Как это было интересно! Петух оказался очень галантным кавалером и  так
потешно кричал "Ку-каре-ку!", что Курице не приходилось скучать.
   Но вот в пути новобрачные  встретили  Травинку  и  Ромашку.  Курицыному
удивлению не было границ,  когда  она  увидела,  что  Травинка  и  Ромашка
поднялись, посвежели - одним словом, выглядели отлично. От былой грусти не
осталось и следа.
   - Ну, как дождь? - спросила Курица не без ехидства.
   - Хороший дождь. Такой  сильный!  Он  недавно  прошел  -  вы  разве  не
встретились?
   "Какое лицемерие! -  подумала  Курица.  -  Радуются  они,  конечно,  не
приходу дождя, а его уходу. Я-то знаю, чего он стоит!"
   И, подхватив своего Петуха, Курица заспешила прочь: все-таки Петух  был
недурен собой, хоть у него и были кривые ноги.
   Но ему она ничего не  сказала  об  истории  с  дождем.  Во-первых,  она
слишком любила своего Петуха,  чтобы  его  расстраивать,  а  во-вторых,  в
глубине души Курица рассчитывала как-нибудь, при удобном случае,  еще  раз
выскочить под дождь. Просто из любопытства.



   МЕЧТА

   Остановилась Лужица  посреди  дороги  и  ждет,  чтоб  на  нее  обратили
внимание.
   Прежде всего ее, конечно, нанесут на карту. Лужица будет  выглядеть  на
карте неплохо - у нее такие ровные берега!  Вот  здесь,  на  этом  берегу,
наверно, построят санаторий. На том берегу - порт или еще что-нибудь.  Да,
кстати, почему в нее никто не впадает?
   Размечталась Лужица - и это  понятно:  каждому  хочется  найти  себя  в
жизни. Но теперь Лужица себя не найдет: она так воспарила в мечтах, что на
земле от нее только сухое место осталось.



   СКРОМНОСТЬ

   - Посмотрите, как хорошо у нас в комнате, - говорит Занавеска  деревьям
с улицы.
   - Посмотрите, как хорошо у  нас  на  улице,  -  говорит  она  комнатной
мебели.
   - Мы ничего не видим, - отвечают деревья.
   - Нам ничего не видно, - отвечает мебель.
   - Мы видим только тебя...
   - Только тебя...
   - Ну что вы, - смущается Занавеска, - не такая уж я красивая...



   НЕЖНОСТЬ

   Лучи сыплются на Землю, как Снег, но совсем иначе ее согревают.
   Снег напяливал на нее шубу, кутал  Землю,  советовал  беречься,  строго
соблюдать постельный режим. Что поделаешь, видно, он. Снег,  имел  на  это
право...
   Лучи скользят по воздуху, почти не смея  коснуться  Земли.  У  них  нет
теплых шуб, у них нет мудрых советов. Им остается согревать  Землю  только
своей нежностью...



   ПАМЯТЬ

   У них еще совсем не было опыта,  у  этих  русых,  не  тронутых  сединой
Кудрей, и поэтому они никак не могли понять,  куда  девался  тот  человек,
который так любил их хозяйку. Он  ушел  после  очередной  размолвки  и  не
появлялся больше, а Кудри часто вспоминали о нем, и другие руки, ласкавшие
их, не могли заменить им его теплых и добрых рук.
   А потом пришло известие о смерти этого человека...
   Кудрям рассказала об этом маленькая, скрученная из письма Папильотка...



   ОСЕНЬ

   Чувствуя, что красота ее начинает отцветать, и  желая  как-то  продлить
свое лето. Березка выкрасилась в желтый цвет  -  самый  модный  в  осеннем
возрасте.
   И тогда все увидели, что осень ее наступила...



   СКАЛЫ

   Красивы прибрежные скалы, особенно  на  закате,  но  заходящие  в  порт
корабли обходят их стороной. Скалы пугают их своей неприступностью.
   А на самом деле скалы вовсе не так неприступны. Каждая  из  них  втайне
мечтает о своем корабле, который придет когда-нибудь  и  останется  с  ней
навеки. Но вы же знаете,  какие  сейчас  корабли!  Им  подавай  Причальную
Тумбу, покорную Тумбу, для которой любой корабль заслоняет все море.
   Приходят и уходят корабли,  приходят  и  уходят.  Где-то  там,  посреди
океана, они забывают о тех, кого оставили на берегу, и  мечтают  о  других
берегах - далеких и незнакомых. Но в трудную минуту, когда налетают штормы
и океан разевает черную пасть, корабли вспоминают... И не Тумбу,  нет,  не
Тумбу  вспоминают  они.  Корабли  вспоминают  неприступные  скалы  родного
берега...



