ожидавшем их горе; некоторые из них заплакали.
   Сократ сказал:
   - Друзья, я не боюсь смерти. Страшно не умирать, а жить безумно, порочно.


XIII. СМЕРТЬ СОКРАТА

   Сократ замолк. Ученики ждали, что он будет еще говорить. Учитель сказал:
   - Однако время идет.  Уже не рано. Пойду обмоюсь, чтобы не утруждать потом
других  обмывать  мое мертвое тело.  А вы подождите меня здесь,  побудьте со
мной до конца.
   Сократ вышел  мыться  в  другую  комнату,  с ним пошел и Критон.  А другие
ученики,  ожидая его,  говорили о последней беседе учителя,  о его смерти, о
том, как будут они жить осиротелые, без своего дорогого наставника. Наступил
вечер. В комнату, где были ученики, сторож впустил родственниц, жену и детей
Сократа:  один был постарше,  а двое малолетки. Вошел после того скоро и сам
Сократ.  Стал он прощаться с ними.  Женщины подняли такой плач,  что  Сократ
попросил увести их.
   Ученики сказали тогда Сократу:
   - Скажи нам твою последнюю волю.  Может быть,  ты хочешь чем распорядиться
для детей? Мы с радостью сделаем для тебя все то, что прикажешь.
   Сократ отвечал:
   - У меня нет никакого имущества,  и распоряжаться мне  нечем.  Поступайте,
как  я вас учил:  в этом вся моя воля.  Тогда будете знать что сделать и для
детей моих.
   - А как прикажешь хоронить тебя, Сократ? - спросил Критон.
   - Зачем ты меня об этом спрашиваешь?  - с укором  спросил  его  Сократ.  -
Разве  ты  не  видел,  что  всю мою жизнь я заботился о моем теле только для
того,  чтобы оно служило душе,  а когда душа моя покинет тело, не все ли мне
равно, что сделают с ним?
   Сократ прилег  на  постель,  собираясь  начать  беседу  с  учениками,  как
отворилась  дверь  и вошел тюремщик;  он приходил в тюрьму с приказаниями от
судей.
   - Сократ,  -  сказал  он,  -  когда я приходил к другим осужденным,  чтобы
объявить им, что настало время исполнить приговор - выпить яд, они встречали
меня бранью и проклятиями.  Не того я ожидаю от тебя, потому что никогда еще
в этой тюрьме не было человека добрее и справедливее тебя.  Не на меня  тебе
гневаться,  а  на  других,  на виновников твоей смерти.  Ты знаешь,  с какою
вестью я пришел к тебе.  Прощай,  старайся мужественно перенести,  что не  в
нашей воле отменить.
   Сказал это и отошел от постели Сократа, потому что не мог удержать слез.
   - Прощай и ты,  - отвечал Сократ уходившему тюремщику,  - исполню все, как
следует.  - А потом сказал о нем ученикам: - Какой хороший человек! Он часто
приходил сюда беседовать со мной. Как искренно он жалеет обо мне! А теперь -
время, друзья! Скажите, чтобы несли яд.
   - Зачем торопиться,  учитель?  - стал уговаривать его один из учеников.  -
Солнце еще не зашло за горы.  Другие осужденные успевают  еще  после  захода
солнца поесть, выпить и побыть с близкими. Время терпит!
   - Пусть делают так  другие;  им,  верно,  дорого  хоть  на  сколько-нибудь
продлить жизнь.  А моя жизнь кончена,  и нечего оттягивать конца,  - отвечал
Сократ. - Исполните, что сказал.
   Один ученик сделал знак стоявшему тут сторожу, и тот пошел за ядом.
   Вслед за тем вошел тюремщик с чашей, в которой разведен был яд.
   - Благодарю  тебя,  друг,  -  сказал ему Сократ.  - Научи,  что мне делать
теперь.
   - После  того,  как  выпьешь ад,  тебе следует ходить до тех пор,  пока не
почувствуешь тяжесть в ногах, - отвечал тюремщик. - Тогда ложись на постель,
потому что это знак, что яд начинает действовать.
   Не изменившись в лице,  взял Сократ у тюремщика чашу с ядом и выпил ее  до
дна.
   Целый  день  крепились  ученики, а  тут уж  не выдержали и  зарыдали. Один
Сократ не терял твердости.
   - Что вы делаете,  друзья? - усовещивал он их. - Я отослал женщин и детей,
чтобы  не видеть их малодушия,  а вы поступаете не лучше их.  Так-то вы меня
слушаете!
   Выпив яд,  Сократ не переставал ходить по комнате, как сказал тюремщик. Но
вот почувствовал он,  что ноги отяжелели,  и лег на спину. Ученики обступили
его постель.
   Тюремщик подошел и сильно сдавил пальцами ему ногу.
   - Чувствуешь ли ты боль? - спросил он.
   - Нет,  -  отвечал  Сократ.  Подавил  тюремщик ногу выше,  и так Сократ уж
ничего не чувствовал.
   - Это оттого,  что тело его начинает холодеть и коченеть.  Дойдет холод до
сердца, и тогда кончится, - сказал тюремщик ученикам.
   - Друзья, умираю, возблагодарите Бога! - сказал Сократ.
   Бросились ученики  к учителю,  припали к нему,  стали его звать,  но он не
ответил им.  Он лежал неподвижно;  потом по телу его пробежала дрожь, уста и
глаза  остановились.  Перед  учениками  лежало уже бездыханное тело любимого
учителя. Один из них нагнулся и закрыл ему глаза.
   Так жил  и  умер  Сократ,  но  не  умерло  его учение.  Лучшие из учеников
продолжали его благое дело,  учили людей добру и правде,  а поучения  своего
великого учителя-мудреца записали. По их рукописям узнали и мы о нем.
   Сократ жил за четыреста лет до того времени,  как явился  на  землю  Иисус
Христос.

