лся. -- До-д-допры-гались?!
     Шоферы  молчали.  Один, сидя на крыле своей машины,  курил  с серьезным
видом, второй -- тоже с серьезным ви­дом  -- протирал тряпкой побитые  шейки
коленчатых валов.
     -- По п-п-п-пятьдесят восьмой пойдете! Обои!.. -- кри­чал Сеня.
     --  Сеня! --  сказал  председатель  колхоза.  --  Ну  что  ты  с  этими
лоботрясами разговариваешь?! Надо доставать валы.
     -- Гэ-г-где? -- Сеня подбоченился и склонил голову на­бок. -- Г-где?
     -- Это уж я не знаю. Тебе виднее.
     -- Великолепно. Тэ-т-т-тогда я вам рожу их. Дэ-д-двой-няшку!
     Шофер,   который   протирал   тряпочкой   израненный   вал,  хмыкнул  и
сочувственно заметил:
     -- Трудно тебе придется.
     -- Чего трудно? -- повернулся к нему Сеня.
     -- Рожать-то. Они же гнутые, вон какие...
     Сеня нехорошо прищурился и пошел к шоферу.
     Тот поспешно встал и заговорил:
     -- Ты вот кричишь,  Сеня, а чья обязанность, скажи, по­жалуйста,  масло
проверить?  Не твоя? Откуда  я знаю, чего  в  этом масле?! Стоит масло --  я
заливаю.
     Сеня достал из кармана грязный платок, вытер потное лицо.
     Помолчали все четверо.
     -- Ты думаешь, у Каменного человека нет валов? -- спро­сил председатель
Сеню.
     Каменный человек --  это председатель соседнего колхоза Антипов  Макар,
великий молчун и скряга.
     -- Я с ним н-н-не хочу иметь ничего общего, -- сказал Сеня.
     -- Хочешь не хочешь, а надо выходить из положения.
     -- Вэ-в-выйдешь тут...
     -- Надо, Семен.
     Сеня повернулся и, ничего не сказав,  пошел к  стану тракторной бригады
-- там стоял его мотоцикл.

     Через  пятнадцать  минут  он подлетел к  правлению  сосед­него колхоза.
Прислонил  мотоцикл  к  заборчику,  молодцева­то  взбежал  на  крыльцо...  и
встретил в дверях Антипова. Тот собрался куда-то уезжать.
     -- Привет! -- воскликнул Сеня. -- А я к тебе... З-з-здорово!
     Антипов молча подал руку и подозрительно посмотрел на Сеню.
     -- Кэ-к-как делишки? Жнем помаленьку? -- затараторил Сеня.
     -- Жнем, -- сказал Антипов.
     -- Мы тоже, понимаешь... фу-у! Дни-то!.. Золотые де-де-денечки стоят!
     -- Ты насчет чего? -- спросил Антипов.
     -- Насчет валов. Пэ-п-п-подкинь пару.
     -- Нету. -- Антипов легонько отстранил Сеню и пошел с крыльца.
     -- Слушай, мэ-м-монумент!.. -- Сеня пошел следом за Антиповым. -- Мы же
к коммунизму п-подходим!.. Я же на общее дело... Дай два вала!!!
     -- Не ори, -- спокойно сказал Антипов.
     -- Дай пару валов. Я же отдам... Макар!
     -- Нету.
     --  Кэ-к-кулак! --  сказал Сеня,  останавливаясь. --  Кэ-к-когда  будем
переходить в коммунизм, я первый проголосую, чтобы тебя не брать.
     -- Осторожней,  -- посоветовал  Антипов, залезая в "По­беду". -- Насчет
кулаков -- поосторожней.
     -- А кто же ты?
     -- Поехали, -- сказал Антипов шоферу.
     "Победа"  плавно тронулась с  места  и, переваливаясь  на  кочках,  как
гусыня, поплыла по улице.
     Сеня завел мотоцикл, догнал "Победу", крикнул Антипову:
     --  Поехал  в райком!.. Жаловаться на  тебя! Приготовь валы, штук пять!
Мне,  пэ-п-правда, только два  надо, но  по­прошу пять -- охота н-н-наказать
тебя!
     -- Передавай привет в райкоме! -- сказал Антипов.
