предназначенный для них столик, и сине-зеленые занавеси из тисненого шелка закрывали иллюминаторы и койку, где напыжились пуховые подушки. Они так наглядно свидетельствовали о нежной заботе влюбленного человека, что Марианна почувствовала себя взволнованной. Это помещение приготовлено, чтобы здесь ей было хорошо, чтобы она познала здесь счастье! Но... Она мужественно отогнала умиление, пообещав себе все-таки поблагодарить хозяина корабля за его предупредительность завтра, ибо остаток вечера ни Марианна, ни ее горничная не оставляли каюту. Они занялись размещением багажа и собственным устройством, занявшим много времени.
     Агата, в свою очередь, получила койку и туалетный столик в крохотном закоулке с одним иллюминатором, рядом с каютой хозяйки. Она заняла его с некоторым недоверием, так как море определенно вызывало у нее страх.
     Марианна растянулась на койке, зевнула, но в конце концов села, наморщив нос. Внутри корабля царил странный запах, очень легкий, правда, но, пожалуй, неприятный, который она не могла точно определить. Она заметила его, едва войдя, и это удивило ее, ибо такой затхлый запах, ассоциировавшийся с залежами старой грязи, казался немыслимым на сиявшем чистотой корабле.
     Она нашла глазами вделанные в деревянную обшивку часы, увидела, что уже десять часов, и решила встать, хотя и без особого желания. Правда, она ощутила голод, потому что накануне ничего не ела.
     Она еще лежала в нерешительности, когда дверь отворилась и появилась Агата с подносом, такая же важная и подтянутая, как и в парижском особняке хозяйки. Вместе с ней вошел Жоливаль в утреннем костюме. Виконт был в превосходном настроении.
     - Я пришел узнать, как вы провели ночь, - заявил он весело, - и вообще посмотреть, как вы расположились! Но я вижу, что вам нечего желать! Черт возьми! Шелка, ковры! Наш капитан принял вас на должной высоте!
     - А разве вы плохо устроились?
     - Да нет! Я устроился почти так же, как и все: то есть с комфортом.., спартанским, но вполне приемлемым! И чистота на этом корабле выше всяких похвал.
     - Насчет чистоты я согласна, но этот запах.., запах, который я никак не могу определить. Вы не чувствуете его? А может быть, его нет в вашей каюте?
     - Есть! Я заметил, - сказал Жоливаль, усаживаясь на койке, чтобы отдать честь тартинкам и пирожным. - Я заметил его, хотя он и очень слабый... Но я не поверил своему носу!
     - Не поверили? Почему же?
     - Потому что...
     Жоливаль замолчал на мгновение, прожевал тартинку, затем с внезапной серьезностью продолжал:
     - - Потому что один раз в моей жизни я вдыхал подобный запах, но более сильный, настоящее зловоние. Это было в Нанте, на набережной.., возле невольничьего судна. Ветер дул с его стороны.
     Марианна, наливавшая в чашку кофе, замерла. Она подняла на своего друга недоверчивый взгляд.
     - Такой же запах? Вы уверены?
     - Именно такой! Его не забудешь, если хоть раз услышишь! Признаюсь, что он беспокоил меня всю ночь.
     Марианна так неуверенно поставила кофейник, что широкое коричневое пятно расползлось по покрывавшей поднос салфетке.
     - Не думаете же вы, что Язон занимался этой мерзкой торговлей?
     - Нет, ибо тогда, несмотря на неоднократную мойку и окуривание, запах был бы гораздо сильней. Но я спрашиваю себя.., не могли он.., хоть один раз совершить такую перевозку!
     - Это невозможно! - с горячностью бросила Марианна. - Вспомните, Аркадиус, шесть месяцев назад "Волшебницу", бывшую под наблюдением возле Морле, похитил Сюркуф и привел к месту нашей встречи! Если бы Язон занимался этой гнусной торговлей, Сюркуф сразу бы учуял этот запах.., и я не берусь утверждать, что он согласился бы рисковать ради хозяина подобного судна.
     Наконец, могу напомнить, что, занимаясь контрабандой, Язон грузил вино, а не человеческие тела!
     Она вздрагивала от возмущения и, ставя чашку в блюдце, перевернула ее. Жоливаль ободряюще улыбнулся.
     - Успокойтесь! Сейчас вы начнете упрекать меня в том, что я считаю нашего друга презренным работорговцем! Я же не сказал ничего подобного. Кстати - рискую вас разочаровать, - даже если бы Сюркуф что-нибудь заметил, он не протестовал бы. Он тоже иногда перевозил "черное дерево" на своих кораблях. Хороший судовладелец не бывает слишком щепетильным! Но, сказав это, я, так же как и вы, удивлен этим странным запахом.
     - Который, может быть, совсем не то, о чем вы говорите.
