марша, несчастные увидели, что первые ступени горят, тогда как густые клубы черного дыма летят на них.
     - Мы не сможем пройти, - простонала Луиза Фюзиль. - Мы умрем здесь...
     - Ни за что в жизни, - заорала Ванина. - Прижимайте к себе покрепче платья и бросайтесь вниз! Нам остаются считанные секунды. А если одежда загорится, покатайтесь по траве или песку в саду. Я пошла! Кто любит меня - за мной!..
     И, не оставляя Марианне времени на раздумья, она обняла ее одной рукой, другой запахнула пеплум и бросилась вместе с ней в пламя.
     Марианна закрыла глаза. Ей показалось, что огонь хлынул в ее легкие, и она задержала дыхание. Но порыв Ванины был неудержим. Марианна едва ощутила укусы пламени, хотя юбка ее загорелась. Она закричала больше от боли в плече, когда, вырвавшись наружу, они покатились по газону, стараясь сбить пламя.
     Сразу же за ними последовали и остальные, также начавшие кататься по траве, крича от боли, но не получив серьезных повреждений. Собравшись вместе, задыхающиеся, полуоглушенные, они некоторое время сидели на земле, поглядывая друг на друга, не в состоянии поверить в свое спасение.
     - Ну что ж! - вздохнула мадам Бюрсэ. - Это похоже на чудо. Все мы здесь и, по-видимому, все в порядке.
     - Так-то оно так, - сказал Лекен, - но оставаться здесь опасно. Надо убираться отсюда, пока дворец не рухнул.
     Красивое жилище князей Долгоруких горело полностью, опаляя все вокруг невыносимым жаром. Это напоминало гигантский пылающий водопад, чья слепая ярость прогнала темноту до дальних уголков сада.
     - Мадонна! - простонала Ванина. - А есть ли в этом городе помпы? Если никто не будет бороться с пожаром, весь квартал может сгореть...
     Словно услышав ее слова, небо прорвалось. Под апокалипсические раскаты грома потоки воды низверглись на Москву, мгновенно затопив сад Долгоруких и его временных обитателей, которые устремились прочь от клубов обжигающего пара, бьющего из недр горящего здания. Вскоре пожар превратился в паровой котел.
     Промокнув до нитки, товарищи по несчастью стали искать укрытие, но в саду не оказалось ни киоска, ни беседки.
     - Надо уходить отсюда, - воскликнула Антони, - иначе мы схватим простуду...
     - Это еще не так страшно, - проворчала Ванина. - Но я рискую потерять голос. Я привыкла к солнцу и боюсь сырости как чумы. Достаточно мне простудиться, и я не смогу больше петь!
     - Я восхищен, - съехидничал Лекен, - что вы в такой момент думаете о пении... Но я согласен с вами, что надо немедленно покинуть это негостеприимное место. Вопрос только.., как?
     В самом деле: это было легче пожелать, чем осуществить. В окружавших сад стенах и решетках единственным выходом была маленькая низкая дверь, запертая замком, достойным сокровищницы, который, по всей видимости, открыть было невозможно.
     - Но бандиты вошли же здесь недавно, - сказала Луиза Фюзиль. - Почему бы нам не выйти?
     - Они вошли, перелезая через стену, - объяснил Лекен. - Конечно, я могу подсадить вас туда, если вы потом поможете мне взобраться... Хотя я не представляю себе как...
     Вместо ответа Ванина, сбросив наконец свою диадему и спадавшие ей на лицо намокшие перья, смотала с себя длинное шелковое полотно, представлявшее собой пеплум, ничуть не смутившись остаться в нижней юбке и кофте без рукавов, и показала материю Лекену.
     - Когда влезем наверх, опустим вам это! Она очень прочная! И с ее же помощью спустимся с другой стороны...
     Сказано - сделано. Ванина, как подавшая идею и средство ее исполнения, пошла первой, прочно уселась верхом на стене и нагнулась, чтобы помочь Марианне, которую остальные женщины с трудом подсадили на плечи Лекену, не преминувшему, как бы невзначай, коснуться груди и бедер молодой женщины. Дальше пошло легче, и последним вытащили Лекена.
     Спуск прошел в том же порядке благодаря пеплуму Дидоны, скрученному в толстый канат. Но внизу Марианна, истратив все силы, оказалась на грани беспамятства. Пока другие приземлялись с помощью Ванины, она прислонилась к стене с отчаянно бьющимся сердцем и пустой головой, нечувствительная даже к продолжавшему лить дождю.
