носила к лицу девушки флакончик с нюхательной солью, раздраженно махнула рукой.
     - Тебе еще рано об этом знать, Луиза. Лицо девушки плаксиво скривилось, и она уже, очевидно, была готова разрыдаться, но в этот момент приятельница ее бабушки, движимая чувством сострадания, шикнула на подругу:
     - Ташеретта, не мучай бедную девочку. Расскажи ей. В конце концов, ей уже исполнилось пятнадцать лет и она имеет право знать о том, что происходит при дворе.
     Строгая бабушка огрызнулась:
     - Я вовсе не желаю, чтобы наследница рода Андуйе уже в пятнадцать лет начинала вести себя при дворе короля так, словно ей двадцать.
     - Да ладно, ладно. Не забывай, какая ты сама была в пятнадцать лет. Вспомни, когда ты в первый раз родила. Констанции даже показалось, что она увидела на покрытом старческими морщинами и посыпанном неимоверном количеством пудры лице Ташеретты де Андуйе некое подобие смущения.
     - Это не имеет значения, - огрызнулась она. Ее внучка, которая неожиданно обрела дар речи, тут же вставила:
     - Бабушка, я знаю об этом. Тебе было шестнадцать лет. Старуха поняла, что отпираться бессмысленно и мгновенно перевела разговор на другую тему, словно и никогда не отказывалась от того, чтобы позлословить о графе Прованском.
     - Тебе, может быть, известно, Луиза, - обратилась она к внучке, - что у нашего короля Людовика XVI двое братьев? - Двое младших братьев, - уточнила вторая старуха.
     - Да. Один из них граф Прованский, а второй граф д'Артуа. Когда еще был жив король Людовик XV, все думали, что его преемником будет один из младших внуков, хотя герцог Берийский, нынешний король, носил титул дофина с девятилетнего возраста. Однако он был таким болезненным, что никто и не предполагал в нем будущего короля.
     - Ну, об этом-то я знаю, - разочарованно протянула Луиза. - Ведь ты сама мне рассказывала, что предыдущий король пережил своего сына-дофина и двух старших внуков.
     - Это верно, они рано умерли. И все-таки после смерти Людовика XV именно герцог Берийский стал королем. Когда ему было еще шестнадцать лет, он женился на дочери австрийской императрицы Марии-Антуанетте. Ей было четырнадцать. Ты знаешь, что старый король был распутником и содержал целую армию любовниц и куртизанок. Когда же воцарился новый король, этому грязному распутству пришел конец. Но в королевской семье долго не было детей и из-за этого дофином считался граф Прованский. Именно поэтому его звали монсеньером Прованским. Посмотри, посмотри, как хищно сверкают у него глаза.
     Луиза вытянула шею, стараясь разглядеть в толпе гостей графа Прованского. Он беседовал с австрийским послом, и на лице его, носившем некоторые следы невоздержанности и излишеств, была написана сама любезность. Однако взгляд графа Прованского действительно излучал какую-то хищную агрессивную энергию, которая не могла укрыться от окружающих.
     - Погоди, бабушка, - недоуменно протянула Луи, - но ведь у короля уже трое детей, и младший сын родился совсем недавно.
     - Вот именно, - с жаром подхватила старуха, - но для этого лучшим врачам Европы пришлось сделать нашему королю одну деликатную операцию.
     Обе старухи как по команде прикрыли рты веерами и едва слышно захихикали.
     - А то это за операция? - допытывалась Луиза.
     Ташеретта де Андуйе с кокетством, совсем несвойственным людям ее возраста, пожала плечами и как бы невзначай бросила:
     - У нашего короля не все раньше было так, как у обычных мужчин.
     Луиза занервничала и от нетерпения стала дергать бабушку за рукав платья.
     - Расскажи, расскажи, бабуля. А что у него было не так?
     Старуха поморщилась.
     - А об этом как-нибудь в другой раз. Не на королевском балу. Если тебе вообще нужно об этом знать. Девица вспыхнула.
     - Бабушка, а что если мне самой попадется такой муж, который будет отличаться от всех остальных мужчин. Ведь я должна об этом знать.
     Старуха поджала губы.
