отые косы, обвитые вокруг головы, засияли в сером дождливом свете. Фортепис задумчиво глядел на них некоторое время, затем сказал:
     - Графиня де Брази, прекрасная любовница Филиппа Бургундского, известна тем, что у нее самые красивые в мире волосы. Пусть меня повесят, если это не так!
     - Не беспокойтесь, - сухо сказала Катрин. - Вас повесят.
     - Не слишком скоро, я надеюсь. Ну, добыча лучше, чем я надеялся. Бьюсь об заклад, что герцог проявит себя действительно щедрым принцем, чтобы получить тебя обратно, моя красотка. Тем временем я буду иметь удовольствие предложить тебе гостеприимство моего замка в Куланже, пока не прибудет выкуп. Пища плохая, но вино превосходное. Второе компенсирует первое. Что до остального... Кстати, кто эта красивая лама с черными глазами, которая смотрит на меня так, будто я сам сатана?
     - Моя подруга, - высокомерно ответила Катрин.
     - Тогда она составит тебе компанию, - сказал Фортепис неожиданно галантно.
     Он улыбнулся, и эта улыбка встревожила Катрин больше, чем его издевательский тон. Повернувшись к своему подручному, он скомандовал ему:
     - Траншемер, подними женщин и монаха и привяжи их к седлам. Мы возьмем их с собой. Мне иногда нужен капеллан, и монах вполне подойдет. Что касается остальных...
     Жест, сопровождавший последние слова, был столь красноречивым, что Катрин воскликнула:
     - Вы не можете убить этих людей! Они у меня на службе и являются храбрыми солдатами и верными спутниками! Я запрещаю вам трогать их! За них вы тоже получите деньги...
     - А может быть, и нет! - воскликнул Фортепис. - Мне нет смысла кормить лишние рты. Делай, как я сказал!
     - Убийца! - пронзительно и отчаянно закричала Катрин. - Если вы это сделаете, я клянусь вам, что...
     Фортепис глубоко вздохнул и нахмурился.
     - О, она слишком шумит, эта глупая женщина! Я не люблю шумных людей. Заткни ей рот, Траншемер.
     Как она ни сопротивлялась, Траншемеру в конце концов удалось заткнуть ей рот грязной тряпкой, которую он носил как маску. Кляп почти задушил ее и обрек на беспомощное молчание. Она была вынуждена широко открытыми от ужаса глазами смотреть, как двое бандитов набросились на солдат и хладнокровно перерезали им глотки. Обильно брызнула кровь, орошая траву и смешиваясь с водой в грязных лужах. Утоптанная земля на тропе стала красной. Три жертвы умерли, не издав ни звука...
     Бандиты быстро развязали трупы, забрали их оружие и раздели.
     - Что с ними делать? - спросил Траншемер.
     - В конце тропы есть поле. Отнесите их туда, вороны позаботятся об остальном...
     Пока люди выполняли эти жуткие указания под присмотром Трапшемера, Фортепис взобрался, на одну из лошадей, принадлежавших его жертвам, и во главе своей банды направился в Куланж.
     - Мы весь день безуспешно охотились! - воскликнул он, глядя на Сару. - Но эта добыча оправдывает потерянное время!
     Пленники следовали позади, со страхом в сердце, все еще опутанные веревками и привязанные к седлам. Гнев и непокорность уже кипели в душе Катрин...

Глава двенадцатая

VIA DOLOROSA

     

     Замок, в котором укрылся Фортепис, был полуразрушен, но все еще выглядел грозным. На первый взгляд могло показаться, что его стены вот-вот рухнут, однако они были прочны и, по мнению атамана разбойников, оставались непреодолимой преградой. Внутри замка было чудовищно грязно. Грязь начиналась уже с внутреннего двора, где содержался в зловонных загонах домашний скот и где навоза было по колено. Жилые помещения также не отличались удобствами. Катрин получила крошечную комнату на самом верху угловой башни с видом на долину Йонны. Полукруглая комната освещалась узким окном в романском стиле, разделенным посредине маленькой тонкой колонной. Абсолютно голые стены были покрыты паутиной, трепетавшей от сквозняка, а пол не подметался уже много дней. Он был покрыт толстым слоем пыли и старой гниющей соломой, которую никто не удосужился убрать или заменить.
     В комнате было сыро, удушливо пахло плесенью, но низкая дверь с крепкими запорами снаружи была недавно смазана и даже не скрипела.