   1885 г.



СОДЕРЖАНИЕ

   I.    Сократ хочет узнать, как людям жить надо, и слышит в своей душе голос
   II.   Как жить надо?
   III.  Как надо управлять народом?
   IV.   Кто лучше - раб или господин?
   V.    Как жить в семье
   VI.   Почему Сократу не нужно было ни дорогой пищи, ни дорогой одежды
   VII.  О братском житье
   VIII. Как людям жить вместе
   IX.   Что нужно знать каждому человеку
   X.    Суд над Сократом
   XI.   Сократ в тюрьме
   XII.  Последняя беседа Сократа
   XIII. Смерть Сократа.


   Приложение к журналу "Толстовский листок",  рег.  номер 015536 от 23.12.96
г. Серия: "Неизвестный Толстой"
   Редакционно-издательская группа:  В.С.Дмитриев,  Е.А.Коровина,  В.А.Мороз,
Л.Д.Опульская, А.А.Санникова Художник - Н.В.Юдин

   В серии  "Неизвестный  Толстой"   предполагается   публиковать   отдельные
религиозно-философские  произведения  Л.Н.Толстого,  практически неизвестные
широкой массе россиян, в силу запрещенности публикации этих произведений как
царской,  так  и  советской  цензурами.  Значение  же этих трудов для России
невозможно переоценить.
   Произведение "Греческий учитель Сократ" имеет вневременное значение.  Все,
обеспокоенные судьбой России,  выборами путей ее возрождения и  развития,  а
также  вопросами  назначения  и  смысла своей жизни,  откроют для себя здесь
много нового,  неожиданного и почерпнут правильные вопросы  для  собственных
размышлений. Книга будет интересна людям всех возрастов и профессий.



ПРИЛОЖЕНИЯ: ИЗ СБОРНИКА "КРУГ ЧТЕНИЯ"


