о...
     - Если ты касалась его, - улыбнулся Рене, - то попробуй взять оттуда что-нибудь.
     Констанция вполне серьезно повторила попытку прикоснуться пальцем к горизонту. Она сжала потом кулак и хитро прищурилась:
     - Угадайте, что я оттуда взяла?
     - Наверное, ветряную мельницу.
     - Может быть.
     Рене взял кулачок своей дочери и попытался его раскрыть.
     - Осторожно, не урони! - воскликнула Констанция , когда ее пустая ладошка оказалась перед отцом, деланно удивилась. - Но ведь мельница была там, значит, она куда-то закатилась.
     Девочка уже была готова соскочить с сиденья, чтобы поискать на полу, настолько она сама поверила в свою выдумку.
     Рене посадил дочь к себе на колени и указал на далекую мельницу.
     - Во-он, куда она закатилась. Пусть стоит, а то мельник вернется, хватится: кто взял мою мельницу? А ему ответят: это Констанция проезжала и прихватила ее с собой. Так что пусть стоит себе на горизонте, а то чего доброго прихватишь ее с собой еще вместе с мельником и всей его семьей. И тогда, Констанция, они не дадут тебе покоя ни днем, ни ночью, будут все время просить, чтобы ты вернула их на место.
     Дорога резко нырнула в лес, тут же померкло солнце. Высокие деревья сплетались где-то вверху своими кронами, и экипаж ехал словно по темно-зеленому тоннелю.
     Констанция тут же притихла, лес немного напугал ее.
     - Ты всегда возвращаешься по этой дороге? - спросила Констанция.
     - Когда я возвращаюсь с моря - то по этой, а когда из Парижа... - Рене обернулся и махнул рукой куда-то на восток, - по другой.
     - И никто не пугал тебя в этом лесу?
     - Нет, дорогая, меня все боятся.
     - Ты не страшный, - заулыбалась девочка.
     - Я не страшен только для тебя, - поддразнил ее Рене, - а вот многие боятся меня всерьез.
     Но Констанция никак не могла поверить в то, что ее отца кто-то может бояться. Но, наконец, она поняла.
     - Тебя боятся плохие люди. Потом она вновь задумалась.
     - Но я не знаю плохих людей, а ты их знаешь. Жанет вопросительно посмотрела на своего господина, не стоит ли ей занять чем-то Констанцию, чтобы та не докучала своими расспросами.
     Но Рене ласково улыбнулся девушке:
     - Не беспокойся, Жанет, я еще не устал и у тебя будет время поговорить с Констанцией.
     - А как отличить плохого человека от хорошего? - спросила девочка.
     - А ты загляни человеку в глаза и сразу поймешь. У одних глаза светятся добром, а у других злом. Пристально посмотри в глаза и не отводи взгляд. Плохой человек будет стараться не уйти от него, лишь через какое-то время отведет глаза, а хороший тут же прикроет веки. Злой человек всегда постарается
     Переглядеть тебя, чтобы одержать над тобой верх.
     Констанция поджала под себя ноги и поудобнее устроилась на подушках кареты.
     Карета мягко раскачивалась, катя по мягкой грунтовой дороге, все дальше и дальше унося девочку от имения, где прошла вся ее недолгая жизнь. Она не думала о том, что ждет ее впереди, как и не думала о том, что осталось позади. Она ни о
     Чем не жалела и была абсолютно спокойна, потому что рядом с ней была верная Жанет, отец и мать. Значит, есть кому ее защитить и никто не посмеет причинить ей обиду. А в том, что злых людей не существует и это всего лишь герои сказок,
     Констанция была уверена.
     Откуда ей было знать, что мир не так прекрасен, каким он кажется из окна кареты, что в нем не так ух мало плохих людей, готовых убить ее и ее отца, чтобы завладеть его богатством.
     Если она и боялась чего, так это сказочного чудовища, готового выскочить из чащи и наброситься на их карету.Но рядом был отец, рядом с ним на сиденье покоились два заряженных пистолета, а на поясе была прикреплена шпага. Каким чудесным и красивым было это орудие убийства! Драгоценные камни осыпали эфес, изящно выгнутая харда, исполненная словно из тончайшего кружева, огибала обвитую
     Золотой нитью рукоять.