     - Только, пожалуйста, без жалоб! - сказал сопровождающий Катрин Траншемер. - Это паша лучшая комната. В ней даже есть где развести огонь.
     В углу комнаты под коническим колпаком был очаг, но, как заметила Катрин, в нем не горел огонь.
     - Будут дрова, будет и огонь в очаге, - философски сказал Траншемер. - Сейчас дров едва хватает, чтобы приготовить еду. Люди посланы в лес за хворостом. Вы сможете развести огонь уже вечером.
     Он вышел, оставив молодую женщину наедине с ее мыслями, которые отнюдь не были радужными. Ее злость постепенно перешла в депрессию и отвращение к самой себе. Как глупо было ехать в этот опасный район!
     Сколько ей придется пробыть в этом зловещем месте?
     Фортепис говорил о выкупе. Он, должно быть, собирается послать гонца к Филиппу Бургундскому, и Филипп, конечно, поторопится освободить свою возлюбленную.
     Но кто бы ни прибыл, чтобы освободить ее, это будет всего лишь новый тюремщик, несомненно имеющий приказ как можно быстрее отвезти ее в Брюгге. Филипп вряд ли разрешит ей уехать в Орлеан к другому мужчине, как только освободит ее от Фортеписа... Она должна попытаться найти другой путь к свободе, прежде чем прибудет выкуп. Катрин прислонилась к колонне у окна и мрачно смотрела вниз, в головокружительную бездну. Скала, на которой стоял замок, была высотой около шестидесяти футов, а у нее не было крыльев... Пораженная неожиданно возникшей мыслью, Катрин бросилась к кровати и, сорвав потертое покрывало, обнаружила соломенный матрац, протертый до дыр, но не нашла ни одеяла, ни простыней, - ничего, что могло бы пригодиться для изготовления веревки... Она опустилась на матрац. Нельзя позволять себе расслабляться, впадать в отчаяние и плакать, потому что слезы затемняют разум и действуют как дурман, а ей сейчас как никогда был необходим холодный, трезвый ум. Если бы только они разрешили Саре быть вместе с ней! Но Фортепис проводил цыганку к себе в комнату, не делая секрета из своих намерений. И брат Этьен исчез неизвестно куда.
     Несмотря на все усилия Катрин, стали сказываться тяготы путешествия, и она закрыла глаза. Кровать была чудовищно неудобной, но Катрин так устала, что не чувствовала этого. Она закрыла глаза и уже стала погружаться в сон; как ее разбудил звук открывающейся двери. Она села. Это был Траншемер с железным подсвечником в руках, освещавшим его изрытое оспой лицо, красный нос пьяницы и ухмыляющийся рот. Он принес какую-то одежду, которую бросил у изголовья кровати.
     - Это для вас! Предводитель сказал, что вам не нужна здесь ваша мужская одежда. Он послал лучшее, что у него есть. Он хочет вас видеть. Поторопитесь! Он не любит долго ждать!
     - Хорошо. Я переоденусь. Вы можете идти...
     - Нет, - широко ухмыляясь, ответил Траншемер. - Я останусь здесь, чтобы убедиться, что вы действительно переоделись, и забрать мужскую одежду, ну, и помочь, если потребуется.
     Катрин разозлилась. Неужели этот болван думает, что она будет раздеваться при нем.
     - Я не буду раздеваться, пока вы не выйдете из комнаты! - воскликнула она.
     Траншемер поставил подсвечник и приблизился к - Прекрасно, - спокойно сказал он. - Тогда я помогу вам. Я ведь могу послать и за помощником, знаете ли!
     - Хорошо. Я переоденусь.
     Катрин нервничала, не зная, как поступить в такой ситуации. От одной мысли, что к ней прикоснутся руки бандита, ей становилось дурно. Она развернула одежду, которую принес Траншемер. Там было темно-коричневое бархатное платье, немного поеденное молью, но относительно чистое, полотняная нижняя юбка и толстая шерстяная накидка.
     - Отвернитесь, - сказала она безо всякой надежды, что ее послушаются.
     Траншемер остался стоять как и стоял, разглядывая ее с нескрываемым любопытством. Внезапно разозлившись, она скинула мужскую одежду и надела нижнюю юбку так быстро, что ее белое тело было видно бандиту не более одной-двух секунд. Но этого оказалось достаточно, чтобы Траншемер издал вздох такой силы, что показалось, будто рушится потолок.
