ьше он командовал ротой в подразделении  "рейнджеров"
и неплохо разбирался в бомбах и минах-ловушках. - Но кто бы это  ни  сделал,
работа - блеск.
   - Жаль, что нас там нет, - сказал  лейтенант.  Младшие  офицеры  согласно
закивали. Те, что постарше, помалкивали. Планы, предусматривающие  в  случае
необходимости  развертывание  военных  действий,  обсуждались  при   штабных
учениях на уровне дивизии и корпуса  уже  несколько  лет.  Проблема  ведения
военных действий - а именно об этом и шла речь - обсуждалась очень серьезно,
хотя  большинство  старших  офицеров  придерживались   мнения,   что   такое
возможно... разумеется, при условии согласия правительства этих стран. А вот
на это рассчитывать, конечно, не  приходилось,  хотя,  по  мнению  офицеров,
правительство можно было  понять.  Трудно  переоценить  уровень  отвращения,
которое  армия  испытывает  к  наркотикам.  Старшие   офицеры,   командующие
батальонами, майоры и чины повыше слишком хорошо помнили  семидесятые  годы,
когда армия страдала от наркотиков ничуть не меньше, чем ее обвиняли, и были
известны  случаи,  когда  офицерам  кое-где  приходилось  бывать  только   в
сопровождении вооруженной охраны.
   Понадобилось много лет упорной борьбы, чтобы справиться с этой  болезнью.
Даже  сегодня  каждый  американский  военнослужащий  мог   быть   подвергнут
неожиданной проверке. Для старших сержантов  и  всех  офицеров  прощения  не
существовало,  следовало  немедленное  увольнение  из  армии.  В   отношении
рядового состава и сержантов ранга Е-5 и ниже были некоторые послабления:  в
случае, если обнаруживались  в  крови  следы  наркотиков,  виновный  получал
строгий выговор и наказание в соответствии со статьей 15  Военного  кодекса;
за  следующим  нарушением  следовало  немедленное  увольнение.   Официальным
лозунгом было: "Только не в нашей армии!" Были и другие причины ненависти  к
наркотикам. Многие из сидевших за столом офицеров имели семьи,  и  рано  или
поздно мог настать момент, когда торговцы наркотиками попытаются  предложить
свой товар их детям. Тут все придерживались единой точки зрения: всякий, кто
попытается продать наркотики детям профессиональных военных, подвергает свою
жизнь смертельной опасности.
   Подобные случаи происходили редко: военные  -  народ  дисциплинированный,
однако стремление покончить с  торговцами  наркотиками  было  налицо.  И  не
только стремление, но и реальная возможность.
   Когда все-таки происходило неизбежное и  торговцы  наркотиками  исчезали,
это событие всегда приписывали ссорам за сферы  влияния.  Большинство  таких
убийств оставались нераскрытыми.
   И сейчас Чавез занимается именно этим,  внезапно  понял  Тим  Джексон.  В
конце концов, произошло слишком много совпадений. Чавез, Муньос и Леон.  Все
говорят по-испански. Все уехали в один и тот же день. Значит, они  принимали
участие в специальной  операции,  скорее  всего,  по  поручению  ЦРУ.  Такое
задание является,  несомненно,  опасным,  но  все  они  солдаты,  такова  их
профессия. Лейтенант Джексон вздохнул теперь свободнее - он  знал  то,  чего
знать ему не полагалось. Чем бы  ни  занимался  Чавез,  это  его  работа,  а
значит, с ним все будет в порядке. Тим Джексон впредь не станет выяснять его
местонахождение. По-видимому, Чавез справится с заданием. Лейтенант  помнил,
что Динг - превосходный солдат. Если операция вообще кому-то по силам, Чавез
с ней справится.

