ный клипер" - подумать только, они взяли на работу такую, как Тауссиг! -
ее агент нарушила все законы разведки, приехав к ней на дом.
   - Тебе нельзя здесь долго оставаться.
   - Я знаю. - Тауссиг высморкалась. - Они только что  закончили  разработку
первого варианта новой программы. Прыщавый урод сократил ее до  восьмидесяти
тысяч строчек кодированной информации  -  тут  ему  очень  пригодилось,  что
удалось выбросить все лишнее. Понимаешь, мне кажется, он запомнил всю  новую
информацию, - я знаю, что это невозможно даже для него, но все-таки...
   - Когда тебе удастся...
   - Не знаю. - По лицу Тауссиг пробежала улыбка. - Вот если бы тебе удалось
привлечь его к работе. Мне кажется, только он  один  по-настоящему  понимает
всю программу - я имею в виду весь проект.
   К сожалению, в нашем распоряжении  лишь  ты,  подумала  Бизарина,  но  не
произнесла этого вслух. На следующий шаг ей понадобилось все напряжение воли
- она взяла руку Тауссиг.
   У той снова потекли слезы.  Тауссиг  прямо-таки  упала  в  объятия  Тани.
Русский капитан прижала ее к груди, стараясь вызвать  в  себе  сочувствие  к
своему агенту. В школе КГБ было много  уроков,  направленных  на  то,  чтобы
научить офицеров, как обращаться с агентами. Сочувствие и жестокость  -  вот
что самое главное, именно такая комбинация, хотя и в разной степени в каждом
индивидуальном случае. С ними надо обращаться как  с  избалованными  детьми,
чередуя выговоры и похвалу, чтобы принудить их  к  правильным  действиям.  А
агент "Ливия" была важнее других.
   Бизариной было нелегко заставить себя повернуть голову к голове  Тауссиг,
покоящейся на плече, и поцеловать щеку, соленую от слез. Поняв, что большего
от нее не потребуется, Бизарина вздохнула с облегчением. От нее еще  никогда
не требовалось большего, но  она  жила  в  постоянном  страхе,  ожидая,  что
наступит день, когда "Ливия" потребует этого  от  нее,  -  такое  несомненно
случится, если Тауссиг поймет, что та, кого она  выбрала  в  качестве  своей
возлюбленной, не проявляет к  ее  ухаживаниям  ни  малейшего  интереса.  Это
приводило Бизарину в изумление. Беатрис Тауссиг обладала блестящим  в  своем
роде умом и, несомненно, по интеллекту превосходила ее, офицера КГБ, которой
было поручено заниматься его, но она так плохо разбиралась в  людях.  Верхом
иронии являлось то обстоятельство, что она очень походила на Элана Грегори -
мужчину,  вызывавшего  у  нее  отвращение.  Тауссиг  была   красива,   более
утонченна, но ей не хватало способности коснуться  сердечных  струн  другого
человека. Грегори, по-видимому, сделал это только один раз в своей жизни,  и
в этом заключалась разница между ним и ею.  Ему  первому  удалось  завоевать
сердце Кэнди, потому что у Беатрис не хватило смелости. Впрочем, это даже  к
лучшему, подумала Бизарина. Отказ уничтожил бы ее.
   Было бы  интересно  узнать,  что  представляет  собой  Грегори,  подумала
Биэарина. Наверно, еще один ученый  сухарь  -  как  зовут  таких  англичане?
Умник, не от мира сего. Блестящий умник - впрочем,  все  ученые,  работающие
над проектом "Чайный клнпср", блестящие в  своем  роде.  Это  пугало  ее.  В
общем-то Беатрис гордилась своим участием в таком  грандиозном  проекте,  но
она считала его угрозой миру, и в этом вопросе Бизарина соглашалась  с  ней.
Грегори был "умником", стремящимся перестроить мир. Бизариной  было  понятно
его стремление. Она тоже хотела перестроить мир, только  совсем  по-другому.
Грегори и "Чайный клипер" угрожали этому.  Она  не  испытывала  ненависти  к
нему. Раз уж зашла речь об этом,  он  скорее  всего  понравится  ей.  Однако
личные чувства не имели никакого отношения к разведывательной работе.
   - Теперь тебе лучше? - спросила Бизарина, когда поток слез стих.
   - Мне нужно ехать.
   - Ты уверена, что справишься?
   - Да. Я не знаю, когда смогу...
   - Понимаю. - Таня проводила ее к двери. По крайней мере у нее хватило ума
поставить машину в другом  квартале,  заметила  "Энн".  Она  ждала,  стоя  у
приоткрытой двери, пока  не  раздался  характерный  рев  мотора  спортивного
автомобиля. Закрыв двери,  Бизарина  посмотрела  на  руки  и  направилась  в
ванную, чтобы вымыть их.

***

   Ночь рано опустилась на Москву, солнце скрылось за облаками,  из  которых
посыпался очередной заряд  снега.  Члены  делегации  собрались  в  вестибюле
посольства, а потом  вышли  все  вместе,  чтобы  разместиться  в  выделенных
автомобилях для поездки на торжественный ужин. Райан оказался в машине номер
три - определенное продвижение вперед по  сравнению  с  предыдущим  визитом,
заметил он про себя не без улыбки. Едва кавалькада машин тронулась  в  путь,
он вспомнил замечание шофера, сделанное им еще в  прошлый  приезд:  названия
улиц в Москве существуют главным образом для того, чтобы можно было выделять
коллекции выбоин на каждой из них.  Автомобиль  то  и  дело  подпрыгивал  на
ухабах, направляясь на восток по полупустым улицам.  Они  пересекли  реку  -
слева открылся вид на Кремль - и проехали мимо входа в парк имени  Горького.
Райан заметил ярко освещенный лед, на котором было много катающихся - их  не
остановил снегопад. Ему  было  приятно  видеть,  как  веселятся  люди.  Даже
Москва, напомнил он себе, полна обычных людей,  ведущих  обычную  жизнь.  Об
этом легко забыть, если  постоянно  приходится  думать  о  небольшой  группе
врагов.
   Машина свернула на  Октябрьскую  площадь  и  после  нескольких  поворотов
остановилась  у  гостиницы  Академии   наук   -   здания   псевдосовременной
конструкции, которое в Америке можно было  бы  принять  за  одно  из  зданий
делового центра. Между серой бетонной стеной гостиницы и  тротуаром  торчала
вереница  поникших  березок,  в  отчаянии  протянувших  ветки  к  усыпанному
звездами небу - Райан покачал головой. Несколько часов снегопада - и  глазам
предстанет иная, прекрасная картина. Температура приближалась к нулю - Райан
оценивал ее по Фаренгейту, по Цельсию сейчас градусов пятнадцать мороза -  и
почти безветренно. Направляясь  ко  входу  в  гостиницу,  он  ощущал  вокруг
тяжелый и холодный воздух.
   Внутри, как в большинстве русских домов, было удушающе жарко.  Джек  снял
пальто и оставил его в  раздевалке.  Советская  делегация  уже  выстроилась,
чтобы приветствовать американских коллег,  и  американцы  пошли  вдоль  ряда
советских дипломатов, пожимая им руки, и  оказались  у  стола,  уставленного
бутылками. Здесь каждый брал, что ему нравилось. Девяносто минут  отводилось
на аперитив  и  дружеские  беседы  перед  началом  собственно  ужина.  Добро
пожаловать  в  Москву.  Райану  понравился   замысел.   После   достаточного
количества алкоголя любая пища покажется роскошной, и  до  сих  пор  ему  не
удавалось попробовать русские блюда, поднимающиеся  над  уровнем  заурядных.
Зал был тускло освещен, и каждый мог наблюдать, как падает снег за огромными
оконными стеклами.
   - Рад снова приветствовать  вас,  доктор  Райан,  -  послышался  знакомый
голос.
   - Сергей Николаевич! Надеюсь, вы сегодня не за  рулем,  -  заметил  Джек,
делая жест своим бокалом в сторону  стакана  Головко,  полного  водки.  Щеки
советского  полковника  уже  покраснели,  а  синие  глаза  сверкали   пьяным
весельем.
   - Как вам понравился вчерашний перелет? - спросил полковник  из  ГРУ.  Он
рассмеялся еще до того, как Райан успел  ответить.  -  Вы  все  еще  боитесь
летать?
   - Летать - ничуть. Меня пугает удар о землю, - усмехнулся Джек. Он всегда
относился к собственным страхам с юмором.
   - Ах да, вы повредили спину во время катастрофы с  вертолетом.  Могу  вам
только посочувствовать.
   - Сколько снегу ожидается сегодня? - Райан махнул в сторону окна.
   -  Порядочно.  Однажды  выпало  с  полметра.  Это  не  слишком  серьезный
снегопад, завтра подморозит, небо очистится  и  город  покроется  сверкающим
белым одеялом. - Головко  говорил  почти  как  поэт,  вдохновленный  русской
зимой.
   Ужин еще не начался, а он уже пьян, подумал Райан. Ну что ж,  сегодняшний
вечер посвящен веселому времяпрепровождению и ничему больше, а русские умеют
быть чертовски гостеприимными, когда им этого хочется.
   - Как семья? - спросил Головко, не обращая  внимания  на  стоящего  рядом
другого американского делегата.
   - Хорошо, спасибо. А ваша?
   Головко жестом пригласил Райана к столу с  бутылками.  Официанты  еще  не
принялись за работу. Офицер  русской  разведки  выбрал  еще  один  стакан  с
прозрачной жидкостью, - У них все в порядке. - На его лице появилась широкая
улыбка.   Сергей   Николаевич   прямо-таки   олицетворял    собою    русское
гостеприимство. Улыбающееся лицо ничуть не изменилось, когда он  задал  свой
следующий вопрос:
   -  Насколько  я  понимаю,   вы   хотите   встретиться   с   председателем
Герасимовым?
   Боже мой! Сердце Райана замерло, однако лицо выразило удивление.
   - Вот как? Откуда вам пришла в голову такая мысль?
   - Я не из ГРУ, Райан,  откровенно  говоря.  Раньше  я  служил  в  Третьем
главном управлении, но теперь занимаюсь другими проблемами, - объяснил он  и
снова рассмеялся. Этот смех был совершенно искренним. Он только что доказал,
насколько неверным  является  досье  ЦРУ,  касающееся  его  деятельности,  и
опроверг мнение Райана о себе. Головко  протянул  руку  и  похлопал  его  по
плечу. - Сейчас я ухожу. Через пять минут пройдите через вон ту дверь позади
вас и поверните налево, словно ищете мужской туалет, После этого вам покажут
дорогу. Понятно? - Он снова похлопал Райана по плечу.
   - Да.
   - Сегодня мы больше не увидимся. - Они пожали руки, и  Головко  отошел  в
сторону.
   Черт побери, ругнулся про себя Райан.
   В зал вошла группа скрипачей. Они заиграли цыганские мелодии,  расхаживая
по залу. По-видимому, у  музыкантов  превосходная  сыгранность,  потому  что
играли они удивительно согласованно, несмотря на  полумрак  в  зале  и  свои
непрерывные перемещения по нему. Пока музыканты ходят  по  залу,  в  котором
царит относительная темнота, понял Джек, трудно  будет  различить  отдельные
фигуры. Все сделано весьма профессионально и облегчает его задачу. Теперь он
сумеет незаметно уйти из зала и затем вернуться.

***

   - Здравствуйте, доктор, - послышался незнакомый голос.  Это  был  молодой
советский  дипломат,  ведущий  записи  и  выполняющий   поручения   наиболее
высокопоставленных сотрудников МИД. Теперь Джек понял, что  и  он  служит  в
КГБ. По-видимому, Герасимов считал, что  одного  сюрприза  недостаточно.  Он
решил поразить Райана всемогуществом своего комитета. Ну что  ж,  посмотрим,
подумал Джек, однако для него самого  подобная  бравада  показалась  пустой,
какой-то несерьезной. Все происходит слишком быстро, подумал он.
   - Добрый вечер - не помню, чтобы мы встречались.  -  Джек  сунул  руку  в
карман и убедился, что цепочка с ключами на месте. Он не забыл  взять  их  с
собой.
   - Меня зовут Виталий. Ваше  отсутствие  в  зале  останется  незамеченным.
Туалет вон там. - Он показал рукой. Джек передал ему свой бокал и направился
к двери. Открыв ее, он едва не остановился. Никто в  зале  не  мог  знать  о
происходящем, но простирающийся перед ним коридор был пуст - за  исключением
мужской фигуры в  дальнем  конце.  Мужчина  сделал  жест,  приглашая  Райана
подойти. Райан направился к нему.
   Вот, начинается.
   Это был атлетического сложения молодой человек не старше тридцати. И хотя
его фигура  скрывалась  под  теплым  зимним  пальто,  двигался  он  точно  и
размеренно, а лицо и проницательные глаза выдавали в нем телохранителя.  Тут
Райану пришла в голову мысль, что неплохо показать, будто он нервничает. Для
этою не требовалось особенного таланта. Мужчина завел его за угол и  передал
русское пальто и меховую шапку, затем односложно бросил:
   - Пошли.
   Он провел Райана но служебному  коридору,  через  входную  дверь,  и  они
оказались в холодном воздухе переулка. Там их ждал другой мужчина. Он  молча
кивнул сопровождающему Райана, который повернулся и  сделал  знак,  призывая
его поспешить. Переулок выходил на Шаболовку, и они повернули направо.  Джек
заметил, что эта часть города выглядела старой, здания были главным  образом
дореволюционной  постройки.  По  середине  улицы  шли   трамвайные   рельсы,
уложенные в булыжной мостовой, а над головой  виднелись  провода  контактной
сети, снабжающие трамваи электроэнергией. Тут же мимо прогрохотал трамвай  -
вообще-то их было два, соединенные вместе, оба красно-белые. Райан со  своим
сопровождающим перебежал улицу по скользкой мостовой -  красному  кирпичному
зданию с крышей, похожей на металлическую. Райан не  знал,  что  это  такое,
пока они не повернули за угол.
   Трамвайное депо, понял он, вспомнив похожие сооружения, которые  видел  в
детстве в Балтиморе. Трамвайные пути заворачивали в него, затем  расходились
на несколько линий, ведущих в разные стороны. Он остановился  на  мгновение,
но его спутник махнул рукой, призывая продолжать движение,  и  направился  к
крайнему входу слева. Внутри стояли трамваи, застывшие  в  темноте,  подобно
спящему скоту. Райан с удивлением заметил, что внутри царит  полная  тишина.
Здесь должны  были  бы  раздаваться  стук  молотков,  скрежет  электрических
инструментов,  голоса  рабочих,  но  сейчас  было  тихо.  У  Райана   бешено
колотилось сердце, когда он проходил  мимо  двух  неподвижных  вагонов.  Его
сопровождающий остановился у третьего. Двери  вагона  были  открыты,  оттуда
вышел еще один телохранитель, подошел к  Райану,  быстро  и  профессионально
обыскал его и, не найдя оружия, указал большим пальцем руки на вход в вагон.
   Судя по всему, вагон только въехал в депо, потому что на  ступеньках  все
еще лежал снег. Райан поскользнулся и едва не упал, но один  из  сотрудников
КГБ подхватил его. Он взглянул Райану в лицо с выражением, которое на Западе
сопровождалось бы улыбкой, но русские редко улыбаются,  за  исключением  тех
случаев, когда им этого хочется.  Райан  поднялся  внутрь  трамвая,  держась
рукой за поручень.
   Все, что мне нужно, - это...
   - Добрый вечер, - раздался голос. Он не был громким, но в  тишине  звучал
отчетливо  и  ясно.  Райан,  прищурившись,  посмотрел  в  темноту  и  увидел
оранжевый огонек сигареты. Он глубоко вздохнул и пошел на огонек.
   - Председатель Герасимов, полагаю?
   - Вы меня не узнаете? - Еле слышный смешок. Мужчина щелкнул сделанной  на
Западе зажигалкой, и маленькое пламя осветило  его  лицо.  Это  был  Николай
Борисович  Герасимов.  В  пляшущем  свете   пламени   зажигалки   его   лицо
вырисовывалось в точном соответствии с репутацией. Князь  Тьмы,  собственной
персоной...
   - Теперь узнаю, - ответил Джек, стараясь говорить как можно спокойнее.
   - Мне сообщили, что вы хотите поговорить со мной. Итак, чем могу служить?
- спросил он вежливым голосом, так странно звучащим в подобной обстановке.
   Джек повернулся и сделал жест в сторону двух  телохранителей,  стоящих  у
входа в вагон. Ему не пришлось ничего  говорить  вслух.  Герасимов  произнес
лишь одно слово по-русски, и охранники вышли наружу.
   - Извините их. Они обязаны охранять председателя КГБ, и  мои  люди  очень
серьезно относятся к своим обязанностям. - Он указал  на  сиденье  напротив.
Райан сел.
   - Я не знал, что вы так хорошо говорите по-английски.
   - Спасибо. - Вежливый кивок, за которым последовало короткое замечание:
   - Предупреждаю, у нас мало времени. У  вас  есть  какие-то  сведения  для
меня?
   - Да, есть. - Джек сунул руку в карман. Герасимов на  мгновение  замер  и
тут  же  взял  себя  в  руки.  Только  сумасшедший  может  попытаться  убить
председателя КГБ, и Герасимов  знал  из  досье  Райана,  что  американец  не
относится к их числу. - Я хочу кое-что вам показать, - сказал Джек.
   - Вот как? - вопрос прозвучал нетерпеливо. Герасимов не относился к числу
людей, которые любят ждать. Он  следил  за  тем,  как  руки  Райана  теребят
что-то, и с удивлением услышал скрежет металла о металл.  Неловкость  Райана
исчезла, когда он сумел снять ключ с кольца. Теперь он говорил как  человек,
сумевший в последнюю минуту отобрать у соперника крупный выигрыш.
   - Вот. - Райан протянул руку с зажатым в ней предметом.
   -  Что  это?  -  с  подозрением  спросил   Герасимов.   Произошло   нечто
действительно серьезное, на что он никак не рассчитывал, и голос  выдал  его
беспокойство.
   Райан не заставил  его  ждать.  Его  голос  звучал  именно  так,  как  на
протяжении прошлой недели, когда он отрабатывал эти фразы.
   - Это,  председатель  Герасимов,  ключ,  с  помощью  которого  боеголовки
приводятся в боевую  готовность.  Он  с  советского  подводного  ракетоносца
"Красный Октябрь". Когда капитан первого  ранга  Марк  Александрович  Рамиус
попросил в Америке политическое убежище,  он  передал  его  мне.  Вам  будет
приятно узнать, что ему нравится новая жизнь в Америке, и не только ему,  но
и всем его офицерам.
   - Эта подводная лодка...
   Райан прервал его. В  вагоне  было  темно,  и  все-таки  он  увидел,  как
изменилось выражение лица Герасимова.
   - Потоплена своими подрывными зарядами? Нет. Ваш агент,  находившийся  на
борту "Красного Октября" под  прикрытием  должности  кока  -  по-моему,  его
фамилия Судец, - он... Ну зачем скрывать? Я убил его. Этим нечего гордиться,
но иначе он убил бы меня. Говоря по правде, он оказался очень смелым молодым
человеком, - сказал Джек, вспоминая ужасные десять минут в  ракетном  отсеке
субмарины. - В вашем досье на меня ничего не  говорится  о  моем  участии  в
операциях, верно?
   - Но...
   Джек снова прервал его. Время для вежливости еще не наступило. Герасимова
нужно потрясти, лишить самообладания.
   - Господин Герасимов, вы должны выполнить то, что я вам скажу.
   - Чепуха. Наш разговор окончен.  -  Однако  председатель  КГБ  не  спешил
встать, и Райан на этот раз заставил его ждать несколько секунд.
   - Нам нужно, чтобы вы передали нам полковника Филитова. В  вашем  докладе
на Политбюро об инциденте с  "Красным  Октябрем"  говорится,  что  подводная
лодка была несомненно уничтожена и что попытка найти в Америке  политическое
убежище,  по  всей  вероятности,  не  планировалась,   что   была   нарушена
безопасность ГРУ, командование субмарины получило фальшивые  приказы,  после
того как ее двигатель оказался выведен из строя в результате  саботажа.  Эти
сведения вы получили от агента "Кассиуса". Он работает на  нас,  -  объяснил
Джек. - Вы воспользовались этим инцидентом,  чтобы  избавиться  от  адмирала
Горшкова и усилить свой контроль над  внутренней  безопасностью  Вооруженных
Сил СССР. Они так и  не  простили  вам  этого,  правда?  Итак,  если  вы  не
передадите нам полковника Филитова, на будущей  неделе  в  Вашингтоне  будет
организована утечка  информации  для  опубликования  в  воскресных  выпусках
газет. Там приведут некоторые подробности  операции  и  появится  фотография
подводной лодки в крытом сухом доке в  Норфолке,  штат  Виргиния.  Затем  мы
представим  репортерам  капитана  первого  ранга  Рамиуса.  Он  скажет,  что
заместитель командира по политчасти - это один из офицеров  вашего  Третьего
главного управления - принимал активное участие в побеге и тоже обращался  с
просьбой о политическом убежище. К сожалению, скажет  Рамиус,  вскоре  после
прибытия в Америку Путин умер от сердечного приступа. Это, разумеется, ложь,
но попытайтесь опровергнуть ее.
   - Вам не удастся шантажировать меня,  Райан!  -  Голос  председателя  КГБ
звучал теперь совсем неубедительно.
   - И вот что еще. СОИ - стратегическая оборонная инициатива  -  не  станет
предметом переговоров. Вы,  наверно,  уже  сообщили  членам  Политбюро,  что
американцы готовы на это? - спросил Джек. - Вам конец, господин Герасимов. В
наших силах уничтожить и опозорить  вас,  и  вы  оказались  слишком  хорошей
целью, чтобы упустить ее. Если вы не вернете нам Филитова, мы огласим немало
других  вещей.  Некоторые  будут  подтверждены,  но  те