     - Черт побери! И нам не разрешается прикасаться к вам. Наш предводитель, должно быть, сошел с ума, если предпочел вам вашу служанку.
     - Где она? - взволнованно спросила Катрин, заканчивая зашнуровывать корсаж.
     Влажные руки не слушались ее. Она с радостью надавала бы пощечин этому олуху, который, как идиот, пялился на нее. Траншемер рассмеялся.
     - Клянусь Господом, где, как не в постели предводителя? Он не теряет времени даром. Если девчонка ему по нраву, он сразу тащит ее в постель... Будем надеяться, он, в хорошем настроении.
     - Почему вы надеетесь на это? - холодно спросила Катрин.
     Глупая ухмылка Траншемера разозлила Катрин еще больше.
     - Черт! Если он будет в хорошем настроении, то отдаст ее нам, после того как натешится сам. Хорошенькие женщины не часто попадаются нам в эти трудные времена. В округе они все тощие, как драные кошки... Такая женщина, как ваша служанка, сейчас настоящая редкость...
     Шутовской тон Траншемера был последней каплей, переполнившей чашу терпения Катрин. Кровь прилила к ее лицу.
     - Вы пойдете и разыщите Фортеписа, где бы он ни был, и приведете его сюда! - воскликнула она.
     Глаза Траншемера вылезли на лоб.
     - Что? Потревожить его сейчас? Да ни за что! Он сдерет с меня кожу живьем!
     Катрин подбежала к окну и показала на него рукой, - дрожа от ярости.
     - Сдерет кожу? Этого будет мало, если вы скажете этому головорезу, что я умерла на ваших глазах, не так ли? Я обещаю вам, что брошусь из окна, если вы не приведете его!
     - Вы сумасшедшая? Что вам до того, что кто-то позабавится с вашей служанкой?
     - Не лезьте не в свое дело и делайте, что я говорю.
     Иначе...
     Она стала взбираться на подоконник. Траншемер растерялся. Он был готов ринуться к Катрин и ударить ее так, чтобы она свалилась без сознания, но одному сатане известно, что она сделает, когда придет в себя. Проблема оказалась слишком сложной для примитивного ума бандита. Но он отлично понимал, что ничего не должно случиться с заложницей, за которую положен богатый выкуп. Фортепис рассчитывал заработать на пленнице состояние. И Траншемер знал, что если с этой дьяволицей что-то случится, Фортепис устроит свое любимое развлечение - сдерет с него кожу лоскут за лоскутом. Поэтому стоило рискнуть и потревожить предводителя во время развлечений.
     - Оставайтесь здесь, - грубо приказал он. - Я пойду за ним, но вы отвечаете за последствия.
     Как только Катрин спустилась на пол, Траншемер вышел, тихо притворив за собой дверь. Мысль о преданной Саре, попавшей в лапы бандитов, была невыносима для нее. Катрин спрыгнула бы с башни без колебаний только ради того, чтобы поставить Траншемера в безвыходное положение. Однако сейчас она должна была собрать все свои силы для встречи с Фортеписом.
     Фортепис пришел через несколько минут с видом собаки, у которой украли кость. На нем были штаны в обтяжку и порванная в нескольких местах рубаха с открытым воротом.
     - Что вам угодно? - спросил он с порога. - Если вы не будете вести себя тихо, мы закуем вас в кандалы.
     Сейчас, когда на нем не было его обычной военной амуниции, он выглядел гораздо моложе. Катрин почувствовала, что не испытывает больше страха перед ним.
     Она успокоилась, к ней вернулось самообладание.
     - Если вы и закуете меня в кандалы, это не изменит того что я вам скажу, - холодно ответила она. - Я послала за вами, чтобы сказать: оставьте Сару в покое. Мысль о том, что она в ваших грязных руках, приводит меня в не меньший ужас, чем если бы вы посягали на меня саму. И все происходящее может отразиться на щедрости монсеньора Филиппа.
     Фортепис иронично посмотрел на нее и издал короткий смешок, больше напоминавший ржание.
     - Вы чересчур дерзки для пленницы! Что касается Сары, то ваши предостережения опоздали.., она меня полностью удовлетворила, если хотите знать, и у меня нет ни малейшего желания отпускать ее. Она останется со мной.
