л об этом.
   Вот тут-то  и  заключалась  главная  проблема.  Даже  несколько  проблем,
подумал Таккер. Начать с того, что уличные торговцы - мелкие людишки, жадные
и глупые, не способные понять, что в их деле требуется соблюдать честность и
тогда  будет  достигнута  стабильность,  а   стабильность   отвечает   общим
интересам. Однако уличные дилеры - это всего  лишь  уличные  дилеры,  короче
говоря, преступники, и он не в состоянии изменить  это.  Время  от"  времени
одного из них настигает смерть - результат ограбления или  борьбы  за  более
выгодное место. А некоторые даже оказываются  настолько  глупыми,  что  сами
становятся наркоманами, пользуясь собственным товаром, - Генри принимал  все
меры, чтобы избежать этого, и почти всегда  успешно.  Бывали  случаи,  когда
кто-то из  них  пробовал  перейти  дозволенную  границу,  заявляя,  что  его
обсчитали, - и это только для того, чтобы получить  лишние  несколько  сотен
баксов, когда их оборот превышает эту сумму во много  раз.  Подобные  случаи
излечивались только  одним  способом,  и  Генри  прибегал  к  такому  методу
настолько быстро и жестоко, что урок  запоминался  надолго.  Пожалуй,  Малыш
говорит правду. Его готовность заплатить  крупный  штраф  подтверждала  это,
равно как  и  демонстрировала  то,  насколько  высоко  он  ценит  постоянное
снабжение товаром,  объем  которого  возрос  за  последнее  время  вместе  с
увеличением оборота. И все-таки за ним будут внимательно следить  в  течение
нескольких месяцев.
   Больше всего Таккера раздражало, что ему приходится иметь дело  с  такими
мелочами, как ошибка Малыша при подсчете выручки. Он понимал, что это  всего
лишь болезнь роста, естественный  процесс  перехода  от  мелких  поставок  к
крупномасштабному  снабжению.  Ему  надо  научиться  передавать  полномочия,
позволив Билли, например, принимать более ответственные решения.  Достаточно
ли подготовлен Билли для этого шага?  Сложный  вопрос,  сказал  себе  Генри,
выходя из дома. Он передал десятку мальчишке, стерегущему его автомобиль, не
оставляя своих мыслей. Билли умело руководил девушками. И вообще он неглупый
белый парень, приехавший из угледобывающего района штата  Кентукки.  Никогда
не подвергался суду и  даже  не  был  под  арестом.  Честолюбивый.  Ладит  с
окружающими, беспрекословно подчиняется приказам. Пожалуй, он  действительно
готов подняться еще на одну ступень.

***

   Наконец-то, подумал Келли. Красный "плимут" появился в четверть третьего.
Келли уже целый час беспокоился о том, что  он  может  не  приехать  совсем.
Келли отодвинулся подальше в тень, немного выпрямился и поднял голову, чтобы
получше разглядеть приехавших. Билли со своим помощником. О чем-то  смеются.
Парень, сопровождающий Билли, споткнулся на ступеньках  и  упал  -  наверно,
перебрал немного. Более важным было то, что, когда он упал, из  его  кармана
высыпались какие-то светлые прямоугольные бумажки - похоже, банкноты.
   Неужели в этом особняке ведется подсчет денег?  -  подумал  Келли.  Очень
интересно. Оба быстро наклонились и собрали  рассыпавшиеся  наличные.  Билли
ударил по плечу своего спутника, но не очень сильно, почти в шутку, и что-то
сказал. Келли не разобрал слов с расстояния в пятьдесят ярдов.
   В это время ночи автобусы курсировали с промежутками в сорок пять  минут,
их маршрут пролегал  в  нескольких  кварталах  отсюда.  Полицейские  патрули
появлялись строго по расписанию.  Повседневная  жизнь  в  этом  районе  тоже
подчинялась  определенным  законам.  К  восьми  вечера  движение  на  улицах
прекращалось, а к половине десятого  все  местное  население  хоронилось  за
дверями, снабженными тремя замками, благодаря  судьбу  за  то,  что  удалось
прожить еще один день, испытывая страх перед следующим и появляясь на улицах
лишь в тех случаях,  когда  требовалось  купить  наркотики.  Уличные  дилеры
оставались на своих местах часов до двух ночи. Келли уже давно установил все
это  и  после  тщательных  размышлений  пришел  к  выводу,  что  узнал   все
необходимое для него. Впрочем, оставались элементы случайности.  Они  всегда
существуют, их нельзя предвидеть, но к ним  можно  подготовиться.  Элементам
случайности надо противопоставить заранее разработанные маршруты  уклонения,
постоянную бдительность и тщательно выбранное оружие. И все-таки случайность
могла сыграть решающую роль, но какой  бы  неприятной  она  ни  была,  Келли
признавал ее частью нормальной жизни, если  вообще  проводимые  им  операции
можно так назвать.
