устраивают во время шабаша. Барроу был женат дважды, и оба раза счастливо, однако тут же вспомнили, что его вторая жена перед смертью долго мучилась...
     Преподобный отец яростно защищался. В конце концов он выложил трибуналу начистоту все, что о нем думает. Естественно, его приговорили к смерти.
     В день казни Джорджа Барроу все жители Салема, точнее, те, что еще остались в живых, собрались перед виселицей, для которой Валлингтон потребовал купить новую веревку. Когда пастора подвели к виселице, воцарилась мертвая тишина: все чего-то ждали... Внезапно силач Барроу напряг мускулы и разорвал свои путы. Толпа охнула и принялась креститься, ожидая худшего, но приговоренный всего лишь хотел умереть свободным. Медленно и прочувствованно он принялся читать "Отче наш"; голос его долетал до самого леса, слова молитвы эхом звучали в сердцах потрясенных зрителей. Поднялся возмущенный ропот, кое-где даже раздались крики, подстрекавшие к мятежу. Откуда-то раздался возглас: "Помиловать!" - и тотчас Коттон Мэзер грозно нахмурился. Но тут раздался пронзительный, истерический вопль Абигайль: она увидела за спиной осужденного демона с крыльями, как у летучей мыши...
     Через несколько минут Барроу простился с жизнью, а потрясенные и вконец запуганные жители Салема разошлись по домам.
     Чтобы сгладить тягостное впечатление от смерти пастора, судьи поторопились казнить двух записных колдуний: Сюзанну Карьер и ее дочь Сару... восьми лет от роду! Эта казнь была объяснена тем, что обе они во всем сознались...
     Тем временем в форте вместе с остальными узниками находился человек весьма примечательный: старый Джил Кори, чью жену повесили одной из первых. Это был необычайно мужественный старик. Стоя возле окна камеры, он выкрикивал оскорбления в адрес судей, а также заявлял, что если и есть в Салеме приспешники Сатаны, то их следует искать среди членов трибунала.
     Возмущенный Коттон Мэзер решил умертвить его более оригинальным и более жестоким способом, нежели казнь через повешение - в Англии этот способ именовался "суровым наказанием тяжестью"...
     Джил Кори был приведен на площадь, где его уложили на землю, а затем стали класть ему на грудь одну за другой тяжелые каменные плиты. Плит было так много, что под их тяжестью он вскоре задохнулся. Признание вины могло бы облегчить участь мученика, но Кори до последнего мгновения обличал нечестивых судей и грозил им судом Всевышнего. Разъяренный Стоутон схватил трость и, подбежав к мученику, вонзил ему в рот ее острый конец...
     Этот отвратительный поступок переполнил чашу всеобщего терпения. О нем было доложено губернатору, который наконец соизволил выразить свое возмущение. Более того, губернатор задумался: процесс в Салеме не только не положил конец делу о колдовстве, но, наоборот, подлил масла в огонь. То тут, то там стали объявляться ведьмы...
     Случилось так, что как раз в то время в недавно основанном Гарвардском университете несколько истинно просвещенных мужей распространили протест против несправедливых гонений и призвали всех добропорядочных граждан поддержать их требования. Не желая прослыть невеждой, сэр Вильям направил в Салем весьма резкий приказ: трибунал прекращает свое существование, узники выпускаются на свободу. Возмущенные Стоутон и Мэзер восприняли это распоряжение как личное оскорбление и мгновенно покинули Салем...
     Вот уж действительно бедный Салем! Половина его жителей погибла, оставшиеся попрятались по углам и зорко следили друг за другом, готовые в любую минуту донести на своего ближнего, лишь бы самому не угодить под топор палача. От былого процветания края не осталось и следа. Поля не возделывались, земля была не ухожена, зимой, принесшей с собой лютые морозы, начался голод.
     Однако постепенно жители Салема начали вылезать из своих нор. Моргая, словно стряхивая с ресниц дурной сон, они оглядывались вокруг и видели собственную нищету и разорение. Надо было как можно скорее избавиться от кошмара, взяться за лопату, топор и плуг и возродить жизнь в опустошенном великим страхом селении. Сообща, приучаясь вновь глядеть друг другу в глаза, жители Салема принялись за работу - среди них было сто пятьдесят бывших узников, которых наконец выпустили из старого форта.
