идным, что именно он виновник всех бед, да еще, скорее всего, Фаншон растрезвонила на кухне о том, что непосредственно повлекло выкидыш у хозяйки. Да и потом, для большинства живущих в доме Жиль был чужим, он ведь только поселил здесь Жюдит и остальных женщин и тут же уплыл в Виргинию.
     Впрочем, Жиль не придавал особого значения мнению окружающих. Как только Жюдит поправится, он вместе со всеми домочадцами покинет Нью-Йорк, и "Кречет" возьмет курс на Мексиканский залив и Новый Орлеан. Корабль уже был готов, и капитан Малавуан ждал только его команды, чтобы поднять паруса.
     Турнемин раскурил трубку и принялся шагать по комнате. На комоде лежал загадочный, так и не выдавший своей тайны клочок кружева. Пройдет еще несколько дней, прежде чем он сможет попасть в спальню жены и рассмотреть ее белье.
     Жиль в раздражении отвернулся, подошел к окну и остановился, скрестив руки на груди и посасывая маленькую глиняную трубочку: сквозь распускавшуюся листву парка проглядывало бирюзового цвета небо. Сад был прекрасен, и сам край тоже, но Жиль уже знал наверняка, что не сможет отдать ему своего сердца, что часть его души осталась в суровом море, засушливых ландах родной Бретани, усеянных утесами и иссеченных ветрами. Разумеется, он стремился стать первооткрывателем новых земель, возделывать огромные плантации, и родимый край для этих целей был слишком мал, но когда-нибудь Жиль туда обязательно вернется, может быть, для того, чтобы умереть...
     Словно услышав мысли Турнемина о Бретани, на центральной аллее показался Пьер Готье в сопровождении незнакомого молодого человека, и черные думы Жиля мгновенно развеялись. Ему нравился этот отважный, честный и прямой, как рыцарь Круглого стола, парень, и Жиль от всего сердца желал, чтобы Пьер, несмотря на увечье, обрел счастье.
     Воздух Америки пошел, видно, молодому человеку на пользу. Солнце, просвечивая сквозь ветви, играло на его тщательно причесанных золотых волосах и круглом, пышущем здоровьем лице; он тихонько шел, неуверенно ступая и опираясь на две крепкие, привезенные еще из Бретани палки, и о чем-то разговаривал с юношей примерно того же возраста.
     Еще в Лорьяне Турнемин заказал у резчика деревянных скульптур, украшавших нос кораблей, легкую и прочную деревянную ногу, которая наверху заканчивалась кожаной мягкой воронкой, куда молодой человек вкладывал культю. Работа была выполнена великолепно, и, если бы не негнущаяся нога, Пьер выглядел бы совсем как другие - он так же, как все, носил чулки и башмаки. Признательности его не было конца, тем более что с этим приспособлением, вернувшим ему равновесие, он мог даже ездить верхом.
     Когда молодые люди подошли поближе к дому, Жиль высунулся из окна.
     - Пьер! - позвал он.
     Парень поднял голову и просиял.
     - А! Господин Жиль! Как я рад вас видеть!
     Можно мне с вами поговорить?
     - Подожди. Я сейчас спущусь. В такую погоду в саду приятней, чем в доме.
     Почувствовав вдруг себя неизвестно отчего счастливым - разве что потому, что Пьер был любимым братом Мадалены, - Турнемин, словно мальчишка, торопящийся на встречу с приятелями, перепрыгивая через ступеньки, сбежал по лестнице и выскочил в залитый теплым светом сад.
     Когда Жиль подбежал, молодой человек, только что весело беседовавший с Пьером, уже почти скрылся на заднем дворе.
     - Он от меня сбежал? - спросил Турнемин. - Кто это?
     - Нед Биллинг, племянник миссис Хантер.
     Отличный парень, работает клерком у нотариуса на улице Мюррей. А от вас он и вправду сбежал.
     - Почему же?
     - Он хотел, чтобы сначала я поговорил с вами - нашим господином, и с моей матерью.
     Он без памяти влюбился в Мадалену и хочет жениться на ней, с вашего разрешения, разумеется.
     У Жиля перехватило дыхание, впервые в жизни он узнал, что такое паника. Он был так счастлив, что девушка со всей своей семьей последовала за ним на край света, и благодарил за это Господа как за великую милость - ему и в голову не приходило, что красоту Мадалены может заметить еще кто-то другой. И вот это произошло: молодой клерк увидел девушку и был поражен в самое сердце.