   Он с трудом встал, пересек улицу и направился  к  угловому  особняку  уже
привычной походкой пьяного бродяги. Дверь,  заметил  он,  не  была  заперта.
Проходя мимо, он внимательно посмотрел в  сторону  входа.  Медная  пластинка
рядом с ручкой висела наискосок. Этот образ запечатлелся у него в  сознании,
и Келли, удаляясь от особняка, начал  планировать  операцию,  которую  решил
провести следующей ночью. До него донесся голос Билли, смех из окон  второго
этажа, показавшийся ему каким-то странным и визгливым. К этому голосу  Келли
испытывал глубокое отвращение и в отношении его уже разработал  определенные
планы. Впервые он оказался так близко к одному из людей, убивших Пэм.  Может
быть, даже к двум. Это не оказало на него того действия, которого можно было
ожидать. Он остался спокойным. Все должно быть проведено  в  соответствии  с
планом.
   Скоро увидимся, парни, пообещал Келли в тишине своих мыслей. Это был  его
следующий крупный шаг, и он не хотел  подвергать  свой  план  даже  малейшей
опасности. Келли направился дальше вдоль  квартала,  не  спуская  взгляда  с
торговцев в четверти мили впереди, которые были  легко  различимы  благодаря
своему росту и совершенно прямым широким улицам.
   Еще одно испытание - он должен быть полностью уверенным в себе. Келли шел
на север, не переходя на другую сторону улицы, иначе они могли  бы  заметить
его и, если не заподозрить неладное, то по крайней мере заинтересоваться им.
Он подойдет к ним незаметно. Меняя угол сближения с целью, вместо того чтобы
идти по прямой, Келли  добился  того,  что  его  сутулое  тело  сливалось  с
фасадами домов и стоящими вдоль обочин автомобилями, виднелась лишь  голова,
маленький темный объект, ничего опасного. Оказавшись на расстоянии квартала,
он пересек  улицу  и  воспользовался  предоставившейся  возможностью,  чтобы
оглянуться по сторонам. Повернув затем налево, Келли пошел по  тротуару.  Он
был широким, не  меньше  двенадцати  или  пятнадцати  футов,  и  перемежался
мраморными ступеньками, ведущими к дверям домов.  Ширина  тротуара  была  на
руку  Келли,  продолжавшему  идти  вперед  неровным,  спотыкающимся   шагом,
сворачивая то в одну, то в другую сторону. Наконец он остановился и поднес к
губам бутылку, демонстрируя  свои  безобидные  намерения,  затем  подошел  к
обочине и начал мочиться в сточную канаву.
   - Дерьмо проклятое! - услышал он чей-то голос, не то Большого Боба, не то
Маленького. Для Келли было достаточно очевидным отвращение  в  этом  голосе,
когда люди отворачиваются от неприятного зрелища. К тому же, подумал он, мне
все равно хотелось облегчиться.
   Оба дилера были выше его. Большой Боб, старший среди них, достигал  шести
футов и трех дюймов, а его помощник, Маленький Боб, был еще выше, по крайней
мере шесть футов и  пять  дюймов,  широкоплечий  и  мускулистый,  но  с  уже
наметившимся брюшком от пива или неумеренной  еды.  Оба  выглядели  опасными
противниками, отметил Келли, быстро меняя тактику. Может быть, лучше  пройти
мимо и оставить их в покое?
   Нет.