     - Я все про вас знаю! - закричала Катрин, покраснев от ярости. - Сначала вы позабавитесь с ней, а потом отдадите своей своре для развлечений. Клянусь, вы не получите ни гроша, если эти мерзкие скоты дотронутся до нее хоть пальцем! Я хочу видеть ее. Вы слышите? Я настаиваю на том, чтобы увидеть ее.
     Атаман разбойников подошел к ней и, прежде чем она успела его оттолкнуть, обхватил ее за талию и прижал к себе. Он был белее мела от гнева.
     - Довольно! Я не собираюсь отдавать ее своим мужичинам, если вы это хотели услышать. Но я предупреждаю вас: вам лучше вести себя тише, если вы не хотите попасть в мою постель...
     - Я слишком худа.
     - Не уверен! В вашем мужском костюме - возможно.
     Но в этом платье вы выглядите совершенно иначе, и у меня может появиться искушение забыть про богатый выкуп. Я не думаю, что вы девственница, и Филипп Бургундский не много потеряет, если я развлекусь с вами.
     Поэтому предупреждаю: не шумите!
     Он обхватил ее за шею, приблизил ее испуганное лицо к своему и жадно поцеловал. Его пальцы сжимали ее как железные оковы, и, как ни старалась Катрин, она не смогла вырваться. Когда он отпустил ее, она покачнулась и прислонилась к спинке кровати.
     - Теперь вы поняли? - спросил Фортепис, внезапно успокоившись. - Я советую вам быть смирной.
     - Я хочу, чтобы Сара была здесь! - выкрикнула Катрин вне себя от ярости, На мгновение их глаза встретились. Фиалковые глаза Катрин горели неистовым пламенем, и бандит понял, что она способна на все. Он пожал плечами и пошел к двери.
     - Я пришлю вам ее завтра утром. А пока вам будет прислуживать Траншемер. Через минуту он принесет вам ужин. Спокойной ночи!
     Катрин встала на колени у кровати и положила голову на потертое покрывало. Она была без сил, голова ее раскалывалась от боли. Она одержала частичную победу. Во всяком случае, никто не притронется к Саре, кроме атамана. В любом случае у нее уже не было сил, чтобы обдумать, что делать дальше. Она была голодна и хотела спать, и когда вновь появившийся Траншемер принес поднос с едой и кувшин вина, она жадно набросилась на еду. Это был жидкий суп, в котором плавало несколько кусочков мяса, к тому же он был плохо приготовлен.
     - Вы не слишком хорошо кормите пленников, - ехидно заметила Катрин.
     - Вам не на что жаловаться! Это та пища, которую едим и все мы. У вас в супе есть даже мясо! Я же говорил вам, что у нас не очень хорошо с провиантом. Вчера сир де Курсон украл у нас нашу единственную корову и двух свиней, поэтому ужин сегодня такой скудный. Может быть, завтра будет лучше.
     - Почему? Вы ожидаете прибытия провианта?
     - Откуда? Нет, мы попытаемся украсть коз у сира Курсона. Надо же нам как-то жить.
     Еда была отвратительной, но вино на удивление хорошее. Катрин выпила больше, чем обычно, и у нее закружилась голова. Уже было темно, и ничего не оставалось делать, как ложиться спать. Она бросилась в постель не раздеваясь, натянула на себя старенькое покрывало и заснула.
     Когда Катрин проснулась, она увидела Сару, склонившуюся над ней. Был уже день, и слабый солнечный свет отбрасывал темную тень оконной колонны на пыльный пол. Катрин обняла цыганку за шею и воскликнула:
     - Сара! Наконец-то ты здесь! Я так волновалась за тебя. С тобой все в порядке?
     Сара слабо улыбнулась и пожала плечами. Ее смуглое лицо осунулось, под глазами синели круги, но, несмотря на это, она не выглядела страдалицей. Ее черные волосы были распущены по плечам сияющей волной, что делает моложе своих лет. Одета она была в старенькое платье из желтого шелка с длинными рукавами, что ими можно было подметать пол, и с глубоким вырезом спереди.
     - Я в порядке, - сказала она. - Но если ты спрашиваешь как вел себя Фортепис, я скажу, что он вел себя как обычный мужчина, не лучше и не хуже других. Я думаю, его дурная слава слегка преувеличена.
     Несмотря на озабоченный вид Сары, голос ее звучал почти весело, и Катрин показалось, что Сара даже довольна. Но Катрин поспешно отогнала от себя эту ужасную мысль.
