овательно, нейтралы.
     - Если бы вы были нейтралами, у вас не было бы на борту посланницы Буонапарте! Так что мы даем вам возможность выбора: отдать нам княгиню Сант'Анна или.., отправиться на дно!
     Ледяной холодок пробежал по спине затаившей дыхание Марианны. Как мог этот англичанин узнать о ее присутствии на борту брига?
     И как он смог узнать, что Наполеон послал ее с миссией? Ее охватило жуткое сознание могущества врага. Жерла пушек, открывшихся в борту корабля, показались ей громадными. Она видела только их и дымящиеся фитили в руках канониров. Но она не успела подумать о том, что произойдет, как раздался насмешливый голос Язона:
     - Вы можете попытаться!
     - Вы отказываетесь?
     - А вы бы согласились, коммодор Максвел, если бы вам предложили поступиться честью? Особа пассажира священна!,. Тем более женщины!..
     - Я ожидал подобного ответа, но я обязан был задать вопрос.
     Наши пушки уладят его.
     И вот уже оба противника, пройдя борт о борт на расстоянии пистолетного выстрела, обменялись залпами. Сделанные слишком торопливо, они не нанесли ущерба ни тому, ни другому. Теперь судна разошлись, чтобы перезарядить пушки и снова вернуться во всей мощи, как некогда рыцари на турнире.
     - Мы погибнем! - простонала Марианна. - Пойдите скажите Язону, чтобы он выдал меня! Этот англичанин потопит нас...
     Он гораздо лучше вооружен, чем мы!
     - Такая причина вызвала бы смех у вашего друга Сюркуфа, - заметил Жоливаль. - Когда вы снова увидите его, попросите рассказать историю с "Кентом"! Морской бой имеет свои pro et contra и зависит от ветра и умения маневрировать... Это также вопрос мужества в деле, если пойдут на абордаж. А мне кажется, что наши люди не преминут это сделать.
     Действительно, на лицах всех поднявшихся на верхнюю палубу Марианна могла прочесть возбуждение перед близким боем. От запаха пороха их глаза блестели, а ноздри трепетали. Среди напряженных лиц Марианна увидела и Гракха. Вооруженный пистолетом, явно в восторге, юный кучер приготовился, как и другие, к рукопашной схватке. На марселях хлопотали с парусами, тогда как приказы следовали один за другим и бриг с величественной грацией делал поворот, чтобы поймать ветер. Менее податливый англичанин только приступил к маневру, и новый громовой удар разорвал воздух. "Альцеста" дала залп кормовыми орудиями и окуталась белым дымом.
     Крэг О'Флаерти скатился к Марианне.
     - Капитан сказал, чтобы вы спустились вниз, сударыня. Бесполезно подвергаться опасности! Мы попытаемся обойти его против ветра!
     Он был более красный, чем обычно, но на этот раз алкоголь был ни при чем... Если Язон и выдал экипажу рацион рома для храбрости в бою, своего помощника он обошел. О'Флаерти хотел взять молодую женщину за руку, чтобы помочь ей спуститься, но она запротестовала, вцепившись в леер, словно ученик, который боится, что его посадят в карцер.
     - Я не хочу спускаться! Я хочу остаться здесь и видеть все, что происходит! Скажите ему, Жоливаль, что я хочу все видеть!
     - Вы сможете это сделать через иллюминатор, хуже, может быть, но в относительной безопасности, - ответил тот.
     - И затем, - добавил помощник, - это приказ. Вы должны спуститься, сударыня!
     - Приказ?.. Мне?..
     - Скорей мне. С вашего разрешения, мне приказано отвести вас в безопасное место, добровольно или силой... Капитан добавил, что, если вам настолько безразлична жизнь, ему вовсе не обязательно рисковать жизнью его людей!
     Глаза Марианны затуманились слезами. Даже в этот час, когда смерть висела в воздухе, Язон старался избавиться от нее. Все же она капитулировала.
     - Хорошо. В таком случае я пойду одна! Вы нужны там, господин О'Флаерти, - добавила она, бросив взгляд на полуют, где занятый маневром Язон не обращал больше на нее внимания, наблюдая за неприятелем и торопливо отдавая команды.