***

   Телевизионщики  вскоре  закончили  съемку,  им   надоело   пребывание   в
разрушенной  цитадели,  и  они  уехали,  чтобы  подготовить  комментарии   и
сопроводительный текст. Как только последний телевизионный фургон скрылся из
виду, направляясь к Медельину, на вершине горы тут же  появился  Кортес.  На
этот раз он приехал на "джипе". Он  устал,  испытывал  раздражение,  но  его
снедало любопытство. Произошло нечто в высшей степени странное, и он не  мог
понять, что именно. Кортес знал - он не успокоится, пока не выяснит  все  до
конца. Два человека из  находившихся  внутри  дома  во  время  взрыва  чудом
уцелели и уже были доставлены в Медельин, где находились в  руках  надежного
врача. Кортес позже собирался  допросить  их,  но  сначала  ему  нужно  было
выяснить еще одно обстоятельство.  Отряд  полицейских,  находившихся  вблизи
развалин,  подчинялся  капитану,  который  уже  давно  нашел  общий  язык  с
картелем. Феликс не сомневался, что капитан  не  будет  испытывать  горя  от
смерти Унтивероса и остальных главарей картеля, но какое это имеет значение,
правда? Кубинец остановил "джип", вышел из него  и  направился  к  капитану,
который беседовал с двумя полицейскими.
   - Доброе утро, капитан. Вы уже выяснили, что это была за бомба?
   - Без сомнения, она находилась внутри автомобиля, - заверил его капитан.
   - Да, у меня тоже  возникло  такое  подозрение,  -  терпеливо  согласился
Кортес. - А что за взрывчатое вещество?
   - Не имею представления, - пожал плечами капитан.
   - Может быть, вам удастся выяснить это, -  подсказал  Кортес,  -  в  ходе
вашего расследования.
   - Хорошо. Я займусь этим.
   -  Спасибо,  капитан.  -  Кортес  направился  к  своему  "джипу",   чтобы
отправиться  теперь  на  север.  При  изготовлении  кустарной  бомбы   могли
использовать  динамит  -  здесь  было  немало  этого  взрывчатого  вещества,
используемого  в  рудниках  и  горных  разработках,   -   или   пластическую
взрывчатку, производимую для промышленных целей, или даже  азотную  селитру,
необходимую для удобрения полей. Но  если  бомбу  изготовила  М-19,  то,  по
мнению Кортеса, для нее использовали бы семтекс, чешскую разновидность  RDX,
популярную сейчас  среди  марксистских  террористических  организаций  из-за
большой мощности, доступности и дешевизны. Если удастся определить,  что  за
взрывчатое вещество использовалось, возможно, он узнает, кто  ее  изготовил.
Кортес удовлетворенно улыбнулся - ведь он заставил капитана полиции получить
для него эту информацию. Спускаясь по крутому горному  склону,  он  подумал,
что это лишь  одно  из  нескольких  обстоятельств,  являющихся  поводом  для
удовлетворения.
   Действительно, были и другие. Гибель четырех главарей  картеля  причинила
ему ничуть не больше грусти, чем капитану полиции. В конце концов, они  были
всего лишь  бизнесмены,  а  не  личности,  по  отношению  к  которым  Кортес
испытывал уважение. Они только платили ему, вот и все. Те, кто  взорвал  эту
мощную  бомбу,  обнаружили  удивительный   профессионализм.   Кортес   снова
задумался над тем, что вряд ли  все-таки  это  могло  быть  делом  рук  ЦРУ.
Американцы не умеют убивать людей. Он не был испуган тем, что  сам  едва  не
погиб. Тайные операции являлись его профессией, в конце концов, и он отдавал
себе отчет в угрожающей ему опасности. К тому  же  если  бы  именно  он  был
главной целью такого изощренного и элегантного плана, то  вряд  ли  смог  бы
сейчас искать виновников. Как бы то ни было, гибель Унтивероса,  Фернандеса,
Д'Алехандро и Вагнера  означала,  что  в  руководстве  картеля  образовались
четыре вакантных места, там стало на четыре  человека,  обладавших  властью,
деньгами и престижем, меньше...  Если  бы  Кортес  захотел,  ему  теперь  не
понадобилось бы одолевать их сопротивление. Если...
   Почему бы и нет? Ведь ему хочется завоевать для себя место за столом, где
сидят руководители картеля. Несомненно, место. А может быть, нечто  большее.
А пока ему предстояла работа, в ходе которой  нужно  было  найти  виновников
совершенного "преступления".
   Когда он приехал в Медельин, двоих, что уцелели при взрыве  в  доме,  уже
перевязали и вместе-с полудюжиной слуг  погибшего  главаря  приготовили  для
допроса. Их поместили на верхнем этаже  многоэтажного  здания  в  Медельине,
прочного и пожаростойкого, со звуконепроницаемыми стенами и полом, что  было
в данном случае очень кстати. Кортес вошел в комнату. Все  восемь  преданных
слуг сидели, прикованные наручниками к стульям с высокими спинками.