     Четверо главных героинь этой ужасной истории остались на свободе, но судьба позаботилась о том, чтобы они искупили свои грехи. Энн Патнем сошла с ума и остаток жизни провела взаперти в сумасшедшем доме. Мэри Уолкот, мечтавшая поскорее покинуть Салем, вышла замуж за пьяницу, который увез ее на Юг; муж так часто и так сильно колотил ее, что она не выдержала побоев и умерла.
     Когда совет старейшин изгнал пастора Парриса из Салема, запретив при этом взять с собой что-либо из имущества, Абигайль Вильяме и Элизабет Паррис разделили судьбу семьи и кончили дни в нищете.
     С пагубным влиянием Коттона Мазера и его подручных было покончено навсегда. Спустя два года сэр Вильям Фипс вынужден был подать в отставку. Новая Англия наконец смогла вздохнуть свободно...

БЛАГОРОДНЫЕ РАЗБОЙНИКИ

СКАЗАНИЕ О КУМЕ ГИЙЕРИ

     В незапамятные времена неподалеку от Ренна жили трое братьев: старшего из них звали Филипп, среднего - Матюрен, а младшего - Гийом. Говорят, они родились в Бретани - или в Вандее, - в благородной семье, родового имени которой история не сохранила. Оно скрылось под именем, которое принял Филипп, когда решил резко изменить свой образ жизни; под своим новым именем Филипп и взошел на эшафот. Ну а прежнее имя исчезло вместе с отцом троих молодых людей, скончавшимся от горя в своем полуразвалившемся Замке. Зато предания о его сыновьях живы до сих пор.
     Семья была небогата. От прежней роскоши осталось только имя, которое в глазах мальчиков мало что значило: ведь у них не было средств, чтобы достойно его нести. Когда Филиппу исполнилось восемнадцать лет, он решил покинуть родные края и отправиться на поиски удачи. Король Генрих IV тогда собирал войско для завоевания маркизата Салюццо, принадлежащего герцогу Савойскому, и Филипп решил, что, вступив в армию, он получит шанс изменить свою судьбу.
     Итак, утром 1600 года он пешком ушел из дома, так как сборщики налогов при поддержке прево соседнего городка забрали из дома последнюю лошадь. Все его имущество состояло из старой отцовской шпаги и лучшего колета во всем доме, являвшего собой прочную короткую куртку из серой шерсти, прошедшую испытания временем и непогодой. Обладая счастливым характером, молодой человек не стал огорчаться по поводу своей не слишком блистательной экипировки, а, весело напевая, отправился по дороге, ведущей в Лион.
     Добравшись до Лиона, этого большого города на реке Роне, он нашел способ улучшить свое положение и раздобыл лошадь, пару пистолетов и несколько монет, благодаря которым почувствовал себя более уверенно. Возможно, способ, при помощи которого он приобрел все эти сокровища, был не слишком законным, но молодой человек исходил из принципа, что законы диктует нужда. Совесть его была спокойна: он стал солдатом удачи, а следовательно, и вел себя соответственно.
     В Лионе Филипп отыскал вербовщика, собиравшего войско для командующего Крийона, и смело подошел к нему.
     - Твое имя? - спросил вербовщик.
     - Имя?
     - Да. Как тебя зовут? Мне же надо как-то записать тебя!
     Несомненно, он был прав - Филипп об этом просто не подумал. Однако, стоя перед этим солдафоном, он вдруг почувствовал, что просто не может назвать свое настоящее имя. Ведь он решил преуспеть любыми способами, включая самые неприглядные, и понимал, что, ступая на сей тернистый путь, не следует упоминать имени предков. Внезапно он вспомнил, как служанка в гостинице, которую ему удалось рассмешить, воскликнула, намекая на его небольшой рост, серый костюм и веселый нрав: "Да ты похож на воробья, путник! И чирикаешь так же хорошо... Настоящий воробышек!"
     И он с улыбкой ответил офицеру:
     - Меня зовут Гийери , лейтенант. Филипп Гийери.
     Офицер пожал плечамии и рассмеялся:
     - Ты и впрямь похож на воробья. Ладно, иди, Гийери.
