- Конечно, от льва каждый произойдет. И от слона найдутся  охотники.  А
как быть другим? Зайцам, например? Или нашему брату? - Обезьяна вздохнула.
- Я вот изображаю тут разных...  А  почему?  Потому  что  мне  собой  быть
неохота. - Она помолчала. - Только ты не подумай, что я  жалуюсь,  у  меня
этой привычки нет. Просто хочется кем-то стать,  чтоб  к  тебе  относились
по-человечески. Ты произойди от меня, Человек, а?
   Говоря так, она опять скорчила какую-то рожу, в которой Человек мог  бы
узнать себя, если б посмотрел повнимательней. Но он смотрел невнимательно,
потому что думал совсем о другом.
   "Действительно, - думал он, - как это устроено в мире.  Кто  смел,  тот
два съел. Сила солому ломит. У сильного всегда бессильный виноват.  Каждый
хочет произойти от слона или даже от мамонта, а от  таких,  как  Обезьяна,
никто не хочет происходить..."
   - Ладно, - сказал он, - произойду. - И пожал Обезьяне руку.
   Так Человек  произошел  от  Обезьяны.  Из  чувства  справедливости.  Из
чувства внутреннего протеста. Из чувства простой человечности.

   1966



   ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ

   Когда вас на земле много, можно проявлять и холодность,  и  равнодушие,
но когда вас двое и вы одни, как тут удержаться от взаимного интереса...
   Так встретились на земле первые двое.
   - Посмотри, какие звезды,  -  сказала  она,  впервые  заинтересовавшись
устройством Вселенной.
   - Но ты - лучшая из них, - сказал он, пробуя себя в поэзии.
   - Такое скажешь... - смутилась она. - Они  маленькие,  а  я  вон  какая
большая.
   - Дело не в величине, - сказал он, кладя начало математике. -  Величина
- понятие относительное. - Положив начало физике, он добавил: - Хочешь,  я
отнесу тебя к той скале?
   Он отнес ее к скале и взобрался с ней на вершину.
   - Как хорошо! - вздохнула  она.  -  Ты  видел,  там  ручеек,  он  течет
куда-то... Куда он течет?
   - Он течет вниз, а там впадает в реку...  Видишь,  там,  за  деревьями,
среди высоких кустов...
   И это было начало географии, и это было начало  ботаники,  и  это  было
начало всех начал, как  бывает  всегда,  когда  под  звездами  встречаются
двое...

   1968



   САМЫЙ ПЕРВЫЙ ПРИРОСТ НАСЕЛЕНИЯ

   За последние девять месяцев население земли увеличилось ровно в полтора
раза. Столь значительный в процентном  выражении,  этот  прирост  на  деле
представлял незначительную величину,  беспомощную  и  капризную.  Это  был
первый на земле человек, происшедший от человека.
   Он ползал  на  четвереньках,  заглатывая  по  пути  мелкие  камешки,  а
родители гонялись за ним и, поймав, лупили по тому  месту,  где,  как  они
опасались, мог  вырасти  хвост.  Человек  отрывал  руки  от  земли,  чтобы
прикрыть это злополучное место, и тут-то родители убеждались,  что  только
таким путем им удастся поставить сына на ноги.
   На деревьях резвились ближайшие  родственники.  Им  было  безмятежно  и
весело, потому что от всех забот они отмахивались хвостами.
   Глядя на эту развеселую жизнь, человек то и дело порывался  залезть  на
дерево, но тут же получал замечание:
   - Не будь обезьяной!
   А  ему  хотелось  быть  обезьяной.  Потому  что   обезьяну   никто   не
воспитывает, никто ей не читает нотаций. И если она сорвется с дерева,  то
ей будет больно только один раз, потому что никто  не  станет  ее  за  это
наказывать.
   И человек стоял, прикрывая руками  незащищенные  места,  и  думал,  что
когда он вырастет, он обязательно станет обезьяной.
   А земля вращалась и солнце светило, и все было так, как будто ничего не
переменилось. Но стояли под деревьями три обезьяны, не похожие  на  других
обезьян, три обезьяны, порвавшие со своим прошлым, чтобы начать  на  земле
новую жизнь.
   И эта жизнь началась тогда, когда обезьяна взяла в  руки  палку,  чтобы
воспитать подрастающее поколение.