     Теперь Жиль чувствовал себя несчастным и едва нашел в себе силы ответить:
     - Я не имею права распоряжаться ее судьбой, Пьер. Мадалена твоя сестра. Ты глава семьи, и если этот брак тебе кажется...
     - Почем мне знать? Я соглашусь на замужество сестры, если вы сочтете, что так нужно.
     В его словах было столько дружеского доверия, что Жиль, несмотря на глухую боль в сердце, не смог сдержать смеха.
     - Мы попусту теряем время, дорогой Пьер.
     На самом-то деле лишь один человек, кроме твоей матери, разумеется, имеет право решить этот вопрос - сама девушка. Что говорит Мадалена?
     - Мадалена ничего не говорит, потому что ничего еще не знает. Нед до того влюбился, что едва смотреть в ее сторону осмеливается. А уж поговорить с ней - куда там! Кажется, он ей нравится, но вот любит ли она его? Узнать, что на сердце у девушки, дело нелегкое.
     - Вот с этого и надо начать. Расспроси сестру.
     - Думаете, так будет лучше?
     Предложение Жиля совсем не обрадовало Пьера, о чем свидетельствовала его кислая мина.
     При виде его вытянувшегося лица Турнемин снова расхохотался.
     - Неужели так тяжело? Ну попроси мать, она сама ее спросит!
     - Моя мать думает так же, как я. Она согласится выдать Мадалену, только если вам действительно понравится жених.
     - Иначе говоря, если Нед Биллинг устраивает вас троих, но не нравится мне - вы ему откажете?
     - Вот именно.
     - Но, дружище, как я вообще могу судить о нем? Я его совсем не знаю. Сегодня видел впервые. Конечно, неплохо, что у него есть место клерка и что он племянник миссис Хантер, но, повторяю, решать должна Мадалена. Ведь речь идет о ее судьбе.., ее счастье.
     Последнее слово далось ему с трудом. Мысль, что кто-то другой может прийти и вот так запросто отнять у него ту, о которой он и мечтать себе запрещал, была для Турнемина невыносима, но он не чувствовал себя вправе ответить что-нибудь, кроме того, что сказал. Единственная надежда на саму Мадалену: если она не любит парня, она откажет ему. Хотя, может, это был бы выход.
     Не лучше ли, в самом деле, отрезать сразу, выдать Мадалену замуж и оставить в Нью-Йорке, а не тащить за собой под знойные небеса Нового Орлеана, где искушение может стать невыносимым?
     Но добровольно отказаться видеть ее, вдыхать аромат этого расцветающего невинного бутона - разве не значит приговорить себя к бесконечным терзаниям?
     Вздох Пьера вывел Жиля из горько-сладких размышлений.
     - Значит, вы считаете, я должен поговорить с Мадаленой? - несмело переспросил Пьер.
     - Естественно. Ты против ее замужества?
     - Да нет, не против. Я уже говорил, господин Жиль, Нед хороший парень, работящий и из приличной семьи. У него неплохое место, и, думаю, Мадалена была бы счастлива, Только...
     - Только что?
     - Эгоист я все-таки. Если Мадалена выйдет за Неда, нам придется расстаться, это очевидно. Вы же не собираетесь оставаться в Нью-Йорке? Мы поедем в Виргинию?
     - Нет. В Виргинию я больше не вернусь и даже вообще не останусь в Соединенных Штатах - я здесь нежеланный гость, мне дали это понять.
     Я собираюсь перебраться в Луизиану. Однако, Пьер, если Мадалена захочет выйти за Неда, вы с матерью можете остаться с ней. Я не забыл, что обязан своим состоянием вам, и сделаю все, чтобы вы могли жить в Нью-Йорке безбедно. А Мадалене я дам приданое и...
     - Умоляю, господин Жиль, ни слова больше! - Голубые глаза Пьера наполнились слезами. - Мать и сестра вольны поступать как им угодно, но я ни за что не расстанусь с вами.
     Именно поэтому мне и не хочется просить Мадалену за Неда. Если она согласится, если она любит его, значит, мы расстанемся. И я.., я хотел просить вас поговорить вместо меня с Мадаленой. Вы будете более беспристрастным посредником, чем я.