   - Кто из вас знал о предстоящей встрече?  -  спросил  он  тихим  приятным
голосом.
   Все закивали. Разумеется, о намеченном на вчерашний вечер совещании знали
все. Унтиверос любил поговорить, а слуги поневоле выслушивали его.
   - Отлично. Кто из вас рассказал об этом и кому? -  Теперь  голос  Кортеса
звучал бесстрастно - голос образованного человека.  -  Ни  один  из  вас  не
выйдет отсюда, пока я не получу ответ на этот вопрос.
   Тут же послышались бессвязные возражения. Он  ожидал  этого.  Большинство
отрицаний соответствовало действительности. Кортес в этом не сомневался.
   Очень жаль.
   Феликс взглянул на старшего охранника и показал на служанку,  прикованную
к стулу, крайнему слева. - Начнем с нее.

***

   Губернатор Фаулер вышел из номера отеля, уверенный, что цель, которой  он
посвятил последние три года жизни, теперь в пределах досягаемости.  Почти  в
пределах,  напомнил  он  себе,  -  в   политике   не   бывает   стопроцентно
определенного.
   Однако конгрессмен из Кентукки, который, на удивление всем, сопротивлялся
крайне успешно, только что согласился уступить голоса  делегатов,  обещавших
ему поддержку, в обмен на пост в кабинете министров. В результате Фаулер  не
только получил гарантированное большинство голосов, но и несколько сотен  их
на всякий непредвиденный случай. Разумеется, он умолчал об этом. Фаулер  дал
возможность  конгрессмену  из  Кентукки  самому  выступить   с   заявлением,
намеченным  на  второй  день  съезда,  чтобы   покрасоваться   еще   раз   в
ослепительных лучах солнца - или, вернее, юпитеров.  Новости  просочатся  из
лагерей обоих соперников, но конгрессмен только улыбнется  по-мальчишески  и
скажет слушателям, что, если им нравится, пусть придумают что угодно, -  все
равно лишь он один знает правду.
   Политика, подумал Фаулер, бывает иногда  такой  фальшивой.  Это  казалось
особенно странным, потому что сам Фаулер  был  прежде  всего  очень  честным
человеком, что, впрочем, отнюдь не мешало ему нарушать все правила игры.
   И сейчас, стоя перед  сияющими  юпитерами  телевизионщиков  и  не  сказав
ничего за все шесть минут непрерывных ответов  на  вопросы,  он  пользовался
этими правилами. Да, они вели "интересные дискуссии"  о  "важных  проблемах,
стоящих  перед  нашей  страной".  Губернатор  и  конгрессмен  придерживались
"одинаковой точки зрения в своем стремлении видеть  новое  руководство"  для
страны, которая - оба были уверены, хотя  и  не  могли  пока  сказать  более
определенно, - будет процветать независимо от того,  кто  одержит  победу  в
ноябре.  Действительно,  незначительные   политические   расхождения   между
президентами и политическими партиями терялись в шуме Капитолия, к  тому  же
американские партии становились столь дезорганизованными, что от раза к разу
выборы президента все больше превращались в конкурс красоты. Возможно, это и
к лучшему, подумал Фаулер, хотя не очень приятно сознавать,  что  власть,  к
которой так стремишься, на самом деле всего лишь иллюзия. Затем пришло время
вопросов.
   Первый же вопрос удивил  его.  Фаулер  не  видел,  кто  его  задал.  Лучи
юпитеров и вспышки фотоаппаратов слепили  его  -  после  нескольких  месяцев
бесчисленных выступлений и пресс-конференций Фаулер начал сомневаться, что у
него когда-нибудь полностью восстановится  зрение,  -  но  это  был  мужской
голос, и губернатору  показалось,  что  он  принадлежит  репортеру  какой-то
крупной газеты.
   - Господин губернатор, из Колумбии поступило сообщение, что мощный  взрыв
бомбы в автомобиле уничтожил дом одного из  главарей  Медельинского  картеля
вместе с его семьей.  Поскольку  это  событие  последовало  сразу  же  после
убийства директора ФБР и нашего посла в Колумбии, нам хотелось бы знать ваше
мнение на этот счет.