     - Э, да вам не по себе? - спросила Ванина, увидев ее осунувшееся лицо.
     - Да так себе. Куда мы теперь пойдем?
     - Честно говоря, я понятия не имею. Из наших многочисленных друзей никого не осталось...
     - Точно, - подтвердила мадам Бюрсэ. - Возможно, удастся расположиться в каком-нибудь брошенном доме. Их здесь столько!
     - Брошенные дома таят неприятные сюрпризы, - пробормотал Лекен, стараясь поднять воротник своего сюртука, чтобы немного прикрыть голову.
     - Почему не попробовать найти наших товарищей? - предложила Луиза Фюзиль. - С тех пор как мы расстались, я не перестаю думать о них: не нашли ли они убежище во дворце Нарышкина. Князь был в восхищении от малютки Ламираль...
     - Ухаживать за танцовщицей и приютить целую труппу - это уж слишком, - пробурчал Лекен. - Но все-таки это возможно: дорогой князь с виду был точно "на крючке"... Можно сходить туда глянуть.
     - Святая Мадонна! Подумайте только, - вмешалась Ванина. - Да ведь дворец князя на другом конце Москвы. И та бедняжка никогда не смогла бы дойти туда. Вот у меня есть лучшая идея: кюре Сен-Луи-де-Франс...
     - Аббат Сюрже? - с видимым отвращением сказал Лекен. - Ну и идея!..
     - А почему бы и нет? Это француз и служитель Бога.
     Он приютит нас. Я знаю его. Это само великодушие.
     - Может быть, но он все-таки священник, а я их не выношу. К тому же между Церковью и театром еще со времен Мольера не было теплых отношений... Я не пойду.
     - А я тем более, - сказала мадам Бюрсэ, - я не знаю, если...
     - Ну ладно, я пойду! - оборвала ее Ванина, обнимая за талию Марианну. - Идите куда хотите, вы знаете, где меня найти. К тому же.., вы правы. Не потому, что опасаетесь аббата Сюрже, а потому, что не хотите затруднить его. Ведь у него, вероятно, уже полным-полно беглецов.
     - Но я не хочу быть причиной вашей разлуки, - в отчаянии простонала Марианна. - Проводите меня к этому аббату и отправляйтесь к своим друзьям. Неразумно дробить вашу группу из-за какой-то чужой.
     - Вы не чужая. Вы певица, как и я. Я кроме того, вы тосканская княгиня, а Тоскана - моя родина. Хватит болтать! Идем! До скорого, друзья! Храни вас Господь!
     - Все-таки до Сен-Луи-де-Франс мы можем вас проводить, - предложила мадам Бюрсэ, - а потом отправимся дальше. Это недалеко, а в церкви переждем дождь.
     Сойдясь на этом, направились по пустынным улицам к часовне, которая по примеру римских приходских церквей носила пышное имя Сен-Луи-де-Франс. Она стояла на подступах к Китай-городу и тесно прижималась к средней величины дому, деревянному, как почти все в этой округе, а с другой стороны протянулся небольшой сад, отгороженный кирпичной стеной. Над поднятой на два марша высокой дверью большая стеклянная лампа, недоступная самому сильному дождю, освещала высеченный из камня скромный латинский крест. Это была обитель кюре.
     Вместе с Лекеном Ванина помогла Марианне одолеть ступени и, взяв медный молоток, осыпала дверь градом звонких ударов, тогда как остальные, убедившись, что часовня закрыта, предпочли удалиться.
     Дверь открыл небольшой человек со свечой в руке, одетый, как пономарь, в черное, со скуфьей на седых волосах.
     - Очевидно, вы церковный сторож, - сказала Ванина на своем французском, так ярко окрашенном итальянским акцентом. - Мы хотели бы обратиться, эта раненая дама и я, к аббату Сюрже...
     Вид молодой женщины в мокрой юбке, похоже, ничуть не удивил сторожа Сен-Луи. Он широко раскрыл дверь.
     - Входите быстрей, сударыни, - сказал он только. - Я пойду предупредить господина кюре!
     Но при звуках этого голоса Марианна, от усталости припавшая лицом к плечу Ванины, выпрямилась, и в каком-то оцепенении она и маленький человек посмотрели друг на друга. Обязанности сторожа в Сен-Луи-де-Франс исполнял Готье де Шазей.