     - Думаешь? Я не хотел бы видеть тебя несчастным, - искренне сказал Жиль, плохо представляя себе, как он станет просить руки той, которую любит, для совершенно незнакомого ему человека.
     Пьер обреченно пожал плечами.
     - Рано или поздно расстаться придется. Мадалена должна выйти замуж, не будь вас, она была бы сейчас в монастыре, как все бедные девушки. Так ли, иначе, решаться надо. Но лучше будет, если с ней поговорите вы.
     - А почему не ваша мать? Разве это не ее обязанность?
     - Вообще-то, конечно. Но, как вы считаете, захочет мать добровольно расстаться с дочерью?
     Если вы согласитесь выступить в роли посредника, то избавите ее от опасений, тревог даже... или, по крайней мере, отдалите их.
     - У тебя на все готов ответ, - сказал Турнемин, уважительно положив руку на плечо молодому человеку, - Где она может быть в такой час, не знаешь?
     - В бельевой, конечно. По утрам она ходит в церковь слушать мессу, ест вместе с нами на кухне, а все остальное время до темноты проводит в бельевой. Работы всегда хватает - Фаншон очень требовательна к белью госпожи.
     Жиль нахмурился. Ему это совсем не понравилось: если Фаншон считала, что их недавняя связь дает ей право командовать в доме, придется сбить с нее спесь. Конечно, он совершил ошибку, взяв то, что само шло в руки, однако давно уже пора раз и навсегда поставить юную особу на место.
     - Я сейчас же повидаю Мадалену, - сказал он Пьеру, стыдясь отчасти, что под предлогом услуги идет навстречу собственному страстному желанию встретиться с девушкой.
     И, не дожидаясь ответа молодого человека, повернулся и зашагал к дому.
     Маленькая чернокожая служанка, которая несла кувшин дымящегося шоколада, сказала ему, что бельевая находится под самой крышей, на третьем этаже. Свет в нее проникал через круглое окошко, возле которого и сидела с пяльцами в руках Мадалена.
     Она была так прелестна, что Жиль, распахнув дверь крошечной комнатушки, застыл на пороге.
     В платье из лазурного полотна с целомудренно прикрытым муслиновой манишкой глубоким вырезом, манжетами одного с манишкой цвета, в маленьком чепчике из той же ткани на бледном золоте шелковистых волос, девушка прилежно трудилась, склонив над работой почти детский нежный профиль, опустив длинные мягкие ресницы, под которыми. Жиль знал это, прятались темно-синие, почти фиолетовые, очи. Она так старательно вышивала, что в уголке рта показался розовый кончик языка. Комнату наполнял запах высушенного на лугу чистого белья, сухих трав, разложенных на открытых полках между стопками простыней, и казалось, аромат этот исходит от самой Мадалены.

***

     Дверь отворилась без скрипа, и девушка ничего не заметила, но, когда Жиль решился войти в бельевую, она вздрогнула, словно очнулась от сна, повернулась к нему и, узнав посетителя, внезапно залилась краской. Она хотела встать, но от неожиданности стала неловкой - пяльцы выскользнули у нее из рук.
     - Здравствуйте, Мадалена, - произнес Жиль, нагнувшись, поднял рукоделие и подал его хозяйке. - Я, кажется, испугал вас. Простите, надо было мне постучать.
     - Да что вы, я вовсе не испугалась, - улыбнулась девушка, снимая с белоснежного фартука приставшие к нему шелковые ниточки. - Просто задумалась. А вы застали меня врасплох. Я вам нужна, господин шевалье? К вашим услугам.
     "Как бы я хотел служить ей!" - подумал Жиль, взволнованный звучанием нежного голоска, и, мгновенно забыв о цели своего визита, пожирал глазами прелестное создание. "Все бы отдал, только бы сжать ее хоть на миг в объятиях, поцеловать нежные губки, прекрасные глаза встревоженной лани. Я готов упасть перед ней на колени, а должен спрашивать, хочет ли она лечь в постель с клерком нотариуса. Что за глупость!"
     Девушка все ждала ответа, с удивлением глядя на него, и Жиль успокоил ее улыбкой.
     - Я не вправе давать вам никаких распоряжений, Мадалена, а сюда к вам пришел задать один вопрос. Только сначала сядьте. Я хочу немного с вами поговорить...
     - Говорить со мной, темной крестьянкой, да о чем. Господи?