     Сеня дал газку и обогнал "Победу".
     В приемной райкома партии  было людно. Сидели на но­веньких  стульях  с
высокими спинками, ждали приема. Курили.
     Высокая  дверь, обитая  черной клеенкой,  то  и  дело  от­крывалась  --
выходили одни и тотчас, гася на ходу окурки, входили другие.
     Сеня сердито посмотрел на всех и сел на стул.
     -- Слишком много болтаете! -- строго заметил он.
     Мягко хлопала дверь. Выходили из кабинета то радост­ные, то мрачные.
     Сеня закурил.
     С ним рядом сидел какой-то незнакомый мужчина го­родского  вида, лысый,
с большим желтым портфелем.
     -- Вы кэ-к-райний? -- спросил его Сеня.
     -- Э... кажется, да, -- как-то угодливо ответил мужчина.
     Сеня тотчас обнаглел.
     -- Я впереди вас п-п-пойду.
     -- Почему?
     -- У меня машины стоят. Вот почему.
     -- Пожалуйста.
     К  Сене подсел  цыгановатый мужик  с буйной шевелюрой, хлопнул  его  по
колену.
     -- Здорово, Сеня!
     Сеня поморщился, потер колено.
     -- Что за д-д-дурацкая привычка, слушай, руки распус­кать!
     Курчавый  хохотнул, встал, поправил ремень гимнастер­ки.  Посмотрел  на
дверь кабинета.
     -- Судьба решается, Сеня.
     -- Все насчет тех т-т-тракторов?
     -- Все насчет  тех... Я сейчас  скажу там несколько  слов. --  Курчавый
заметно волновался. -- Не было такого указания, чтобы закупку ограничивать.
     -- А куда вы столько нахватали? Стоят же они у вас.
     -- Нынче стоят, а завтра пойдут -- расширим пашню...
     -- Н-н-ненормальные вы,  --  сказал Сеня. -- Когда  рас­ширите, тогда и
покупайте. Что их, солить, что ли!
     -- Тактика нужна, Сеня, -- поучительно сказал курча­вый. -- Тактика.
     Из кабинета вышли.
     Курчавый  кашлянул в  ладонь, еще  раз поправил  гимнас­терку, вошел  в
кабинет. И тотчас  вышел обратно. Достал из  кармана блокнот, вырвал из него
лист и, склонившись, стал вытирать грязные сапоги.
     Сеня хихикнул.
     -- Ну что?.. Сказал н-н-несколько слов? Или н-н-не успел?
     -- Ковров  понастелили,  -- проворчал  курчавый. Брезгли­во  взял двумя
пальцами черный комочек и бросил в урну.
     Лысый гражданин пошевелился на стуле.
     --  Что, не  в  духе сегодня? -- спросил он  курчавого (он имел в  виду
секретаря райкома).
     Курчавый ничего не сказал, вошел снова в кабинет.
     -- Не в духе, -- сказал лысый, обращаясь к Сене. -- Точно!
     -- Я сам не в духе, -- ответил Сеня.
     Чтобы не  быть в  кабинете многословным, Сеня заранее  заготовил фразу:
"Здравствуйте, Иван Васильевич. У нас  про­рыв: стали две машины. Нет валов.
Валы есть у Антонова. Но Антипов не дает".
     Секретарь  сидел, склонившись над  столом, смотрел на людей немигающими
усталыми  глазами,  слушал,  кивал  голо­вой,  говорил  прокуренным,  густым
голосом.   Говорил   не­громко,  коротко.   Он   измотался   за   уборочную,
изнервничал­ся. Скуластое, грубоватой работы лицо его  осунулось, приоб­рело
излишнюю жесткость.
     -- Здравствуйте, Иван Васильевич!
     -- Здорово. Садись. Что?
     -- П-п-прорыв... Два наших охламона залили в машины грязное масло... И,
главное, у-у-убеждают, что это не их дело  -- масло  п-п-проверить!  -- Сеня
даже руками развел. -- А чье же, м-м-милые вы мои? Мое, что ли? У меня их на
шее пя-п-пятнадцать...
     -- Ну а что случилось-то?
