ожиданно разрыдался,  что  его
невероятно смутило.
   - Не надо стыдиться слез, Давид. Твое личное  мужество  всем  нам  хорошо
известно, - постарался успокоить его Али.  -  Кто,  как  не  солдат,  должен
участвовать в заключении мира?
   - Столько погибших. Такие молодые люди - юноши с обеих сторон, Али. Такие
юные...
   - Но теперь этому пришел конец.
   - Дмитрий, твоя помощь была исключительно полезна, - обратился  Талбот  к
своему русскому коллеге, стоявшему у другого конца стола.
   - Поразительно, каких результатов можно достигнуть, когда мы готовы пойти
навстречу друг другу, не так ли?
   Талбот выразил ту же мысль, что пришла в голову Ашкенази:
   - Мы потеряли целых два поколения,  Дмитрий.  Сколько  времени  потрачено
напрасно.
   - Да, но потерянное время уже не вернуть,  -  покачал  головой  Попов.  -
Хорошо, что нам хватило ума не терять больше. - На лице  русского  появилась
лукавая улыбка. - В такой момент на столе должна быть водка.
   Талбот кивнул в сторону принца Али.
   - Не все здесь переносят спиртное.
   - Господи, как они живут без водки? - улыбнулся Попов.
   - Одна  из  тайн  жизни,  Дмитрий.  А  теперь  нам  обоим  нужно  послать
телеграммы.
   - Совершенно верно, дружище.

***

   К ярости всех корреспондентов,  собравшихся  в  Риме,  первой  напечатала
сенсационное сообщение корреспондентка газеты  "Вашингтон  пост"  в  столице
Америки. Этого следовало ожидать. У нее оказался свой  источник  информации:
сержант ВВС, которая занималась  электронными  приборами  на  VC-25A,  новом
президентском самолете "Боинг-747". Сержант получила  полный  инструктаж  от
журналистки. Все знали, что президент собирается лететь в Рим, -  лишь  дата
вылета оставалась неизвестной. Как только сержанту сообщили, что она  должна
приготовиться к вылету, женщина  позвонила  якобы  домой,  чтобы  проверить,
доставили ли ее парадную форму из химчистки. Нет ничего преступного  в  том,
что  она  ошиблась  и  набрала  не  тот  номер.  Получилось  так,   что   на
автоответчике  журналистки  появилась  эта  странная   запись   относительно
парадной  формы.  Такой  ответ  журналистка  должна  была  дать   в   случае
расследования, но на этот раз все обошлось, и она надеялась, что так будет и
дальше.
   Час спустя, во время  самого  обычного  утреннего  брифинга,  проводимого
пресс-секретарем президента для журналистов, аккредитованных в  Белом  доме,
репортер "Вашингтон пост" заявила, что, по  "непроверенным  данным",  Фаулер
вылетает в Рим - значит ли это, что переговоры зашли в  тупик  или  что  они
закончились успешно? Пресс-секретаря  этот  вопрос  застал  врасплох.  Всего
десять минут назад ему  сообщили,  что  он  летит  в  Рим,  и,  как  всегда,
заставили поклясться в сохранении полной тайны. Такое требование было  столь
же неожиданным, как солнечный свет в день, когда небо затянуто облаками.  Он
заколебался, услышав неожиданный вопрос, чем удивил человека, которому  было
поручено организовать "утечку" информации о  вылете  президента  -  но  лишь
после обеда, во время вечерней пресс-конференции. Заявление пресс-секретаря:
"У  меня  нет  информации"  -   прозвучало   недостаточно   убедительно,   и
корреспонденты при Белом доме почувствовали неладное. У них  были  на  руках
экземпляры расписания встреч и совещаний президента,  а  следовательно,  там
значились имена, у которых можно навести справки.
   Выяснилось, что сотрудники аппарата Белого дома уже принялись обзванивать
тех, кто значился в этом списке, чтобы отменить назначенные ранее  приемы  и
заседания. Даже президент  не  может  позволить  себе  поставить  в  трудное
положение важных лиц, не предупредив их заранее. Разумеется, сами  эти  лица
умели хранить секреты, а вот их помощники и секретари далеко не все обладали
той же способностью. Короче говоря, это был классический пример того, откуда
получает сведения свободная пресса. Люди, которым доверяют информацию, не  в
состоянии хранить ее - особенно если это секретная информация. Уже через час
были получены сведения из четырех самых разных источников: президент  Фаулер
отменил встречи и совещания на ближайшие несколько дней. Значит, он  куда-то
отправляется и уж точно не в Пеорию. Для телевизионных компаний  этого  было
достаточно, чтобы выпустить поспешно написанные бюллетени, сразу за которыми
вместо игр для зрителей последовала реклама. В результате миллионы людей так
и не поняли, что значит та или иная фраза в  бюллетенях,  зато  узнали,  как
лучше всего удалить пятна с одежды.