     - О чем-то очень важном. О вас.
     - Обо мне? Но...
     Турнемин увидел, как разволновалась девушка, взял ее за руку и мягко заставил присесть на табурет. Потом, выпустив ладонь Мадалены, которую ему так хотелось задержать в своих руках, он уселся сам на край стола для глажки.
     - Не пугайтесь. Я не сделаю вам ничего плохого, совсем напротив, но прежде чем приступить к делу, которое, собственно, привело меня сюда, хочу сказать, что желаю вам только счастья.
     Такое предисловие не только не успокоило, но, казалось, наоборот, еще больше взволновало девушку.
     - Вы желаете мне счастья? Но я здесь вполне счастлива...
     - Хотите сказать, что вам нравится в Америке?
     - Да, пожалуй. Очень красивая страна, и люди здесь любезные. А чернокожие такие услужливые, такие кроткие...
     - Все так. Но они всего лишь рабы. Значит, нам нравится Америка и.., американцы?
     - Ну да... Почему вы об этом спрашиваете, господин шевалье?
     - Прекратите меня так называть. В Америке дворянские титулы ничего не значат. Обращайтесь ко мне, как ваш брат: господин Жиль, - нервно оборвал ее молодой человек.
     - О нет! Я никогда не осмелюсь! - воскликнула Мадалена.
     Она порозовела, а глаза ее засверкали, как звезды. От ее красоты сердце у Жиля зашлось, и он решил перейти к делу. Если он немедленно не прекратит ходить вокруг да около, то не сможет противостоять безумному желанию заключить ее в объятия, и жизнь станет вовсе невыносимой.
     - Мадалена, - сказал он резко, - что вы думаете о Неде Биллинге?
     Синие звезды померкли. Мадалена опустила голову, машинально взяла пяльцы, словно хотела завершить на этом разговор, но не ответить она не посмела.
     - Почему вы меня об этом спрашиваете? - прошептала она, не отрывая глаз от работы.
     - Потому что он хочет взять вас в жены. Что я должен ему ответить?
     Глаза цвета летней ночи вдруг широко распахнулись, с изумлением и ужасом.
     - И вы взяли на себя труд задавать мне подобные вопросы?
     Жиль не стал разбираться, отчего в голосе девушки прозвучали гневные и возмущенные нотки, боясь, что найдет для себя слишком обнадеживающий ответ.
     - А почему не я? - ласково спросил он. - Ваш брат утверждает, что вы не решитесь дать ответ без моего согласия. Вот я и подумал, что так будет проще: вы можете полагаться в своем решении только на себя.
     - То есть, если я согласна, то все: и вы, и мама, и Пьер - тоже возражать не будете?
     - Вот именно.., но при одном условии - если вы сами желаете этого замужества. Я хочу, чтобы вы поняли, Мадалена: вы свободны, абсолютно свободны в выборе и можете распоряжаться своей жизнью по своему усмотрению. Вы не обязаны следовать за моей семьей. А теперь отвечайте. Хотите вы выйти замуж за Неда Биллинга?
     Всем сердцем, всеми силами души Турнемин желал, чтобы прелестное дитя покачало белокурой головкой и чтобы девушка еще раз повторила, что она и так вполне счастлива и не желает менять привычного образа жизни на судьбу миссис Нед Биллинг. Но Мадалена лишь отвела взгляд и принялась вышивать на белом шелке ветку яблони.
     - Благодарю, что вы так заботитесь о моем счастье, господин шевалье, но, как вы сами понимаете, я не могу дать ответ немедленно. Мне нужно подумать.
     - Долго? - тут же спросил Жиль, представив с ужасом, какой невыносимой чередой потянутся полные неопределенности дни.
     - Не знаю. Супружество влечет за собой большие перемены в жизни, но, кажется, миссис Хантер полюбила меня. Она наверняка поможет. И потом, мне надо повидаться с Недом. До сих пор я никогда не смотрела на него как на будущего мужа...
     Теперь она говорила и говорила, и Жиль не знал, как остановить поток слов, рисующих планы новой жизни, от которых у него разрывалось сердце. В конце концов он решил спастись бегством. Открывая дверь, он лишь произнес:
     - Вам предстоит взвесить все "за" и "против", Мадалена. Но.., не заставляйте бедного парня ждать слишком долго. Не будьте жестокой. Подумайте: он любит вас... - добавил Турнемин, имея в виду, разумеется, себя.