     И новобранец с новым именем очертя голову бросился навстречу превратностям воинской судьбы. Он был отважен, ему нравилось ходить в атаку. Он проявлял чудеса храбрости, и коннетабль Ледигьер, увидев его в деле под стенами Монмельяна, доверил "капитану Гийери" командовать ротой.
     Впервые в жизни Филипп увидел будущее в радужных красках. Вдохновленный первыми лаврами, он написал братьям и предложил им присоединиться к нему. Он мечтал о том, что все они отличатся на воинском поприще... но внезапно все его мечты о славе рухнули.
     В тот день, когда Гийом и Матюрен прибыли в лагерь, чтобы получить свою долю риска и славы, туда же прискакал гонец и привез наихудшую новость для всякого солдата, любящего свое ремесло: противники заключили мир!
     Все было кончено - герцог Савойский и король Генрих сложили оружие и приготовились подписать мир; коннетабль распускал отряды, в которых он больше не нуждался.
     - Бедняги, вы прибыли слишком поздно, - сказал Филипп братьям. - Нам здесь нечего делать - мы больше не нужны...
     - Ты хочешь сказать, что нам надо возвращаться домой?! - воскликнул Гийом. - Но что мы будем там делать? Прево забрал у нас последние деньги. У отца остался только дом и немного мебели. Живя с ним, мы просто умрем от голода, сойдем с ума от скуки и нищеты!
     Филиппу все это было прекрасно известно. Конечно, ему выплатили его жалованье, но война была слишком короткой, и солидной суммы оно не составляло. Когда они поделили его на троих, каждому достались крохи...
     Тут он вспомнил, каким образом по дороге в Лион раздобыл себе коня и другие необходимые вещи. В конце концов, если грабеж - единственное средство, за счет которого можно выжить, значит, ему придется заниматься грабежом! Однако Филипп не собирался становиться простым вором. Обуреваемый жаждой славы и величия, Гийери решил, что ему может подойти только одна роль - роль главаря шайки.
     Он созвал солдат своей бывшей роты - тех, которые, как и он, были разочарованы наступившим миром и, на его взгляд, вполне могли стать грабителями с большой дороги.
     - Вы все меня знаете! Знаете, что я никогда напрасно не рисковал вашими жизнями и всегда старался делать так, чтобы вам было лучше, чем другим солдатам. Я был вашим капитаном до сегодняшнего дня. Но если вы пожелаете, я могу им остаться, и мы вместе сможем обеспечить себе такую жизнь, какую поодиночке не будем иметь никогда. Хотите получить золото, женщин, хороший стол? Тогда давайте все вместе подадимся в разбойники! Да, нас ждет риск, но я считаю, что он не так страшен, как нищета. Хотите последовать за мной?
     Солдат было сорок, и все сорок единодушно провозгласили капитана Гийери своим предводителем. Однако поскольку они находились на территории, кишевшей войсками, то сразу приступить к избранному занятию не могли, а потому собрали котомки и двинулись в места, менее посещаемые королевскими солдатами.
     Они решили направиться в Сентонж - очевидно, по той причине, что, по свидетельству старых хроник, "тамошние жители богаты, простодушны и трусоваты". Но вероятнее всего, это просто был выбор Гийери: будучи родом из Вандеи, он прекрасно знал эти края.
     Вскоре новоиспеченные разбойники стали знамениты. Слух об их похождениях распространился сначала по всей провинции, а потом и по всей Франции, устрашая одних и забавляя других: разбойник Гийери всегда ценил хорошую шутку, и его остроумие было не менее знаменито, чем его подвиги. Бедный люд обожал его, ибо этот новоявленный Робин Гуд грабил только богатых - в основном крупных торговцев. Более того, он нередко делился своей добычей с теми, кто в ней нуждался, и немало бедняков были спасены от нищеты этим разбойником с птичьим именем, которое, по слухам, скрывало имя гораздо более звучное.
     На месте своих деяний Гийери имел обыкновение оставлять табличку с надписью: "Мир дворянам, смерть прево и солдатам, кошелек торговцам". Не прошло и полугода, как его щуплая фигурка, всегда в сером, замелькала и в лесах, и на болотах - словом, повсюду, и многие действительно поверили, что он вездесущ. Крестьяне с присущим им грубоватым добродушием по-свойски окрестили разбойника "кумом Гийери" и на вечерних посиделках часто рассказывали о нем разные истории. Вот одна из них.