***

   В  Риме  приближался  вечер  жаркого,  влажного  летнего  дня,  когда   в
штаб-квартиру телевизионных компаний  сообщили,  что  три  -  только  три  -
видеокамеры с операторами, но  без  корреспондентов  будут  допущены  внутрь
здания, фасад которого был давным-давно изучен и заснят после многих  недель
пребывания в вечном городе. В  "зеленых  комнатах"  трейлеров  телевизионные
комментаторы опустились  в  кресла,  с  нетерпением  ожидая,  когда  гримеры
закончат свою работу, и затем поспешно бросились в будки, надели наушники  и
принялись ждать команды от своих директоров.
   Изображение появилось  одновременно  на  экранах  мониторов  и  миллионов
телевизоров во всех странах мира. Это был конференц-зал  с  большим  столом,
вокруг которого все кресла были заняты. Во главе стола сидел папа римский, и
перед ним лежала папка большого формата  в  переплете  из  телячьей  кожи  -
телевизионщики так никогда и не узнают, какая паника охватила  на  мгновение
сотрудников Ватикана, когда кто-то понял, что им неизвестно, из  какой  кожи
она сделана. Пришлось спешно проверить у фирмы, изготовившей ее; к  счастью,
ни у кого не возникло сомнений, что кожа была телячьей.
   Участники конференции  договорились,  что  здесь  никакого  заявления  не
будет.  Предварительные  заявления   будут   сделаны   в   столице   каждого
государства, чьи представители  работали  на  конференции,  а  по-настоящему
цветистые речи  принялись  готовить  для  церемонии  подписания  соглашения.
Представитель  Ватикана  раздал  письменный   релиз   всем   корреспондентам
телевизионных компаний. В нем говорилось, что проект  договора,  касающегося
окончательного урегулирования ближневосточной проблемы, подвергся обсуждению
с участием всех заинтересованных сторон и  сейчас  произойдет  парафирование
проекта договора  участниками  конференции.  Окончательные  документы  будут
подписаны главами государств и министрами иностранных  дел  через  несколько
дней. Текст договора телевизионщикам не сообщили,  равно  как  и  содержание
основных его статей. Это отнюдь  не  привело  в  восторг  корреспондентов  -
главным образом потому, что  они  поняли,  что  подробности  будут  оглашены
министерствами иностранных дел в столицах стран  -  участниц  переговоров  и
получат их другие корреспонденты;
   Красную  папку  передавали  от  одного  участника  к   другому.   Порядок
парафирования  соглашения  пришлось  решить  жеребьевкой,  и  в   результате
оказалось, что сначала папка попала  к  министру  иностранных  дел  Израиля,
затем  перешла  в  руки  советского   представителя,   потом   швейцарского,
американского, саудовского и, наконец, последним  стал  кардинал  Д'Антонио.
Каждый из них пользовался автоматической ручкой, и  священник,  переносивший
папку от одного участника  к  другому,  тут  же  прикладывал  пресс-папье  к
росчерку   подписавшего.   Церемония   была   непродолжительной   и   быстро
завершилась. После этого участники  обменялись  рукопожатиями,  за  которыми
последовали аплодисменты. Вот и все.
   - Господи, - произнес Джек, который следил, как папка переходит от одного
представителя к другому. Он посмотрел на телефакс  согласованного  текста  и
убедился, что он не  очень  отличался  от  первоначального.  В  него  внесли
изменения саудовцы, израильтяне, советские дипломаты, швейцарцы и,  конечно,
государственный департамент, однако первоначальная  идея  принадлежала  ему,
Райану, - если не принимать  во  внимание  то  обстоятельство,  что  он  сам
позаимствовал положения договора из множества уже высказанных идей. В тексте
было немного по-настоящему оригинальных мыслей. Заслуга Райана заключалась в
том, что он объединил их  в  одно  целое  и  выбрал  исторически  правильный
момент, чтобы высказать свои соображения. Ничего больше. И тем не менее  это
было мгновение в его жизни, которым он  гордился  больше  всего.  Жаль,  что
никто не смог его поздравить.

