з  дома  и
направился к гаражу, Кэти дала последние наставления няне,  а  затем  надела
меховое манто - хирурги,  как  правило,  не  обращают  особого  внимания  на
требования  защитников  животных,  -  и  последовала  за  Джеком.  Он  вывел
автомобиль из гаража, развернулся и выехал на шоссе.
   Кларк не  мог  не  улыбнуться.  Райан  никогда  не  обращал  внимания  на
возможность слежки. Как только габаритные огни  машины  Райана  скрылись  за
поворотом, Кларк въехал во двор.
   - Это вы, мистер Кларк? - спросила няня.
   - Совершенно верно.
   - Они в спальне, - и девушка показала в сторону двери.
   - Спасибо. - Кларк вернулся через минуту. Типичная женщина,  подумал  он,
все они берут с собой слишком много вещей. Даже Кэролайн Райан не составляла
исключения.
   - Спокойной ночи.
   - Спокойной, - и няня снова повернулась к экрану телевизора.
   На дорогу от Аннаполиса, Мэриленд, до центральной части Вашингтона  ехать
чуть меньше часа. Райан пожалел, что не вызвал служебный автомобиль,  однако
Кэти настояла на поездке в своей машине. С Пенсильвания-авеню  они  свернули
через ворота  на  Ист-Экзекьютив-драйв.  Там  полицейский  показал  им,  где
поставить машину. Среди "кадиллаков" и "линкольнов" их  автомобиль  выглядел
весьма скромно, но Джек не обращал внимания на такие мелочи. Они поднялись к
Восточному входу,  где  сотрудники  Секретной  службы  проверяли  гостей  по
списку. Их пропустили, хотя ключи в  кармане  у  Джека  заставили  сработать
металл-детектор, и ему пришлось сконфуженно улыбнуться.
   Сколько бы ни приходилось бывать в Белом доме,  в  посещении  его  всегда
есть что-то волшебное, особенно вечером. Райан повел жену в Западное  крыло.
Они оставили свои пальто в гардеробе рядом с собственным  маленьким  театром
Белого дома, получили номерки и пошли  дальше.  Как  обычно,  в  коридоре  у
поворота стояли репортеры, ведущие великосветскую хронику, - три женщины  за
шестьдесят, они пристально вглядывались в  лица  проходящих  мимо  гостей  и
делали пометки в своих блокнотах. Приоткрытые рты и слащавые  улыбки  делали
их похожими на ведьм из "Макбета". Вдоль коридора выстроились  офицеры  всех
родов войск в парадной форме - Райан называл ее униформой швейцаров, - чтобы
провожать гостей. Как всегда, лучше других выглядели офицеры корпуса морской
пехоты со своими алыми поясами, и невероятно красивый капитан сделал Райанам
знак, приглашая их подняться  по  лестнице  к  входу  в  зал.  Джек  обратил
внимание, с каким восхищением капитан взглянул на его жену.
   На верхней площадке мраморной лестницы стоял еще один офицер  -  на  этот
раз женщина в форме армейского лейтенанта.  Она  направила  их  в  Восточную
комнату. При входе громко объявили их имя - словно  кто-то  прислушивался  к
этому, - и слуга в ливрее тут же приблизился к ним, держа в руках серебряный
поднос с бокалами.
   - Ты сегодня за рулем,  Джек,  -  шепнула  ему  Кэти,  и  он  взял  бокал
минеральной воды с ломтиком лимона. Кэти выбрала шампанское.
   Восточная комната Белого дома была размером с небольшой  спортивный  зал.
Цвета слоновой кости стены, колонны, увитые  золотыми  гирляндами.  В  одном
углу расположился струнный квартет с  роялем,  на  котором  играл  -  причем
превосходно - армейский  сержант.  Половина  приглашенных  уже  была  здесь:
мужчины - в смокингах, женщины - в вечерних туалетах. Кому-то, может быть, и
нравится такая одежда,  подумал  Райан,  но  не  мне.  Джек  и  Кэти  решили
прогуляться по залу и почти сразу встретили министра обороны Банкера  и  его
жену Шарлотту.