     Констанция некоторое время разглядывала харду, а потом радостно воскликнула, удивляясь своему открытию:
     - А здесь то же самое, что и на моем медальоне!
     Констанция внимательно смотрела на два изображения родового герба графов Аламберов.
     Отец, улыбнувшись, поднес свою ладонь тыльной стороной к дочери.
     - Смотри, а на перстне еще один.
     Констанция, не долго думая, схватила за руку мать и стала рассматривать ее руку. Среди многочисленных перстней, украшавших ее пальцы, она отыскала один, украшенный таким же самым гербом.
     - А теперь и у меня есть такой, - девочка любовно погладила медальон.
     - Никогда не расставайся с ним, дорогая, ведь его носили твои предки и будут носить твои дети.
     Констанция с удивлением посмотрела на отца. Ей никак не верилось, что у нее самой могут когда-нибудь быть дети.
     Девочке казалось, что она навсегда останется такой, какая она сейчас.
     - Тогда я его спрячу, - Констанция заправила медальон за платье и положила голову на плечо отца.
     Она была еще слишком мала и тряская дорога утомила ее. Вскоре Констанция уже спала, а граф Аламбер поглаживал ее волнистые волосы.
     Он подумал, что, наверное, все-таки разбудит дочь, когда впереди покажется море. Ведь одно дело - увидеть его с самого берега спросонья, а другое дело - видеть как оно приближается, все разрастаясь, заполняя собой весь горизонт,
     Увидеть издалека паруса кораблей и загадать, на котором ты поплывешь...
     Граф Аламбер вспомнил, как сам впервые увидел море, когда отец привез его в Дувр. Это было необыкновенное, незабываемое зрелище, так глубоко врезавшееся в детскую память, что и теперь Рене помнил тот день в мельчайших подробностях. Он вспомнил, как впервые притронулся к морской воде и удивился, что она соленая на вкус, хотя отец задолго предупреждал его об этом. Он вспомнил, как умыл свое
     Разгоряченное после долгой езды лицо прохладной морской водой и потом долго играл на берегу с замысловатыми по форме ракушками.

***

     - О, вода холодная! - обрадованно воскликнула Констанция.
     - А вот, смотри, дорогая? Ракушки, я тебе о них рассказывал.
     Граф Аламбер поднял две створки раковин и сложил их вместе. Тускло сверкнул перламутр.
     - Какие они красивые! - закричала Констанция. Отец отдал дочери ракушки и девочка сразу же стала с ними играть. Она насыпала в них песок, высыпала его, набирала в ракушки воду и даже несколько раз лизнула.
     - Соленая-соленая, - сказала девочка, - как слезы. Пока Рене забавлялся с дочерью, к экипажу, прихрамывая, подошел широкоплечий бородатый мужчина. Рыжие волосы были стянуты в тугой пучок на затылке, а голову прикрывала треуголка.
     Граф Аламбер, увидев капитана, заспешил к своему экипажу.
     - Месье, вы граф Аламбер? - поклонился капитан. - Да, это я.
     - А я Симон Совинье, капитан <Святого Антония>, все готово к отплытию, прикажете грузить?
     - Да, да, загружайтесь.
     Капитан взял свисток, висевший у него на массивной цепочке, сунул его в рот и раздался оглушительный свист.
     Констанция от восторга захлопала в ладоши и даже забыла о своих ракушках. Тут же к экипажу подбежало несколько матросов, и Жанет с Маргаритой начали отдавать приказания.
     Матросы похватали тяжелые дорожные сундуки и кожаные саквояжи и за один раз внесли все на корабль, который покачивался на волнах в конце причала.
     - Я хочу на корабль, отец! - попросилась Констанция.
     - Сейчас пойдем.
     Капитан <Святого Антония> исподлобья взглянул на графиню Аламбер, потом с улыбкой на Жанет и, покосившись на графа, сказал:
     - Мы условились о цене с вашим человеком, но половину, граф, я хотел бы получить сразу.
     Граф Аламбер насторожился.
     - По-моему, первоначально мы договаривались, что все деньги вы получите на месте, по прибытию в Англию.Капитан развел мозолистые руки в стороны.
     - Знаете, граф, сейчас тяжелые времена, мне хотелось бы предварительно рассчитаться с командой, ведь они тоже просят денег.
     Граф Аламбер понял, что у него не остается выбора, и тугой кожаный кошелек тут же перекочевал из рук графа Рене в глубокий карман капитана Совинье.