   - Боюсь, что у меня не было времени выслушать  утренние  новости,  потому
что я завтракал с конгрессменом. Что вы  хотите  сказать  этим  вопросом?  -
спросил Фаулер. Его манера поведения изменилась  -  теперь  он  был  уже  не
полный  оптимизма  кандидат,  а  осторожный  политик,  рассчитывающий  стать
государственным деятелем, что бы ни подразумевалось под этим,  черт  побери,
подумал Фаулер. Когда-то все было так ясно.
   - Ходят слухи, сэр, что в этом покушении  может  быть  замешана  Америка,
пояснил репортер.
   - Вот как? Вы знаете, что между мной и президентом немало расхождений  во
мнениях, причем отдельные расхождения по весьма важным  вопросам,  но  я  не
могу предположить,  чтобы  наш  президент  способен  был  пойти  на  заранее
обдуманное хладнокровное убийство, и уж, вне всякого  сомнения,  я  не  могу
обвинить в этом нашего теперешнего президента, -  произнес  Фаулер  голосом,
присущим, по его мнению, настоящему государственному деятелю. Вообще-то,  он
не собирался говорить ничего; в  конце  концов,  именно  для  этого  и  даны
государственным деятелям голоса - ими или  произносят  совершенно  очевидные
вещи, или не вкладывают в слова никакого значения. На протяжении почти  всей
кампании Фаулеру удавалось добиваться этого. Даже злейшие враги  -  а  таких
было несколько даже в его собственной партии, не говоря про оппозиционную, -
считали, что он честный мыслящий  человек,  обращающий  внимание  на  важные
проблемы и избегающий оскорбительных выпадов. Только что сделанное заявление
лишь подтверждало это.
   Он не собирался менять политику, проводимую американским  правительством,
и не думал о том, чтобы загнать в ловушку своего будущего оппонента. Однако,
сам не сознавая этого, Фаулер сделал и то, и другое.

***

   Свою поездку президент запланировал заранее. По  традиции  было  принято,
чтобы глава исполнительной власти не проявлял  особой  инициативы  во  время
проведения съезда оппозиционной партии Работать в Кэмп-Дэвиде  было  так  же
просто, как и в Вашингтоне, - даже проще, потому что  здесь  не  требовалось
отвечать на вопросы журналистов. Но чтобы попасть в Кэмп-Дэвид,  приходилось
преодолевать сложные препятствия. Пока вертолет корпуса морской пехоты  VН-З
ждал президента на лужайке Белого дома, он вышел  из  дверей  первого  этажа
вместе с  супругой  и  двумя  сопровождающими  сотрудниками.  И  тут  же  их
встретила толпа  репортеров  и  множество  телевизионных  камер.  Интересно,
промелькнуло в голове президента, понимают ли русские со  своей  гласностью,
что их ожидает.
   - Господин президент! - выкрикнул один из самых  старших  телерепортеров.
Губернатор Фаулер заявил, что надеется, мы не  имеем  никакого  отношения  к
взрыву этой бомбы в Колумбии! Что можете сказать вы по этому поводу?
   Уже по пути к  канату,  отгораживающему  его  от  журналистов,  президент
понял, что совершил ошибку, но вопрос  притягивал  его  к  журналистам,  как
лемминг стремится к гибели в море. У президента не было выбора.  Вопрос  был
задан так громко, что  все  слышали  его,  и  не  ответить  -  значило  дать
определенный ответ.
   Президент отказался ответить на вопрос о... Он не мог покинуть  Вашингтон
на неделю, уступив  главную  роль  на  политической  сцене  сопернику,  если
оставить этот вопрос без ответа на лужайке Белого дома.
   - Соединенные Штаты, - произнес президент, - не убивают невинных женщин и
детей. Соединенные Штаты воюют против тех, кто так поступает.  Мы  не  можем
опуститься до такого отвратительного уровня, как эти  люди.  Это  достаточно
ясный ответ? - Голос президента был  спокойным  и  размеренным,  но  взгляд,
который он бросил на репортера, задавшего вопрос,  заставил  этого  опытного
журналиста упасть духом прямо на глазах. Как приятно, подумал президент, что
его власть иногда  заставляет  этих  сукиных  сынов  Почувствовать  глупость
собственных вопросов.