     - Какие у тебя планы? - спросила Сара.
     Катрин посмотрела на нее с изумлением. Что за глупый вопрос!
     - Мои планы? У меня нет никаких планов, кроме одного - выбраться отсюда как можно скорее!
     - Не кажется ли тебе, что было бы разумнее спокойно дожидаться здесь выкупа? Фортепис прошлой ночью послал человека во Фландрию с письмом от брата Этьена.
     Сейчас я поняла, почему ему был нужен священник: не для того, чтобы служить мессу или читать молитвы над телами его товарищей, просто в его банде никто не умеет писать!
     Катрин вскочила на ноги:
     - Что ты хочешь сказать? Ждать здесь выкупа? Не думаешь ли ты, что я затеяла это опасное путешествие ради того, чтобы сидеть взаперти в полуразрушенной башне и ждать, пока Филипп выкупит меня у нищего бандита за мешок золота? Если бы это было так, я бы сразу отправилась в Брюгге и избавила бы всех от беспокойства. Но это как раз то, чего мне не нужно. Я боюсь золота Филиппа больше, чем бандитов. Потому что попасть к нему - значит угодить в единственную тюрьму, из которой я не могу убежать.
     Она схватила Сару за плечи и грубо встряхнула ее.
     - Я не желаю знать Филиппа, - закричала она с горящими глазами, - слышишь ты? Я хочу найти Арно! Арно! Ты поняла?
     - Ты сошла с ума, Катрин. Он ненавидит тебя. Он только и делает, что причиняет тебе боль и презирает тебя!
     - Я знаю, но я люблю его! И это единственное, что имеет значение. Я бы предпочла быть сожженной в Орлеане, чем быть королевой Брюгге, лишь бы обнять Арно перед смертью. Ты можешь понять, что я люблю и буду любить только его одного до самой смерти? Я хочу выбраться отсюда, и как можно быстрее.
     Сара освободилась из ее рук.
     - Ты делаешь мне больно, - с обидой заметила она. Я думаю, что ты и впрямь помешалась.
     - Что с тобой, Сара? - вскричала Катрин. - Неужели ласки Фортеписа так изменили тебя за одну ночь? Ты и впрямь предлагаешь мне спокойно сидеть и ждать выкупа? Ты неузнаваема. Мне кажется, ты хочешь, чтобы Фортепис получил свои деньги.
     Катрин была слишком сердита, чтобы осознавать, что говорит. Сара вздрогнула, как от удара. В ее голосе послышались слезы:
     - Как ты можешь так разговаривать со мной? Неужели мы за одну ночь стали врагами?
     Но негодование сделало Катрин упрямой. Она отвернулась и подошла к окну.
     - Я не враг тебе, Сара. Но ты больше не понимаешь меня, и этого я не могу понять. Арно - единственное, что для меня имеет значение! Если он не будет моим, я не смогу жить!
     Сара наклонила голову и пошла к двери. Луч света осветил ее щеки, и Катрин увидела на них слезы.
     - Я не сержусь на тебя, потому что знаю, ты страдаешь. Я найду способ освободить тебя отсюда сегодня ночью. Так что жди и не делай глупостей.
     Она вышла, и Катрин осталась одна, испытывая лишь самые легкие угрызения совести. Даже чувства Сары не имели сейчас значения. Ее влекло к мужчине с пристальным взглядом и нежным голосом, которого она никогда не забудет. Она жила только ради мгновения встречи с ним...
    Bce утро она провела в мечтах, глядя на серебряную ленту Ионны, блестевшую под лучами солнца. Ее мысли были так далеко, что, когда вошел Траншемер с завтраком, он напугал ее. Возвращение к реальности было болезненным. Завтрак состоял из нескольких ломтиков козлятины, немного пережаренных, но вкусных. Козы сира де Курсона, вероятно, встретили сегодня ночью свою трагическую кончину!
     День тянулся бесконечно. Но ожидание было нестерпимым. Скорее надежда, чем страх, поддерживала силы Катрин. Сара сказала, что Катрин сможет сегодня ночью бежать из Куланжа - но как? Она с радостью встретила закат солнца. Еще немного, и она узнает...
     После ужина, принесенного Траншемером, который сделал героическую, но безуспешную попытку втянуть ее в разговор, снова потянулись бесконечные часы. Шум в замке мало-помалу затихал. А