ПРИЛОЖЕНИЕ1: СУД НАД СОКРАТОМ И ЕГО ЗАЩИТА

По "Апологии" Платона

   Обвинения, взведённые на Сократа,  состояли:  1) в том, что он не признаёт
государственную  религию,  и 2) в том,  что он развращает юношей,  научая их
неверию в государственную религию.
   С Сократом случилось то же, что потом случилось с Христом и с большинством
пророков и учителей человечества.  Сократ указывал людям открывшийся  ему  в
его сознании разумный путь жизни и,  указывая этот путь,  не мог не отрицать
тех ложных учений,  на которых основывалась общественная жизнь того времени.
И  большинство  афинян,  будучи  не в силах вступить на указываемый им путь,
хотя и признавая его истинным,  не могло терпеть осуждения всего  того,  что
оно  считало  священным,  и,  чтобы  избавиться  от обличителя и разрушителя
установленного порядка,  предало Сократа суду,  который должен был кончиться
смертью  приговорённого.  Сократ  знал  это и потому не защищался,  а только
воспользовался судом,  чтобы высказать афинянам, почему он поступал так, как
поступал, и почему и впредь, если бы ему оставили жизнь, он будет продолжать
поступать так же.
   Судьи признали  Сократа  виновным  и  приговорили  его  к  смертной казни.
Спокойно выслушав приговор, Сократ обратился к судьям с следующею речью:
   "Люди скажут   теперь,   -   сказал  он,  -  что  вы,  граждане  афинские,
неосновательно умертвили мудреца Сократа; скажут, что я был мудрец, хотя я и
вовсе  не  мудрец,  только  для  того,  чтобы  укорить вас;  скажут,  что вы
неосновательно умертвили меня,  потому что, если бы вы немного обождали, это
случилось  бы  само  собою,  так  как я по своему возрасту уж и так близок к
смерти. Ещё же хочу сказать вам - тем, которые приговаривают меня, - то, что
вы напрасно,  приговорив меня к смерти, думаете, что я не знаю, чем бы я мог
спастись от смерти.  Я  знаю  это,  но  не  делаю,  потому  что  считаю  это
недостойным себя.  Я знаю, что вам бы приятно было слушать, если бы я рыдал,
стонал,  делал и говорил много другого.  Но ни мне,  ни кому-либо другому не
следует   стараться   спасаться  от  смерти  недостойным  образом.  Во  всех
опасностях есть средства избежать  смерти,  если  только  не  уважать  себя.
Избежать смерти нетрудно, гораздо труднее избежать зла: зло быстрее смерти и
скорее захватит.  Я вот тяжёл и стар,  и меня захватила смерть,  а  вы,  мои
обвинители,  вы  бодры и быстры,  и вас захватило нечто более быстрое - зло.
Так что меня,  присуждённого вами,  постигнет смерть;  вас  же,  присудивших
меня,  постигнет  зло  и  позор,  к  которым  вас приговаривает истина.  И я
останусь при своём наказании,  а вы при своём.  Всё это так  и  должно  было
быть, и всё к лучшему.
   Кроме того,  я хочу ещё предсказать кое-что вам,  моим  обвинителям.  Ведь
перед  смертью  люди  яснее провидят будущее.  Так вот я и предсказываю вам,
сограждане,  то,  что вы будете наказаны тотчас  же  после  моей  смерти,  -
наказанием гораздо более тяжким,  чем то,  к которому вы меня приговорили. А
именно,  что с вами случится противное тому,  что вы ожидали. Умертвив меня,
вы возбудите против себя всех тех осуждающих вас,  которых я сдерживал, хотя
вы этого и не замечали, и осудители эти будут для вас тем неприятны, что они
моложе, и вам будет ещё тяжелее переносить их нападки. Так что моя смерть не
избавит вас от порицания за вашу дурную жизнь. Вот это я и хотел предсказать
вам, моим осудителям. Нельзя избавиться от порицания, умерщвляя людей. Самое
простое и действительное средство для этого одно: жить лучше.
   Теперь обращаюсь  ещё  к  вам,  к  тем,  которые  на  суде не обвиняли,  а
оправдывали меня.  В последний раз беседуя с вами,  я  хочу  рассказать  вам
нечто удивительное,  случившееся со мной нынче,  и то, что я вывожу из этого
необыкновенного  случая.  Во  всей  моей  жизни,  в  самых  важных  и  самых
незначительных  обстоятельствах  я  всегда  слышал таинственный голос в моей
душе,  который предупреждал меня и удерживал  от  поступков,  которые  могли
принести мне несчастье.  Нынче же, как вы сами видите, несмотря на то что со
мной  случилось  обстоятельство,  которое  считается   обыкновенно   крайним
бедствием, - нынче этот голос не предупреждал и не удерживал меня ни поутру,
когда я выходил из дому,  ни в то время,  когда я входил сюда - в суд, ни во
время моей речи.
   Что же это значит?  А то, я думаю, что то, что нынче случилось со мною, не
только не зло, а благо. Ведь, в самом деле, одно из двух: смерть есть полное
уничтожение и  исчезновение  сознания  или  же,  согласно  преданию,  только
перемена  и  переселение  души  из  одного места в другое.  Если смерть есть
полное уничтожение сознания и  подобна  глубокому  сну  без  сновидений,  то
смерть - несомненное благо, потому что пускай каждый вспомнит проведённую им
ночь в таком сне без сновидений и пусть сравнит с этой ночью те другие  ночи
и дни со всеми их страхами, тревогами, неудовлетворёнными желаниями, которые
он испытывал и наяву и в сновидениях,  и я уверен, что всякий немного найдёт
дней  и  ночей  счастливее ночи без сновидений.  Так что если смерть - такой
сон,  то я по крайней мере считаю её благом.  Если же смерть есть переход из
этого  мира в другой и если правда то,  что говорят,  будто бы там находятся
все прежде нас умершие мудрые и святые  люди,  то  разве  может  быть  благо
больше того, чтобы жить там с этими существами? Я желал бы умереть не раз, а
сто раз, только бы попасть в это место.
   Так что и вам,  судьи,  и всем людям, я думаю, следует не бояться смерти и
помнить одно: для доброго человека нет никакого зла ни в жизни, ни в смерти.
   И потому, хотя намерение тех, которые осудили меня, было то, чтобы сделать
мне зло, я не сержусь ни на осудивших меня, ни на обвинителей.
   Однако уже  время  расходиться:  мне - с тем,  чтобы умереть,  вам - чтобы
жить. Кому из нас лучше - знает только Бог".
   Вскоре после суда смертный приговор над Сократом был исполнен тем,  что он
выпил чашу с ядом и спокойно умер среди своих учеников.  Подробности  о  его
кончине описаны его учеником Платоном в разговоре "Федон".