     Тот удовлетворенно осклабился, показывая крупные, желтые от табака зубы.
     - Граф, я хочу вас предупредить, что мой корабль не очень приспособлен для длительных путешествий. Правда, там есть пару кают, я даже освободил для вас свою. Мои матросы выскоблили их и привели в порядок. Так что не обессудьте, если
     Что не так, я сделал все, что мог.
     - Капитан, дорога не длинная и не стоило особо беспокоиться.
     Капитан <Святого Антония> посмотрел на небо, по которому кое-где плыли высокие перистые облака.
     - Ваша светлость, океан - вещь серьезная. Иногда выходишь из порта и думаешь, что уже через день будешь на месте. Но вдруг налетит ветер или, наоборот, стихнет, и мотаешься посреди бескрайней равнины целую неделю.
     - Надеюсь, этого не произойдет, - недовольно наморщил лоб граф Аламбер.
     - Я тоже хотел бы надеяться.
     Капитан достал из кармана массивную трубку, украшенную серебряными кольцами, сунул ее в рот и вразвалку зашагал по дощатому причалу к своему паруснику.
     - Скоро начнется отлив, поэтому лучше поспешить - на ходу бросил капитан графу Аламберу.
     - Все зависит от вас, капитан, я готов отплыть сию минуту.Рене подхватил свой сундучок и отправил экипаж,предварительно посмотрев, не забыли ли чего женщины.
     Констанция, держа на руках куклу, уже поднималась по шаткому мостику на борт <Святого Антония>. Жанет судорожно хваталась за веревочные перила, боясь ступить на сходни.
     Один из матросов радостно осклабился и придержал ее за локоть.
     - Мадемуазель, позвольте вам помочь, - с провансальским акцентом сказал матрос.
     Побледневшая Жанет согласно закивала и, поддерживаемая под руку широкоплечим матросом, благополучно перебралась на борт корабля. Но все равно испуг не покидал ее лица. Ведь парусник, с берега казавшийся огромным, покачивался на небольших волнах как перышко, и молодую девушку охватил страх.
     - А мы не утонем, месье? - обратилась она к матросу.
     - Да что вы, мадемуазель, я уже десять лет плаваю и еще ни разу не тонул.
     Жанет немного успокоилась.
     - А что, ваш корабль все время так качается?
     - Да нет, сейчас он стоит как вкопанный, а вот выйдет из бухты, вот тогда качать будет как на качелях.
     - Ой! - воскликнула Жанет. - У меня от качелей кружится голова.
     - Наверное, мадемуазель, вас будет тошнить, - заулыбался матрос. - Знаете, мадемуазель, я бы вам посоветовал перед отплытием выпить немного рома.
     - Но меня, месье, и от него тошнит.
     - Тогда я знаю еще одно верное средство, но оно помогает только мужчинам.
     - Что же это такое? - поинтересовалась девушка.
     - Надо беспрерывно курить.
     - Фу, какая гадость! - фыркнула Жанет и только сейчас смогла разобрать, насколько страшное лицо у этого матроса.
     Встреть она его где-нибудь на дороге, она бы завизжала и бросилась прочь. Действительно, широкоплечий матрос выглядел настоящим разбойником. Глубокие шрамы прорезали его лицо, словно морские волны гладь океана. Он бын небрит и непричесан, а голубые глаза свирепо смотрели из-под косматых бровей. Во рту не хватало переднего зуба, а на правой руке не было двух пальцев. Его волосатая,
     Загорелая до черноты рука напоминала клешню краба и казалось, что ему доставляет удовольствие постоянно демонстрировать девушке свою искалеченную кисть.
     Начался отлив. Рыжебородый капитан поднялся на мостик и грозно принялся отдавать приказания.
     Сходни с грохотом были подняты, матросы бросились на мачты, захлопали паруса, и <Святой Антоний> медленно отчалил от причала, направляясь к выходу из бухты.
     Путешественники еще не заняли свои каюты. Они стояли на палубе и смотрели, как медленно удаляется земля, как кипит за кормой голубая вода в белых хлопьях пены.
     Едва <Святой Антоний> свернул за мыс, как паруса наполнились упругим ветром и казалось, чья-то невидимая рука понесла корабль по волнам. Он переваливался с гребня на гребень.