   - Привет, Джек.
   - Здравствуй, Деннис. Ты знаком с моей женой?
   - Кэролайн, - улыбнулась Кэти и протянула руку.
   - Ну, что ты думаешь о розыгрыше? Джек засмеялся.
   - Я знаю, сэр, как вы с Брентом  Талботом  спорите  по  этому  поводу.  Я
уроженец Балтимора. Кто-то украл нашу команду.
   - Ты ничего не потерял. Это - наш год.
   - Но "Викинги" утверждают то же самое.
   - Им повезло, что удалось одержать победу в Нью-Йорке.
   - Насколько я помню, "Рейдеры" тоже едва вас не напугали.
   - Просто  везение,  -  пробормотал  Банкер.  -  Во  втором  тайме  мы  их
похоронили.
   Кэролайн Райан и Шарлотта Банкер обменялись красноречивыми взглядами:  ох
уж эти мужчины! Футбол! Кэти обернулась и.., увидела ее совсем рядом. Миссис
Банкер предпочла скрыться, пока  "мальчишки"  разговаривали  о  мальчишеских
делах.
   Кэти сделала глубокий вдох. Она не была уверена, подходящее ли это  место
и подходящий ли момент, однако остановить сейчас себя ей было так же трудно,
как прекратить операцию. Она заметила, что Джек смотрит в другую сторону, и,
подобно ястребу, устремилась через зал прямо к цели.
   Доктор Элизабет Эллиот была одета почти так же,  как  и  доктор  Кэролайн
Райан. Узор на ткани и покрой немного разнились, но дорогие платья выглядели
так похоже, что редактор отдела мод мог подумать, что они  куплены  в  одном
магазине. Шею советника по национальной безопасности украшала  тройная  нить
жемчуга. Она беседовала с двумя гостями. Заметив, что кто-то направляется  к
ней, доктор Эллиот обернулась.
   - Здравствуйте, доктор Эллиот. Вы помните меня? - спросила Кэти с  теплой
улыбкой.
   - Нет. Мы разве встречались?
   - Меня зовут Кэролайн Райан. Не припоминаете?
   - Извините, - ответила Лиз, мгновенно опознав, кто перед ней, но все  еще
не понимая, что общего может быть между ними. - Вы знакомы с Бобом  и  Либби
Хольцман?
   - Я  слежу  за  вашими  материалами,  -  любезно  сказала  Кэти,  пожимая
протянутую руку Хольцмана. .  -  Это  всегда  приятно  слышать.  -  Хольцман
почувствовал нежность ее руки, и его пронзило чувство вины. Неужели  это  та
самая женщина, чью семейную жизнь он пытался  разрушить?  -  Это  моя  жена,
Либби.
   - Я знаю, вы тоже репортер.
   Либби Хольцман была выше Кэти, платье подчеркивало ее пышную грудь.  Одна
из ее грудей стоит моих двух, подумала Кэти, едва удержавшись от  вздоха.  У
Либби был бюст, о котором говорят: есть на что приклонить голову.
   - Около года назад вы оперировали мою кузину, - сказала Либби Хольцман. -
Ее мама утверждает, что вы - лучший в мире хирург.
   - Каждому врачу приятно это услышать. - Кэти пришла к выводу,  что  Либби
симпатична ей, несмотря на очевидное физическое превосходство.
   - Я знаю, что  вы  хирург,  но  где  мы  могли  встречаться?  -  небрежно
поинтересовалась Лиз Эллиот тоном, каким обычно говорят с прислугой.
   - В Беннингтоне. Я была на первом курсе, а вы преподавали политологию.
   - Вот как? Удивительно, как вы это помните. - Лиз дала понять, что  столь
малозначащие подробности не для нее.