   (* Свободное изложение,  сделанное Толстым, отрывка из "Апологии" Сократа,
написанной Платоном. *)



ПРИЛОЖЕНИЕ2: СМЕРТЬ СОКРАТА

Из "Разговоров" Платона

   Вскоре после смерти Сократа один из учеников его,  Эхекрат, встретившись с
Федоном,  другим учеником  Сократа,  присутствовавшим  при  смерти  учителя,
просил рассказать ему подробно всё,  что произошло в этот день, что говорили
окружающие Сократа, что говорил и делал он сам и как умер.
   И Федон рассказал следующее:
   - Мы и в этот день пришли,  как обыкновенно приходили и  в  предшествующие
дни,  в здание суда, рядом с тюрьмою. Привратник, обыкновенно впускавший нас
в тюрьму, вышел к нам и сказал, чтобы мы подождали немного, так как теперь у
Сократа  судьи:  они снимают с него оковы и объявляют ему повеление нынче же
выпить яд. Прошло немного времени, и привратник вышел к нам и сказал, что мы
можем войти.  Когда мы вошли,  у Сократа была его жена Ксантиппа, с ребёнком
на руках. Она сидела рядом с ним на его кровати.
   Как только  Ксантиппа  увидала  вас,  она  стала  плакать  и приговаривать
жалостные речи,  которые обыкновенно говорят женщины в  таких случаях:  "Вот
друзья твои последний раз будут говорить с тобой и ты с ними" и т.п.
   Сократ старался успокоить её и просил на время оставить нас одних  с  ним.
Когда  Ксантиппа  ушла,  Сократ,  согнув  ногу,  стал  потирать  её рукой и,
обращаясь  к  нам,  сказал:  "Вот,  друзья  мои,  удивительная   вещь,   как
удовольствие связано с страданием!  Мне было больно от оков, а теперь, когда
их  сняли,  я  испытываю  особенное  удовольствие.  Вероятно,  боги,   желая
примирить  две  противоположности  -  страдание  и удовольствие,  связали их
цепью,  так что нельзя испытать одно без другого".  Сократ хотел ещё сказать
что-то,  но,  заметив,  что  Критон  тихо  разговаривает с кем-то за дверью,
спросил, о чём он говорит.
   - А вот тот,  который должен дать тебе яд, - сказал Критон, - говорит, что
тебе  надо  говорить  как  можно  меньше.  Он  говорит,  что   те,   которые
разговаривают   перед   принятием  яда,  разгорячаются,  а  тогда  яд  слабо
действует, и приходится пить вдвое и втрое больше.
   - Ну что ж! - сказал Сократ, - выпьем и вдвое и втрое, если понадобится, а
я думаю,  что мне не надо упускать случая поговорить с вами именно теперь  и
показать, что человек, в продолжение своей жизни стремившийся к мудрости, не
только не огорчается, но радуется приближению смерти.
   - Как же ты можешь радоваться тому,  что ты оставляешь нас?  - сказал один
из нас.
   - Правда,  - сказал Сократ, - что это кажется нехорошим с моей стороны, но
если вы вникните в моё положение,  то вы, наверно, поймёте, что человек, всю
жизнь стремившийся к покорению своих страстей,  в чём препятствовало ему его
тело, не может не радоваться освобождению своему от него. А смерть ведь есть
только  освобождение.  Ведь  то  совершенствование,  о  котором  мы  не  раз
говорили,  состоит в том, чтобы отделить, насколько возможно, душу от тела и
приучить её собираться и сосредоточиваться вне тела в себе самой;  смерть же
даёт это самое освобождение.  Так разве не было бы странно,  что человек всю
жизнь  готовится жить так,  чтобы быть как можно ближе к смертному бытию,  а
когда приближение это готово совершиться, недоволен им. И потому, как мне ни
жалко  расставаться  с  вами  и  опечалить вас,  я не могу не приветствовать
смерть, как осуществление того, чего я достигал в продолжение жизни. Так вот
вам,  друзья,  моя защита в том,  что я не печалюсь, оставляя вас. Рад буду,
если эта моя защита будет убедительнее той,  которую я произнёс на  суде,  -