     Женщины вцепились руками в поручни. Констанция прижалась к отцу и восторженно смотрела на голубые волны, на пенные гребни, на тугие паруса и на стремительных чаек, которые носились над парусником, будто прощаясь с ним.
     Птицы тревожно и надсадно кричали, касались крыльями воды и вновь взмывали в небо.
     - Какие большущие птицы! - сказала Констанция отцу, глядя как одна из чаек опустилась на рею мачты.
     - Это чайки, Констанция.
     - А почему у нас в парке не живут такие большие птицы?
     - Они живут только на море, они ловят рыбу. Вот, посмотри.
     Отец указал Констанции на чайку, которая ловко спланировав, изящно коснулась воды и взмыла, сжимая в клюве серебристую трепещущую рыбу.
     Несколько часов с правого борта плыл берег. Были видны далекие холмы, кое-где сверкали на солнце башни соборов, теплый и свежий ветер порывами ударял в натянутые паруса. Светило яркое солнце, сверкали волны и уходить с палубы в тесную каюту не хотелось.
     Граф Аламбер, поставив ногу на свой сундучок, смотрел в голубеющий горизонт. Он заметил, как из-за горизонта медленно плывет навстречу паруснику небольшая темная туча.
     А капитан парусника поглядывал на эту с первого взгляда небольшую тучу очень настороженно, то и дело прикладывал ладонь к глазам и вглядывался в темневший горизонт.
     - Мне что-то не нравится эта туча, - обратился он к одному из матросов.
     Тот взглянул на небо, смочил слюной указательный палец и поднял над головой.
     - Да и ветер крепчает, капитан, - сказал матрос, - не нравится мне все это.
     Рыжебородый капитан неторопливо спустился с мостика и подошел к своим пассажирам.
     - Ваша светлость, - обратился он к графу Аламберу, - я думаю, нам лучше будет завернуть в какую-нибудь бухту и отложить на время нашу поездку.
     - А в чем дело? - осведомился граф Аламбер. Капитан предложил графу отойти немного в сторону и они, застыв у мачты, стали вглядываться вдаль.
     Видите вот ту темную тучу? Граф утвердительно кивнул.
     - Она предвещает шторм.
     - Шторм? - изумился граф. Он не мог поверить, что их может ожидать шторм, когда в небе так ярко светит солнце.
     - Да-да, граф, самый настоящий шторм, чувствуете, как крепчает ветер?
     Мачты над их головами поскрипывали, парус, натянутый до отказа, потрескивал,казалось, еще один порыв-и он сорвется.
<Святой Антоний> быстро мчался вдоль берега, то и дело подскакивая на высоких волнах.
     - Вы думаете, это опасно? - спросил граф Аламбер.
     - Все может быть, - задумчиво произнес рыжебородый капитан, - океан шутить не любит, пусть даже это и узкий пролив.
     - Нет, капитан, мы не можем задерживаться, меня ждут в Англии. К тому же, половину денег вы уже получили.
     Капитан пожал широкими плечами.
     - Что ж, ваша светлость, мое дело вас предупредить, а ваше - принять решение. Если вы хотите плыть, то поплывем.
     - Да, да, - кивнул граф Аламбер, - мы поплывем, дело не терпит отлагательств.
     Капитан вновь поднялся на свой мостик и уже зло приказал матросам быстро собрать один парус.
     Горизонт постепенно сливался с потемневшим небом, хотя еще ярко светило солнце. Корабль немного изменил курс, удалившись от берега, и уже справа был только океан и белые барашки волн. Потянуло прохладой. Волны крепчали и
     Разбиваясь о борт корабля, солеными каплями осыпали палубу.
     - Маргарита, Констанция, Жанет, спускайтесь в каюту! - строго сказал граф Аламбер.
     Женщины, которые уже почувствовали себя не слишком уютно на палубе, двинулись к надстройке и по узким ступенькам суетливо стали спускаться в предложенные им каюты.
     А граф Аламбер, поставив правую ногу на свой сундучок, стоял на палубе, пристально вглядываясь в потемневший горизонт.
<Может быть, я зря не послушал капитана и нам стоило укрыться в какой-нибудь бухте?>
     Он медленно осмотрел горизонт, но берега уже нигде не было видно. Парусник мчался, подгоняемый ветром, навстречу приближающейся буре.