   Это была вторая крупная политическая ложь, выпущенная на свободу  в  этот
день, к тому же в день, когда не было особенных новостей. Губернатор  Фаулер
отлично помнил, что Джон и Роберт Кеннеди разрабатывали план убийства Кастро
и других политических деятелей с увлечением дилетантов, начитавшихся романов
Яна Флеминга, и вскоре поняли,  причем  поняли  на  собственной  шкуре,  что
политические  убийства  -  дело  грязное  и  не  из  приятных.  Даже   очень
неприятное, потому что, как правило, рядом оказываются люди, которых вам  не
хотелось бы убивать.
   Теперешнему президенту было известно все о "попутном уроне" - этот термин
казался ему отвратительным, хотя  одновременно  четко  говорил  о  чем-то  и
совершенно  необходимом,  что  невозможно  объяснить  людям,  не  понимающим
жестокую реальность  современного  мира:  террористы,  преступники  и  самые
разные трусы - а жестокие люди являются, как правило,  трусами  -  стараются
спрятаться за спины невинных или среди них, бросая вызов  закону,  используя
альтруизм своих врагов в качестве оружия против них же. Вы не смеете тронуть
нас. Мы - преступники, тогда как вы -  на  стороне  закона.  Вы  не  сможете
напасть на нас, не уронив свой престиж. Это наиболее отвратительная  сторона
этих наиотвратительнейших людей, и иногда - редко, но все  же  иногда  -  им
приходилось доказывать, что они ошибаются. А это всегда грязное и неприятное
дело, не так ли? Нечто вроде международной автокатастрофы.
   Но как мне объяснить это американскому народу, черт побери?! Да еще в год
выборов президента. Голосуйте за президента, который только что убил женщину
с двумя ее детьми и нескольких домашних слуг для  того,  чтобы  защитить  от
наркотиков ваших детей?.. Понимает ли губернатор Фаулер, подумал  президент,
насколько иллюзорна власть президента и  какой  возникает  шум,  когда  один
принцип сталкивается с другим? Это куда хуже, чем шум репортеров, решил  он.
Направляясь  к  самолету,  он  покачал  головой.  Сержант   морской   пехоты
отсалютовал ему у ступеней. Президент ответил ему тем же - такова  традиция,
несмотря на то, что ни  один  из  последних  президентов  не  носил  мундир.
Президент опустился в кресло, пристегнул ремни  и  взглянул  на  собравшуюся
толпу. Камеры продолжали работать, снимая взлет. Телевизионные  компании  не
включали эти кадры в свои передачи, но на всякий  случай  -  вдруг  вертолет
взорвется или потерпит катастрофу во время полета - настаивали на съемке  до
последнего момента.

***

   Сообщение об этом поступило в полицейское управление Мобиля,  когда  было
уже поздно. Канцелярской работой в  суде  занимался  судебный  секретарь,  и
когда информация просачивается из  здания  суда,  обычно  это  происходит  в
последнюю минуту. В данном случае секретарь был вне себя от гнева.  Судебные
дела при нем поступали в суд, рассматривались и, уже решенные,  передавались
для исполнения.
   Ему было далеко за пятьдесят, он воспитал своих детей, дал им образование
- они закончили колледж,  -  и  им  удалось  избежать  повального  увлечения
наркотиками. Но так повезло не всей молодежи  в  квартале,  где  он  жил.  В
семье, жившей рядом с его домом, самый младший сын  купил  пакетик  дешевого
кокаина - крэка -  и  на  скорости  свыше  сотни  миль  в  час  врезался  на
автомобиле в береговой устой моста.
   Живя рядом с юношей, секретарь суда видел его каждый  день,  он  вырос  у
него  на  глазах,  иногда  подстригал  ему  лужайку.  Похороны  проходили  в
баптистской церкви на Сайпресс-Хилл, и гроб во время церемонии  был  наглухо
закрыт. Мужчина слышал, что мать погибшего  все  еще  сидит  на  лекарствах,
после того как ей пришлось опознать труп, вернее - то, что осталось от тела.
Во время похорон священник говорил о язве наркотиков, ниспосланной обществу,
с жаром, словно описывал казнь Христа. Священник был превосходным  оратором,
красноречивым и  талантливым,  воспитанным  в  традициях  южной  баптистской
церкви, и когда он призывал всех  молиться  за  душу  безвременно  погибшего
юноши, его страсть и поистине искренняя ненависть  к  наркотикам  еще  более
усиливали возмущение, уже испытываемое прихожанами. Секретарь не мог понять,
что случилось. Давидофф был отличным прокурором