сказал он улыбаясь.
   - Но для того чтобы это было так,  - сказал на  это  Кебес,  -  надо  быть
уверенным,  что  душа,  выходя  из тела,  не разрушается и не погибает,  как
какой-нибудь пар или дым;  хорошо бы было верить или знать,  что это так. Но
беда в том, что нельзя быть в этом уверенным.
   - Это правда,  - сказал Сократ.  - Нельзя быть вполне уверенным,  но  есть
большое вероятие, что это так. Предание говорит, что души умерших людей идут
в ад и продолжают там существовать до тех пор,  пока не возвращаются вновь в
мир и вновь рождаются из умерших. Можно верить и не верить преданию, но есть
большое вероятие того,  что люди рождаются из умерших,  потому что не только
люди,  но все животные,  растения - всё возрождается из умершего. А если это
так,  то жизнь не может бояться смерти и смерть есть  только  возрождение  к
новой жизни. Подтверждается это ещё тем, что все мы, живя в этом мире, носим
в себе как бы воспоминания о прежней жизни души.  А воспоминаний не могло бы
быть,  если бы душа не жила прежде этой жизни. Так что, хотя тело человека и
смертно,  душа с своей способностью знания,  воспоминания не  может  умереть
вместе  с  телом.  Но  мало  того,  что  все наши знания представляют только
воспоминания о прежней жизни души,  главное доказательство присутствия в нас
независимой  от  тела  и  неумирающей  души  - то,  что душе нашей не только
свойственны вечные идеи красоты,  добра, справедливости, истины, но идеи эти
составляют самую сущность нашей души. А так как идеи эти не подлежат смерти,
то также не подлежит смерти и наша душа.
   Сократ кончил,  и  мы  все  молчали,  только  Кебес  и  Симлий что-то тихо
говорили между собой.
   - О чём это вы говорите? - спросил Сократ. - Если вы говорите о том, о чём
сейчас говорили,  то скажите, что вы думаете. Если вы не согласны или знаете
лучшее объяснение, то скажите прямо.
   - Я скажу правду,  - сказал Симлий,  - я не совсем согласен с тем,  что ты
сказал,  и  желаю  спросить  тебя,  но  боюсь  вопросом сделать тебе в твоём
положении неприятное.
   - Как,  однако,  трудно, - сказал Сократ, улыбаясь, - убедить людей в том,
что я не считаю за несчастье то,  что со мной  случилось.  Если  я  не  могу
убедить даже вас, то как же убедить других людей? Напрасно ты думаешь, что я
теперь нахожусь в ином расположении духа,  чем обыкновенно.  Скажи же, в чём
твоё сомнение?
   - Если так,  - сказал Симлий, - то я прямо скажу то, в чём сомневаюсь. Мне
кажется, Сократ, что то, что ты сказал о душе, не вполне доказано.
   - В чём? - спросил Сократ.
   - В том,  - сказал Симлий, - что то, что ты сказал о душе, можно сказать о
строе лиры. Можно сказать, что хотя лира сама по себе с своими струнами есть
нечто  телесное,  земное  и преходящее,  но строй лиры и звуки,  которые она
издаёт, представляют нечто бестелесное и не подлежащее смерти, и что поэтому
если  лира  и  сломается  и  струны её порвутся,  то всё-таки тот строй и те
звуки,  которые она производила,  не могут  умереть  и  непременно  остаются
где-нибудь и после разрушения лиры.  А между тем мы знаем,  что как гармония
лиры есть следствие сочетания в известном напряжении натянутых струн,  так и
наша душа есть соединение и взаимодействие находящихся в известном отношении
различных элементов тела,  и что поэтому,  как гармония лиры уничтожается  с
разрушением   составных  частей  её,  так  и  душа  уничтожается  вследствие
нарушения отношений,  составляющих наше тело;  нарушения же эти  совершаются
вследствие   разных  болезней  или  чрезмерного  ослабления  или  напряжения
составных частей тела.
   Когда Симлий кончил,  у всех нас явилось не