     - А вот этого не будет никогда. Уж об этом я позабочусь сама. Мы выберем тебе достойного мужа.
     Луиза грустно умолкла, но спустя несколько мгновений, вспомнив о теме, на которую они только что разговаривали, протянула:
     - Так что же случилось с графом Прованским? Ты обещала рассказать.
     Не без некоторых колебаний Ташеретта Андуйе вернулась к едва не прервавшемуся разговору.
     - Ты представляешь, Луиза, каково было негодование монсеньера, когда через семь лет супружества нашего короля у Марии-Антуанетты родилась дочь. Ведь граф Прованский был убежден в том, что именно ему предстоит стать преемником старшего брата. Ему так хотелось получить королевскую корону, что он просто сгорал от нетерпения. О, Луиза, это нужно было видеть. На всех званых приемах и балах он вел себя так, словно до получения королевского титула ему остается подождать каких-то пару недель. А тут вдруг такое известие. Но мало того, что у короля Людовика появилась дочь, не прошло и двух лет, как следом за ней у ее величества Марии-Антуанетты родился сын. Ты знаешь, что это означает?
     Луиза убежденно кивнула.
     - Да. Прямой наследник. Старуха обрадованно улыбнулась.
     - Вот именно. Вот когда наш сиятельный монсеньер Прованский перестал быть дофином, и все его надежды на корону рухнули.
     Луиза пожала плечами.
     - Ну, кто же в этом виноват. Нельзя же в конце концов винить во всем матушку-природу.
     Тут в разговор вмешалась подруга Ташеретты де Андуйе:
     - А вот граф Прованский знал, кого обвинять в своих неудачах. Конечно, ее величество королеву Марию-Антуанетту. Ведь это она родила наследников. Ты была тогда еще совсем маленькой, Луиза, и не знаешь о многом.
     - Да, граф Прованский стал вести себя совершенно неподобающим образом, - с осуждением сказала Ташеретта де Андуйе. - Поначалу, конечно, никто не знал, кто распространяет слухи о якобы сомнительном происхождении сына Марии-Антуанетты. Но затем, когда он стал делать это прямо в присутствии его величеств короля и королевы, все стало ясно. Луиза сделала испуганное лицо, прикрыв рот ладошкой.
     - Что, неужели он не побоялся сплетничать в присутствии помазанника божьего его величества Людовика?
     Ташеретта тяжело вздохнула.
     - Он делал это с богомерзким вызовом, - насупив брови, произнесла она. - Ведь при дворе разразился настоящий скандал, когда граф Прованский явился на крестины новорожденного дофина. Между прочим, там присутствовали не только король и королева, но и многие придворные, которые стали свидетелями этой безобразной сцены.
     Луиза от нетерпения заерзала на месте.
     - А что случилось, что? Расскажи, бабушка.
     Та снова тяжело вздохнула.
     - Тебе, конечно, не следовало бы знать об этом, но время проходит, мы уже вывезли тебя в свет, и, похоже, что от этого никуда не уйти. Когда архиепископ Парижский уже провел обряд крещения, бывший монсеньер сделал ему замечание за допущенные нарушения обряда. Когда же его преосвященство архиепископ спросил у графа, в чем заключалось это якобы допущенное нарушение, бывший монсеньер самым дерзким образом ответил: "Ваше высокопреосвященство забыли осведомиться об именах родителей младенца". На это архиепископ Парижский заметил, что в данном случае он считает это излишним, поскольку имена родителей хорошо известны. Тогда граф, потеряв всякое смущение, прямо на глазах у короля, королевы и придворных заявил: "А вы уверены в этом?" После этого, не дожидаясь ответа, бывший дофин покинул церковь, повергнув всех собравшихся в невероятное смятение.
     Ташеретта де Андуйе умолкла, с брезгливой миной проводив взглядом графа Прованского, который не спеша проследовал по залу в обществе австрийского посланника. Разговор, тем временем, продолжила подруга:
     - Между прочим, этот негодяй не успокоился до сих пор. Он по-прежнему распускает грязные слухи и сплетни о ее величестве королеве Марии-Антуанетте. Если верить всему тому, что он говорит, то у нашего короля должны быть увесистые рога, а ее величество обладает, наверное, самыми гнусными пороками, которые только можно вообразить. Будь моя воля, я бы обязательно выслала его из Франции. Или уж, во всяком случае, отправила в ссылку в какой-нибудь дальний замок в Провансе. Но, к сожалению, наш король слишком добр и не может так поступить со своим младшим братом. А вот я бы на его месте употребила власть. В конце концов, граф Прованский порочит не только королеву Марию-Антуанетту, но и всю властвующую фамилию. Это просто отвратительно, грязно и нечестно.