***

   В Белом доме лучшая составительница речей президента Фаулера уже работала
над первым черновиком его выступления. Американскому президенту  предоставят
почетное право выступить первым, потому что, в конце концов,  это  была  его
идея: они собрались в Риме после его выступления  на  Генеральной  Ассамблее
ООН. Затем к миру обратится папа римский - черт побери, да все  они  захотят
что-нибудь сказать, подумала сотрудница, а это только осложняло ее проблему,
потому что каждая речь должна быть оригинальной и не повторять  другие.  Она
поняла, что ей придется,  склонившись  над  своим  портативным  компьютером,
работать над речью президента уже во время перелета через Атлантику на борту
президентского Боинга-747. Но ведь именно за это ей и платили - к тому же на
борту ВВС-1 находился лазерный принтер.
   У себя  в  Овальном  кабинете  президент  знакомился  со  своим  поспешно
пересмотренным  расписанием.  Комитет  молодых   скаутов   будет,   конечно,
разочарован, равно как и новая королева красоты из штата Висконсин. Впрочем,
та же судьба постигнет множество представителей делового мира, чья  важность
и влиятельность в своих компаниях мгновенно исчезала, стоило им только войти
через боковую дверь в святая святых  Белого  дома.  Его  секретарь,  который
занимался расписанием встреч и приемов, президента,  уже  сообщил  об  этом.
Некоторые, с кем президенту  действительно  было  важно  встретиться,  будут
приняты им в оставшиеся тридцать шесть  часов,  для  чего  он  воспользуется
каждой свободной минутой. Это сделает из ближайших полутора суток  настоящий
ад, но и в этом часть его работы.
   - Ну? - Фаулер поднял голову и увидел Элизабет Эллиот, которая улыбнулась
ему через открытую дверь приемной.
   Ведь ты стремился именно  к  этому,  правда?  Твое  пребывание  на  посту
президента навсегда запомнят  из-за  того,  что  в  это  время  были  решены
проблемы Ближнего Востока. Если - призналась  себе  Лиз  в  редкий  для  нее
момент объективности - это сбудется, что вовсе не гарантировано  в  подобных
ситуациях.
   - Мы оказали услугу всему миру, Элизабет.
   Говоря "мы", он, естественно, подразумевал "я", подумала Эллиот, но у нее
не было возражений.  Именно  Боб  Фаулер  вынес  изнурительную  предвыборную
кампанию, исполняя  одновременно  обязанности  губернатора  в  Колумбусе,  -
бесконечные выступления, рукопожатия, ситуации, когда  приходилось  целовать
младенцев  и  лизать  задницы,  не  терять  самообладания  при  встречах   с
журналистами,  чьи  лица  менялись  куда  чаще,  чем   жесткие,   непрерывно
повторяющиеся  вопросы.   Требовалась   колоссальная   выносливость,   чтобы
оказаться   в   этом   небольшом   кабинете,   где   концентрировалась   вся
исполнительная власть. Те мужчины - к сожалению, одни лишь мужчины, подумала
Лиз, - которые выдерживали эту гонку, попадали сюда. Однако наградой за  все
усилия, за напряженную работу было то, что  хозяин  Овального  кабинета  мог