     Однажды Гийери, оставив своих людей в лесу Шатеньрэ, отправился в Ла Рошель к одной хорошенькой девице, в которую был влюблен, точнее, в то время влюблен, поскольку любовниц он менял так же часто, как рубашки. По дороге ему повстречался человек, с виду не слишком состоятельный, но Гийери признал в нем крупного торговца из Ниора. Всегда вежливый, улыбчивый и учтивый, Гийери приподнял свою серую шляпу:
     - Похоже, мы направляемся в одну сторону, куманек! Мне было бы приятно составить вам компанию.
     - Я иду в Ла Рошель, чтобы подать жалобу сенешалю.
     - Подать жалобу сенешалю? Черт побери, дружище, чтобы жаловаться, нужны деньги.
     Упоминание о деньгах посреди большой дороги обычно никого не радует, так что торговец поспешил возразить:
     - Деньги? Какие деньги? У меня с собой ни лиара! Вопрос, где раздобыть денег, меня очень волнует, но пока мне ничего не приходит в голову.
     - Что ж, - вновь улыбнулся Гийери, - у меня денег не больше вашего... Зато я кое-что придумал! Вон там, на перекрестке, стоит небольшое распятие. Мы преклоним перед ним колени и помолимся господу - попросим, чтобы он послал нам немного денег.
     И Гийери потащил за собой торговца, который уже начал серьезно опасаться, не встретился ли он с сумасшедшим, или с кем-нибудь еще хуже. Однако он безропотно преклонил колени перед старым крестом.
     - А теперь молитесь! - приказал Гийери торговцу. - Только молитесь хорошенько, иначе господь не пошлет нам желаемого.
     И оба принялись усердно молиться. Случайный свидетель наверняка решил бы, что эти двое в едином порыве возносят хвалу господу, однако несчастный торговец молил бога, чтобы он избавил его от странного попутчика, под курткой которого угадывались два длинных пистолета.
     Через минуту Гийери принялся шарить в карманах.
     - Чудо! - внезапно воскликнул он, вытаскивая из правого кармана несколько монет. - Господь услышал нас! Посмотрите, приятель, что я нашел! Шесть су... Нужно разделить этот дар небес, вот ваша половина, - он протянул торговцу три монеты. - Но мне кажется, господь мог бы быть щедрее, поэтому давайте еще помолимся.
     Во второй раз он вытащил из кармана десять су, а в третий - целый экю; все деньги были честно поделены на двоих. Торговец же по вполне понятным причинам не решался обследовать собственные карманы, и Гийери, прищурившись, посмотрел на него:
     - Вы совершенно не верите в господа, друг мой! Почему бы и вам не пошарить у себя в карманах?
     - Увы, я закоренелый грешник! Господь ни за что не снизойдет ко мне.
     - Полно! Не скромничайте, куманек. Давайте хотя бы посмотрим - быть может, господь простил вас. Ведь милосердие Его безгранично!
     И так как попутчик его по-прежнему не делал попыток исследовать собственные карманы, за дело взялся Гийери, а вконец перепуганный торговец даже не подумал ему противиться. Долго искать Гийери не пришлось: он быстро извлек на свет кошель с округлыми боками и, встряхнув его хорошенько, сунул под нос своей жертве.
     - Ну, что я вам говорил? Господь не только вас простил, но еще и оказал вам великую милость! Вернувшись к себе, я поставлю Ему сразу три свечки - ведь вы, разумеется, поделите сей дар пополам, как я поделил ниспосланный мне дар небес!
     Гийери с радостным видом извлек из кошелька сто луидоров, остальные деньги вернул торговцу и вежливо с ним распрощался, сказав, что теперь ему уже нечего делать в Ла Рошели - он лучше вернется домой и пойдет в церковь возносить хвалы Всевышнему.
     Торговец вздохнул с облегчением, а Гийери, свернув на другую дорогу, все-таки отправился в Ла Ро-шель и по пути купил своей Мари-Жанне подарок - роскошное ожерелье.