     "Альцеста" показала свои кормовые окна с позолоченной лепниной, и "Волшебница", поймав ветер, устремилась к ней, настигая врага, чьи паруса внезапно беспомощно захлопали. В то же время каронады корсара извергли свой смертоносный груз. Палуба брига исчезла в клубах дыма, тогда как торжествующий вопль вырвался из всех глоток.
     - Попали!.. В бизань-мачту!
     Но, словно отрезвляющее эхо, с неба донесся голос марсового, сопровождаемый более отдаленным грохотом:
     - Корабль с кормы! Он в нас стреляет, капитан!
     И в самом деле, из-за Фаноса, маленького, зеленого, похожего на лягушку островка, появился корабль. Подняв ясно видимый английский флаг, он на всех парусах летел на помощь фрегату. Побледнев, Жоливаль схватил Марианну за руку и увлек ее к каюте.
     - Это ловушка! - воскликнул он. - Мы попали между двух огней! Теперь я понимаю, почему "Альцеста" сыграла эту шутку с ветром...
     Вырвавшись из рук своего друга, Марианна бросилась к полуюту. Она хотела подняться по лестнице, присоединиться к Язону и умереть рядом с ним, но внезапно перед ней возник Калеб, загородив проход.
     - Туда нельзя, сударыня! Там опасно!
     - Я это прекрасно знаю! Пропустите меня! Я хочу к нему...
     - Не пускай ее! - отчаянно закричал Язон. - Если ты пропустишь эту дуру, я закую тебя в кандалы!
     Последние слова затерялись в грохоте и дыме. Часть релинга исчезла, задетая ядром, которое пробило крышу рубки и порвало ванты...
     В то же мгновение Калеб опрокинул Марианну и упал на нее, удерживая на полу всей своей тяжестью. Грохот стоял оглушительный, а дым не позволял ничего разглядеть даже в трех метрах. Канониры едва успевали перезаряжать орудия. Бриг огрызался всей своей огневой мощью, но на палубе уже раздавались крики боли, хрипы и стоны.
     Полузадушенная Марианна боролась с энергией отчаяния, и ей удалось сбросить с себя удерживавшую ее груду мускулов и стать на колени.
     Даже не удостоив взглядом благодарности человека, который только что спас ее и с безразличным видом уже расположился на своем боевом посту, она отогнала дым от глаз, надеясь увидеть Язона, но не нашла его: полуют исчез в плотном облаке. Но она услышала его голос, который с непередаваемым оттенком торжества кричал в ответ на новое сообщение сигнальщика:
     - Идет подкрепление! Мы выпутаемся!
     Марианна побежала на звук, его голоса и буквально упала в объятия Гракха, черного от копоти, возникшего, словно некий призрак, из дыма. Она вцепилась в него.
     - Что он говорит, Гракх? Какое подкрепление?.. Откуда?..
     - Идемте, я вам сейчас покажу! На подходе корабли, французские. Они идут от большого острова! Ах! Какая удача! Теперь этих проклятых собак англичан хорошенько вздуют!
     - Ты не ранен?
     - Я? Ни единой царапины! Я даже жалею, что все так быстро кончится! Вот здорово побывать в настоящем бою!
     Марианна позволила своему кучеру отвести ее к планширу.
     Дым немного рассеялся. Восторженным жестом Гракх показал ей на три корабля, действительно огибавших островок Самофракия (кстати, не имеющий ничего общего со знаменитой Никой), три фрегата с надутыми ветром и солнцем парусами, нереальные, словно громадные айсберги, плывущие в утренней синеве. Трехцветные флаги весело трепетали на их мачтах. Это были: "Полина", с капитаном 1 ранга Монфором, "Помона", под командованием капитана 2 ранга Розмеля, и "Персефона", ведомая капитаном 3 ранга Ле Форестье.
     Подняв все паруса и ускорив ход, три корабля неслись на помощь американцу, разрезая тонкими форштевнями голубые волны.
     Матросы "Волшебницы" приветствовали их появление громовым "ура", а в воздух полетели разноцветные колпаки.
     Тем временем оба англичанина прекратили бой, соединились у рифов Фаноса и, успокоившись, что их не будут преследовать в этом опасном проходе, медленно исчезли в утреннем тумане, не без того, чтобы получить последний и довольно неприятный залп с брига.