   1968



   ПЕРВОЕ КОЛЕСО

   Ребенок изобрел колесо. Он взял  прут,  согнул  его  и,  связав  концы,
покатил по дороге.
   Родители сидели в пещере и разговаривали  о  своих  первобытных  делах.
Потом они высунулись наружу и увидели  ребенка,  который  бежал  за  своим
колесом.
   - Стыд и срам! - сказали родители. - Он уже изобрел колесо. У всех дети
как дети, ничего не выдумывают, а у этого вечно мозги не на месте!
   Ребенок сказал "Ту-ту!", изобретая что-то наподобие паровоза. Он сказал
"Ту-ту!" и помчался быстро, как паровоз, двумя палками чертя впереди  себя
рельсы.
   И тогда родители не  выдержали.  Они  поймали  ребенка,  разогнули  его
колесо и этим прутом всыпали своему непослушному детищу.
   Изобретателю первого в мире колеса.

   1968



   КАК ЧЕЛОВЕК ВСТУПИЛ НА ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ

   Человек должен жить. Человек должен как-то шагать по жизни.
   Но как?
   Человек мог бы шагать по жизни, как по земле: глядя  вперед  и  выбирая
себе дорогу. Тогда б он видел, что у него впереди, а прошлого  мог  бы  не
видеть.
   Ну, это ладно,  если  впереди  только  хорошее.  А  если  неприятности,
неурядицы, серьезные неудачи? Ведь так, пожалуй, и  идти  не  захочется...
Другое дело - пройденный путь: все позади - и толковать не о чем.
   Именно так человек вступил на жизненный путь: лицом  к  пройденному.  И
зашагал в будущее, не видя, что у него впереди...

   1967



   КАК БЫЛ ВПЕРВЫЕ ОТКРЫТ ЗАКОН ВСЕМИРНОГО ТЯГОТЕНИЯ

   Никаких законов тогда еще не было. Человек мог идти по земле,  и  вдруг
ему на голову падало яблоко. И человек, ничуть не  задумываясь,  брал  это
яблоко и съедал.
   Потому что никаких законов тогда еще не было.
   Но случалось и так, что вместе с яблоком падало целое дерево,  и  тогда
человек оставался лежать на земле, и никому до него не было дела. И  никто
не задумывался, плохо это или хорошо, что вот лежит  человек  и  не  может
подняться, и никто за это не отвечал, потому что никаких законов тогда еще
не было.
   Человек шел по земле, и ему на голову падали  солнечные  лучи  и  капли
дождя, и осенние легкие листья. И камни, оторвавшиеся от скал,  и  молнии,
оторвавшиеся от неба. Все, что было вокруг, падало человеку на  голову:  и
скалы, и горы, и стихии, и стрелы врагов, потому что никаких законов тогда
еще не было.
   И задумался человек, подняв к небу беззащитную голову: неужели во  всем
свете не найдется  закона,  хоть  какого-нибудь  закона,  который  бы  его
защитил?
   А может, это и есть закон - чтоб все вот так валилось на человека?
   Это был первый открытый человеком закон, который  впоследствии  назвали
законом всемирного тяготения.

   1967



   ИСТОРИЯ КАМНЯ
   (Трактат)