   И все-таки сначала он  прошел  мимо.  Маленький  Боб  смотрел  на  другую
сторону улицы,  а  Большой  уперся  спиной  в  стену  здания.  Келли  провел
воображаемую линию между ними и  отсчитал  три  шага,  прежде  чем  медленно
повернул налево, чтобы не встревожить их. Его правая  рука  в  то  же  самое
время скользнула под новую, но выглядевшую старой,  походную  куртку.  Когда
из-под куртки  появился  пистолет,  левая  рука  Келли  тоже  обхватила  его
рукоятку, и он чуть присел в позицию, похожую  на  стойку  боксера,  которую
позднее назвали "стойкой Уивера". Его взгляд  опустился  к  белой  линии  на
верхней  части  глушителя,  закрепленного  на  стволе  поднимающегося  вверх
пистолета. Келли вытянул обе руки перед собой, чуть согнув их  в  локтях,  и
быстро и плавно направил пистолет на первую цель.  Человеческий  глаз  сразу
замечает движение, особенно  ночью.  Большой  Боб  увидел  это,  понял,  что
происходит нечто угрожающее, но не сразу осознал  смертельную  опасность.  В
следующее мгновение инстинкт самосохранения,  обостренный  годами  жизни  на
улице, словно скомандовал: "Револьвер!".  Но  слишком  поздно.  Вместо  того
чтобы уклониться от пули, что могло бы на несколько мгновений  продлить  его
жизнь, Большой Боб попытался вытащить свое оружие.
   Указательный палец Келли дважды нажал на спусковой крючок -  первый  раз,
когда глушитель остановился на цели, и второй - сразу после того, как  кисти
рук поглотили легкую отдачу патрона 22-го калибра. И тут же, не  переставляя
ног, он повернулся вправо - механический поворот точно в прежней плоскости -
к Маленькому Бобу. Тот уже успел прореагировать, увидел, что его босс  начал
падать, и протянул руку к револьверу на бедре. И тоже  недостаточно  быстро.
Первый выстрел Келли не был точным, пуля попала слишком низко и не причинила
особого вреда. Зато вторая  пуля  впилась  в  висок,  вошла  внутрь  черепа,
отразилась там от более массивных костей и понеслась вокруг, подобно хомячку
в клетке. Маленький Боб рухнул лицом вниз. Келли  задержался  на  мгновение,
лишь чтобы убедиться в смерти обоих, потом, повернулся и пошел прочь.
   Шесть, подумал он, направляясь к углу, чувствуя, как  замедляется  биение
сердца от ослабевающего притока адреналина, и пряча пистолет за пояс рядом с
ножом.
   Часы показывали без пяти три.

***

   Все началось не слишком удачно, подумали морские пехотинцы, отобранные  в
состав штурмовой группы.  Чартерный  автобус  остановился  по  дороге  из-за
поломки двигателя, и хотя водитель сумел исправить его, он, поехав по  более
короткому пути, чтобы наверстать  потерянное  время,  попал  в  транспортную
пробку. Автобус въехал на базу морской пехоты в Куантико  чуть  позже  трех,
где последовал за джипом к месту назначения.  Морские  пехотинцы  обнаружили
казарму, расположенную в стороне от остальных, и, войдя в нее, увидели,  что
половина  коек  уже  занята  храпящими  солдатами.  Они   быстро   разобрали
оставшиеся койки и тоже улеглись спать. Какой  бы  интересной,  волнующей  и
опасной ни была предстоящая операция, началась она с самых обычных суток.

***

   Ее звали Вирджиния Чарлз, и  ночь  для  нее  тоже  началась,  не  слишком
удачно.  Она  работала  медсестрой  в  больнице  святой  Агнессы,  всего   в
нескольких милях от своего дома. Ей пришлось задержаться в больнице,  потому
что сменщица запоздала, а  Вирджиния  не  захотела  оставить  без  присмотра
порученный ей участок. И хотя она работала в одной и той же больнице в  одну
и ту же смену на  протяжении  восьми  лет,  она  не  знала,  что  расписание
автобусов изменилось, и потому, опоздав на свой обычный автобус, ей пришлось
ждать следующего едва ли не целую вечность - по крайней мере так  показалось
Вирджинии. И вот теперь она сошла с автобуса на два часа позже того времени,
когда привыкла ложиться спать, уж не говоря о том, что пропустила  "Вечернее
шоу", которое привыкла смотреть по будням. Сорок лет, разведена с  мужчиной,
от которого получила двух детей - один из них  служит  в  армии,  но,  слава
Богу, в Германии, а не во Вьетнаме, а второй все еще учится в средней  школе
- и почти ничего больше. Являясь членом профсоюза и выполняя тяжелую, иногда
грязную работу, она сумела воспитать обоих сыновей,  все  время  беспокоясь,
как это делают матери, о компании, в которой они находятся, и их  шансах  на
успех в жизни.