     Констанция с огромным любопытством слушала разговор, который велся по соседству, поскольку была совершенно не осведомлена о нынешнем состоянии дел при дворе Людовика XVI и о многом из того, что произошло здесь в Версале за последние несколько лет. Нет, разумеется, кое-что ей было известно, кое о чем она догадывалась и сама, однако любопытно было услышать, что думают об этом другие. К счастью, старухи не обращали на свою неприметно сидевшую соседку ни малейшего внимания, а потому она могла совершенно спокойно слышать каждое слово.
     - Маркиз Жильбер де ла Файетт! - торжественно провозгласил камергер, хлопнув жезлом.
     Головы старух и девушки, сидевших рядом с Констанцией, немедленно повернулись в сторону молодого красавца в мундире полевого маршала. Мгновение спустя Констанция заметила, как почти все присутствовавшие в зале, услышав фамилию ла Файетт, умолкли и обернулись.
     - Какой красавец, - заворожено прошептала Луиза, щеки которой вспыхнули ярче пламени. - Боже мой, вот он - мужчина моей мечты.
     Обе старухи дружно засопели, словно в знак глубокого сожаления.
     - Моя дорогая, - с нежностью произнесла Ташеретта де Андуйе, - он уже давно женат. Тебе даже не стоит о нем думать. Глаза Луизы наполнились слезами, сделав ее похожей на обиженного ребенка с картины Пуссена.
     - Но как? - едва слышно пробормотала она. - Почему? Ведь он так молод.
     Бабушка принялась успокаивать внучку.
     - Да, он молод, ему двадцать восемь лет, но он уже полевой маршал и американский генерал. Он уже завоевал полмира и теперь снова вернулся во Францию. Кажется, теперь он чем-то занят в правительстве.
     Вторая старуха энергично закивала головой. - Да, да, совсем недавно он удостоился личной аудиенции у его величества Людовика XVI, а произошло это сразу после его возвращения из Америки. Насколько мне известно, маркиза де ла Фаетта назначили помощником морского министра маршала де Кастри. Король строит новый флот и собирается открывать еще одну большую гавань в порте Шербур. - Интересно, как же они оказались вместе на одном балу?
     - Кто, кто? - с любопытством спросила Луиза.
     Она уже забыла о своем увлечении маркизом де ла Файеттом, снова обратилась к сплетням своей бабушки. Ташеретта де Андуйе охотно ответила внучке.
     - Я говорю о графе Прованском и маркизе де ла Файетте. Они же терпеть не могут друг друга.
     - А в чем дело?
     - Это было еще десять лет назад. Сразу после того, как воцарился наш король Людовик XVI, он устроил костюмированный бал. Граф Прованский тогда был еще монсеньером. Ты же знаешь, Луиза, что на костюмированном балу правила дворцового этикета необязательно должны соблюдаться. Каждый может приглашать на танец любую даму и, вообще, делать все, что ему заблагорассудится - разумеется, в рамках приличия, - объяснила бабушка. - Во всяком случае на костюмированном балу все равны, и, даже при появлении короля - если он, конечно, в маске - никто не обязан выказывать ему свое почтение. Кстати, Луиза, ты знаешь, что у графа Прованского необыкновенная память? С самого детства он всегда отличался тем, что мог наизусть прочитать любой стих из "Илиады" и перечислить имена всех царей всех колен Израилевых. Однако, как всякий дурак... - Ташеретта де Андуйе впервые произнесла это слово и, будто сама испугавшись, стала подозрительно оглядываться по сторонам.
     Констанция сидела рядом не шелохнувшись и, тем самым, развеяла всяческие подозрения пожилой графини в том, что ее подслушивают.