     Марианна с недоумением следила за их бегством. Все произошло так быстро.., слишком быстро! Этот бой, закончившийся после нескольких залпов, эти корабли, появлявшиеся один за другим, словно каждый островок укрывал их, все это было достаточно странным, загадочным! И к тому же остался открытым вопрос: как англичане узнали о ее присутствии на борту американского брига, особенно о тайном поручении, возложенном на нее Наполеоном? Так мало людей было в курсе этого дела! И всем им можно полностью доверять, ибо ими были - кроме самого Наполеона и Марианны - Арриги, Бениелли и Жоливаль. Каждый из них вне всяких подозрений, откуда же просочились сведения?
     Тем временем Язон осматривал свой корабль. Повреждения оказались довольно значительными и требовали ремонта на берегу.
     Несколько раненых лежали на палубе, и Джон Лейтон уже занимался ими. Проходя мимо молодой женщины, преклонившей колени перед юным матросом, задетым в плечо разрывом картечи, корсар на мгновение нагнулся, чтобы осмотреть рану.
     - Невелика беда, парень! На море все заживает быстро. Доктор Лейтон сейчас займется тобой.
     - У нас есть.., погибшие? - спросила Марианна, которая, стараясь остановить кровотечение своим платком. Не подняла глаз, но ощутила на себе его давящий взгляд.
     - Нет. Ни одного! Это удача! Однако я хотел бы узнать, какой негодяй донес на вас.., или же вы сами неосторожно проболтались, моя дорогая княгиня?..
     - Я? Проболталась?.. Вы сошли с ума! Напоминаю вам, что император не привык доверять людям, которые бросают слова на ветер!..
     - Тогда я допускаю только один источник.
     - Какой?
     - Ваш муж! Вы убежали от него, и он донес англичанам, чтобы вернуть вас. В определенном смысле я понимаю его; я был бы способен сделать что-нибудь аналогичное этому, чтобы воспрепятствовать вам поехать в эту проклятую страну!
     - Это невозможно!
     - Почему?
     - Потому; что князь...
     Внезапно отдав себе отчет в том; что она собирается сказать, Марианна запнулась, покраснела, затем, отвернувшись и снова склонившись к раненому, закончила:
     - ..не способен на такую подлость! Он дворянин!
     - Ах вот как, а я, значит, скотина, не так ли? - съязвил Язон. - Ну хорошо, оставим предположения! Теперь, если вы позволите, я пойду встретить наших спасителей и сообщить им, что мы сделаем остановку в Корфу, чтобы исправить повреждения.
     - Повреждения серьезные?
     - Нет, но их все равно надо исправить. Никогда нельзя быть уверенным: между этим местом и Константинополем мы, безусловно, встретим один или два корабля моего друга Георга!
     Чуть позже капитан 1 ранга Мойфор, командир эскадры; ступил на палубу брига под приветственные свистки боцмана и был встречен Язоном, уже успевшим привести в порядок свой костюм.
     Из нескольких учтивых и немногословных фраз он узнал, что американский корабль не понес серьезных повреждений и человеческих жертв, и пригласил корсара следовать за ним в Корфу, где ремонт не составит труда. В ответ он выслушал благодарность Язона за его вмешательство, такое же стремительное, как и неожиданное.
     - Само небо послало вас, сударь! Без вашей помощи вряд ли мы выбрались бы из этой западни.
     - Небо здесь ни при чем. Мы были извещены о проходе вашего судна через Отрантский канал, и мы должны были проследить, чтобы этот проход прошел без инцидентов. Английские крейсеры всегда настороже.
     - Вы были предупреждены? Но кем?
     - Специальный гонец графа Марескальчи, министра внешних сношений королевства Италии, находящийся в настоящее время в Венеции, поставил нас в известность о присутствии на борту американского корабля знатной итальянской дамы, княгини Сант'Анна, личного друга его величества императора и короля. Мы должны были вас встретить и проводить до конца Цитерского канала, обеспечив вам, таким образом, выход в турецкие территориальные воды. Вы, может быть, не знаете, но угрожающая вам опасность - двойная.
     - Двойная? Кроме английской базы в Санта-Мора, которую нам необходимо так или иначе обогнуть?..