   Первоначально камень был открыт не  как  орудие  труда,  а  как  орудие
уничтожения. Не будем говорить: массового уничтожения,  поскольку  масс  в
современном смысле еще не было в те  времена,  хотя  камней  уже  и  тогда
хватало. И это естественно: ведь на дворе был каменный век.
   Хотя век был каменный, но для камня в нем не было жизни. Жизнь была для
деревьев и трав, для птиц и зверей,  даже  для  крохотных  насекомых  была
жизнь, а для камня не было жизни. И он  смотрел,  как  живут  те,  которые
умеют  жить,  и  думал:  ничего,  когда-нибудь  и  вы  станете  такими  же
каменными. Умными, учеными, но - каменными... И тогда  наступит  настоящий
каменный век.
   Тем временем палка выводила человека в люди. Она была простой  дубиной,
и не  скоро  ей  предстояло  стать  дирижерской  или  хотя  бы  барабанной
палочкой... И когда еще изобретут колесо, чтобы можно было вставлять палки
в колеса...
   Человек идет в люди, а навстречу ему  -  тоже  в  люди  -  идет  другой
человек, и ни один не хочет уступить другому дорогу. Оказывается,  идти  в
люди можно в противоположных направлениях. Какое из них  правильное?  Этот
вопрос не скоро будет решен, а может быть, не будет решен вовсе.
   Камень смотрит, как эти двое колотят друг  друга  дубинами.  Ненадежное
оружие. Вот  одна  из  них  разлетелась  в  щепки,  и  безоружный  человек
спасается на дереве. Его противник лезет за ним,  но  ему  мешает  дубина.
Все-таки безоружность имеет свои преимущества: по крайней  мере  обе  руки
свободны.
   Да, если б человек сразу взял не дубину, а камень, у него была б совсем
другая цивилизация. И скорей наступил бы не этот,  нынешний,  а  настоящий
каменный век...
   У камня для этого все данные.
   Впоследствии о нем скажут, что  он  -  кусок  горной  породы,  твердой,
нековкой,  нерастворимой  в  воде.  Из  этих  трех  качеств   в   условиях
первобытного взаимонепонимания и непрекращающихся междоусобиц  естественно
было выделить твердость. Кроме  того,  по  сравнению  с  палкой,  выведшей
человека в  люди,  камень  обладает  такими  качествами,  как  значительно
больший удельный вес и повышенная летательная способность. Можно сказать с
уверенностью, что камень самый первый научился летать, - просто его некому
было бросить.
   Открытие камня было  значительным  шагом  вперед  по  пути  уничтожения
человечества. Сам лишенный жизни, камень пытался отнять ее у других, но  в
нем самом от этого жизни не прибавлялось. В этом извечная  загадка  жизни:
сколько ее ни отнимай, у тебя ее не прибавится.  Даже  если  отнять  сразу
тысячи жизней. Миллионы жизней. Миллиарды  жизней.  К  твоей  одной  жизни
ничего не прибавится.
   Камень не знал этого и, отнимая, надеялся получить. Эту ошибку  за  ним
повторят все другие - грядущие - виды оружия.
   И вот могущественные племена, могущество которых  столетиями  покоилось
на  дубине,  дрогнули,  пошатнулись  и  пришли  в   смятение:   противника
поблизости не было, но  его  удары  их  настигали.  Удары  на  расстоянии,
наиболее коварные  удары,  были  первым  весомым  вкладом  человечества  в
ведение нечеловеческих войн. Мы высовываемся из-за дерева, бросаем  камень
и снова прячемся. Остальное - дело камня. В нужный момент  он  прилетит  и
поразит противника, который  безмятежно  и  неосмотрительно  опирается  на
дубину.
   В короткий срок - разумеется, в короткий исторический срок, который  мы
измеряем тысячелетиями, - дубина была сломлена и в мире воцарился  камень,
как наиболее современное средство ведения войны. Воины  враждующих  племен
были вооружены камнями с ног до головы, а дипломаты призывали бороться  за
мир, но на всякий случай держали камень за  пазухой.  Впоследствии  станет
ясно, что камни за пазухой - обычный прием холодной  войны,  перерастающей
со временем в войну горячую.
   Раньше на земле не было дипломатов. Были  только  диплодоки  -  древние
животные. "Дипло" по-гречески означает "двойной", и так же, как  диплодоки
вели двойную жизнь - в воде и на суше, - так дипломаты вели двойную  игру.
На словах они призывали бороться  за  мир,  а  на  деле  копили  камни  за
пазухами. Древний обычай брать за грудки можно объяснить не чем иным,  как
желанием вытрясти у собеседника камни из-за пазухи.