   - Такое было время, - улыбнулась Кэти.  -  Фундаментальные  дисциплины  в
медицине - дело нелегкое. Нам приходилось главное внимание уделять  основным
курсам. А все второстепенное - побоку, тем более что отличные  отметки  были
гарантированы.
   Выражение лица Эллиот не изменилось.
   - Не помню, чтобы я просто так раздавала хорошие отметки.
   - Ну, почти просто так. Достаточно было запомнить,  что  вы  говорили  на
лекциях,  и  затем  повторить  слово  в  слово.  -  Улыбка  Кэти  стала  еще
приветливее.
   Бобу Хольцману хотелось отступить назад, но он удержал  себя.  Глаза  его
жены расширились - она быстрее  мужа  поняла  происходящее.  Была  объявлена
война, и битва обещала быть весьма жестокой.
   - А что случилось с доктором Бруксом?
   - С кем? - спросила Лиз. Кэти повернулась к Хольцманам.
   - Да, в семидесятые  годы  времена  были  действительно  другие,  правда?
Доктор Эллиот только получила степень магистра, а кафедра политических  наук
- как это лучше сказать?  -  ну,  увлекалась  левыми  взглядами.  Тогда  это
казалось модным. - Она снова повернулась к Элизабет  Эллиот.  -  Неужели  вы
забыли доктора Брукса и доктора Хеммингса? Запамятовали, где находился  дом,
в котором вы жили вместе с ними?
   - Не помню. - Лиз изо всех сил  старалась  сохранить  спокойствие.  Этому
скоро придет конец. Но сейчас она не могла повернуться и уйти.
   - Разве не на трех углах, в нескольких кварталах от кампуса?..  Мы  звали
их братьями Маркс, - хихикнула Кэти. - Брукс никогда не носил носков - и это
в Вермонте! Должно быть, из-за этого у него всегда была  капля  на  носу,  а
Хеммингс не мыл голову. Да, это была кафедра - только держись. Потом  доктор
Брукс перешел в Беркли, и вы, конечно, последовали за  ним,  чтобы  защитить
докторскую диссертацию. Вы, наверно, любили работать под  его  руководством.
Скажите, а как сейчас жизнь в Беннингтоне?
   - Хорошая, как всегда.
   - Я так ни разу и не ездила на встречи выпускников, - заметила Кэти.
   - Да и я не была там в прошлом году, - ответила Лиз.
   - Так что же произошло с доктором Бруксом? - настаивала Кэти.
   - По-моему, он преподает в Вассаре.
   - А, вы поддерживаете с ним контакт? Готова  поспорить,  он  все  еще  не
пропускает ни одной юбки. Гордость радикала. Вы часто встречаетесь?
   - Ни разу за последние пару лет.
   - Мы так и не могли понять, что вы в нем нашли, - заметила Кэти.
   - Бросьте, Кэролайн, все мы не были в то время девственницами.
   Кэти отпила глоток шампанского.
   - Это верно, времена были другими, и мы совершали массу глупостей. Но мне
повезло. Джек сделал меня порядочной женщиной.
   Началось! - подумала Либби Хольцман.
   - Не у всех есть на это время.
   - И как только вы обходитесь без семьи, не представляю. Я бы  не  вынесла
одиночества.
   - По крайней мере мне не  приходится  беспокоиться  о  неверном  муже,  -
ледяным тоном заметила Лиз, прибегая к испытанному оружию и не зная, что оно
больше не заряжено.
   Кэти сочувственно улыбнулась.
   - Да, некоторым приходится беспокоиться об этом. К счастью, меня эта чаша
миновала.
   - Разве какая-нибудь женщина может быть уверена в этом?
   - Только дура остается в неведении. Если знаешь своего мужа, -  объяснила
Кэти, - у тебя нет сомнений в том, на что он способен и на что - нет.
   - И вы действительно так уверены в себе? - спросила Лиз.
   - Конечно.