     --  Валы полетели. Стоят две  машины.  А з-за... это... за­пасных валов
нету.
     -- У меня тоже нету
     -- У Антипова есть. Но он не дает. А в сельхозснаб сейчас ехать -- вы ж
понимаете...
     -- Так что ты хочешь-то?
     -- Позвоните Антипову, пусть он...
     -- Антипов меня пошлет к черту и будет прав.
     -- Не пошлет, -- серьезно сказал Сеня. -- Что вы!
     --  Ну так я сам не хочу звонить.  Что  вам Антипов --  снаб­женец? Как
можно докатиться до того, чтобы ни одного вала  в  запасе не было? А? Чем же
вы занимаетесь там?
     Сеня молчал.
     -- Вот.  -- Секретарь положил огромную  ладонь на стекло стола. --  Где
хотите,  там и  доставайте  валы. Вечером мне  до­ложите. Если машины  будут
стоять...
     -- Понятно. По-по-понял. До свиданья.
     -- До свиданья.
     Сеня быстро вышел из кабинета.  В приемной оглянулся на дверь и сердито
воскликнул:
     -- Очень хо-хо-хорошо! -- И потер ладони. -- П-просто великолепно!
     В приемной остался один лысый гражданин. Он сидел, не решаясь входить в
кабинет.
     -- Пятый угол искали? -- спросил  он Сеню и улыбнулся; во рту его жарко
вспыхнуло золото вставленных зубов.
     Сеня  грозно глянул на золотозубого. И вдруг его осенило: городской вид
лысого, его гладкое бабье лицо,  золотые зубы, а главное, желтый портфель --
все  это  непонятным  образом вызвало  в  воображении  Сени чарующую картину
заводского  склада...  Темные низкие стеллажи, а на них, тускло поблес­кивая
маслом,  рядами лежат валы -- огромное количество коленчатых валов. В складе
тишина,  покой, как в  церкви.  Прохладно и остро пахнет свежим маслом. Раза
три за свою  жизнь Сеня доставал запчасти помимо сельхозснаба. И вся­кий раз
содействовал этому какой-нибудь вот  такой тип -- с  брюшком и  с портфелем.
Сеня подошел к золотозубому, хлопнул его грязной рукой по плечу.
     --  С-с-слушай,  друг!.. --  Сеня  изобразил  на  лице  небреж­ность  и
снисходительность. -- У  тебя  на авторемонтном в го-городе никого знакомого
нету?  Пару  валов  вот  так  надо! --  Сеня чиркнул себя  по  горлу  ребром
маленькой темной ладо­ни. -- Литр ставлю.
     Лысый снял с плеча Сенину руку.
     -- Я  такими вещами не  занимаюсь, товарищ, -- строго сказал  он. Потом
деловито спросил: -- Он сильно злой?
     -- Кто?
     -- Секретарь-то.
     Сеня  посмотрел в  серые  мутновато-наглые глаза  лысого и опять увидел
стройные ряды коленчатых валов на стеллажах.
     --  Н-н-не  очень.  Бывает хуже.  Иди, я  тебя по-по...  это... подожду
здесь. Иди, не робей.
     Лысый  медленно  поднялся,  поправил  галстук.  Прошелся  около  двери,
подумал. Быстренько снял галстук и сунул его в карман.
     --  Тактика  нужна, тактика,  -- пояснил он Сене.  -- Пра­вильно давеча
твой друг говорил. -- Откашлялся в ладонь, мелко постучал в дверь.
     Дверь неожиданно распахнулась -- на пороге стоял сек­ретарь.
     --  Здравствуйте,  товарищ  первый  секретарь,  -- негромко и торопливо
сказал лысый. -- Я по поводу алиментов.
     Секретарь не разобрал, по какому вопросу пришел лы­сый.
     -- Что?
     -- Насчет алиментов.
     -- Каких алиментов?..
     Лысый снисходительно поморщился.
     --  Ну,  с меня  удерживают...  Я считаю,  несправедливо. Я  вот  здесь
подробно, в письменной форме... -- Он  стал  вы­нимать  из  желтого портфеля
листы бумага.
     -- Вот тут  на  улице,  за углом, прокуратура, -- показал секретарь, --
туда.
