де больного.
   - Молчите, Володя, вам нельзя сейчас разговаривать,  -  сказал  Серафим
Дмитрич. - Когда человек молчит, у него срастаются швы.
   За окном стучали доминошники, в темноте звучали песни, и  молодой  поэт
читал Гудзенко и Исаковского, пользуясь тем, что никто  не  может  уличить
его в плагиате. Но не  слышно  было  голосов  Володи  и  Степочки,  и  это
создавало непривычную тишину.
   Володя молчал. Он лежал на спине, стараясь не  двигаться,  он  выполнял
все предписания врачей, но зрение к нему не вернулось.  Прозревший  Хижняк
тоже замолчал, чтобы не напоминать Володе о своем счастье.
   Вскоре Хижняка выписали. Он подошел к Володе и долго не мог найти  слов
для прощания. Потом сказал:
   - Може, тоби щось треба, Володю...  Я  ж  тепер...  ты  бачиш...  -  он
запнулся на этом неуместном выражении: "ты бачиш", - и махнул рукой: -  Ты
тилькы напыши, я все зроблю... Петро знае мою адресу...
   Он уходил по аллее, старый Хижняк, уходил в все время оглядывался, а мы
смотрели ему вслед, и Володя смотрел,  вслушиваясь  в  его  шаги,  которые
становились все тише и тише...
   А через несколько дней уезжал Володя. За ним  приехал  его  товарищ  из
артели слепых, такой же, как и он, незрячий  человек,  большой,  шумный  и
веселый.
   - Решил проехаться в столицу, заодно и тебя  повидать.  Может,  ты  уже
освободился, тогда вместе поедем.
   - Я уже все... отстрелялся...
   - Э, нет, не говори! Ну, не получилось, можно и еще раз попробовать. На
Урале есть хорошие специалисты, командируем тебя...
   Они замолчали - перед вопросом, который Володя  не  решался  задать,  а
гость его боялся услышать.
   - А как мои?
   - Точных сведений пока  еще  нет,  но  уже  что-то  нащупывается...  Из
Харьковского общества слепых нам сообщили, что  они  уехали  в  Ростовскую
область, мы написали в Ростовское общество... Нашего брата всюду  хватает,
будь спокоен, найдем.
   - А разве нельзя через милицию, официально? -  поинтересовался  Серафим
Дмитрич.
   - Мы без милиции, - сказал гость. - Дело-то у нас неофициальное.
   Володя уехал, а на следующий день пришло письмо от Хижняка. Он, видимо,
хотел поделиться впечатлениями, расспросить о наших больничных делах, но и
это его письмо состояло из одних приветов: "...а ще прывит Володи... А  ще
прывит Серафиму Дмитровичу..."
   Степочка, для которого было дорого каждое упоминание о Володе, выпросил
себе это  письмо.  Этой  осенью  ему  в  школу  идти,  научится  читать  -
прочитает...