   БЕЛАЯ ТУЧКА

   В  топке  была  жаркая  работа,  и  Дым  после  смены  захотел  немного
проветриться. Он вышел из трубы, подумывая, чем бы таким заняться, но,  не
найдя ничего лучшего,  решил  просто  подышать  свежим  воздухом.  "Оно  и
приятно,  -  размышлял  Дым,  -  и  полезно.  Врачи,  во  всяком   случае,
советуют..."
   Дым уже начал было дышать -  спокойно,  размеренно,  по  всем  правилам
медицины,  -  но  вдруг  что-то  сдавило  ему  дыхание.  Даже  посторонний
наблюдатель сразу бы заметил, что с Дымом происходит неладное:  он  словно
замер на месте и неотрывно смотрел в одну точку... Собственно говоря,  это
была не точка, а тучка, маленькая белая тучка на ясном весеннем небе.
   Она была очень красива, эта  Тучка,  кудрявая  и  пушистая,  в  голубой
небесной шали и ожерелье из солнечных лучей. Так  что  нечего  удивляться,
что Дым на нее загляделся.
   Говорят, нет дыма без огня, и наш  Дым  вовсе  не  был  исключением  из
общего правила. При виде Тучки он почувствовал в себе огонь и - устремился
к ней.
   - А вот и я! - выпалил Дым с бухты-барахты, примчавшись к Тучке и глядя
на нее во все глаза. - Хотите со мной познакомиться?
   Тучка поморщилась.
   - Вы что - пьяны? - спросила она. - Что вы ко мне пристаете?
   Дым смутился.
   - Я не пристаю, - пробормотал он.  -  И  я  вовсе  не  пьян.  Просто...
хотел... познакомиться.
   У Дыма был очень растерянный вид, и это немножко успокоило Тучку.
   - Поглядите на себя, на кого вы похожи, - сказала она. - Разве в  таком
виде представляются даме?
   Дым  послушно  посмотрел  на  себя.  Да,  Тучка  была  права:  грязный,
растрепанный, весь в саже  и  копоти.  Дым  не  производил  благоприятного
впечатления.
   - Извините, - прошептал он. - Я только что со смены. У нас на заводе...
   Вероятно, Дым все же сказал бы, что там было у них на  заводе,  но  тут
появился Ветер. Если бы он просто появился! Нет, он сразу  же  бросился  к
Тучке, схватил ее довольно бесцеремонно и поволок.  А  Тучка  прижалась  к
нему, словно только его и ждала все это время.
   И тогда Дым начал таять. Он таял буквально на глазах, и если  бы  Тучка
была повнимательней, она бы, конечно, это заметила.
   Но она не была внимательной, эта белая Тучка.  Она  привыкла  парить  в
небесах, и какое ей было дело до Дыма с  его  заводом,  с  его  будничными
заботами?.. Она прижималась к Ветру и уже совсем забыла о Дыме.
   А Дым все таял и таял. И вот уже он исчез, как дым, - то  есть,  как  и
всякий другой дым исчез бы на его месте.
   И только теперь Тучка о нем пожалела. Только теперь она  почувствовала,
что свежесть Ветра - еще не все, что он слишком  резок  и  вообще  у  него
ветер в голове.
   Дым был другим. Он был серьезней и мягче, он смущался, робел, он  хотел
что-то рассказать Тучке о своем заводе... Теперь Тучка никогда не  узнает,
что он хотел ей рассказать.
   От одной этой мысли можно было расплакаться.  И  Тучка  заплакала.  Она
плакала горько и тяжело, плакала до тех пор, пока всю себя не выплакала.



   ОСЕННЯЯ СКАЗКА

   Взгляни в окно: ты видишь, одинокий лист кружится на  ветру?  Последний
лист...
   Сейчас он желт, а когда-то был зелен. И тогда он не кружился по  свету,
а сидел на своей ветке рядом с молодой, румяной  вишенкой,  которую  любил
всем сердцем.
   Старый гуляка Ветер часто говорил ему:
   - Пойдем побродим по свету! Повсюду столько румяных вишенок!
   Но Листик не соглашался. Зачем ему много вишенок,  когда  у  него  есть
одна, его Вишенка, самая лучшая в мире!
   А потом счастье его оборвалось. Вишенка вдруг исчезла, и никто  не  мог
сказать, куда она девалась.
   Стояла холодная осенняя пора, и все листья  с  дерева  давно  облетели.
Только один Листик, осунувшийся, пожелтевший от горя, оставался  на  своей
ветке: он все еще ждал, что вернется Вишенка.
   - Что ты здесь высидишь? - убеждал его Ветер. - Пойдем поищем, -  может
быть, и найдем...
   Ветер дунул посильней, и они полетели.
   ...Взгляни в окно: ты видишь, темные деревья зябко  ежатся  от  холода.
Еще бы: все одеваются к зиме, а они, наоборот,  раздеваются.  А  вон  там,
видишь, кружится на ветру последний  желтый  лист.  Это  наш  Листик,  наш
однолюб. Он все еще ищет свою Вишенку.