     Лысый стал вежливо объяснять:
     -- Не  в этом  дело, товарищ секретарь. Они не поймут... Я уже был там.
Здесь нужен партийный подход... Я считаю, что так как у нас теперь установка
на справедливость...
     Секретарь устало прислонился спиной к дверному косяку.
     -- Идите к  черту,  слушайте!.. Или еще куда! Справедли­вость!  Вот  по
справедливости и будете платить.
     Лысый помолчал и дрожащим от обиды голосом сказал:
     -- Между прочим, Ленин так не  разговаривал с наро­дом. -- Повернулся и
пошел на выход совсем в другую сторо­ну. -- Все начисто забыли!
     -- Не туда, -- сказал секретарь. -- Вон выход-то!
     Лысый вернулся. Проходя мимо секретаря, горько про­шептал, ни к кому не
обращаясь:
     -- А кричим: "Коммунизм! Коммунизм!"
     Секретарь проводил его взглядом, потом повернулся к Сене.
     -- Кто это, не знаешь?
     Сеня пожал плечами.
     -- По-моему, это по-по-п-полезный человек.
     -- А ты чего сидишь тут?
     -- Я уже пошел, все. -- Сеня встал и пошел за лысым.
     Лысый  шагал серединой  улицы  --  большой,  солидный.  Круглая большая
голова его сияла на солнце. Сеня догнал его.
     -- Разволновался? -- спросил он.
     -- А  заелся  ваш секретарь-то!  --  сказал лысый, глядя  пря­мо  перед
собой. -- Ох, заелся!
     -- Он за-за-за...  это... зашился, а не  заелся. Мы  же  го-го-горим со
страшной силой!  Нам  весной еще т-т-три тыщи  гек­тар подвалили... попробуй
тут! Трудно же!
     -- Всем трудно, -- сказал лысый. -- У вас чайная далеко?
     -- Вот, рядом.
     --  Заелся, заелся  ваш секретарь, -- еще раз сказал лы­сый. -- Трудно,
конечно: такая власть в руках...
     -- У тебя на авторемонтном в го-го-го... -- начал Сеня.
     -- У меня там приятель работает, -- сказал  лысый. -- Завскладом. --  И
посмотрел сверху на Сеню.
     Сеня даже остановился.
     --  Ми-ми-милый  ты  мой, ка-к-к... это...  кровинушка  ты  моя! --  Он
ласково взял лысого за рукав. -- Как тебя зовут, я все забываю?
     Лысый подал ему руку.
     -- Евгений Иванович.
     -- Ев-в-ге-ге... Это... Женя, друг, выручи! Пару валов -- хоть плачь!..
А?  --  Сеня улыбнулся.  Глаза  его  засветились не­ожиданно  мягким, добрым
светом. -- Д-д-две бутылки став­лю. -- Сеня показал два черных пальца.
     Лысый важно нахмурился.
     -- Тебе коленчатых, значит?
     -- Ко-ко-ко... Ага.
     -- Пару?
     -- Парочку, Женя!
     -- Можно будет.
     Сеня зажмурился...
     --  В-в-в-великолепно!  Махнем  прямо сейчас? У меня мо­тоцикл. За  час
слетаем.
     -- Нет, сперва надо подкрепиться. -- Женя погладил свой живот.
     -- Ла-ла-лады! -- согласился Сеня. -- Вот и  чайнуха.  Пять  минут, эх,
пять мину-ут!..  --  пропел  он, торопливо  се­меня рядом с огромным  Женей.
Потом спросил: -- Ты сам, значит, городской?
     -- Был городской. Теперь в вашем районе ошиваюсь, в Соусканихе.
     -- Сразу видно, что го-го-го-городской, -- тонко заметил Сеня.
     -- Почему видно?
     --  Очень  ка-ка-к-красивый.  На сцене,  наверно,  выступа­ешь? -- Сеня
погрозил ему пальцем и пощекотал в бок. -- Ох, Женька!..
     Женя густо хохотнул, потянулся рукой к груди: хотел по­править галстук,
но вспомнил, что он в кармане, нахмурился.
     -- Бюрократ ваш секретарь, -- сказал он. -- Выступишь с такими...
     -- А ты где сам работаешь, Женя?