     Тем не менее старуха, хотя и продолжала говорить, но уже менее громко, и Констанции пришлось напрягать весь свои слух для того, чтобы разобрать, о чем идет речь в разговоре.
     - Так вот, - продолжила графиня де Андуйе, - как всякий дурак, граф Прованский всегда хвастается своей памятью. На том самом костюмированном балу у короля, о котором я тебе сейчас рассказываю, моя дорогая внучка, граф Прованский уселся в кресло маркиза де ла Файетта и, собрав вокруг себя толпу прихвостней и льстецов, которых всегда хватает при богатых и знатных особах, стал похваляться своими способностями. Маркиз де ла Файетт стоял в это время рядом. Нимало не позаботившись о том, что будет дальше, он заметил: "Всем известно, что дуракам память заменяет ум". Это было сказано не слишком громко, но так, чтобы слышали окружающие. Хотя лицо графа Прованского было прикрыто маской, все тут же заметили, как он побагровел. Монсеньер вскочил с кресла и быстро покинул зал вместе с окружавшей его компанией. Напоследок он бросил маркизу: "Я никогда не забуду ваших слов". Ла Файетт, который тогда был еще совсем мальчишкой и только-только начинал службу в полку черных мушкетеров, совершенно спокойно занял свое законное место и с невозмутимым видом продолжил наблюдать маскарад. С той поры граф Прованский и маркиз де ла Файетт стали смертельными врагами. Они никогда не появляются в одном и том же зале и демонстративно игнорируют друг друга. Судя по всему, понадобилось особое приглашение короля Людовика для того, чтобы граф Прованский прибыл на этот бал. Я не думаю, чтобы он согласился присутствовать здесь просто так, зная, что сюда приглашен и его ненавистный противник.
     И действительно, словно в подтверждении слов Ташеретты де Андуйе, граф Прованский, демонстративно отвернув в сторону свое круглое лицо, проследовал к выходу из зала.
     Констанция едва сдержалась для того, чтобы не улыбнуться. Эта вызывающая демонстрация собственного неудовольствия не могла вызвать у нее ничего, кроме насмешки. Ей был куда более симпатичен этот юный полевой маршал, который был достоин окружавшей его славы, чем напыщенный дворцовый петух - граф Прованский. Констанция еще раз с любопытством посмотрела на окруженного весело щебетавшими дамами красавца маркиза, любезно улыбавшегося, но не отвечавшего ни на одно приглашение танцевать.
     "Странно, - подумала Констанция. - Он так молод и интересен... Почему он не танцует?"
     Казалось, что демонстративного ухода графа Прованского никто не заметил. Это выглядело тем более странным, что граф был, как никак, младшим братом короля.
     "Да, - подумала Констанция, - наверное, этот бывший дофин не пользуется уже никаким авторитетом при дворе. Во всяком случае, надо обратить на это внимание". На мгновение Констанция забыла о сидевшей рядом с ней дамской компании. Однако, старухи не преминули напомнить о себе жарким шепотом.
     - Ташеретта, а ты знаешь, что маркиз де ла Файетт раньше был страстно влюблен в нашу королеву?
     Старая графиня де Андуйе сделала большие глаза.
     - Да неужели?.. Я об этом ничего не слыхала. Глаза ее пожилой подруги округлились.
     - Как? Ташеретта, ты меня удивляешь! Старуха смутилась.
     - Нет, ну, разумеется... я слыхала о том, что королева однажды танцевала с ним на балу... Однако, это было всего лишь единственный раз и, насколько мне известно, послужило причиной того, что маркиз отдалился от двора. Неужели это произошло из-за того, что он был влюблен в королеву?
     - А вот я именно так и думаю! Если бы он не был влюблен в королеву, почему ему нужно было придавать столь большое значение одному, пусть даже неудачно закончившемуся, танцу? Удалившись, он, наверняка, решил скрыть от всех свою страсть и побороть ее. Знаешь, Ташеретта, мне кажется, что ему удалось сделать это. А ведь он, наверняка, очень сильно любил ее величество.
     Графиня де Андуйе недоуменно пожала плечами.
     - Да с чего ты взяла, Адриена?
     - Во-первых, оба они были молоды, а ты же знаешь, как молодость относится к любви. Ее величество была прекрасна в то время...