     Но решимости Жиля не хватило, чтобы переступить порог, покинуть нежное создание, и он не удалился, а прошелся по комнатке, разглядывая содержимое больших полок, корзины со свежевыстиранным бельем, очаг с утюгами... Здесь, и только здесь, он сможет разрешить сомнение, которое тяжелым камнем лежало у него на сердце и вместе с невозможной любовью составляло муку его жизни. Достав из кармана крошечный обрывок кружева, найденный в парке, он вернулся к Мадалене, не сводившей с него глаз.
     - Через ваши руки проходит все белье в доме, не так ли? - спросил он спокойным тоном, вновь установившим между ними дистанцию.
     - Все личное белье, господин Жиль, - ответила она, покраснев, поскольку речь шла и о его, Турнемина, белье, и о вещах его жены.
     - В таком случае, не вспомните ли вы, откуда этот кусочек кружева? - задал он второй вопрос, вложив ей в руку невесомое вещественное доказательство, на которое, впрочем, она едва взглянула.
     - Да, конечно, помню! - воскликнула она. - Он от одной из нижних юбок хозяйки. Мне было страшно неприятно, когда я обнаружила после стирки, что кусочек кружева оторвался. Он, правда, небольшой, но и не такой маленький, чтобы можно было незаметно зачинить это место. Теперь я смогу пришить его. Посмотрите сами.
     Она подошла к шкафу, достала пышную батистовую юбку с тремя рядами кружева и показала Жилю вырванный клок на нижней оборке.
     - Глядите, - добавила она, приложив обрывок к волану, - подходит, видите?
     - В самом деле, подходит.
     - А могу я спросить, где вы нашли его? Ваша супруга всегда очень требовательна к белью, и, боюсь, она или Фаншон заметят починку.
     - Я нашел его в парке, должно быть, Жюдит зацепилась за куст, - ответил он рассеянно, потому что рассудок его был занят ужасным открытием, которое он только что сделал благодаря кусочку оборки, однако замечание Мадалены вывело его из задумчивости.
     - В парке? Никогда не видела, чтобы госпожа Турнемин прогуливалась в парке, во всяком случае, пешком - на лошади она действительно часто выезжает или в коляске...
     - Значит, один раз все-таки прошлась пешком. Не Святой же Дух прицепил к кусту обрывок кружева.
     - А где именно вы его нашли?
     - Неужели это столь важно? Забудьте об этом, Мадалена... Думайте лучше, как побыстрее дать ответ тем, кто его ожидает.
     Жиль вышел, не оглядываясь, спустился в конюшню и нашел там Понго - тот никогда далеко не отходил от лошадей.
     - Оседлай мне Мерлина, а для себя - мою лошадь, - приказал Жиль. - Надоело мне топтаться на одном месте. Давай поскачем немного по лугам. Да! Когда вернемся, перенесешь свои вещи в дом. Около моей спальни есть небольшая комната, тебе там будет хорошо...
     - Но госпожа сказала...
     Он подошел к индейцу чуть не вплотную.
     - Помни хорошенько, Понго! Я не желаю больше слушать, что нравится, а что не нравится моей жене. Я здесь хозяин, и она первая обязана мне подчиняться. А я не вижу надобности изменять своим привычкам, чтобы угождать ей.
     Понго скептически улыбнулся, обнажив большие заячьи зубы.
     - Странные слова для молодой влюбленный муж... - сказал он.
     - Влюбленный? Я действительно любил Жюдит, но теперь, думаю, от этой любви не осталось ничего. Или остается поверить поэту, что любовь и ненависть суть одно и то же! Иди за Мерлином.
     Понго повиновался с удовольствием. А спустя несколько минут они уже оба скакали галопом через парк к парому, который перевезет их на другой берег Гарлема.
     А в бельевой под крышей Мадалена заливалась горючими слезами.

***

     Вдоволь наскакавшись по Бронксу и вдоль берега Ист-Ривер, Жиль скинул пропыленную одежду, нарядился в более элегантный костюм и, снова сев на лошадь, направил ее в город с твердым намерением утопить в роме все тревоги - женщины, похоже, ополчились на него. Только что он испытывал непреодолимое желание стремя к стремени скакать по американским прериям рядом с верным Понго, а теперь с наступлением в