   СНОВИДЕЦ

   В детстве мне приснилось, что я бросился под трамвай.
   Я уснул так, чтобы помнить, что я сплю, и  стал  во  сне  приставать  к
прохожим. Прохожие не знали, что все это происходит во сне, вся  их  жизнь
протекала во сне,  и  они  относились  к  нему,  как  к  действительности.
Конечно, они вызвали милицию. Вот тогда я и бросился под  трамвай,  и  мне
оставалось только проснуться.
   Потом я часто думал: что было бы, если б я не проснулся? Какое было  бы
у этого сна продолжение?
   В другой раз я уснул так, чтобы пойти в цирк, но там,  во  сне,  забыл,
что сплю, и стал за билетом в очередь. Людей было много, билетов  мало,  и
все мы волновались, что билетов нам не достанется. А тут еще какой-то  тип
с чемоданом полез без очереди, объясняя это  тем,  что  он  опаздывает  на
поезд. Я запротестовал, он ударил меня чемоданом по голове, и я проснулся,
так и не узнав: достался мне билет или не достался.
   Ну, ладно. Чтобы как-то утешиться, решил я по-настоящему пойти в  цирк.
Смотрю - очереди нет, билетов нет, если, допустим, уснуть, то  и  смотреть
нечего.
   И тут выходит из цирка человек в белом свитере.
   - А, - говорит,  -  это  ты.  Которого  чемоданом  ударили.  Но  ты  не
волнуйся, тот тип все равно на поезд опоздал. Его, когда ты  проснулся,  в
милицию  повели  и  обнаружили  в  чемодане  сейф,  который  он  украл  из
сберегательной кассы.
   - Так вот от чего я проснулся!
   - Да, от этого. От такого можно и совсем не проснуться"
   Я пожаловался:
   - Всегда я просыпаюсь в самых интересных местах.
   - А ты хотел бы знать, какое у сна продолжение?
   - Просто интересно узнать, достался бы мне билет или не достался,  если
бы тот, с сейфом, не помешал.
   - Ничего нет проще, - говорит человек в белом  свитере.  -  Я  как  раз
решаю  сны.  Как  задачи.  По   известному   началу   нахожу   неизвестное
продолжение.
   Он уточнил некоторые подробности: за кем я очередь занимал,  не  стояла
ли за мной дама с коровой на цепочке, не чихал ли кто  на  афише,  а  если
чихал, то кто именно. Выяснив все это, он сказал:
   - Билет тебе, мой друг, не достался. Нужно раньше ложиться спать, чтобы
раньше занимать очередь.
   Потом я его долго не видел. Уже и школу кончил, и в институт поступил.
   И приснилась мне как-то девушка из нашего института. Она мне не  только
во сне нравилась, но там, не во сне, я не решался ей об  этом  сказать.  А
здесь решился.
   - Ты, - говорю, - мне нравишься. А как я? Я тебе нравлюсь? Или,  может,
тебе нравится кто-то другой?
   Она хотела ответить, но  тут  я  проснулся.  Разбудили  меня:  вставай,
опоздаешь на лекции! Какие там лекции, когда такой разговор!
   Укрылся с головой, чтоб она опять мне  приснилась.  И  она  приснилась.
Только почему-то в мою сторону не глядит.
   - Ты обиделась?
   - А ты считаешь, нечего обижаться? После  того,  что  ты  так  трусливо
сбежал...
   - Я не сбежал, я проснулся. Меня разбудили, а теперь я опять уснул.
   Но она не стала слушать. Она ушла, даже не посмотрев в мою сторону.
   Долго я ломал голову: что там могло быть, если б меня не разбудили.  И,
раздумывая над этим, сам не знаю как, очутился около цирка.
   И хоть было это уже совсем в другом городе, смотрю - из  цирка  выходит
тот самый человек. Но уже не в белом, а  в  голубом  свитере.  И  постарел
немного.
   - Ну, - говорит, - рассказывай, где вы с ней  встретились,  под  какими
часами. Если на них не было цифр и стрелок, то это хорошо. Если  они  были
желтые и светящиеся, то это еще лучше. А если висели они  прямо  на  небе,
среди звезд, то это так хорошо, что лучше и не придумаешь.
   Я рассказал, он выслушал.
   - Что было бы, если б ты не проснулся? Ну, что бывает в таких  случаях?
Сам понимаешь...
   Значит, я ей понравился. Мы, возможно, даже поцеловались. Верней, могли
бы поцеловаться, если б меня не разбудили на лекции.
   Потом я все равно женился на этой девушке и все  наверстал.  И  в  цирк
стал ходить только с детьми, а спустя недолгое время - с внуками.
   Сейчас я на пенсии. Все сны досматриваю до конца. Но как-то  раз  опять
пошел в цирк, хоть вроде и не было повода.
   И опять вышел ко мне мой сновидец, на этот раз в фиолетовом свитере,  и
рассказал я ему всю свою жизнь, как будто она мне  приснилась.  Рассказал,
чтоб узнать ее до конца. А то вдруг не доживу до конца, тогда  и  узнавать
будет некому.
   Улыбнулся сновидец:
   - Помнишь, как ты когда-то бросился под трамвай?  Трамваю  бы  зарезать
тебя за твою хулиганскую выходку, но вожатый  попался  добрый,  свернул  с
рельсов в сторону. Потому ты и живешь, что вожатый попался добрый. Так что
живи и не спрашивай.
   И я живу.

   1981-1985



    Феликс Кривин.
    Пришельцы

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Хвост павлина". Изд. "Карпаты", Ужгород, 1988.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 16 January 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Все говорят о пришельцах, все ждут пришельцев, а они давным-давно живут
на земле.
   Они появляются на земле, как земные люди, обучаются нашему  языку,  они
разговаривают с нами  о  наших  делах,  которые  считают  своими.  Правда,
непонимание остается, нам с ними трудно  друг  друга  понять,  потому  что
понимание не только в языке... Мы,  аборигены,  умеем  жить  на  земле,  а
пришельцы не умеют, они только учатся, и им  нужно  много  учиться,  чтобы
стать такими, как мы. Им нужно долго обживать землю, пока они  приживутся,
- неземные люди, свалившиеся на землю с небес, бесплотные вспышки небес  в
плотных слоях атмосферы.


   - А почему лев сидит в клетке? - спросил меня один пришелец.
   - Потому что лев - хищный зверь.
   - А зебра? Она разве хищный зверь? Почему же она сидит в клетке?
   - Чтобы ее не съел хищный зверь.
   - Кто, лев? Но он же в клетке. И тигр тоже в клетке.  И  другие  хищные
звери в клетках. Значит, зебра может не сидеть в  клетке?  Почему  же  она
сидит в клетке?
   - Потому что иначе она убежит.
   - От кого? От тех, которые сидят в клетках?
   - Вообще убежит. Из зоопарка.
   - Она убежит туда, где ей будет лучше?
   - Наверно, лучше.
   - А надо, чтоб ей было хуже?
   - Вовсе нет.
   - Почему же тогда она сидит в клетке?
   - Неужели не ясно? Потому что иначе она убежит.
   Я выражался предельно ясно, но пришелец меня не понимал.
   - А почему кошка не в клетке?
   - Кошка - домашнее животное.
   - А когда зебра посидит в клетке, она тоже станет домашней?
   - Зебра никогда не станет домашней.
   - Так зачем же тогда она сидит в клетке?
   - Я же сказал: потому что иначе она убежит.


   Некоторых слов пришельцы просто не понимают, хотя  именно  этим  словам
аборигены пытаются их научить.
   - Красивый дом! Зайдем посмотрим, какой он внутри!
   - Нельзя. В нем живут люди.
   - Они страшные?
   - Не страшные, но мы с ними незнакомы.
   - А мы познакомимся. И заодно дом посмотрим.
   - Нельзя. Как это мы войдем в чужой дом? Что мы скажем?
   - Скажем, что пришли познакомиться. Они сами будут рады.
   - Не думаю.
   - Почему? Разве мы страшные?
   - Мы не страшные, мы незнакомые.
   - А мы познакомимся.
   - Нельзя.
   В мире пришельцев все знакомятся просто. Там, конечно, мы  бы  вошли  в
этот дом. Вошли бы, окликнули хозяина:
   - Эй, что делаешь?
   - Пишу диссертацию. Дать почитать?
   - Сам читай. А жена что делает?
   - Обед готовит.
   - Тогда мы к жене. Здравствуй, хозяйка. Что, обед готовишь?
   - Обед.
   - Вкусный?
   - Еще какой!
   - Когда будет готово, позови, дал тут носа дом посмотрим. Дети есть?
   - Трое.
   - Ну так мы к детям твоим пойдем. Познакомимся.
   Вот так бы мы разговаривали в мире пришельцев. А  здесь  вместо  такого
интересного разговора - только одно слово: "Нельзя!"
   Пришельцы плохо знают слово  "нельзя",  они  постоянно  путают  его  со
словом "можно". Они считают, что можно ходить без пальто, когда  аборигены
кутаются в теплые шубы, и что можно купаться в холодной воде, и что можно,
вполне разрешается схватить от этого насморк.  Большинство  пришельцев  не
расстается с насморком, - наверно, от своих космических холодов.
   Однажды я увидел  двух  пришельцев,  куривших  сигареты  -  изобретение
земли. Пришельцы кашляли, размазывали по щекам слезы  и  все  же  снова  и
снова пытались втянуть в себя горький дым.
   - Зачем вы себя мучите?
   - Привыкаем. Что мы - хуже других?
   Из трубы ближайшего дома валил дым. Из трубы соседнего дома валил  дым.
Из трубы завода, фабрики, из выхлопных труб проезжих автомашин -  отовсюду
валил дым. Все, повально все себя мучили, и, конечно,  пришельцы  были  не
хуже других.
   - Закуривайте, - предложили они. - У нас целая пачка.
   - Я не курю, - рискнул я подорвать свой авторитет.
   - Почему?
   - Здоровье не позволяет.
   - Кто не позволяет?
   - Здоровье.
   - Нашли кого слушаться!
   Пришельцы очень доверчивы, они верят в любые фантазии,  -  может  быть,
потому, что они свалились на землю с небес, где обитают  только  фантазии.
Им ничего не стоит в обыкновенной палке увидеть саблю, винтовку,  а  то  и
боевого коня. В самой людной толпе они  ведут  себя,  как  на  необитаемом
острове. Пришельцы - вечные путешественники,  они  легко  перемещаются  во
времени и пространстве, посещая самые отдаленные материки и века.  Как  им
это удается - загадка для аборигенов земли, для которых любое  путешествие
утомительно и  хлопотно.  Если  абориген  собирается  летом  на  дачу,  он
начинает собираться уже с весны. Он бегает по магазинам, волоча за  собой,
как шлейф, длинный список предметов, без которых он не сможет продержаться
до осени. Он пакует матрацы и одеяла,  проводя  последние  ночи  на  голых
досках, пружинах, а то  и  просто  на  голом  полу.  Он  обзванивает  всех
родственников  и  знакомых,  давая  им   последние   наставления,   словно
собирается в последний путь, а  не  на  загородную  дачу.  Если  аборигену
предложить съездить куда-нибудь в пятнадцатый век, он ни за что не поедет.
   - Что вы! Меня там сожжет инквизиция!
   А если ему предложить век тридцатый, он смутится:
   - Я там никого не знаю... У меня там никого нет...
   И только пришельцы смело отправляются в незнакомые времена и  места,  и
проходят через костры инквизиции, и умирают в армии Спартака,  но  все  же
остаются живыми и возвращаются, чтобы  сесть  в  ракету  в  отправиться  в
дальние небеса, откуда они пришли на землю.
   Аборигены удивляются  их  энергии,  аборигены  знают  закон  сохранения
энергии, поэтому они сохраняют свою энергию, а пришельцы расходуют, потому
что слабо разбираются в этих законах. И под  какой  закон  можно  подвести
шапку-невидимку, их излюбленный головней убор?
   Если бы на аборигена надеть  шапку-невидимку,  абориген  бы  смертельно
обиделся, потому что увидел бы, что к нему относятся, как к пустому месту.
Возможно, к  нему  и  раньше  так  относились,  но  столь  явно  этого  не
показывали, - такое случается среди аборигенов, в отличие  от  пришельцев,
которые ничего не умеют скрыть. Пришелец никогда не станет  раскланиваться
с пустым местом и спрашивать у него:
   - Как делишки? Как детишки? Что-то вас давно не видать...


   - Скажите, вы не видели кошечку? Маленькую такую, серенькую?
   - Вам нужна кошка? Мы вам десяток наберем.
   - Да нет, мне нужна одна. Маленькая такая, серенькая...
   Оставалось полчаса до отлета, и женщина боялась, что  не  успеет  найти
эту  кошечку,  которую  она  и  узнать-то  как  следует  не  успела.   Они
встретились за много километров отсюда, где кошечке было плохо, и  женщина
взяла ее с собой,  а  теперь  потеряла  в  чужом  для  кошечки  городе,  в
многолюдном  и  шумном  аэропорту.  Как  она  здесь  будет,  среди  чужих?
Получается, будто ее обманули: завезли в такую даль и бросили.  Боже  мой,
ведь ее никто не хотел бросать, ее только на минутку выпустили из  рук,  а
она прыгнула куда-то в подвал, испугавшись шума мотора. Женщина обошла все
подвалы, но и позвать-то она как следует не могла: ведь  они  и  об  имени
кошечкином не успели договориться.
   - Такая маленькая, серенькая...
   - Мы вам десяток наберем, - отвечали ей те, для кого  все  кошки  серы.
Кошкой больше, кошкой меньше - что от этого изменится на земле?
   Для аборигенов ничто не изменится, у них свои прочно насиженные  места.
Плацкартные,  купейные,  мягкие  места.  Даже   в   троллейбусе   абориген
устраивается так, словно собирается провести в нем остаток жизни. И где бы
он ни находился, в какой бы должности ни служил, для  него  главное  -  не
потерять это место. Плацкартное, купейное,  мягкое.  Потому  что  на  всех
необъятных просторах земли для него важно лишь это насиженное,  наложенное
место. Он не считает себя на этом месте  пришельцем,  он  уверен,  что  он
этого места абориген.


   Я хотел бы навсегда остаться пришельцем...
   Но время проходит, и пришельцы становятся  аборигенами.  Они  перестают
мотаться по всем пространствам  и  временам,  усваивают  закон  сохранения
энергии, они узнают, что означает  слово  "нельзя",  привыкают  к  нему  и
уважают больше, чем слово "можно". Они любят вспоминать о  том,  как  были
пришельцами,  но  к  той  поре  относятся  снисходительно,  с  добродушной
усмешкой:
   - По ночам мы искали в траве падающие звезды. Представляете:  звезды  в
траве!
   Но не все пришельцы становятся аборигенами, некоторые из  них  остаются
пришельцами - навсегда. Смешные, нескладные, хотя внешне мало отличающиеся
от аборигенов, они живут  пришельцами  на  земле,  как  живут  все  земные
пришельцы. И они шагают по этой земле, подставляя  ветру  свои  поредевшие
волосы, и не могут найти себе постоянного места, и всюду им  достается  за
то, что они нарушают законы аборигенов, - у пришельцев нет своих  законов,
и им приходится жить по законам аборигенов, и они  нарушают  их,  не  умея
понять, потому что до конца жизни остаются пришельцами...
   Все говорят о пришельцах, все ждут пришельцев, а они давным-давно живут
на земле. В каждом доме, в каждой семье есть хотя бы один пришелец...

   1972



    Феликс Кривин.
    Проза в стихах

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Полусказки". Изд. "Карпаты", Ужгород, 1964.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 16 January 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   На лбу усевшись, Шишка загудела:
   "Мы, члены человеческого тела,
   Должны бороться за свои права!"
   И все сказали: "Шишка - голова!"



   ПРЕСС-ПАПЬЕ

   Ох и достается пресс-папье!
   Целый день какие-то помехи:
   Тут дела на письменном столе,
   А его зовут колоть орехи.

   То его зачислят в молотки.
   То в подставки, то еще во что-то.
   И чернила сохнут от тоски,
   От его общественной работы.



   ТРЮМО

   Трюмо терпеть не может лжи
   И тем и знаменито,
   Что зеркала его души
   Для каждого открыты.
   А в них -
   То кресло,
   То комод,
   То рухлядь,
   То обновки...
   Меняется душа трюмо
   Со сменой обстановки.



   БАШМАК

   Башмак храбрился: "Что нам слякоть,
   И грязь, и ливень, и пороша!"
   Но только с неба стало капать -
   Он моментально сел в калошу.



   ЛИНЕЙКА

   Линейка говорит перу: "Ты, братец, не хитри!
   Уж если хочешь что сказать, то прямо говори,
   По строчкам нечего петлять, значки-крючки вычерчивать,
   Чтоб только зря интриговать читателей доверчивых.
   Нет, если хочется тебе, перо, иметь успех, -
   Прямую линию веди, понятную для всех"



   МУНДШТУК

   Всем известно, что мундштук
   Постоянства не выносит.
   Посчитайте, сколько штук
   Сигарет он в жизни бросил.

   Нет на свете чудака
   Своенравней и капризней.
   Берегитесь мундштука,
   Прожигательницы жизни!



   ШКАФ

   Он очень содержателен.
   И скромен: посмотри -
   Он даже носит платье
   Не сверху, а внутри.

   А тот, кому он служит,
   Иной имеет вкус:
   Он разодет снаружи,
   А в середине пуст.



   ЗЕРНО

   Петух в науке своего добился,
   Сумел подняться выше, чем орел.
   Он ходит важно, он остепенился,
   Сказать точнее, степень приобрел.
   Что ж делает талантливый ученый?
   По-прежнему клюет пшено?
   Нет.
   Извлекает он из рациона
   Рациональное зерно.



   ЦВЕТ

   Чтобы время скоротать
   От зимы до лета,
   Стали спорить три крота
   О природе цвета.

   - Он довольно мил на слух...
   - Нет, скорей на запах...
   - Но наощупь - слишком сух,
   Натирает лапы...

   Каждый крот
   Разинул рот
   И твердит упорно:
   - Твердый цвет!
   - Наоборот!
   - Маленький!
   - Просторный!

   Что тут делать?
   Как тут быть?
   Надо, очевидно,
   Им у зрячего спросить,
   Да его не видно.



   ПЕДАГОГИЧЕСКОЕ

   Развязный галстук весел и беспечен,
   И жизнь его привольна и пестра:
   Заглядывает в рюмку что ни вечер.
   Болтается по скверам до утра,
   Сидит на шее и забот не знает
   И так в безделье проживает век...

   Подумайте!
   А ведь его хозяин
   Вполне, вполне приличный человек!



   ВЕРА

   Кажется песчинке, что она
   Выполняет важное задание:
   Без нее бы рухнула стена,
   Без нее бы обвалилось здание.
   И не нужно на нее пенять,
   Ни к чему пускаться в рассуждения:
   Крепче будет здание стоять
   От ее, песчинки, заблуждения.