     Графиня де Андуйе фыркнула.
     - Можно подумать, что она стала уж совсем безобразной сейчас. - Нет-нет, упаси господи!.. - торопливо заговорила ее собеседница. - Ее величество как всегда прекрасна. Но сейчас она стала матерью, а ведь ты сама знаешь, как много это меняет в натуре женщины. А тогда... Тогда они были молоды, и я готова поклясться на библии, что юный маркиз боготворил свою королеву. Ты знаешь о том, что он даже дрался на дуэли из-за ее величества Марии-Антуанетты?..
     - Не может быть!.. - с крайним изумлением промолвила старая графиня де Андуйе. - Почему я об этом ничего не знаю? Скорее же рассказывай, Адриена! И вообще, как тебе не стыдно - почему ты ничего не говорила мне об этом раньше? Ее спутница стала торопливо оправдываться:
     - Да я и сама только недавно узнала. Знаешь, я побывала недавно в доме герцога д'Айена - тестя маркиза де ла Файетта - и мне рассказала об этом происшествии одна из его служанок. Впрочем, я думаю, что сейчас это уже не имеет большого значения, потому что прошло почти десять лет.
     Похоже, что графиня де Андуйе была не согласна со своей подругой, потому что на лице ее отразилось такое глубокое недовольство, что Адриена не стала заострять внимание на важности или не важности для истории этого происшествия.
     - В общем, я и сама не знаю особых подробностей, - оправдывающимся тоном сказала она, - но, в двух словах, дело выглядит примерно так. Однажды, на одном из балов, где блистала молодая королева, и присутствовал маркиз де ла Файетт, один из гостей весьма непочтительно отозвался о королеве...
     Луиза, которая до сих пор сидела молча, неожиданно вступила в разговор:
     - А что он сказал?
     Адриена, на всякий случай оглянувшись по сторонам и убедившись в том, что их никто не подслушивает (Констанцию они не брали в расчет), приложила веер к губам и негромко произнесла:
     - Эта австриячка скачет, как молодая лошадь... В глазах бабушки и внучки де Андуйе блеснул такой страх, что Констанция на мгновение даже пожалела этих дам - похоже, они и вправду боялись. Судорожно сглотнув, Луиза спросила:
     - И что было дальше?
     - На беду этого гостя рядом с ним оказался маркиз де ла Файетт, который слышал эти слова. Он потребовал, чтобы гость немедленно принес свои извинения, а затем, даже не дожидаясь этого, вызвал противника на дуэль. Расчувствовавшись, Луиза неожиданно шмыгнула носом. Похоже, что рассказы пожилых матрон о героическом и романтическом маркизе де ла Файетте вновь породили в ней чувство, приближающееся к влюбленности. Она бросила затуманившийся взгляд на спокойного и сдержанного маркиза, размеренные жесты которого совсем не отвечали представлениям многих придворных о том, каким должен быть человек высокого звания и положения. Адриена продолжала:
     - Вы же знаете, как в нашем обществе сейчас относятся к дуэлям.
     Поэтому маркизу де ла Файетту пришлось торопиться. Дуэль состоялась в тот же вечер в присутствии только лишь двух пар секундантов с той и другой стороны.
     - И кем же оказался противник маркиза? - спросила старая графиня де Андуйе.
     Глаза Адриены возбужденно покраснели.
     - Вы не поверите! Это был английский лорд столь высокого положения и ранга, что даже служанка герцога Д'Айена отказалась сообщить мне его имя. Я думаю, что это был...
     С этими словами Адриена через грудь молодой Луизы де Андуйе наклонилась к пожилой графине и прошептала ей что-то на ухо.
     Не только Констанции, но и Луизе не удалось услышать, о ком говорили старухи.
     Впрочем, для Констанции это не имело особого значения. Кем бы ни оказался соперник маркиза де ла Файетта, Констанции и без этого было ясно, что юный мушкетер действительно был влюблен в свою королеву. Да, именно так поступают мужчины, которым небезразлична дама, вне зависимости от того, какое положение занимает тот и другой!
     - А королева знала об этом? - выпрямившись, спросила старая графиня свою компаньонку. Та несколько мгновений молчала. - Я думаю, что зн