   СТАРАЯ АФИША

   Шелестит на ветру, останавливая прохожих. Старая Афиша:
   - Подойдите, подойдите ко мне! Я свежа и ярка, я еще достаточно  хорошо
сохранилась!
   Афиша охорашивается, принимает самые различные позы, но  прохожие  идут
мимо и ее не замечают.
   - Это будет очень интересный  концерт,  -  продолжает  она.  -  Веселый
концерт. С участием самых лучших артистов...
   Шелестит, шелестит, зазывая прохожих, Старая Афиша. И  никак  не  может
понять, что концерт ее давно прошел и больше никогда не состоится.



   СОЛНЦЕ

   Снизу, прямо с земли, бьет в глаза яркое Солнце. Что  случилось?  Может
быть. Солнце опустилось на землю?
   Нет, это не Солнце, это только Осколок, всего  лишь  маленький  кусочек
стекла. Некоторые считают, что весна его не  касается,  что  не  его  дело
соваться в весенние дела. Но он тоже радуется весне. Радуется, как умеет.
   Это радость делает его похожим на Солнце.



   ЗВЕЗДЫ

   В звездную ночь песчинки смотрятся в небо,  как  в  зеркало,  и  каждая
легко находит себя среди других, подобных ей песчинок.
   Это так просто - найти себя: стоит только посмотреть в небо и  поискать
самую яркую звезду. Чем ярче звезда, тем легче жить на свете песчинке...



   СТАРЫЙ ДОМ

   Этому дому, наверно, двести лет. Он стоит, маленький, совсем ветхий,  и
как-то неловко чувствует себя среди прекрасных домов нового времени.
   Трудно понять,  каким  чудом  он  сохранился.  Его  грудь  не  украшают
мемориальные доски, его стены  не  подкрепляет  авторитет  великих  людей,
которые жили в нем или хотя бы останавливались проездом.
   Но все-таки он не зря простоял столько лет, все-таки и в нем жили люди.
Может, они тоже были великими, только никто этого не заметил?



   РАДОСТЬ

   Котенок проснулся и обнаружил у себя хвост.
   Это  было  для  него  большим  открытием,  и  он  посмотрел  на   хвост
недоверчиво, почти испуганно, а затем - бросился его ловить.
   И, глядя на веселую, самозабвенную возню Котенка, как-то  не  верилось,
что столько радости  может  доставить  этот  грязный,  куцый,  беспомощный
хвостик.



   КОСМИЧЕСКИЙ ВЕК

   Маленькая Снежинка, медленно опускаясь на землю, спрашивает у встречных
Кустов:
   - Это Земля? Скажите, пожалуйста, какая это планета?
   - Да, кажется, это Земля, - отвечают Кусты.
   Но в голосе их не чувствуется уверенности.