     Монфор выпрямился. Ему придется сказать о вещах, неприятных его национальной гордости.
     - Вы, может быть, не знаете, но англичане удерживают также Кефалонию, Итаку, Занту и Цитеру. Мы не имеем достаточно сил, чтобы защитить все Ионические острова, которые Россия уступила нам по Тильзитскому договору. - Но, кроме англичан, мы должны опасаться флотилий паши из Морэ.
     Язон рассмеялся.
     - Я надеюсь, что у меня достаточно мощный огонь, чтобы выступить против рыбачьих лодок!
     - Не смейтесь, сударь. Вали-паша - сын грозного властителя Эпира, Али-Тебелина, паши Янины, человека могущественного, коварного и хитрого, о котором мы никогда не знаем, то ли он за нас, то ли против, и который незаметно кроит свою империю за спиной у турок. Для него княгиня была бы лакомым кусочком, а если она к тому же отличается и красотой...
     Движением руки Язон попросил подойти Марианну, которая, спрятавшись за Жоливалем и Гракхом, наблюдала за прибытием командира эскадры.
     - Вот княгиня! Позвольте, сударыня, представить вам капитана 1 ранга Монфора, которому мы обязаны если не жизнью, то по меньшей мере свободой.
     - Опасность еще очень велика, хотя и не она меня тревожит, - сказал тот, кланяясь молодой женщине. - Никакой выкуп не сможет вызволить мадам от Али!
     - Благодарю за любезность, капитан, но этот паша - турок, я думаю.., а я кузина султанши-валиде. Он не посмеет...
     - Он не турок, а эпирот, сударыня, и он лучшим образом посмеет, ибо он поступает на этой земле как независимый владыка, который не знает других законов, кроме своих! Что касается флотилий его сына, не относитесь к ним с пренебрежением, сударь, они укомплектованы сущими демонами, которые, если идут на абордаж, а они это делают легко благодаря их мелким суденышкам, без труда избегающим пушечный огонь, то сметают все, и ваш экипаж вряд ли смог бы удержать их. Так что согласитесь с нашей помощью.., если только рабство не привлекает вас?..
     Два часа спустя, предшествуемая "Полиной" и эскортируемая двумя другими кораблями, "Волшебница моря" вошла в северный канал Корфу, узкий проход между диким берегом Эпира и большим зеленым островом, который увенчивала в его северо-восточной части залитая солнцем громада горы Пантократор. К концу дня все четыре корабля вошли в порт и стали на якорь под сенью крепости Веччиа, старой венецианской цитадели, превращенной французами в мощный укрепленный лагерь.
     Стоя на полуюте между Язоном и Жоливалем, Марианна в свежем платье лимонного цвета и шляпе из итальянской соломки, украшенной полевыми цветами, смотрела на приближающийся остров Навсикаи.
     С обнаженной головой, затянутый в свой лучший синий костюм, в белоснежной рубашке, подчеркивавшей его кожу цвета медового пряника, Язон с заложенными за спину руками переживал приступ плохого настроения, заметно ухудшившегося, когда он убедился, что Наполеон не предоставил ему выбора: хочет он этого или нет, он вынужден сопровождать Марианну в Константинополь. И когда с полным нежности и надежды взглядом она прошептала:
     - Теперь ты видишь, что я бессильна! Император знает, какие меры нужно предпринять, от него легко не избавишься!..
     Он проворчал сквозь зубы:
     - Так! Когда действительно хочешь!.. И ты посмеешь сказать, что желала этого?
     - От всей души!.. После того как исполню свою миссию!
     - Ты упрямей корсиканского мула!..
     Его тон был еще агрессивным, но все-таки надежда вернулась в сердце Марианны. Она знала, что Язон слишком порядочен в отношении себя и других, чтобы не смириться с неизбежным! Стоит Марианне уступить внешним силам, как он сможет заставить замолчать свою мужскую гордость и вернуться к ней, не теряя лица в своих собственных глазах. К тому же, когда рука молодой женщины нежно прикоснулась к его руке, он не убрал ее.
     Порт Корфу открыл перед ними улыбающийся облик, очень подходивший к новому состоянию души Марианны. Военные корабли французского флота перемежали здесь свои черные корпусы и сверкающую медь с живописной фантазией раскрашенных, как античная посуда, фелюг и тартан под их парусами необычных форм.