   - Считается, что жена  узнает  об  измене  мужа  последней.  Кэти  слегка
наклонила голову.
   - Это философская дискуссия или вы  хотите  сказать  мне  что-то  в  лицо
вместо того, чтобы говорить за моей спиной?
   Господи!   Боб   Хольцман   чувствовал   себя   зрителем    на    схватке
боксеров-профессионалов.
   - Неужели  у  вас  создалось  такое  впечатление?  Прошу  извинить  меня,
Кэролайн.
   - Ничего страшного, Лиз.
   - Извините, но я хотела бы, чтобы ко мне обращались...
   - Я тоже предпочитаю, чтобы ко  мне  обращались  -  "профессор",  я  ведь
доктор медицины. Больница Джона Хопкинса, и все такое.
   - Мне казалось, вы адъюнкт-профессор. Доктор Райан кивнула.
   - Совершенно верно. Мне  предложили  должность  профессора  в  Виргинском
университете, однако тогда пришлось бы  переехать  из  дома,  в  котором  мы
сейчас живем, перевести детей в другую школу и, разумеется, возник бы вопрос
о карьере Джека. Поэтому я отклонила предложение.
   - Вы, наверно, очень заняты.
   - Да, у меня немало дел, к  тому  же  я  люблю  свою  работу  в  Больнице
Хопкинса. Мы ведем сейчас  перспективную  исследовательскую  работу,  а  мне
нравится быть в  гуще  событий.  Вам,  наверно,  было  легче  перебраться  в
Вашингтон - вас ничто не удерживало, да и к тому же что нового может быть  в
политических науках?
   - Жизнь, которую я веду, вполне меня устраивает.
   - Не сомневаюсь, - ответила  Кэти,  заметив  слабое  место  и  зная,  как
воспользоваться этой слабостью. -  Всегда  видно,  когда  человеку  нравится
работа.
   - А какова жизнь у вас, профессор?
   - Трудно желать лучшего. Между прочим, между нами только  одно  серьезное
различие, - сказала Кэролайн Райан.
   - Какое именно?
   - .. Вы не видели, куда исчезла моя жена? Ваша беседует с  Хольцманами  и
Элизабет Эллиот. Интересно, о чем они разговаривают? - произнес Банкер.
   - Дома, в постели, я сплю с мужчиной, - ответила Кэти, сладко улыбаясь. -
И самое приятное в этом, что мне не приходится менять батареи в вибраторе.
   ...Джек повернулся и увидел свою жену рядом с Элизабет Эллиот,  жемчужное
ожерелье которой показалось ему темным - так побледнело ее  лицо.  Его  жена
была ниже ростом, чем советник по  национальной  безопасности,  и  выглядела
девчонкой рядом с Либби Хольцман, но, что бы там ни происходило,  Кэти  вела
себя подобно медведице, защищающей своих медвежат. Ее глаза были  устремлены
в лицо Эллиот. Он подошел, чтобы узнать, в чем дело.
   - Ты здесь, милая.
   - А, Джек! - Кэти не отвела глаз от своей цели. - Ты  знаком  с  Либби  и
Бобом Хольцманами?
   - Привет. - Он обменялся с ними рукопожатиями -  их  взгляды  говорили  о
чем-то, но он не мог понять о чем именно.  Миссис  Хольцман  хотела  сказать
что-то, но сделала глубокий вдох и, только выдержав паузу, спросила:
   - Это вы тот счастливец, что женился на этой  женщине?  -  Вопрос  миссис
Хольцман позволил Эллиот отвести взгляд в сторону.
   - Говоря по правде, это она вышла за меня замуж,  -  ответил  Джек  после
короткого замешательства.
   - Прошу меня извинить. -  И  Эллиот  ретировалась  с  поля  боя,  пытаясь
сохранить остатки собственного достоинства.  Кэти  взяла  Джека  за  руку  и
подвела к роялю, что стоял в углу.