ГЛАВА IV

ПОЖАР

     Их взгляды скрестились только на мгновение. Марианна уже открыла рот. Она хотела что-то сказать, воскликнуть, быть может... Но странный сторож быстро повернулся к ним спиной, буркнув, что он идет предупредить аббата Сюрже, и исчез со свечой, оставив их в почти полном мраке прихожей, пахнувшей ладаном и капустой.
     Тогда Марианна спохватилась. Крестный, как она поняла, не желал быть узнанным, может быть, из-за присутствия Ванины.., может быть, по совершенно другой причине. Причине загадочной, а их у него всегда был полон короб, как и подобало хозяину церковного ордена, который, став тайным, не потерял свое могущество. Видимо, он пребывал здесь инкогнито. Возможно, он скрывался, но от кого? Почему?
     Несмотря на истощение, любопытство Марианны, всегда бодрствующее и ненасытное, предъявило свои права и, странное дело, добавило ей сил. С какой целью римский кардинал, генерал ордена иезуитов, то есть самый могущественный человек в Церкви после папы, если не до него, с тех пор как Наполеон превратил того в пленника, решил укрыться под скромной личиной церковного сторожа?
     Конечно, сколько она его знает, Готье де Шазей относился к одежде и роскоши с примерным пренебрежением. В памяти его крестницы он навсегда сохранился в простом темном одеянии. И пурпурная мантия, в которой она увидела его в Тюильри в тот памятный день скандала, показалась ей маскарадным костюмом. Но на этот раз его черное одеяние было не только скромным, но и сомнительной чистоты.
     "Да простит мне Бог! - подумала Марианна. - Но мне показалось, что крестный не бреется, не умывается. Настоящий мужик!"
     Пока ей не представилась возможность проверить свои предположения, так как вместо него пришел священник в сутане, среднего возраста, с приятным лицом, над которым седоватые кудри пытались прикрыть лысину. Увидев женщин, сидящих в мокрой одежде на скамейке в прихожей, он воздел руки к небу.
     - Бедные мои дети! - воскликнул он с заметным южным акцентом, словно принесшим частицу солнца в это мрачное помещение. - Вы тоже пришли искать здесь убежище. Но мой дом переполнен. Половина московских французов сбежались сюда. Куда же прикажете вас положить?
     - Нам не нужно много места, padre, - взмолилась Ванина. - Любой уголок в вашей церкви, например...
     - Она забита. Мне пришлось запереть наружную дверь, чтобы больше никто не вошел... Еще одного добавить, и начнут задыхаться.
     - Тогда здесь! Если бы я была одна, я чудесно устроилась бы на этой скамье, но моя подруга ранена, измучена.., любой матрас...
     Священник удрученно пожал плечами.
     - Я не говорил бы вам всего этого, если бы у меня был матрас. Но я только что отдал матрас Гильома, моего сторожа, старшей продавщице мадам Обер, которая ожидает ребенка. Что касается моего...
     - Я понимаю, вы о нем уже давно забыли, - сказала Марианна, пытаясь улыбнуться. - Если у вас найдется охапка соломы, нам будет достаточно. Мы артистки... И комфорт не всегда является нашим уделом...
     - , Наверное! Но в любом случае я не могу закрыть перед вами дверь в такую ужасную ночь.., и в такую погоду. Следуйте за мной...
     Они пошли за ним по коридору. С обеих сторон из-за закрытых дверей доносились разные звуки: бормотание молитв, перешептывание, храп, всхлипывания, подтверждавшие, что жилище священника действительно переполнено.
     В самом конце аббат открыл низкую дверь рядом с кухней.
     - Здесь кладовая, где хранятся различные инструменты. Я найду немного соломы и думаю, что вы обе сможете устроиться. Затем я принесу что-нибудь, чтобы высушиться и согреться.
     Немного спустя женщины нашли среди метел, ведер и садовых инструментов относительный уют, благодаря постеленной на пол соломе, полотенцу, чтобы обтереться, двум покрывалам, в которые они завернулись, сняв мокрую одежду и повесив ее сушиться на грабли, и дымившемуся кувшину горячего вина с корицей, выпитого ими с наслаждением при свете свечи, после чего хозяин пожелал им доброй ночи.