     Кроме того, вы только один раз столкнулись с ним.
     - Такие вещи не забываются, - строго отрезал Аркадиус. - И никакая мойка не поможет, и если только этот корабль не перенес эпидемию желтой лихорадки...
     - Довольно об этом, Аркадиус! Вы огорчаете меня. Вы жертва заблуждения... Может быть, просто где-нибудь лежат издохшие крысы. А где сейчас находится Язон?
     - В штурманской рубке, на носу. Вы хотите отдать ему визит?
     За легкой иронией слышалось неуловимое беспокойство, но Марианна спокойно налила себе новую чашку кофе... Аромат горячего напитка заполнил тесную каюту, изгнав назойливый запах.
     - Я обязана!..
     - Это не так уж обязательно, если только вы не хотите доставить удовольствие экипажу дополнительной стычкой, как накануне вечером! Наш шкипер, как мне кажется, в очень плохом настроении, потому что, прежде чем уединиться на носу, он устроил невероятный разнос на полуюте из-за не правильно установленных бочек.
     Марианна вытерла губы с необычной тщательностью, что позволило ей некоторое время держать опущенными веки, украшенные длинными загнутыми ресницами, приподнимавшимися к вискам таким манером, который показался Жоливалю более фрондерским, чем обычно. Однако ее голос был чудом спокойствия, когда она ответила:
     - А я и не собираюсь встречаться с ним. Просто я хочу подышать свежим воздухом на палубе и размять ноги.
     - Погода неважная: море бурное и идет дождь.
     - Я видела. Но мне необходим свежий воздух. Мы погуляем вместе, Аркадиус, если вы захотите зайти за мной через полчаса, ибо, глядя на вашу мину, я догадываюсь, что вы сейчас найдете убедительную причину, чтобы помешать мне выйти.., например: что я, исключая Агату, единственная женщина на борту, а в команде около сотни мужчин. У меня нет никакого желания проводить время запертой в этой дыре, и прежде всего потому, что я почти уверена, что Язон никогда не перешагнет мой порог!.. Я права?
     Жоливаль воздержался от ответа. Пожав плечами, он направился к двери, лавируя между открытыми дорожными сундуками, из которых свешивались ленты и оборки.
     Когда он вышел, Марианна хотела отдать себя в руки горничной, но оказалось, что та тоже исчезла. Только слабый, словно умирающий голос ответил на ее призыв. Вбежав в ее каютку, она обнаружила несчастную Агату сидящей на койке и извергавшей содержимое своего желудка в накрахмаленный передник. Ее кокетство и достоинство сразу исчезли. Осталось только маленькое существо с позеленевшим лицом, которое с трудом открыло навстречу хозяйке затуманенные глаза.
     - Боже мой. Агата! Ты до такой степени больна? Но почему ты ничего не сказала?
     - Оно.., схватило меня внезапно. Когда я принесла поднос, я почувствовала себя неважно и, придя сюда... Так должно было быть.., этот запах жареных яиц и сала! О-о-о!..
     Одно упоминание о съестном вызвало новый приступ рвоты, и камеристка склонилась над передником.
     - Ты не можешь оставаться так! - решила Марианна, для начала заменяя передник миской. - Есть же врач на этом проклятом корабле! Пойду найду его! Правда, вид у него отвратительный, но, может быть, он поможет тебе.
     Она наскоро сполоснула Агате лицо свежей водой и одеколоном, дала ей флакон с солями, затем, натянув облегающее пальто из сукна цвета меда, которое застегнула до шеи, чтобы спрятать ночную рубашку, обмотала голову шарфом и бросилась к лестнице, выходившей на палубу между грот- и фок-мачтами. Ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы выбраться наверх.
     Как раз в это время бриг боролся со шквалом. Море проваливалось под его форштевнем, и Марианна судорожно хваталась за поручни, чтобы не съехать вниз на коленях! Выбравшись на палубу, она была поражена силой ветра, дувшего с кормы. Небрежно завязанный шарф мгновенно улетел, и длинные черные пряди затрепетали вокруг нее, как лианы. Пустынная палуба то вздымалась, то опускалась. Молодая женщина повернулась к полуюту, и ветер забил ей дыхание. Корабль убегал от шторма. Отовсюду взлетали вспененные гребни волн, а такелаж пел вокруг нее жалобные песни, тогда как в хлопках парусов чудилось чье-то недовольное ворчание. На полуюте, сообщавшемся с верхней палубой несколькими крутыми ступеньками, она увидела рулевого. Закутанный в непромокаемый плащ, он казался одним целым с кораблем, уверенно держась на расставленных ногах, с руками, впившимися в штурвал. Подняв голову, она еще увидела, как вся, или почти вся, очередная вахта взобралась на реи, отчаянно суетясь, беря на гитовы брамсели, марсели и грот, спуская большой фок и оставляя под ветром малый, повинуясь приказам, отдаваемым через рупор с полуюта.