   - Что значит вся эта чертовщина? - обратилась  Либби  Хольцман  к  своему
мужу. Правда, она и сама  догадывалась  о  сути  происшедшего.  Ее  успешная
попытка удержаться от смеха едва не стоила ей жизни.
   - Дело в том, дорогая, что я нарушил  профессиональную  этику.  И  знаешь
почему?
   - Ты поступил правильно, - заявила Либби. -  Братья  Маркс?  Дом  у  трех
углов.  Лиз  Эллиот,  белая  протестантка  англо-саксонского  происхождения,
королева левой ориентации. Боже мой!
   - Джек, у меня ужасная головная боль.  Просто  ужасная,  -  шепнула  Кэти
мужу.
   - Действительно так плохо? Она кивнула.
   - Уведи меня отсюда, пока не наступил приступ тошноты.
   - Кэти, но уходить с таких приемов не принято, - напомнил ей Джек.
   - Без нас обойдутся.
   - О чем ты говорила с Лиз?
   - Знаешь, она мне не понравилась.
   - Не только тебе. Ну хорошо.
   Джек взял Кэти под руку и повел к выходу. Армейский капитан  сразу  понял
серьезность положения, и через пять минут они вышли на свежий  воздух.  Джек
усадил жену в машину и направился к выезду на Пенсильвания-авеню.
   - Поезжай прямо, - сказала Кэти.
   - Но...
   - Поезжай прямо, Джек. - Это был ее  голос  хирурга,  таким  голосом  она
давала распоряжения во время операций. Райан проехал мимо парка Лафайетта.
   - Теперь налево.
   - Куда мы едем?
   - Сейчас поворачивай направо - и въезжай налево в ворота. - Послушай...
   - Пожалуйста, Джек, - попросила она тихо. Швейцар у входа  в  отель  "Хэй
Адаме" помог Кэролайн выйти из машины. Джек передал ключи  служителю,  чтобы
тот поставил машину на стоянку, затем последовал за женой. Подойдя к стойке,
Кэти получила ключ от комнаты и направилась к лифту. Джек  вошел  следом  за
ней, а когда лифт остановился, они направились к угловому люксу.
   - Что ты задумала, Кэти?
   - Джек, у нас было слишком много работы, мы без конца занимались  детьми,
не оставляя времени для нас самих. Сегодня - время для нас с  тобой.  -  Она
обняла его за шею, и мужу ничего не оставалось, как поцеловать ее. Кэти дала
ему ключ. - А теперь открой дверь, пока мы не напугали кого-нибудь.
   - Но как быть...
   - Джек, помолчи. Пожалуйста, - добавила она.
   -  Хорошо,  милая.  -  Райан  распахнул  дверь,  и  они  вошли.  Кэти   с
удовольствием отметила, что все ее указания были выполнены, как и  надлежало
персоналу лучшего из отелей. На столе был накрыт легкий ужин, и в ведерке со
льдом стояла бутылка французского шампанского. Она бросила норковое манто на
ливан в полной уверенности, что и все остальное сделано лучшим образом.
   - Открой шампанское, пожалуйста. Я сейчас вернусь. Тебе тоже следовало бы
снять пиджак и расслабиться, - произнесла Кэти через  плечо,  направляясь  в
спальню.
   - Конечно, - ответил себе Джек. Он не понимал,  что  происходит  или  что
задумала Кэти, но вообще-то это мало его беспокоило. Положив пиджак рядом  с
манто, он снял фольгу с горлышка  бутылки,  ослабил  проволоку  и  осторожно
извлек пробку. Затем налил два бокала и снова поставил бутылку в  серебряное
ведерко. Доверившись французским виноделам, он решил  не  пробовать  вино  и
подошел к окну, откуда был виден силуэт Белого  дома.  Джек  не,  слышал,  а
скорее почувствовал, когда Кэти вернулась в гостиную. Он  обернулся  -  Кэти
стояла в дверях.