     Перед тем как лечь, Ванина заботливо проверила перевязку. Она была сырая, но густой слой мази не пропускал влагу к ране. Сделав новую перевязку из сухого куска полотенца, она пощупала лоб подруги.
     - Вы быстро поправитесь, - с удовлетворением заявила она. - После всего, что вам пришлось вынести, у вас даже нет лихорадки. Святая Мадонна! Вашему здоровью можно позавидовать.
     - Для меня большая удача, что я встретила вас.
     - Можно подумать! "Удача - женщина..." - замурлыкала Ванина, - и я могу вернуть вам комплимент. Я уже давно мечтала познакомиться с вами...
     Заснули быстро, но сон Марианны был тревожный.
     События длинного и трудного дня: паника, встреча с Чернышевым, дуэль, арест Язона, вероломное нападение цыганки, ранение и, наконец, пожар во дворце, бегство под ливнем - все это сильно подействовало на молодую женщину. Потеряв власть над заснувшим телом, разум ее метался, как обезумевшая птица, не находя успокоения. Страх осаждал его непрерывно, страх, против которого выступал добрый гений в виде ангела, задрапированного в огненный пеплум, со смешным украшением из перьев на голове.
     Снова она увидела старый сон, неоднократно угнетавший ее. Море... Покрытое бушующими волнами море вздымает вспененную преграду между ней и кораблем, летящим на всех парусах к горизонту. Несмотря на ярость встречных потоков, Марианна отчаянно старается догнать его. Она борется изо всех сил, до предела напрягая волю, и в момент, когда она начинает тонуть, над океаном простирается гигантская рука и обрушивается на нее, чтобы вырвать из бездны. Но на этот раз море было красное, а рука не появилась. Пришло что-то неопределенное, слегка встряхнуло ее.., и Марианна, внезапно проснувшись, увидела, что над ней склонился крестный и осторожно тормошит ее.
     - Идем! - прошептал он. - Идем в коридор.
     Мне надо поговорить с тобой.
     Она бросила взгляд на подругу, но Ванина, свернувшись клубочком, мирно спала и не шелохнулась, когда Марианна, вставая, зашуршала соломой.
     В коридоре было темно. Только ночник над входной дверью едва рассеивал мрак. Достаточно, впрочем, чтобы убедиться, что больше никого здесь нет. Тем не менее Марианна и кардинал остались в углублении двери.
     - Прости, что я разбудил тебя, - сказал последний. - Ты как будто ранена?
     - О, не особенно серьезно: удар, полученный в толпе, - солгала молодая женщина, не чувствуя ни желания, ни смелости пуститься в длинные объяснения.
     - Тем лучше! Потому что завтра утром тебе надо покинуть этот дом... И вообще Москву. Я не могу понять, что привело тебя сюда. Я считал, что сейчас ты в море, по пути во Францию.
     Голос его был сухой, задыхающийся. В его дыхании ощущалась лихорадка, а в тоне - никакой нежности, только раздражение и недовольство.
     - Я могла бы на ваш вопрос ответить вопросом, - отпарировала Марианна. - Что делает под видом сторожа кардинал Сан-Лоренцо в Москве, в момент, когда сюда идет император?..
     Даже в темноте она увидела, как молния гнева сверкнула в глазах прелата.
     - Это тебя не касается! И у нас нет времени для объяснений. Уезжай, говорю тебе. Я знаю, что этот город обречен. Беги!..
     - Кем обречен? И за что? Неужели вы считаете Наполеона настолько безумным, чтобы разрушить его?
     Это не его стиль! Он ненавидит разрушение и грабеж.
     Если он возьмет Москву, ей нечего бояться.
     - Не задавай мне вопросы, Марианна. Делай то, что я приказываю. Речь идет о твоем спасении.., о твоей жизни... Кто эта женщина с тобой?
     - Ванина ди Лоренцо, знаменитая певица с очень доброй душой...
     - Певица мне известна, но не ее душа. Хотя это не важно, я предпочел бы, чтобы ты не была одна, а она должна знать город. Утром.., или сейчас же, ибо день вот-вот наступит, вы уйдете отсюда. Скажи ей, чтобы она показала дорогу, по которой ведут сосланных в Сибирь. В Кускове вы найдете замок графа Шереметева.
     Это недалеко: около полутора лье. Граф - мой друг.
     Скажешь ему, что ты моя крестница. Он тебя сердечно примет, и ты подождешь, пока туда приеду я.