    Феликс Кривин.
    Экспонат 212

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Я угнал Машину Времени". Изд. "Карпаты", Ужгород, 1992.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 16 January 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   - Когда часы стоят, они дважды в сутки показывают верное  время,  но  и
это обман, всего лишь иллюзия. Потому что время, которое  они  показывают,
давно прошло, и оно никак не объясняет того;  что  происходит  сегодня.  -
Гость тронул маятник, и тот двинулся тяжело  и  со  скрипом.  -  Тогда,  -
сказал Гость, - была зима, а сейчас лето, и люди вас  окружали  другие,  и
совсем были не те обстоятельства. Да и сами вы были другим... Ну, хотя  бы
таким, как на этом портрете.
   Портрет висел над головой Хозяина, и за сравнением не нужно было далеко
ходить, оно было здесь, перед глазами.
   - Вы прежде носили бороду, - полуспросил, полуответил себе Гость.
   - Молодость, - оправдался Хозяин.
   - Я вас не помню с бородой.
   Хозяин засмеялся. Такими, какими они помнят друг друга...
   - Там мы все были одинаковые.
   Хозяин разлил кофе. В шкафу у него нашелся  какой-то  крепкий  напиток,
который он прятал от зоркого глаза врача, и он налил  его  Гостю  и  налил
себе, и они выпили, как могли  бы  выпить  в  прежние  времена,  там,  где
никогда не водилось ни выпивки, ни закуски.
   - Сколько мы там  перевернули  земли...  Больше,  чем  за  всю  историю
археологии. У вас это получалось хорошо, я еще собирался взять вас с собой
в экспедицию... если мы выберемся оттуда.
   Но Гость не хотел предаваться воспоминаниям. Часы должны  идти  вперед,
они не должны показывать прежнее время, пусть даже оно иногда и  совпадает
с сегодняшним.
   - Мне очень жаль, - сказал Гость. - Не думал я, что у нас  будет  такая
встреча.
   Тот, на портрете, смотрел, как  выпивают  друзья,  и  прятал  улыбку  в
дремучую бороду. По возрасту он был самым молодым  среди  них,  но  держал
себя так, словно был самым старым. Быть может, он что-то такое знал,  чего
не знали или не хотели знать эти двое. А может, они знали, да забыли, а он
не спешил им напомнить, приберегая главное на потом.
   - Как голова? - спросил Гость.
   - Вы помните? - растрогался Хозяин. - Столько лет прошло, а вы помните,
как меня ударили этим... камнем?
   - Не камнем, а рукояткой...
   - Нет, нет, вы спутали. Мне проломили голову камнем. Я отлично помню...
особенно ясно, когда у меня начинает  болеть  голова.  Я  вижу,  как  этот
человек выходит из леса, а в руке у него камень... Человек  типа  Схул  по
классификации Мак Коуна...
   Никакого Схула там, разумеется, не было. Бедняга  совсем  свихнулся  на
своей  археологии,  подумал  Гость,  но  ему   не   хотелось   предаваться
воспоминаниям, и он сказал:
   - Не думайте об этом, профессор.
   Маятник на старинных часах  снова  остановился,  и  Гость  почувствовал
беспокойство,  как  пассажир,  высаженный  среди  дороги.  Он   подтолкнул
маятник,  и  время  двинулось  дальше  и  понесло  его,  мерно  покачивая:
тик-так...
   - С вашими часами, профессор, вы рискуете вовсе остаться в  прошлом,  -
пошутил Гость.
   Они лежали на нарах в  битком  набитом  бараке,  люди,  выброшенные  из
цивилизации куда-то в первобытные  времена.  Еще  не  было  изобретено  ни
матрацев, ни одеял, ни даже дров, которыми топить печи.  Они  лежали,  как
палеантропы в какой-нибудь Мугарет-Табун, вмерзая  в  свою  пещеру,  чтобы
лучше сохраниться для будущего. И они  просили  его,  знатока  древностей,
рассказать им о прошлом, потому что прошлое  легко  заменяло  им  будущее,
настолько они были отброшены назад.
   Он рассказывал им, как люди добывали огонь и грелись у костров, как они
приручали диких животных. Потом научились  строить  дома  с  очагами.  Они
обрабатывали землю и собирали  урожай,  и  женщины,  которых  они  любили,
создавали им домашний уют... Это было невероятно, и люди в бараке  утешали
себя, что когда-нибудь и они так  заживут,  и  им  становилось  теплее  от
этого.
   Утром их угоняли на работу, и они выворачивали руками огромные глыбы, и
вгрузали по шею в землю, и падали, и умирали на ней, но  никуда  не  могли
уйти, потому что только работа была оставлена им от цивилизации. А у  кого
хватало сил дотянуть до вечера, те доползали до  барака,  вытягивались  на
нарах и мечтали о прошлом, которое им заменяло будущее.
   И Хозяин, и Гость были тогда обычными палеантропами, и кофе еще не  был
изобретен, как и этот крепкий напиток в бутылке. И дрова  тоже  изобретены
не были, потому что печи топили страшно подумать чем...
