ла
руку под гладкую деревянную скамейку, на которую садились посетительницы,  и
взяла  кассету  с  микропленкой,  оставленную  здесь  накануне   вечером   и
прикрепленную клейкой лентой. Кассета тут же исчезла в сумочке.  Лишь  после
этого она надела новую юбку и блузку и прошлась перед зеркалами.
   Как только американские женщины носят такое барахло?  -  обратилась  Таня
Бизарина к своему улыбающемуся отражению. Она была  капитаном  в  управлении
"С"  Первого  главного  управления  КГБ  (известного  также   как   "внешняя
разведка"), но посылала информацию в управление  "Т",  занимающееся  научным
шпионажем совместно с Государственным комитетом по науке и технике.  Подобно
Эдварду Фоули, ей был доверен всего один агент. Кодовое имя агента - Ливия.
   Костюм  стоил  двести  семьдесят  три   доллара,   и   капитан   Бизарина
расплатилась за покупку наличными. Она напомнила  себе,  что  при  следующем
визите в магазин нужно приехать в нем, несмотря  на  то,  как  безвкусно  он
выглядит.
   - Заходите снова, Энн, -  пригласила  ее  хозяйка  магазина.  В  Санта-Фе
Бизарину знали только под этим именем. Капитан государственной  безопасности
обернулась и помахала рукой. Хозяйка, несмотря на всю  свою  глупость,  была
неплохой женщиной. Подобно  любому  хорошему  разведчику,  капитан  Бизарина
выглядела  самой  обыкновенной  женщиной,  и  ее  поведение  тоже  ничем  не
выделялось. Это означало,  что  в  здешнем  районе  следовало  одеваться  не
слишком модно, ездить в приличном, но достаточно скромном автомобиле и вести
жизнь деловой женщины - комфортабельную, но без намека на богатство. В  этом
смысле работать в Америке было несложно.  Если  у  вас  был  соответствующий
стиль жизни, никого не интересовало, где вы его приобрели. Пересечь  границу
оказалось до смешного просто. Она  потратила  столько  времени,  отрабатывая
легенду, готовя документы, точно  соответствующие  тем,  что  требовались  в
Америке, а пограничная охрана всего лишь заставила собаку обнюхать машину  в
поисках наркотиков - Бизарина проехала через границу из Мексики в  Эль-Пассо
- и, улыбнувшись, разрешила ей ехать дальше.  Полумать  только,  усмехнулась
она теперь, восемь месяцев спустя, а я-то волновалась.
   Через сорок минут после  посещения  магазина  она  вернулась  домой,  как
всегда убедившись, что за ней нет слежки, и, войдя в дом,  тут  же  проявила
пленку и сделала отпечатки - не совсем так, как это сделал Фоули, но разница
была так незначительна, что они казались идентичными.  Перед  нею  оказались
снимки секретных правительственных документов.  Бизарина  вложила  пленку  в
миниатюрный проектор и направила изображение на  белую  стену  спальни.  Она
получила техническое  образование,  что  явилось  одной  из  причин,  почему
задание пало на нее, и знала, как оценить важность полученной информации. На
этот раз Бизарина не сомневалась, что руководство останется довольно.
   На следующее утро она передала полученные сведения,  и  пленки  пересекли
границу, направляясь в Мексику в грузовом трейлере, шофер которого занимался
дальними перевозками в концерне с конторой в Остине.  Он  доставлял  буровое
оборудование для нефтяной компании. К концу дня все будет в посольстве  СССР
в Мехико. А еще через  день  -  на  Кубе,  откуда  прямым  рейсом  Аэрофлота
отправится в Москву.

7. Катализаторы

   - Итак, полковник, какова ваша оценка? - спросил Филитов.
   - "Яркая звезда" является, на  мой  взгляд,  самой  важной  программой  в
Советском Союзе, - уверенно  заявил  Бондаренко  и  передал  Филитову  сорок
страниц рукописного текста. - Это первый черновик моего отчета. Я подготовил
его во время рейса, в самолете. Завтра будет готов перепечатанный отчет,  но
мне казалось, что вам будет интересно...
   - Вы совершенно правы. Насколько мне известно, там провели испытание...
   - Тридцать шесть часов назад. Я присутствовал при этом, и  мне  разрешили
осмотреть оборудование до испытания и после него. Сам объект и его  персонал
произвели на меня глубокое впечатление. Если позволите высказать свою  точку
зрения, генерал Покрышкин -  выдающийся  военный  и  идеальный  человек  для
должности руководителя проекта "Яркая звезда". Он  отнюдь  не  карьерист,  в
этом нет никакого сомнения, скорее мыслящий офицер, причем один  из  лучших.
Руководить такими видными учеными на горной вершине совсем не просто...
   Филитов кивнул и что-то проворчал, соглашаясь с Бондаренко.
   - Мне приходилось работать с учеными. Вы утверждаете,  что  они  работают
там, как в военной организации?
   - Нет, товарищ полковник, однако Покрышкин нашел способ удовлетворять  их
потребности и получать взамен соответствующую отдачу. Там, на  объекте,  все
испытывают  ощущение...  своего  предназначения,   что   ли.   Такое   редко
встречается даже среди офицеров. Поверьте, Михаил Семенович, я говорю это по
зрелом размышлении, взвесив все  происшедшее.  Все  стороны  деятельности  в
рамках этой программы произвели на меня  глубокое  впечатление.  Думаю,  что
такая же атмосфера царит и на объектах, связанных с космической  программой.
Мне доводилось слышать об этом, но,  поскольку  я  не  бывал  на  полигонах,
сделать определенный вывод затрудняюсь.
   - А сама система?
   - "Яркая звезда" еще не стала оружием.  Им  нужно  устранить  технические
трудности. Генерал Покрышкин указал на них и подробно разъяснил, в  чем  они
заключаются - В данный момент это всего  лишь  экспериментальная  программа,
однако они уже добились колоссального прорыва вперед.  Через  несколько  лет
это будет оружием огромной потенциальной мощи.
   - Какие средства им потребуются? - спросил Филитов.
   - Трудно определить даже приблизительно, - пожал  плечами  Бондаренко.  -
Средства понадобятся большие, однако наиболее дорогая часть программы - фаза
исследований и разработок - уже  завершена.  Сами  производственные  расходы
должны быть меньше, чем следует ожидать, - я имею в виду производство самого
оружия. Оценить затраты на  вспомогательное  оборудование,  радиолокаторы  и
разведывательные спутники я не могу. В любом случае это  не  входило  в  мое
задание. - К тому же, подобно всем кадровым военным, Бондаренко интересовала
не стоимость, а эффективность вооружений.
   - Насколько надежна система?
   - Есть определенные трудности, но разрешимые. Лазерные  установки  сложны
по  своему  устройству  и  нуждаются  в  тщательном  обслуживании.  Но  если
построить больше, чем требуется для работы, мы сумеем  легко  пропускать  их
через  цикл  технического  оборудования  и  одновременно  всегда   иметь   в
готовности необходимое количество. Говоря  по  правде,  именно  такой  метод
предложил старший инженер проекта.
   - Значит, им удалось решить проблему мощности выходного сигнала?
   - В моем черновике все это описывается в общих  чертах.  В  окончательном
варианте я сделаю это подробнее.
   - Значит, даже мне будет понятно? - улыбнулся Филитов.
   - Товарищ полковник, - серьезно, без тени улыбки, заметил Бондаренко, - я
знаю, что  вы  разбираетесь  в  технике  гораздо  лучше,  чем  делаете  вид.
Увеличение мощности  импульса,  его  теоретическое  обоснование,  достаточно
просто. Гораздо сложнее технические и производственные детали,  но  их  тоже
можно понять исходя из новой структуры лазерной полости. Как это произошло с
первой атомной бомбой  -  после  того  как  были  разработаны  теоретические
основы, технические детали постепенно развивались и совершенствовались.
   - Отлично. Вы сумеете представить свой отчет завтра?
   - Да, товарищ полковник.
   Филитов встал, и Бондаренко поднялся из-за стола вместе с ним.
   - Сегодня я прочитаю черновик. Принесите мне текст вашего  окончательного
доклада, и я буду изучать его во время уик-энда. На будущей  неделе  доложим
министру.

***

   Поистине неисповедимы пути Аллаха, подумал Лучник. Как  ему  ни  хотелось
сбить советский транспортный самолет, пришлось вернуться в родной  Газни  на
берегу реки. Со дня, когда он покинул Пакистан, прошла всего  неделя.  Буря,
бушевавшая  на  протяжении  нескольких  дней,  вынудила  советские  самолеты
оставаться на аэродромах, и потому он сумел двигаться очень  быстро.  Лучник
прибыл на базу своего отряда с новым запасом зенитных  ракет  и  узнал,  что
главарь  отряда  готовится  напасть  на  советский  аэродром,  расположенный
поблизости от города.  Суровая  зима  была  трудной  для  всех,  и  неверные
поручили  наружную  охрану  афганским  солдатам,  находящимся  на  службе  у
предателей в Кабуле. Русские не подозревали,  однако,  что  майор,  командир
батальона, несущего охрану  по  наружному  периметру  авиабазы,  был  предан
местным моджахедам. Когда пробьет нужный час, афганские солдаты снимут  свои
посты и дадут возможность трем сотням партизан напасть  прямо  на  советский
лагерь.
   Наступление должно было вестись быстро и  решительно.  Бойцы  за  свободу
разделились на три роты, по сотне моджахедов в каждой. Все три  роты  начнут
штурм одновременно; главарь понимал важность тактического резерва, но у него
было слишком мало солдат, и фронт протянулся на слишком большое  расстояние.
Ему пришлось рисковать, но и он и его люди с 1980 года рисковали много  раз.
Если снова придется рискнуть, разве это так уж важно?  Как  всегда,  главарь
будет находиться в самом  опасном  месте,  и  Лучник  -  рядом  с  ним.  Они
устремятся к  аэродрому  и  ненавистным  самолетам  с  наветренной  стороны.
Русские попытаются поднять свои машины при первом же сигнале тревоги как для
того, чтобы спасти их, так и для того, чтобы обеспечить  себя  поддержкой  с
воздуха. Лучник посмотрел в  бинокль  на  четыре  вертолета  Ми-24.  У  всех
четырех под короткими, словно обрубленными крыльями висел полный боекомплект
ракет, В распоряжении моджахедов был всего один миномет, который мог нанести
по  ним  удар  на  земле.  Поэтому  Лучник  будет  находиться  позади   цепи
нападающих, обеспечивая поддержку. У него не  было  времени  для  ловушки  с
помощью дымовой ракеты, однако ночью это вряд ли принесло какой-либо успех.
   В сотне ярдов от наступающей цепи партизан главарь  встретил  на  заранее
намеченном месте майора афганской  армии.  Они  обнялись  и  вознесли  хвалу
Аллаху. Блудный сын вернулся в колыбель ислама. Майор доложил,  что  два  из
его трех ротных командиров согласились действовать в соответствии с  планом,
однако командир третьей роты остался  верен  русским.  Преданный  моджахедам
сержант через несколько минут убьет этого офицера и откроет его  сектор  для
отхода  после  завершения  операции.  Стоящие  вокруг  партизаны  стыли   на
леденящем ветру. Когда сержант выполнит задание, он даст сигнал ракетой.
   Советский капитан и афганский лейтенант были друзьями, что  изумляло  их,
когда они задумывались над этим. Правда, советский офицер  старался  уважать
местные  обычаи,  а  его  афганский  друг   верил,   что   марксизм-ленинизм
прокладывает дорогу в будущее. Что угодно  будет  лучше,  чем  вражда  между
племенами и кровная месть, господствовавшие  в  этой  несчастной  стране  на
протяжении  всей  ее   истории.   Молодого   афганца   рано   заметили   как
многообещающего кандидата для идеологической обработки, вывезли на  самолете
в Советский Союз, где он увидел, как там хорошо живется  -  по  сравнению  с
Афганистаном, особенно поразила его сфера здравоохранения.  Отец  лейтенанта
умер пятнадцать лет назад, сломав руку,  в  результате  заражения  крови,  а
поскольку он никогда не пользовался благосклонностью вождя племени,  то  его
юный сын провел отнюдь не идиллическую молодость.
   Оба  офицера  смотрели  сейчас  на  карту  и  решали,  как  патрулировать
местность на будущей неделе. Вести  патрулирование  было  необходимо,  чтобы
помешать    бандитам-моджахедам    приближаться    к    авиабазе.    Сегодня
патрулированием занималась вторая рота.
   В командный бункер вошел сержант с телеграммой в руке.  Когда  он  увидел
двух офицеров вместо одного, на лице  его  не  отразилось  удивления.  Левой
рукой он передал конверт с  радиограммой  афганскому  лейтенанту,  в  правой
сжимал рукоятку ножа с лезвием, спрятанным в рукаве гимнастерки,  сшитой  по
русскому образцу. Сержант смотрел только на офицера, которого  ему  поручили
убить, и старался сохранить  спокойствие,  почувствовав  пристальный  взгляд
русского капитана.  Наконец,  русский  отвернулся  и  взглянул  в  амбразуру
бункера. Почти в то же мгновение афганский лейтенант бросил  радиограмму  на
карту и продиктовал ответ.
   Внезапно русский повернул голову. Что-то встревожило его, он  понял,  что
что-то здесь не так еще до того, как осознал причину. И тут он  увидел,  как
рука  сержанта  стремительным  движением  взметнулась  к  горлу  его  друга.
Советский капитан бросился к своему автомату, а афганский  офицер  откинулся
назад, уклоняясь от удара. Ему повезло лишь потому,  что  нож  на  мгновение
запутался  в  слишком  длинном  рукаве  гимнастерки.  Выругавшись,   сержант
освободил нож и рванулся вперед, нанося режущий удар  по  животу.  Лейтенант
вскрикнул от боли, но сумел схватить руку сержанта, прежде чем лезвие успело
вонзиться глубоко  в  тело.  Их  лица  были  настолько  близко,  что  каждый
чувствовал дыхание другого. Одно лицо было  слишком  потрясено  случившимся,
чтобы выразить испуг, а другое казалось слишком разъяренным. В конце  концов
жизнь лейтенанта  спас  излишне  длинный  рукав  сержантской  гимнастерки  -
русский капитан щелкнул предохранителем своего автомата и очередь из  десяти
пуль прошила бок убийцы. Сержант упал без единого звука. Лейтенант поднес  к
лицу окровавленную руку. Капитан подал сигнал тревоги.

***

   Характерный  металлический  стрекот  автомата   Калашникова   донесся   в
четырехстах метрах от того места, где ждали сигнала моджахеды. Одна и та  же
мысль охватила всех - план нарушен. К сожалению,  они  не  подумали  о  том,
чтобы подготовить альтернативный план. Слева от них позиция, занятая третьей
ротой, осветилась вспышками автоматных  очередей.  Солдаты  стреляли  просто
так, в никуда, - перед ними не было партизан, однако грохот выстрелов не мог
не встревожить русских солдат, занимавших позиции в трехстах метрах  отсюда.
Поскольку иного выхода не было, главарь отряда послал  вперед  своих  людей,
вместе с которыми бросились  почти  двести  афганских  солдат,  для  которых
переход на сторону бывшего противника явился облегчением. Это дополнительное
подкрепление не могло внести решающего изменения в ход боя,  как  это  можно
было ожидать. У новых моджахедов не было  тяжелого  стрелкового  оружия,  за
исключением нескольких пулеметов со своими расчетами, а единственный миномет
никак не могли установить.
   Лучник выругался, заметив, что на аэродроме, в  трех  километрах  отсюда,
погасли огни. Их заменили мелькающие точки  электрических  фонариков  -  это
экипажи бежали к своим машинам. Через мгновение яркие осветительные  ракеты,
спускающиеся на парашютах, превратили ночь  в  день.  Сильный  юго-восточный
ветер сдувал их в сторону, но взамен появлялись новые. Лучнику не оставалось
ничего другого, кроме  как  включить  свое  пусковое  устройство.  Он  видел
вертолеты... и один транспортный самолет Ан-26. Левой рукой Лучник поднес  к
глазам бинокль: двухмоторный самолет с высоким расположением  крыльев  сидел
на аэродроме, подобно спящей птице  на  незащищенном  гнезде.  К  нему  тоже
бежали люди. Лучник снова направил бинокль в сторону вертолетов.
   Первым взлетел Ми-24. Лопасти его несущего ротора  рассекали  разреженный
воздух, он боролся с завывающим ветром, отчаянно стараясь набрать высоту.  В
это мгновение внутри аэродромного периметра начали вспыхивать  разрывы  мин.
Зажигательная мина, снаряженная фосфором, упала рядом с другим "Хайндом", ее
раскаленная белая вспышка воспламенила топливо в баках вертолета, и экипаж в
панике стал выбрасываться на поле; у одного из пилотов загорелся комбинезон.
Они едва успели отбежать от пылающего вертолета, как он взорвался, прихватив
с собой еще  один  "Хайнд",  стоящий  рядом.  Последнему  вертолету  удалось
взлететь. Он исчез с потушенными огнями  в  темноте  ночи,  раскачиваясь  от
порывов ветра. Оба уцелевших вертолета вернутся -  Лучник  не  сомневался  в
этом, - но моджахедам удалось уничтожить остальные два прямо на аэродроме, и
он не ожидал такого успеха.
   Зато остальная часть операции развивалась  неудачно.  Мины  падали  перед
наступающими партизанами. Лучник отчетливо видел вспышки автоматных очередей
и разрывы гранат. Сквозь их грохот доносились  и  другие  звуки  боя:  крики
людей, идущих в атаку, стоны раненых.  Отсюда  трудно  было  отличить  крики
русских  от  воплей  афганцев,  но  это  не  интересовало  Лучника.  Ему  не
понадобилось напоминать Абдулу о необходимости смотреть  в  небо  в  поисках
вертолетов с выключенными  ходовыми  огнями.  Он  попытался  воспользоваться
прибором наведения в своем пусковом устройстве, чтобы  обнаружить  невидимое
тепло вертолетных турбин, но безуспешно. Тогда Лучник снова стал смотреть на
единственный самолет, все еще стоявший  на  аэродроме.  Возле  него  рвались
мины, но экипаж уже включил двигатели, и крылатая машина сдвинулась с места.
Лучник прикинул направление ветра и пришел к выводу, что самолет обязательно
попытается взлететь навстречу ему,  а  затем  повернет  в  самую  безопасную
сторону аэродрома. В разреженном воздухе набрать высоту  будет  нелегко,  и,
когда пилот повернет свою машину после взлета, он уберет закрылки,  уменьшив
таким образом подъемную силу, но увеличив скорость. Лучник хлопнул Абдула по
плечу и побежал налево. Через сотню метров он остановился и снова  посмотрел
на советский  транспортный  самолет,  который  набирал  скорость,  осыпаемый
фонтанами черной грязи, подпрыгивая на неровном замерзшем грунте.
   Лучник замер, чтобы зенитная ракета могла взглянуть на  цель,  и  тут  же
устройство  наведения  защебетало,  ощутив  тепло,  исходящее   от   горячих
двигателей самолета на фоне холодной безлунной ночи.

***

   - Взлетная скорость! - крикнул второй пилот, стараясь перекричать шум боя
и рев двигателей. Его глаза не отрывались от приборной панели,  пока  первый
пилот все свое внимание сконцентрировал на том, чтобы  удержать  самолет  на
прямой. - Подъем!
   Первый пилот взял рычаг на себя. Нос самолета поднялся вверх, и  Ан-26  в
последний раз подпрыгнул на замерзшей грунтовой дорожке и оторвался от  нее.
Второй пилот мгновенно убрал шасси, чтобы уменьшить сопротивление воздуха  и
дать возможность самолету быстрее набрать скорость. Пилот  наклонил  самолет
вправо,  делая  плавный  поворот  и  уходя  от  того,  что  сверху  казалось
наибольшим скоплением огня из стрелкового оружия. Набрав высоту, он  полетел
на север, в сторону Кабула. Сидящий позади пилотов  штурман  не  смотрел  на
карты. Его задача заключалась в том,  чтобы  каждые  пять  секунд  выпускать
осветительные ракеты, снабженные парашютами. Это делалось не  для  освещения
поля  боя,  хотя  и  выглядело  со  стороны   таким   образом.   Назначением
осветительных ракет было обмануть зенитные ракеты, выпущенные с  поверхности
и снабженные устройствами инфракрасного наведения. В наставлении говорилось,
что выпускать ракеты нужно каждые пять секунд.

***

   Лучник тщательно следил, как запускаются ракеты. Он  слышал  изменения  в
звучании устройства наведения всякий раз, когда очередной парашют с  висящим
под ним грузиком вылетал из люка самолета и осветительный состав  вспыхивал,
заливая все вокруг ослепительным сиянием. Афганцу  нужно  было  вести  левый
двигатель самолета и точно рассчитать момент пуска ракеты, если он  надеялся
поразить цель. Он уже рассчитал  в  уме  ближайшую  точку  пролета  Ан-2б  -
примерно девятьсот метров, - и как раз перед тем как достигнуть этой  точки,
из грузового  отсека  вылетело  очередное  осветительное  устройство.  Через
секунду искатель зени