     - Обязана ли я также сказать ему, что я княгиня Сант'Анна, друг императора? Я сомневаюсь, что тогда прием будет такой же сердечный, - съязвила Марианна. Затем, более строго, она продолжала:
     - Нет, крестный! Я не поеду в Кусково, где мне нечего делать.
     Простите меня за непослушание вам впервые в жизни, но я хочу остаться в Москве.
     Внезапно она ощутила холодную сухую руку кардинала на своей руке.
     - Что за упрямство! - проворчал он. - Почему ты хочешь остаться? Только чтобы увидеть его, не так ли? Признайся же, что ты ждешь Бонапарта?
     - У меня нет никаких оснований не признаваться в этом, как вы говорите! Да, я надеюсь встретить императора, потому что хочу побеседовать с ним.
     - О чем?
     Марианна поняла, что попала на скользкую почву.
     Еще немного, и, забыв, что Готье де Шазей был одним из злейших врагов корсиканского Цезаря, она могла совершить непоправимое. Но она вовремя спохватилась и после легкого колебания продолжала:
     - О моих пропавших друзьях. Я приехала сюда с Жоливалем, Язоном Бофором и его помощником, ирландским моряком. Я потеряла их: Жоливаля и О'Флаерти вчера, в толкучке на Красной площади.., а Язона увели пленником русские после того, как он ранил на дуэли графа Чернышева.
     Ей показалось, что кардинал взорвется.
     - Безумец, трижды безумец! Дуэль! В охваченном паникой городе и с одним из фаворитов царя! И из-за чего дуэль?
     - Из-за меня! - выйдя из себя, вскричала Марианна, не думая больше приглушать голос. - Когда уже вы перестанете считать моих друзей разбойниками, а своих святыми? Не у графа же Шереметева должна я искать Жоливаля и Крэга О'Флаерти или моего бедного Язона?
     Бог знает, что сделали с ним казаки. Жив ли он?
     Дрожь в ее голосе подействовала на кардинала и заставила его смягчиться.
     - Если его противник жив - безусловно! Но если нет.., в любом случае Шереметев может быть полезен, чтобы найти его. У него огромное влияние, и его друзьям в армии нет счета. Умоляю тебя, отправляйся к нему.
     Но после короткой внутренней борьбы она отрицательно покачала головой.
     - Не раньше, чем я найду Жоливаля. После этого, да, может быть, я пойду к нему. Я не могу поступить иначе. Зато вас, такого могущественного и всезнающего, вас умоляю я попытаться узнать, что случилось с Язоном. В таком случае.., да, я буду ждать вас в Кускове.
     Она воздержалась добавить, что Жоливаль необходим ей, чтобы выполнить взятую ею на себя добровольную миссию для Наполеона, обещавшую ей возможность уехать в Америку. Наступила очередь кардинала заколебаться. В конце концов он пожал плечами.
     - Скажи мне, где и как произошла эта глупая дуэль. Куда, по-твоему, увели казаки американца?
     - Я не знаю... Они сказали, что атаман решит его судьбу. Что касается дуэли...
     В нескольких словах она описала ее, упомянула имя князя Аксакова и стала ждать реакцию крестного. После краткого молчания он прошептал:
     - Я знаю, где находится атаман Платов. Постараюсь навести справки. Но ты делай то, что сказал я!
     Попытайся найти своих друзей, если это для тебя так важно, но будь готова покинуть Москву до завтрашнего вечера. Дело идет о твоей жизни.
     - Но почему же, наконец?
     - Я не могу тебе это сказать. Не имею права. Но умоляю тебя послушаться: необходимо, чтобы завтра вечером ты была в Кускове. Там мы встретимся.
     И, не говоря ни слова больше, Готье де Шазей круто повернулся и ушел. Небольшая его фигура словно растаяла во мраке коридора. Марианна вернулась в свое убежище, где Ванина продолжала мирно спать. Она легла рядом с ней и, чувствуя облегчение, переложив заботы по розыскам Язона на более крепкие плечи, постаралась забыть об угрожавшей ей таинственной опасности. К тому же у нее было в запасе тридцать шесть часов. И на этот раз она заснула спокойным сном без кошмаров...
     Ее разбудил сигнал трубы, и, открыв глаза, она при свете свечи, ибо дневной свет не проникал сюда, увидела Ванину, с трудом пытавшуюся надеть