     Внезапно с неба упало с дюжину босоногих обезьян, и они забегали по палубе. Кто-то толкнул Марианну так сильно, что она отлетела к лестнице и, вцепившись в нее, чудом удержалась на ногах. Матрос ничего не заметил и побежал дальше.
     - Извините его, сударыня! Я думаю, что он просто не видел вас, - сказал сзади густой низкий голос. - Вам нужна помощь?
     Марианна обернулась, отбросила мешавшие волосы и с изумлением, к которому примешивался страх, посмотрела на стоявшего перед ней человека.
     - Нет, нет... - сказала она машинально, - благодарю вас...
     Он сразу же удалился гибкой походкой, словно насмехавшейся над беспорядочными движениями корабля. Ошеломленная, не в со" стоянии определить, что ее так поразило, молодая женщина следила за его исчезновением со странной смесью ужаса и восхищения Ее пребывание в аду было еще слишком недавним, чтобы она не сохранила неприязнь к людям с темной кожей. Так вот, обратившийся к ней матрос был такой же черный, как Истар и ее сестры! Несколько менее темный все-таки, ибо три рабыни Дамиани были цвета черного дерева, тогда как этот казался отлитым из слегка позолоченной бронзы. И Марианна, несмотря на инстинктивное отвращение, вызванное, впрочем, злопамятством и страхом, откровенно призналась себе, что никогда не встречала человеческого образчика подобной красоты.
     Босой, как и весь экипаж, затянутый в закрывавшие ноги до икр узкие холщовые штаны, из которых поднимался мощный мускулистый торс, он обладал тревожащей внешностью большого хищника. Видеть его взбирающимся по вантам, чтобы собрать парус, с ловкостью темного гепарда, было великолепным зрелищем... И увиденное мельком лицо не портило общего впечатления, наоборот!
     Так размышляла она, когда ее схватили за руку и скорее втащили, чем помогли подняться, на полуют.
     - Что вы тут делаете? - закричал Язон Бофор. - Какого дьявола вы вышли в такую погоду? Хотите, чтобы вас унесло за борт?
     Он казался откровенно недовольным, но Марианна с тайным удовлетворением отметила, что за упреками проглядывало беспокойство.
     - Я искала вашего врача. Агата сильно заболела. Ей требуется помощь, потому что, когда она принесла мне завтрак, ей стало плохо!
     - А зачем она ходила за ним? Вашей горничной нечего делать в камбузе, княгиня. На этом корабле, слава Богу, достаточно слуг, - занимающихся внутренней службой. Позвольте, вот как раз Тоби, это он обязан следить, чтобы у вас ни в чем не было недостатка.
     Из камбуза появился новый негр с ведром очисток. У этого была округлая фигура с забавным седым коком на лысеющей голове. Безмятежная улыбка, адресованная хозяину, рассекла его лицо белоснежным полумесяцем.
     - Пойди скажи доктору Лейтону, что в нижней рубке есть больная! - распорядился корсар.
     - У вас много негров на борту? - не смогла удержаться от вопроса Марианна, при этом слегка нахмурив брови.
     - А что? Вы их не любите? - отпарировал Язон, от которого не ускользнула мимика молодой женщины. - Я происхожу из страны, где они буквально кишат, и, по-моему, я рассказывал, что моя кормилица была негритянка. Обстоятельство, не совсем обычное для Англии или Франции, но в Чарлстоне и на всем Юге вполне нормальное. Однако чтобы ответить на ваш вопрос, я скажу, что здесь их двое: Тоби и его брат Натан. Ах нет, я забыл: их трое.
     Я взял на борт еще одного в Чьоджи.
     - В Чьоджи?
     - Да, одного эфиопа! Бедняга сбежал от ваших добрых друзей турок, где он был рабом, и я нечаянно встретил его в порту, куда пришел за грузом. Да вот, вы можете его увидеть вон там, он сидит верхом на рее.
     Что-то вроде холодка, который не имел ничего общего с окружающей температурой, довольно низкой для этого времени года, пробежало по Марианне. Так поразивший ее человек - ей показалось, что у него действительно были светлые глаза, - оказался беглым рабом. А другие слуги, о которых упомянул Язон, тоже были беглые? Она с неприязнью вспомнила, о чем говорил Жоливаль. И поскольку она не могла вынести ни малейшего сомнения в порядочности любимого, она решила сделать обходной маневр.
     - Я заметила его. Ваш "бедняга" довольно красив.., и так отличается от этого, - добавила она, показывая на Тоби, опорожнявшего ведро за борт. - Он тоже беглый раб?
     - Среди негров существуют различные расы, так же как у белых. Эфиопы считают себя потомками царицы Савс