     -- По торговой.
     -- Хорошее дело, -- похвалил Сеня.
     Сели за угловой столик, за фикус.
     Сеня обвел повеселевшими глазами пустой зал.
     -- Ну кто там!.. Мы торопимся! По борщишку ударим? -- спросил он Женю.
     Женя выразительно посмотрел на него.
     -- Я лично устроил бы небольшой забег в ширину... С горя.
     Сеня потрогал в раздумье лоб.
     -- Здесь?
     -- А где же еще?
     -- Это... вообще-то тут нельзя...
     -- Везде нельзя!  --  громко и обиженно заметил  лысый. -- Знаешь, есть
анекдот...
     -- Ну ладно, я поговорю пойду.
     Сеня  встал и пошел к буфету. Долго что-то  объяснял  бу­фетчице, махал
руками, но говорил вполголоса. Вернулся к лысому, достал из-под полы пиджака
бутылку водки.
     -- "Ка-ка-калгановая" какая-то. Другой нету.
     Женя быстренько налил полный стакан, хряпнул, пере­косился...
     -- Не пошла, сволочь!
     Он налил еще полстакана и еще выпил.
     -- Ого! -- сказал Сеня. -- Ничего себе!
     -- От так. -- На глазах у лысого выступили светлые сле­зы. -- Выпьешь?
     -- Нет, мне нельзя.
     -- Правильно, -- одобрил лысый.
     Им принесли борщ и котлеты.
     Начали есть.
     -- Борщ как помои, -- сказал лысый.
     Сеня с аппетитом хлебал борщ.
     -- Ничего борщишко, чего ты!
     -- До чего же мы кричать любим! -- продолжал лысый, помешивая ложкой  в
тарелке. -- Это ж медом нас не корми, дай только покричать.
     -- Насчет чего кричать? -- спросил Сеня.
     -- Насчет всего. Кричим, требуем, а все без толку.
     Лысый  хлебнул еще две ложки,  откинулся на  спинку  сту­ла. Его как-то
сразу развезло.
     -- Вот ты, например, -- начал он издалека,  -- так назы­ваемый Сеня: ну
на кой тебе сдались эти валы? Они тебе нужны?
     Сеня, не прожевав кусок, воскликнул:
     -- Я ему битый час т-т-толкую, а он!..
     -- Я говорю: тебе! Лично тебе!
     -- Нужны, Женя.
     Лысый  поморщился,  оглянулся  кругом,  повалился  гру­дью  на  стол  и
заговорил негромко:
     --  Жизни-то никакой нету!.. Никаких условий! Законов понаписали -- во!
-- Лысый показал рукой высоко над по­лом. -- А все ж без толку. Пшик.
     -- Как это п-п-пшик? -- Сеня отложил ложку. -- Какие законы?
     --  А  всякие.  Скажем,  про алименты...  -- Лысый полез  под  стол  за
бутылкой, но Сеня перехватил ее раньше.
     -- Хватит, а то ты за-запьянеешь. Мы же за ва-валами по­едем.
     -- Валы!..  --  Лысого  неудержимо вело.  --  Они небось  на  "Победах"
разъезжают, командывают, а мы  вкалываем, валы достаем. Алименты вычитать --
это у них есть законы!.. Ра­венство!.. -- Лысый говорил уже во весь голос.
     Сеня внимательно слушал.
     -- Ешь! -- зло сказал он. -- Чего ты развякался-то?
     -- Не хочу есть, --  капризно  сказал лысый. -- И в ника­кой  коммунизм
вообще я не верю. Понял?
     -- По-по-почему?
     -- Потому. -- Лысый посмотрел на Сеню, пододвинул к себе тарелку и стал
есть. -- Тебе валы-то какие нужны? Ко­ленчатые?
     Сеня менялся на глазах -- темнел.
     -- Почему, интересно, в коммунизм не веришь? -- пере­спросил он.
     --  Ты только  не  ори,  -- сказал лысый.  -- Понял?  От...  А  валы мы
достанем.
     --  Вы-вы-вы...  --  Сеня  показал рукой  на дверь.  --  Выйди  отсюда.
Слышишь?!
     -- Чудак, -- миролюбиво сказал лысый. -- Чего ты разо­шелся?
     Сеня  грохнул кулаком по столу; один стакан подпрыгнул,  упал  на пол и
раскололся.
     Из кухни вышли повар и официантки.
     ... Сеня и лысый стояли друг против друга; лысый был на две головы выше
Сени; Сеня смотрел на него снизу гневно, в упор.
     --   Ты  не  очень  тут...  понял?  --  Лысый  трусливо  посмот­рел  на
официанток, усмехнулся. -- От дает!..
     Сеня толкнул его в мягкий живот.
     -- Кому сказано: выйди вон!
     -- Ты не  толкайся! Ты не  толкайся! А то я... Смотри у меня! --  Лысый
пошел к двери. Сеня -- за ним. -- Смотри у меня!
     -- Я тебя насквозь вижу, паразит!
     -- Дурак ты!
     -- Я т-т-те по-по-кажу...
     Около двери лысый обернулся, ощерился  и  небольно ткнул пухлым кулаком
Сеню в грудь. Прошипел:
     -- Прислужник несчастный! Обормот!
     Сеня отступил на шаг и ринулся головой на жирную гро­маду.
     Дверь с треском распахнулась.  Лысый вылетел  на крыль­цо и стал быстро
спускаться по ступенькам. Сеня успел до­гнать его и пнул в толстый зад.
     -- Де-де-деятель вшивый!
     -- Вот тебе, а не валы! -- крикнул снизу лысый. -- Дурак неотесанный!
     Лысый пустился  тяжелой рысью по улице, оглянулся на бегу, показал Сене
фигу.
     Сеня крикнул ему вслед:
     -- Я на тебя в  "Крокодил"  на-на-напишу, зараза! Пе-пе-пережиток!  Гад
подколодный!
     Лысый больше не оглядывался.
     Сеня вернулся в чайную, расплатился с официанткой, спросил ее на всякий
случай:
     -- У тебя на авторемонтном в го-го-городе никакого зна­комого нету?
     -- Нет. Чего с лысым-то не поделили? -- спросила офи­циантка.
     -- Я на него в "Крокодил"  на-н-напишу, -- сказал Сеня, еще не остывший
после бурной сцены. -- Он в Соусканихе работает... Я его найду, гада!
     На  короткое мгновение в глазах  Сени опять  встала ска­зочная  картина
заводского склада с  холодным мерцанием ко­ленчатых валов  на стеллажах -- и
пропала.
     -- А ни  у кого  тут из  ваших в  го-го-городе на  авторемонт­ном  нету
знакомых?
     -- Откуда?!
     Сеня  завел  мотоцикл  и  поехал к Макару Антипову.  Ма­ленькая  цепкая
фигурка на мотоцикле выражала собой одно несокрушимое стремление -- добиться
своего.
     Антипова он нашел в полеводческой бригаде, в вагончи­ке.
     Макар сидел на самодельном, на скорую руку сколочен­ном стуле,  пил чай
из термоса.
     -- Макар!.. -- с ходу  начал Сеня. --  Я здесь  по-по-погиб-ну,  но без
валов не уйду.  Ты что,  хочешь, чтобы я на тебя  в  "Крокодил" написал?  Ты
что...
     -- Спокойно, -- сказал Макар. -- Сбавь. В "Крокодил" -- это вас надо, а
не  меня.  --  Он достал  из кармана  засаленный блокнот, нашел чистый лист,
вырвал его и написал крупно:

"ЕГОР, ДАЙ ЕМУ ПАРУ ВАЛОВ, В ДОЛГ, КОНЕЧНО.
     Антипов".

     Сеня оторопел.
     -- С-с-пасибо, Макарушка!..
     -- Только жаловаться умеете,  --  сердито сказал  Анти­пов. --  Хозяева
мне!.. Горе луковое!
     -- А-а! -- Сеня сообразил, чья могучая рука  вырвала  у Макара валы. --
Вот так, М-м-макар! А то ломался, по-по-понимаешь...
     Макар продолжал пить чай из термоса.
     Через  час Сеня  подлетел  к  двум  своим машинам, начал  отвязывать от
багажника валы.
     Оба шофера засуетились около него.
     -- Сеня!.. Милая