     Присутствие шайки Гийери в лесу Шатеньрэ чрезвычайно раздражало власти, особенно ниорского прево господина де Ла Рош-Буассо. Он посулил золотые горы тому, кто принесет ему голову веселого разбойника, и некий крестьянин, прельстившийся кругленькой суммой, сообщил Ла Рош-Буассо, что разбойники разбили лагерь на восточной окраине леса.
     Обрадованный прево решил захватить Гийери, однако ему показалось, что сил для этого у него маловато, и он отправил гонца в Аа Рошель, к тамошнему прево, чтобы попросить у него подмоги. К несчастью, гонец наткнулся прямо на Гийери: тот с ружьем за спиной охотился наподалеку от дороги.
     Увидев человека в ливрее, Гийери решил на всякий случай захватить его, и после непродолжительных, но весьма энергичных уговоров гонец рассказал о доверенном ему поручении: прево Ниора приглашал прево Ла Рошели в свой замок Ла Рош-Буассо, что находился в нескольких лье от города.
     Раздетый и связанный, посланец был поручен заботам Гийома, который препроводил его в надежное место, а Гийери, облачившись в ливрею гонца, поскакал по дороге в Ла Рошель. Прибыв в город, он направился к особняку прево и передал ему письмо де Ла Рош-Буассо.
     Не теряя времени, прево Ла Рошели вскочил на коня, взяв с собой дюжину солдат, и отряд, возглавляемый мнимым гонцом, двинулся в сторону Ла Шатеньрэ. Однако в условленном месте их ждали отнюдь не те, кого они рассчитывали встретить, а люди Гийери, впрочем, оказавшие им весьма достойный прием. Пока Филипп Гийери разбирался с пленниками, Матюрен Гийери с дюжиной разбойников, переодевшихся солдатами, отправились к господину де Ла Рош-Буассо; роль посланца прево Ла Рошели Матюрен взял на себя.
     Спустя два часа оба прево вместе со всеми стражниками были полностью избавлены от одежды, иначе говоря, остались голыми как ладонь. В таком виде их привязали к деревьям возле большой прогалины, и Гийери обратился к ним с речью - наполовину шутовской, наполовину серьезной:
     - Пусть этот случай, господа, послужит вам уроком! Не стоит ссориться с честными разбойниками вроде нас. Учтите: если вы еще раз попадете мне в руки, я буду менее кроток. А сейчас мы вынуждены оставить вас здесь, поскольку, сами понимаете, при таких условиях нам придется изменить свое местопребывание. Но, как я уже сказал, мы хотели всего лишь проучить вас, а посему мы развяжем одного из ваших людей, чтобы он мог освободить вас всех. Ваша одежда лежит вон там, в кустах... ничего не пропало, можете сами убедиться. Теперь же имею честь откланяться, господа!
     Вскочив на коня, Гийери развернул его и вместе со всем отрядом углубился в лес, в самую его чащу. Замыкающий перерезал веревки у одного из стражников, бросил к его ногам нож и поскакал следом за товарищами. И до тех пор, пока кони не помчались галопом, до обоих прево и их солдат доносилась насмешливая песенка разбойников, а лесное эхо вторило их веселым молодым голосам.
     Гийери и его шайка расположились в замке Дезесар, неподалеку от речушки Булонь, и оттуда продолжали совершать свои грабительские налеты. Одни проклинали разбойников, другие их благословляли, поскольку, согласно своему обычаю, разбойники частенько отдавали добычу самым нуждающимся. К тому же, несмотря на устрашающие таблички, развешанные по всему лесу, никто из них по неписаному закону никогда никого не убивал. Они имели право убивать, только защищая собственную жизнь, ради грабежа и забавы убийство было запрещено. Один из разбойников, рискнувший нарушить этот закон, не успел даже покаяться: Гийери мгновенно вздернул его на толстом суку старого дуба.
     К несчастью, у повешенного разбойника был брат, и этот брат, желая отомстить, отправился в Ниор к господину де Ла Рош-Буассо и донес на Гийери. На рассвете замок Дезесар был окружен.
     - Друзья мои! - воскликнул Гийери, видя, что вырваться из лап врагов нет никакой надежды. - Пять лет мы жили весело, как хотели, но, похоже, сейчас нам придет конец. Давайте же, по крайней мере, продадим нашу жизнь дорого! У нас есть единственный шанс - сесть на коней и прорвать вражеское о