     Выше город громоздил свои затененные столетними смоковницами белые плоские дома под сенью изъеденных временем серых стен древних венецианских укреплений, носивших тем не менее оптимистическое название: Новый Форт. Старая крепость Веччиа возвышалась в конце порта на ощетинившемся оборонительными сооружениями полуострове, соединявшемся с землей эспланадой с насыпью, откуда велось наблюдение за морем. Только трехцветное знамя, развевавшееся над главной башней, придавало ей некоторое оживление, Набережная, укрытая цветами, как весенний луг, была забита веселой и пестрой толпой, где ослепительно красные костюмы греков соседствовали со светлыми платьями и нежных тонов зонтиками жен офицеров гарнизона. Оттуда доносился приятный шум, в котором смешивались приветственные возгласы, смех, пение, аплодисменты, сопровождаемые криками морских птиц.
     - Какое очаровательное место! - прошептала покоренная Марианна. - И какими радостными здесь все выглядят!
     - Это вроде танца на вулкане! - заметил Жоливаль. - Остров слишком заманчив для других, чтобы быть таким счастливым, как он выглядит. Но я охотно признаю, что это место, созданное для любви!
     Он сделал солидную понюшку табака, - затем добавил намеренно небрежным тоном:
     - Это ведь здесь некогда Язон.., аргонавт, женился на Медее, которую он похитил у ее отца Эета, царя Колхиды, одновременно со сказочным Золотым Руном?
     Такая хитрая ссылка на греческую мифологию стоила ему мрачного взгляда Язона-американца и сухого предупреждения:
     - Оставьте ваши мифологические намеки, Жоливаль! Я люблю те легенды, которые хорошо кончаются! Медея же - ужасный персонаж! Женщина, убившая собственных детей в пароксизме любовного исступления!
     Не смущаясь резким тоном корсара, виконт изящным пощелкиванием стряхнул табачные крошки с лацканов своего светло-коричневого сюртука, затем рассмеялся.
     - Ба! Кто знает, до чего может довести любовное исступление! Разве не сказал Святой Августин: "Мера любви - это любить без меры..."? Великие слова!.. И как справедливы! Что касается легенд, то всегда есть средство уладить с ними дело! Чтобы они хорошо кончались, достаточно захотеть этого и.., изменить в них несколько строчек!
     Едва причалив, бриг был залит пестрой шумливой толпой, жадной увидеть поближе мореплавателей, появившихся с другого конца мира. Американский флаг достаточно редко появлялся на востоке Средиземного моря. К тому же все знали, что на корабле находится знатная придворная дама, и каждый хотел увидеть ее поближе. Язону пришлось поставить Калеба и двух особенно сильных матросов у лестницы на полуют, чтобы избавить Марианну от слишком бурных выражений восторга.
     Тем не менее он позволил подняться одному мужчине, элегантно одетому в небесно-синий сюртук и панталоны орехового цвета, которого капитан Монфор кое-как протащил через толпу и чей великолепный шелковый галстук хоть и сбился назад, но остался на его шее. За ними следовал, как украшенная султаном тень, полковник 6-го пехотного полка.
     Стараясь перекричать невозможный шум, Монфор сумел представить прибывшим полковника Понса, пришедшего поздравить всех от имени генерал-губернатора Донцелота с благополучным прибытием, и сенатора Аламано, одного из главных нотаблей острова, у которого была заготовлена приветственная речь. В цветистых выражениях, - много потерявших из-за окружавшего их гама, сенатор пригласил Марианну "и ее свиту" сойти на землю и согласиться на гостеприимство 6 его доме на то Бремя; пока "Волшебница" будет исправлять в порту свои повреждения.
     - Я смею утверждать, что ваша светлость найдет там бесконечно лучшие условия, чем на корабле, как бы он ни был хорош, и особенно избавится от назойливости любопытных. Если она останется здесь, ей не будет ни сна, ни отдыха.., и графиня Аламано, моя жена, придет в отчаяние, ибо для нее величайшая радость принять вашу светлость!
     - Если мне позволят присоединить свой голос к голосу сенатора, - вмешался полковник Понс, - я скажу госпоже княгине, что губернатор изъявил желание принят