     - Капитан, - воскликнул граф Аламбер, - а мы еще можем вернуться?
     - Навряд ли, но может, еще и успеем. Так что, граф, укроемся? - пытаясь перекричать ветер, спросил рыжебородый капитан.
     - Да, возвращаемся! - крикнул граф Аламбер и взмахнул рукой.
     Капитан вновь принялся отдавать приказания. Матросы бросились к мачтам, убирая лишние паруса. <Святой Антоний> немного накренился и сменил курс. Качка становилась с каждой секундой все сильнее.
     Граф Аламбер уже с трудом удерживался на ногах, проклиная себя за то, что принял решение плыть как можно скорее к берегам Англии.
     - Что вы возитесь, как беременные? - ревел рыжебородый капитан, хотя матросы старались изо всех сил.И вдруг солнце исчезло.
     Граф поднял голову и увидел, что прямо над ними висит черная туча, а впереди косыми струями льет дождь, скрывая плотной мутной стеной все, что находится за ними. Небо уже слилось с вспененной разбушевавшейся водой.
     - Граф, ступайте в каюту! - рявкнул капитан, перехватывая рулевое колесо, потому что матрос уже не справлялся с управлением.
     Граф, пошатываясь, держа в одной руке свой сундук, поскальзываясь на мокрой палубе, двинулся к надстройке.
     - Помогите графу! - рявкнул капитан. Матрос с искалеченной рукой хотел было перехватить сундук, но граф зло оттолкнул его искалеченную руку.
     - Возвращайся к мачтам, я сам.
     И в этот момент он поскользнулся и покатился по палубе.
     Казалось, еще мгновение - и граф Аламбер окажется за бортом. Но мужчина успел схватиться рукой за борт шлюпки, привязанной к палубе, и удержался, так и не выпустив из правой руки свой сундучок. Затем он уже на четвереньках стал пробираться к своей надстройке.
     Рыжебородый капитан недовольно смотрел на то, как граф, придерживаясь за столб, пытается подняться на ноги. Граф понял, что его присутствие на палубе лишь вносит сумятицу, и спустился в каюту.
     Служанке было совсем плохо. Она сидела с побледневшим лицом, прижавшись спиной к дощатой стене, и прикрывала рот руками. А Констанция, прижавшись лицом к стеклу, пыталась рассмотреть хоть что-то. Иногда девочке это удавалось. Волна
     Подбрасывала корабль так высоко, что он взлетал вад водой.
     - Какие они большие! Смотри! Смотри! Она дергала за рукав мать и тыкала маленьким пальчиком в мокрое стекло.
     - Успокойся, Констанция, иди ко мне. Женщина взяла дочь на руки и крепко прижала к груди.
     А Жанет уже обезумела от страха. Она молитвенно сложила перед собой руки, и ее дрожащие губы шептали бессвязные слова.
     - Мама, мама, а чего боится Жанет? - поинтересовалась Констанция.
     Девочке все происходящее казалось какой-то странной забавой, специально для нее подстроенной. Но увидев серьезное лицо отца, она тоже немного испугалась.
     Граф Аламбер сидел, прижавшись спиной к стене, и крепко сжимал руками сундучок, стоящий у него на коленях.
     А волны с каждым ударом крепчали. Граф не видел, что матросы уже убрали паруса и теперь корабль целиком был предоставлен волнам. Только рыжебородый капитан пытался управиться с рулем, но непослушное колесо вырывалось из его пальцев.
     Вдруг послышался ужасный хруст прямо за стеной каюты.
     - Что это? - воскликнула Констанция. Граф пожал плечами, а Жанет принялась еще более иступленно молиться.
     - Дьявол, - заревел рыжебородый капитан, - руль сломан!
     И он понял, что теперь рулевое колесо стало бесполезным. Оно крутилось легко и корабль не реагировал на его движение.
     Из трюма выбрался с ног до головы мокрый матрос.
     - Капитан! Капитан! - закричал он, пытаясь перекричать шум ветра и рев волн. - В трюме течь!
     Капитан зло выругался и широко расставив ноги, то и дело придерживаясь за поручни, спустился в трюм.
     Когда он выбрался на палубу, его лицо было бледным и перекошенным от страха.
     - Если бы это была пробоина, мы бы попытались ее заделать. А так вода хлещет из всех щелей.
     - Так что делать, капитан? - матросы смотр