   Она надела ее во второй раз, длинную, до пола, ночную рубашку  из  белого
шелка. Первый раз это произошло во время их медового  месяца.  Кэти  подошла
босиком к мужу, скользя по ковру подобно привидению.
   - Головная боль у тебя, должно быть, прошла.
   - А вот жажда по-прежнему осталась. - Кэти улыбнулась Джеку.
   - Думаю, это мы сейчас уладим. - Джек поднял бокал и поднес его  к  губам
жены. Она сделала глоток и отвела бокал к губам мужа.
   - Хочешь есть?
   - Нет.
   Кэти наклонилась к нему, взяв его за обе руки.
   - Я люблю тебя, Джек. Пошли?
   Джек повернул ее спиной к себе и пошел сзади, держа  руки  на  ее  талии.
Постель была приготовлена, одеяло откинуто, свет в спальне выключен,  только
сияние прожекторов, освещающих Белый дом, пробивалось сквозь шторы.
   - Помнишь наш первый раз, первую ночь после свадьбы?
   - Я не забыл оба раза, Кэти, - улыбнулся Джек.
   - Это будет у нас еще одна первая ночь, Джек. - Она протянула руки,  стоя
позади него, и расстегнула пояс. Он понял и быстро разделся. Когда он  встал
перед ней обнаженный, она обняла его с неожиданной страстью  и  шелк  ночной
рубашки охладил его горячую кожу.
   - Ложись.
   - Сейчас ты красивее, чем раньше, Кэти.
   - Я никому не позволю отнять тебя у  меня.  Кэти  последовала  за  ним  в
постель. Оба дрожали от нетерпения. Кэролайн подняла ночную рубашку до пояса
и опустилась на него, затем шелк упал вниз. Его руки ласкали ее  груди.  Она
прижала их, раскачиваясь на нем, зная, что он  не  сумеет  долго  сдерживать
себя, но и ее момент был уже совсем близко.
   Я - самый счастливый человек в мире, подумал Джек, пытаясь сдержаться, и,
хотя это ему не удалось,  получил  в  награду  улыбку,  от  которой  у  него
дрогнуло сердце.
   - Совсем неплохо, - заметила Кэти через минуту, целуя его руки.
   - Практики недостаточно.
   - Ничего, вечер только наступил, - сказала она, ложась рядом, - и я  тоже
не испытывала ничего подобного вот уже много времени. Ну как, проголодался?
   Райан посмотрел по сторонам.
   - Я...
   - Подожди. - Она встала с кровати и  принесла  ему  халат  с  монограммой
отеля. - Это чтобы ты не утратил пыла.
   Ужин прошел в тишине. Они не нуждались в словах  и  следующий  час  молча
делали вид, что им снова двадцать с небольшим, юные и страстные, проявляющие
любопытство в  любви,  стремящиеся  познать  ее  как  новое  и  удивительное
явление, где каждый поворот открывает что-то неизведанное, не  встречавшееся
раньше. Прошло слишком много времени, напомнил себе Джек, но тут же выбросил
эту мысль  из  своего  сознания,  которое  на  этот  раз  было  спокойным  и
безмятежным. Они покончили с  десертом,  и  он  разлил  по  бокалам  остаток
шампанского..
   - Пора кончать пить. - Но еще не сегодня, подумал он. Кэти осушила  бокал
и поставила его на стол.
   - Да, это будет неплохо, но ведь ты не алкоголик. Мы с тобой доказали это
на прошлой неделе. Тебе был нужен отдых, и ты отдохнул. А  теперь  ты  снова
нужен мне.
   - Если справлюсь.
   Кэти встала и взяла его за руку.
   - Справишься, ты такой сильный.
   На этот раз Джек принял инициативу на себя. Когда они вошли в спальню, он
наклонился и снял с Кэти ночную сорочку, потом  бросил  свой  халат  на  пол
рядом с ней.
   Первый поцелуй превратился в вечность. Он поднял ее на руки,  положил  на
кр