приписывать себе  все  заслуги.  В  соответствии  с  простыми  историческими
традициями  люди  считали,  что  именно  президент  управляет  положением  и
принимает решения. По этой причине на него  сыпались  похвалы  и  укоры.  Он
отвечал за все,  что  проходило  успешно  или  кончалось  неудачей.  Главным
образом это касалось вопросов  внутренней  политики  -  уровня  безработицы,
процентных ставок, инфляции (как оптовой, так и розничной) и самого главного
- основных экономических индексов. Однако иногда - очень редко - происходило
что-то по-настоящему важное, меняющее судьбы мира, подумала Эллиот;  история
запомнит Рейгана как человека, случайно оказавшегося на посту  президента  в
тот момент, когда русские решили покончить  с  марксизмом,  но  все  заслуги
выпали на долю Буша. Никсон был человеком, установившим отношения с  Китаем,
а Картер - президентом, которому едва не удалось осуществить то, что  войдет
в историю под именем Фаулера. Американские избиратели  могут  голосовать  за
своих политических  лидеров  на  основе  экономических  соображений,  однако
история исходит из гораздо более важных причин. Для того, чтобы чье-либо имя
завоевало  несколько  параграфов  в  учебниках  истории  и   томах   научных
монографий, необходимо внести  коренные  изменения  в  судьбы  политического
мира. Именно это имело значение. Историки помнили тех, кто  менял  очертания
политических событий, - помнили  Бисмарка,  а  не  Эдисона  -  рассматривали
технические  перемены  в  обществе,  словно  они  происходили  под  влиянием
политических факторов, а не наоборот, что, по мнению Элизабет, было столь же
вероятным. Однако у историографии существовали свои правила и условия,  мало
связанные с действительностью,  поскольку  действительность  была  понятием,
слишком сложным для оценки - даже для ученых, изучающих  события  много  лет
спустя. Политические деятели функционировали в рамках этих правил, и это  их
устраивало, потому что в этом случае они могли быть уверенными в  том,  что,
случись что-то важное, историки их не забудут.
   -  Оказали  услугу  миру?  -  отозвалась  Эллиот  после  продолжительного
молчания. - Услуга миру... Мне нравится,  как  звучит  эта  фраза.  Вильсона
назвали человеком, удержавшим нас от войны. Тебя  запомнят  как  президента,
положившего конец войне.
   Как Фаулер, так и Эллиот помнили, что всего через несколько месяцев после
того, как Вильсона снова избрали президентом на основе  этой  платформы,  он
вверг Америку в ее первую по-настоящему крупную войну,  ту,  которая  должна
была покончить с войнами раз и навсегда, как утверждали некоторые оптимисты,
за  много  лет  до  Холокоста  и  ядерных  кошмаров.  Однако  на  сей   раз,
промелькнула мысль у обоих, это было чем-то более значительным,  чем  просто
оптимизм, и мечты Вильсона о том, каким следует быть миру, оказались наконец
в пределах досягаемости политиков,  способных  перекраивать  мир  по  своему
желанию.

***

   Мужчина был друзом, неверным, но, несмотря на все это,  его  уважали.  На
его теле были шрамы, полученные  в  боях  с  сионистами.  Он  воевал  и  был
награжден за храбрость. Бесчеловечное оружие израильтян лишило  его  матери.
Наконец, всякий раз, когда к нему  обращались  за  помощью,  он  поддерживал
движение. Куати был человеком, никогда не терявшим связи с простым  народом.
Еще мальчишкой он прочел "Маленькую красную книгу"  председателя  Мао.  Этот
Мао был, вне всякого сомнения, неверным худшего сорта - он даже  отказывался
признать мысль о существовании Бога и преследовал  верующих,  -  но  это  не
имело значения. Революционер, учил Мао, словно рыба плавает  в  крестьянском
море, а потому поддерживать хорошие отношения с крестьянами  -  или,  как  в
данном случае, с торговцем - было необходимо  для  достижения  успеха.  Этот
друз жертвовал деньги, если мог позволить себе такое, а  один  раз  укрыл  у
себя дома раненого  борца  за  свободу.  Такие  услуги  не  забывают.  Куати
поднялся из-за  стола  и  приветствовал  мужчину  дружеским  рукопожатием  и
небрежным поцелуем.
   - Добро пожаловать, друг мой.
   -  Спасибо,  что  вы  согласились  принять  меня,  командир.  -  Торговец
нервничал, и Куати подумал, что друз пришел к нему с просьбой.
   - Садитесь, пожалуйста. Абдулла, -  позвал  он,  -  принеси  кофе  нашему
гостю.
   - Вы очень любезны, командир.
   - Глупости. Вы - наш товарищ. Сколько уже лет нашей прочной дружбе?
   Торговец пожал плечами, однако внутренне улыбнулся -  теперь  он  получит
сполна за оказанные им услуги. Он боялся Куати и его бойцов - именно поэтому
никогда не переходил им дорогу. Кроме того, он сообщал сирийским  властям  о
всех оказанных им услугах, потому что боялся и их. Чтобы выжить в этой части
мира, нужно было возвести борьбу за существование в ранг искусства, и даже в
этом случае жизнь оставалась азартной игрой.
   - Я пришел к вам за советом, - сказал он, отпив глоток кофе.
   - Буду только рад. - Куати наклонился вперед.  -  Для  меня  это  большая
честь. Итак, в чем заключается проблема?
   - Она касается моего отца.
   - Сколько ему сейчас лет? -  спросил  Куати.  Крестьянин  тоже  время  от
времени жертвовал кое-что его людям - чаще всего это был ягненок. Всего лишь
крестьянин - и неверный к тому же, - но у него с Куати был общий враг.
   - Шестьдесят шесть. Вы знаете, где находится его огород?
   - Да, я был там однажды, несколько лет  назад,  вскоре  после  того,  как
сионисты убили вашу мать, - напомнил Куати.
   - У него в огороде - израильская бомба.
   - Бомба? Вы хотите сказать - снаряд.
   - Нет, командир, бомба. Она зарылась в землю, но по той части, что видна,
ее диаметр не меньше полуметра.
   - Понятно, и если об этом узнают сирийцы...
   - Да. Как вам известно, они взрывают такие штуки прямо на месте. При этом
дом моего отца будет уничтожен. - Гость вытянул обрубок левой руки. -  Я  не
могу оказать помощь отцу в строительстве нового дома, а сам он слишком  стар
для такой работы. Я пришел к вам с просьбой забрать эту проклятую бомбу.
   - Вы пришли именно туда, куда следовало. Сколько времени она пролежала  в
земле?
   - Отец говорит, что она лежит там  с  того  самого  дня,  когда  со  мной
случилось вот это. - Торговец снова поднял обрубок руки.
   - Значит, в тот день на вашу семью снизошло благословение Аллаха.
   Так уж и благословение, подумал торговец и кивнул.
   - Вы всегда были нашим преданным другом. Конечно,  мы  придем  к  вам  на
помощь. У меня есть специалист, отлично разбирающийся в деле  обезвреживания
и изъятия израильских бомб, - затем он  вынимает  их  содержимое  и  готовит
бомбы, которыми пользуемся мы сами. - Куати предостерегающе поднял палец.  -
Но вы никогда не должны говорить об этом.
   Гость выпрямился в своем кресле.
   - Что касается меня, командир, я буду счастлив, если вы убьете как  можно
больше. А если вам для этого понадобится бомба, которую эти свиньи  сбросили
в огород отца, я буду молиться за ваш успех.
   - Извините меня, мой друг. Я не хотел оскорбить вас. Но вы  понимаете,  я
был обязан предостеречь вас о необходимости хранить все в тайне. -  Торговец
понял, что имел в виду Куати.
   - Я никогда не предам вас, - решительно заявил он.
   - Мне это известно.  -  Настало  время  поддержать  свою  популярность  в
крестьянском мире. - Завтра я пошлю своего  человека  к  дому  вашего  отца.
Иншалла, - добавил он, желая сказать "такова воля Бога".
   - Я - ваш вечный должник, командир. - Пошлет, подумал  торговец,  еще  до
Нового года.

Глава 8

Открывается ящик Пандоры

   Переоборудованный "Боинг-747" взлетел с аэродрома  военно-воздушной  базы
Эндрюз перед самым закатом. У президента Фаулера было полтора трудных дня  -
непрерывные инструктивные совещания и встречи, которые он не  мог  отменить.
Но предстояло двое суток еще  более  трудных  -  даже  президенты  вынуждены
подчиняться свойствам  простой  человеческой  природы,  а  в  данном  случае
восьмичасовой перелет до Рима совпадал с шестичасовой разницей  во  времени.
Перелет из пояса в пояс, время между которыми  отличается  на  шесть  часов,
исключительно труден. Фаулер был опытным путешественником и знал это.  Желая
смягчить воздействие смены поясов, он уже  вчера  и  затем  сегодня  изменил
время своего сна, дабы в течение полета оказаться настолько  усталым,  чтобы
эти  восемь  часов  проспать.  Президентский  самолет  был   снабжен   всеми
устройствами,   какие   только   могли