   Она чувствовала себя такой усталой, когда  сошла  с  автобуса,  спрашивая
себя, почему не купила автомобиль из тех денег, что  накопила  за  несколько
лет. Но покупка автомобиля влекла за собой необходимость страховки, а у  нее
дома младший сын - это увеличит затраты на эксплуатацию машины и заставит ее
беспокоиться еще больше. Может быть, она купит ее через несколько лет, когда
и он будет служить в  армии,  что  является  его  единственной  надеждой  на
обучение в колледже. Вирджинии Чарлз хотелось,  чтобы  ее  сыновья  получили
высшее образование, но заплатить за это ей одной никогда не удастся.
   Несмотря на усталость, она  шла  быстрым  шагом,  настороженно  глядя  по
сторонам. Как изменился ее  район!  Всю  свою  жизнь  она  провела  здесь  в
пределах нескольких кварталов и все еще помнила,  как  приятно  и,  главное,
безопасно можно было ходить по улицам, навещая знакомых. Она  даже  помнила,
что могла ходить пешком в церковь Нового Сиона, ничуть не беспокоясь о своей
безопасности,  когда  у  нее  изредка  выдавался  свободный  вечер.   Теперь
Вирджиния больше не имела такой возможности из-за работы,  но  утешала  себя
тем, что могла  откладывать  деньги  за  два  часа  ежедневной  сверхурочной
работы. Она шла и настороженно смотрела по сторонам. В  конце  концов  нужно
пройти всего три квартала, подумала она,  и  ускорила  шаг,  куря  сигарету,
чтобы хоть как-то  снять  усталость  и  не  потерять  бдительности,  пытаясь
оставаться спокойной. За прошлый год ее грабили дважды, оба раза  наркоманы,
нападавшие сзади и хватавшие за шею - отсюда и местный термин "запрягать", -
им были нужны деньги на наркотики. Нет худа без добра - эти случаи послужили
предметным уроком для ее сыновей. К тому же ее финансовые  потери  оба  раза
оказывались небольшими, потому что  Вирджиния  никогда  не  имела  при  себе
больше той суммы, которая требовалась для оплаты проезда на автобусе и ужина
в кафетерии больницы. Боль причиняло не это, а оскорбление  ее  достоинства.
Впрочем, еще болезненнее она воспринимала это из-за воспоминаний об  ушедших
временах, когда  здесь  жили,  главным  образом,  законопослушные  граждане.
Остался еще один квартал, сказала себе Вирджиния, поворачивая за угол.
   - Эй, мамаша, у тебя не найдется доллара? - послышался голос  уже  позади
нее. Она увидела тень и  продолжала  идти  мимо  нее,  не  оборачиваясь,  не
обращая внимания, надеясь, что и к ней отнесутся с аналогичной  любезностью.
Теперь, однако, подобная любезность становилась  редким  явлением.  Она  шла
дальше, опустив голову, усилием  воли  заставляя  себя  не  останавливаться,
пытаясь убедить себя в том, что далеко не все уличные хулиганы  нападают  на
женщину сзади. Рука, схватившая ее за плечо, положила конец такой надежде.
   - Давай деньги, сука, - произнес голос. В нем не было злобы,  всего  лишь
сухое  требование,  выраженное  равнодушным  тоном,  дававшим  понять,   что
представляют собой новые уличные правила.
   - У меня недостаточно денег, чтобы ты проявил к ним  интерес,  парень,  -
ответила Вирджиния Чарлз, поворачивая плечо. Ей хотелось  уйти  отсюда,  она
все еще не оглядывалась назад, зная, что в движении -  безопасность.  И  тут
послышался щелчок.
   - Порежу тебя. - Голос все еще  оставался  спокойным,  он  объяснял  этой
глупой суке суровые жизненные факты.
   Звук напугал ее. Она остановилась, шепча  про  себя  молитву,  и  открыла
сумочку, затем медленно повернулась. Ее гнев пока не уступил  места  страху.
Она могла закричать, и несколько лет назад женский крик возымел бы действие.
Мужчины услышали бы ее, как-то отреагировали,  может  быть,  даже  вышли  на
улицу, чтобы прогнать хулигана. Теперь она увидела его -  совсем  мальчишка,
лет семнадцати-восемнадцати, с расширенными,  лишенными  жизни  зрачками  от
какого-то наркотика, -  это  и  еще  бесчеловечное  ощущение  неограниченной
власти. Нужно отдать ему деньги  и  уходить,  подумала  она,  и  достала  из
сумочки пятидолларовую бумажку.
   - Целых пять долларов? - хихикнул парень. - Мне нужно куда больше,  сука.
Давай деньги, а то пущу кровь.
   Больше всего ее  напугал  взгляд  мальчишки,  заставил  впервые  потерять
самообладание.
   - Это все, что у меня есть! - в панике воскликнула она.
   Келли повернул за угол. Его  машина  стояла  совсем  близко,  в  середине
квартала, и он почувствовал, как начало спадать  напряжение.  Он  ничего  не
слышал, пока не вышел из-за угла, и сразу увидел двух человек меньше  чем  в
двадцати футах от его "фольксвагена", покрытого пятнами  ржавчины.  Один  из
них что-то держал в руке, и по сверкнувшему отражению Келли понял,  что  это
нож.
   Его первой мыслью было: "Проклятье!"  Ведь  он  уже  решил,  как  следует
поступать в таких случаях. Он не сможет спасти весь  мир  и  даже  не  будет
пытаться. Спасение жертвы уличного преступления выглядит эффектно на  экране
телевизора, но сейчас он охотился за более крупными хищниками. Однако он  не
подумал о том, что преступление может совершиться рядом с его машиной.
   Келли замер, оценивая обстановку, и его мозг  снова  заработал,  когда  в
кровь хлынул поток адреналина. Если здесь произойдет  что-нибудь  серьезное,
полиция сразу окажется тут как тут и  может  пробыть  в  течение  нескольких
часов, а ведь он оставил два мертвых тела почти в четверти мили отсюда - еще
меньше, если считать по прямой. Это плохо, и у него почти  нет  времени  для
принятия решения. Мальчишка держал женщину за  руку,  размахивая  ножом,  он
стоял спиной к Келли. Даже в темноте  трудно  промахнуться  с  расстояния  в
двадцать футов, но только не пулей 22-го калибра,  которая  проникает  очень
глубоко, тем более что  позади  преступника  находится  его  жертва  или  по
крайней  мере  ничем  не  вооруженный  человек.  На  женщине  была  какая-то
форменная одежда, ей лет сорок, отметил Келли, двигаясь вперед.  И  тут  все
снова переменилось. Мальчишка ударил женщину ножом в руку. В  свете  уличных
фонарей Келли отчетливо увидел кровь.
   Вирджиния Чарлз застонала от  боли,  когда  нож  полоснул  по  руке.  Она
вырвалась или, вернее, попыталась  вырваться,  уронив  деньги.  Левой  рукой
мальчишка схватил ее за горло, и по его взгляду она поняла, что  он  решает,
куда нанести следующий удар. И тут женщина заметила  движение  в  темноте  -
футах в пятнадцати  стоял  мужчина.  От  боли  и  в  панике  она  попыталась
закричать, позвать на помощь. Крик был едва слышен, но бандит  заметил,  что
ее глаза куда-то устремлены - куда?
   Парень обернулся и увидел в десяти футах уличного бродягу. Охватившая его
было тревога перешла в ленивую улыбку.
   Проклятье. Все идет совсем не так как надо. Голова Келли  была  наклонена
вперед, он смотрел на мальчишку исподлобья, чувствуя, что происходящее вышло
из-под контроля.
   - Может быть, у тебя есть деньги, папаша? -  спросил  парень,  опьяненный
чувством силы. Повинуясь минутному капризу, он шагнул к бродяге, у  которого
должно быть больше денег, чем у этой суки-медсестры.
   Келли не ожидал этого, и движение  мальчишки  застало  его  врасплох.  Он
протянул  руку  за  пистолетом,  но  глушитель  зацепился   за   что-то,   и
приближающийся бандит инстинктивно почувствовал угрозу. Он сделал  еще  шаг,
на этот раз более быстрый, и вытянул вперед руку с ножом. Теперь у Келли  не
осталось  времени,  чтобы  достать  пистолет.  Он  сделал  полшага  назад  и
выпрямился.
   При всей своей агрессивности грабитель плохо  владел  ножом.  Его  первый
выпад оказался неудачным, и он удивился, с какой  легкостью  пьяный  бродяга
отбил в сторону вытянутую руку, затем шагнул вперед. Жесткие пальцы  нанесли
удар в солнечное сплетение, парень задохнулся, но не  упал  сразу.  Медленно
опускаясь на землю, он снова взмахнул ножом.  Келли  схватил  его  за  руку,
дернул на себя, затем повернул ее и  переступил  через  тело,  уже  падающее
вниз. Послышался громкий треск - это рука мальчишки выскочила  из  плечевого
сустава, но Ке