   Все громче раздавались голоса, призывавшие использовать камень в мирных
целях.  Но  в  благоразумность  этих  голосов  мало  верили:   как   можно
использовать в мирных  целях  камень,  обладающий  такими  стратегическими
качествами,  как  твердость,  маневренность   и   повышенная   летательная
способность?
   Военное использование камня продолжалось. В короткий исторический  срок
камни налетали больше, чем Земля вокруг Солнца, или, как прежде  говорили,
больше, чем Солнце вокруг Земли.
   Горы камней росли - никому  не  нужные,  совершенно  бесполезные  горы.
Вместо того, чтоб изготовлять из камня мирные  мотыги  и  топоры,  древние
племена пускали его на оружие. И уже тогда было замечено: гонка вооружений
опасна  тем,  что  направлена  против  своего,  а  не  против   вражеского
населения. Чем больше имеешь оружия, тем меньше имеешь всего остального.
   Впрочем, такие мысли вслух не высказывались. Первобытные  люди  еще  не
очень-то умели говорить вслух, и пройдет еще очень много веков,  пока  они
научатся этому.
   За особые заслуги перед человечеством камню был поставлен памятник -  в
камне.  На   массивном   неотесанном   постаменте   возвышался   массивный
неотесанный камень, обессмертивший в веках эту первобытную  неотесанность.
В его постоянной  угрозе  свалиться  кому-то  на  голову  и  был  заключен
символический смысл, выражавший главное назначение камня.
   Сторонникам мирного использования камня не нравился  этот  воинственный
памятник,  и  они  грозились  камня  на  камне  не  оставить  (миролюбивое
выражение, получившее впоследствии агрессивный и разрушительный смысл).
   Но вот однажды...
   История, в сущности, сводится к этим словам, она состоит из  этих  трех
слов, повторяемых неоднократно...
   И вот однажды на привале какой-то солдатик, истомившийся в тысячелетней
войне, высек из камня фигурку своей возлюбленной.
   Вряд ли эта фигурка была похожа на его возлюбленную, она вообще была не
похожа на женщину. Но солдату в тысячелетней войне каждый предмет  кажется
похожим на женщину...
   Впервые солдаты посмотрели на камень другими глазами.
   Оказалось, что,  кроме  стратегических  качеств,  камень  таил  в  себе
качества  не  стратегические,  но  дорогие  каждому  солдатскому   сердцу:
нежность, теплоту и волнующую красоту линий. Глядя на него,  не  возникало
даже мысли о том, что его можно швырнуть кому-то в  голову,  а,  наоборот,
хотелось склонить перед ним собственную голову и задуматься... Неважно,  о
чем... Может быть, о чем-то совсем не военном...
   Не зря, оказывается, камень таил в себе тысячелетнюю мечту  о  жизни...
Его мечта осуществилась, когда из него высекли жизнь.
   "Жена солдата", очень мало  похожая  на  чью-то  возможную  жену,  была
первым гениальным произведением скульптурного творчества (если не  считать
упомянутый памятник камню, который  был  не  гениальным,  а  устрашающим).
Солдаты в массовом порядке высекали из камня своих жен и невест,  расходуя
на это стратегические боевые запасы.
   Когда говорят пушки, музы молчат. Но  когда  музы  заговорят,  тут  уже
приходится замолчать пушкам.
   Какой-то солдат, удачно вернувшийся из  очередной  тысячелетней  войны,
выстроил себе из камня дом и перевез в  него  семью  из  пещеры.  Дом  был
просторным, но в нем было тесно от гостей, которые засиживались  допоздна,
не желая возвращаться в свои пещеры.
   Рядом с первым каменным домом вырос второй, третий - и  вот  уже  целый
город устремляется к небесам, и до чего же  он  не  похож  на  первобытный
пещерный город!
   Каменные  жернова  перемалывают   зерно,   каменные   орудия   помогают
совершенствовать  производство,   каменные   скульптуры   не   дают   душе
превратиться в камень... Каменный век! Удивительный, сказочный,  волшебный
каменный век!
   Не тот каменный век, который душу делает каменной,  а  тот,  который  в
камне рождает душу.
   А куда девать эти горы оружия, эти пирамиды оружия? В них бы замуровать
фараонов всех будущих войн, но дверей в  пирамидах  нет,  и  фараоны  войн
остаются на свободе. Сколько они крови прольют! Впереди еще  вся  история.
История камня, история бронзы, железа...
   И самая трудная история - человеческая...



   СКАЗАНИЕ О ГИЛЬГАМЕШЕ

   Дикий человек Энкиду, ты пасся вместе с газелями и воду  пил  вместе  с
волками, и сам ты был, как зверь, в клыках и шерсти, и ничего ты не видел,
и ничего ты не знал, пока не встретился с Гильгамешем, Все Видавшим.
   Он видел все, кроме кедровой рощи, которую охраняло чудовище Хувава,  и
он сказал тебе:
   - Пойдем, Энкиду, вырубим эти кедры.
   И ты согласился, Энкиду, потому что ты был дикий  человек,  потому  что
никогда за всю жизнь ты не срубил ни одного кедра.
   Вы вырубили все кедры  до  одного,  и  роща  перестала  быть  рощей,  а
страшное чудовище Хувава сидело на каком-то стволе и плакало,  потому  что
ему было жаль этих кедров. Потом оно стало собирать кедры и ставить их  на
места, но кедры не могли устоять, они падали, больно  ударяя  чудовище  по
ногам, и от этого оно еще больше плакало.
   И тогда Гильгамеш сказал:
   - Я никогда не видел, как умирают чудовища.
   И ты, Энкиду, тоже не видел, а на это стоило  посмотреть,  и  вы  убили
чудовище Хуваву. Но оно этого не почувствовало, оно было и без того  убито
горем из-за этого леса, который вы вырубили.
   Потом вы убивали много чудовищ. Среди них были огромные,  как  гора,  и
крохотные, как муха. И еще вы убивали  врагов.  У  вас  было  очень  много
врагов, и вы их всех убивали. И  когда  у  вас  уже  не  осталось  врагов,
Гильгамеш, Все Видавший, признался:
   - Я никогда не видел, как умирают друзья.
   Тебе не хотелось умирать, но ты был его единственным другом. И ты умер,
потому что он, Все Видавший, должен был все повидать.
   Если б ты не умер, Энкиду, ты увидел бы, чего не видел никто: ты увидел
бы слезы Гильгамеша. Он, герой, он, Все Видавший, плакал  над  тобой,  как
дитя, - видно, и он был тебе настоящим другом. Он  стоял  над  тобой,  как
Хувава над поваленным кедром, и все время пытался поставить тебя на  ноги,
но ты падал, как срубленный кедр.
   Сколько он повидал, Все Видавший! Он видел смерть врагов и  друзей,  но
своей смерти он не видел, и-теперь,  когда  ты  умер,  ему  захотелось  ее
повидать. Какая она? Что за нею? Что после нее?
   И он пошел за своей смертью, и он искал ее, пока не нашел...
   Энкиду, дикий человек, тебе этого не понять. Ты легко пришел в жизнь  и
легко из нее ушел, так ничего  и  не  успев  увидеть.  Но  тому,  кто  все
повидал...
   Да,  теперь  он  действительно  все  повидал.  И  если  б  ты,  Энкиду,
встретился с ним, ему было бы что рассказать тебе, дикому человеку.
   Но он не сможет рассказать ничего. Даже газели, с  которыми  ты  пасся,
даже волки, с которыми ты пил воду, знают о жизни больше, чем он... Потому
что тот, кто все повидал, больше уже ничего не видит.

   1968



   ТЕАТР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ
   (Исторический очерк)

   Среди всех театров, существовавших  когда-либо  на  земле,  есть  один,
самый древний и самый новый, поистине вечный.
   Это театр военных действий.
   Во многом он напоминает обычный театр:  есть  у  него  свои  режиссеры,
направляющие  ход  действия,  но  непосредственного  участия  в   нем   не
принимающие. Есть действующие лица, которых бывает очень много  вначале  и
значительно меньше в конце. Есть и зрители, которые, в отличие от зрителей
простого  театра,  стараются  занять  места  подальше,   так,   чтоб,   по
возможности, не было ничего видно.
   Традиции театра военных действий уходят в столь глубокую древность, что
невозможно отыскать ни имен его основателей,  ни  дат,  ни  сколько-нибудь
вразумительных указаний. И лишь с недавнего прошлого - порядка  нескольких
тысяч лет - нам попадаются свидетельства очевидцев. Так, о  древнем  хетте
Мурсили мы читаем: "Он пошел на Халпу и разрушил Халпу и привел пленных из
Халпы и их имущество в Хаттусу". Нужно отдать справедливость  краткости  и
точности данной оценки: пошел, разрушил, привел. Традиционный спектакль  в
трех действиях.
   Несколько  подробней  оценивает  свою   собственную   работу   ассириец
Ашшурбанипал: "Царя я победил, столицу его разрушил, страну  разорил  так,
что в ней не стало слышно человеческой речи... лишь дикие  звери  могли  в
ней повсюду спокойно рыскать". Победил, разрушил,  разорил  -  те  же  три
действия. Впоследствии Юлий Цезарь выразил  эти  действия  в  классической
формуле: пришел, увидел, победил.
   Примеров много. Вот очень старый пример.
   Далеко, на много верст, простерлись земли могучей Мидии.
   Далеко, на много верст, простерлись земли могучей Лидии.
   А между ними - узкая полоска войны. Жестокой. Кровопролитной.
   Лидия теснит Мидию. Мидия  теснит  Лидию.  Лидия  и  Мидия  друг  друга
теснят, но не могут вытеснить с этой узкой полоски.
   Дружественный Египет молчит. Молчит дружественный Вавилон.
   Только где-то кто-то начинает заговаривать, но его пока  не  слышно  за
громом войны. Невероятно громкой войны между Лидией и Мидией.
   Мидия теснит  Лидию.  Лидия  теснит  Мидию.  Ег