   - Может, еще чашечку? - предложил Хозяин.
   - С удовольствием, - согласился Гость.
   Они сделали по глотку и  помолчали,  отдаваясь  теплу.  Хозяин  закурил
запретную сигарету.
   - Человек должен думать о будущем, - сказал Гость, словно желая придать
должное направление своим мыслям.
   - А разве будущее возможно без прошлого? Все, что существует, уходит  в
прошлое, для того и уходит, чтобы освободить место будущему.
   - Вот именно. Прошлое должно уходить, оно  должно  исчезать,  чтобы  не
мешать тем, кто приходит ему на смену.
   Тот, на портрете, мудро щурил  глаза,  что,  возможно,  соответствовало
замыслу художника, а  скорее  всего  потому,  что  он  и  сам  принадлежал
прошлому, и  то,  о  чем  сейчас  затевался  спор,  для  него  было  давно
бесспорным. Что делать, люди склонны забывать прошлое, отрекаться от  него
и даже закапывать в землю, чтобы его удобней было топтать...
   - Вы знаете, профессор, я никогда не принадлежал  к  поклонникам  вашей
профессии. Я считаю, что незачем раскапывать прошлое, что это ведет лишь к
повторению старых ошибок. Быть может, Нерон не стал бы сжигать Рим, если б
не знал об опыте Герострата.
   Хозяин усмехнулся.
   - Возможно, это верная мысль. Но для того,  чтоб  ее  подтвердить,  вам
тоже понадобился опыт прошлого.
   Опыт прошлого. Немало его было собрано здесь, в музее. Каждый  экспонат
представлял собой маленькую радиостанцию, которая вела передачу из  своего
времени - для будущих времен... Экспонат номер 72, девушка из палеолита...
В  пещере  было  душно  и  темно,  и  она  вышла,  чтобы  подышать  свежим
воздухом... Она шла наугад, не разбирая дороги, пробираясь сквозь  колючие
заросли, которыми была обсажена ее пещера... И на берегу незнакомой  речки
она встретила человека незнакомого племени, который  тоже  ушел  из  своей
пещеры... Девушка повернулась, чтобы бежать,  она  была  еще  очень  дикая
девушка, но он крикнул: "Постой!" - и она остановилась. Он подошел и сел у
ее ног, и ей стало страшно, но уже не хотелось уходить. Так их  и  застали
на берегу: она стояла у самой  воды,  а  у  ног  ее  сидел  этот  человек,
экспонат номер 73, потому что похоронили его рядом с девушкой.
   Экспонат номер 300, огромный череп мыслителя. Какой-нибудь  первобытный
Ньютон, открывший, что сила удара зависит от  величины  палки,  и  ставший
жертвой своего открытия. Экспонат номер 118, судя по челюсти,  первобытный
оратор или первобытный диктатор...
   - Оставим их, - сказал Гость, отодвигая  недопитый  кофе.  -  В  другое
время, профессор, я бы охотно послушал эти ваши истории, но сейчас...  Мне
очень жаль, профессор, но я пришел к вам по поводу Двести Двенадцатого.
   - Вы?!
   - К  большому  моему  сожалению...  -  Гость  посмотрел  на  Хозяина  с
действительным сожалением и добавил тоном  врача,  готовящего  больного  к
операции: - Ничего страшного, всего два-три вопроса...
   - Но разве вы...
   - Что поделаешь, - пожал  плечами  Гость,  -  у  каждого  из  нас  свои
обязанности. - Он помолчал ровно столько, сколько ему понадобилось,  чтобы
войти в новую роль. - Вам известно, куда исчез Двести Двенадцатый?
   Ответа не последовало.
   - Профессор, я вас прошу... Это  всего  лишь  свидетельские  показания.
Известны ли вам обстоятельства, при которых исчез экспонат?
   - Нет, не известны, - сказал Свидетель.
   - Пожалуйста, не торопитесь отвечать, у вас есть возможность  подумать.
Вы знаете, что Двести Двенадцатый подлежал  изъятию,  что  он  числился  в
списках...
   - Это очень ценный экспонат.
   - Вопрос о его ценности мы пока оставим в стороне. Двести  Двенадцатый,
скелет первобытного человека, решением Специальной  Комиссии  был  признан
нежелательным экспонатом и подлежал изъятию. Вы знали об этом?
   Палеантропы сидели в своей Мугарет-Табун и слушали, что было тысячи лет
назад или вперед, когда на земле жили разумные люди. Они  удивлялись,  что
люди эти жили в домах со светлыми окнами, что по вечерам они  пили  чай  и
читали газеты... Или ходили к знакомым, или принимали их у себя. Каждый из
них был настолько значительной личностью, что мог принимать у себя, иногда
даже в совершенно отдельной комнате... Это было непостижимо, и палеантропы
с сомнением качали головами...
   - Вы знали об этом? - спросил Следователь.
   - Знал, - кивнул Свидетель.
   - Когда вы обнаружили пропажу экспоната?
   - Утром. Накануне вечером он еще был.
   - После закрытия музея?
   Следователь достал из портфеля папку и стал что-то вычитывать. Он долго
вычитывал, потом стал  записывать,  потом  отложил  папку  и  задал  новый
вопрос: