а...  нет,  папина  мама,  которая  желала
счастья своей внучке.
   Внучка стала прокуроршей, хотя в душе она была  адвокатшей.  Ей  больше
нравилось, когда защищали людей, чем когда их обвиняли.
   Прокурор только и делал, что обвинял. И наконец  она  ушла  от  него  к
адвокату. Она сказала, что не  может  жить  с  человеком,  который  только
обвиняет людей. Она тогда хорошо говорила, потому что не  забывала  слова,
ей не приходилось так много вспоминать,  чтобы  сказать  одну-единственную
фразу.
   И  что  же  ответил  ей  адвокат?  Он  сказал,  что  сам  мечтал  стать
прокурором. Просто у него не получилось, поэтому он адвокат. Он сказал эту
неправду, как адвокат: защищая интересы друга своего прокурора.
   Но когда его  самого  обвинили,  защищать  его  было  некому.  Прокурор
пытался, но что он мог, прокурор? Защищать он не научился.
   Она  долго  ждала  адвоката.  Уже  с  войны  люди  повозвращались,  уже
повозвращались и издалека, а его все не было. Вот  тогда  она  от  кого-то
услышала, что адвокат погиб на фронте.  От  кого  она  это  услышала?  Да,
конечно, от прокурора. Он даже, помнится, говорил (что помнится? Ничего не
помнится...), он говорил, что встретился на фронте с адвокатом  и  адвокат
вынес его на себе...
   Хорошо, что прокурор так сказал. Она не верила, но  все  равно  хорошо,
что он так сказал. Значит, он умел сказать о человеке и что-то хорошее.  И
на памятнике прокурору, когда прокурор умер и она поставила ему  памятник,
она написала несколько слов про адвоката. У него не было своего  памятника
- где же еще можно было о нем написать?  Она  написала,  что  здесь  лежит
человек, спасенный при жизни другим человеком,  который  лежит  неизвестно
где, но о котором тоже нужно помнить на этом кладбище. Потому что, если  б
жизнь сложилась иначе, он мог бы лежать на этом кладбище...
   - Здравствуйте, мадам прокурорша. Вы не против, если я посижу с вами на
скамеечке?
   Рядом с ней садится такая же  старая  женщина,  с  такими  же  больными
ногами.
   - Вы меня не помните? Мы с вами встречались в суде. Я  часто  бывала  в
суде по делам моего покойного мужа. По каким делам? Ну, не будем  об  этом
говорить. У каждого свои дела, так уже заведено в  мире...  Я,  когда  вас
увидела, будто помолодела на тридцать лет...  Знаете,  я  недавно  была  в
суде. Там совсем, совсем другие люди...

   1981



   СКАЗКА

   Дедушка говорит:
   - Хочешь, я расскажу тебе, как ящерица меняла свой хвост?
   Такой сказки еще нет, но дедушка знает, что она будет. Он даже не очень
задумывается, просто рассказывает, а сам думает о другом.
   - Однажды ящерица встретила слона, и понравился ей его хобот. У слона и
вправду хобот замечательный, такой бы хобот нам с тобой, мы бы знаешь  как
выглядели?
   - У людей не бывает хоботов, - объясняет дедушке Миша.
   - Не бывает, - вздыхает дедушка. - А жаль. С хоботом было бы веселее.
   - А мне и так весело.
   Ему весело. Такая у него веселая жизнь.
   - И говорит ящерица слону: "Давай меняться, слон. Я тебе  хвост,  а  ты
мне хобот". - "Хвост у меня  уже  есть,  -  говорит  слон.  -  Там,  сзади
посмотри". Побежала ящерица  на  ту  сторону  слона.  Слон  большой,  пока
добежала. Смотрит - хвостик. Куценький по сравнению  со  слоном.  Побежала
назад. "Разве ж это хвост? Он же, наверно, у тебя не снимается?" - "А чего
ему сниматься? Не на вешалке висит". - "А мой  снимается,  хоть  и  не  на
вешалке".
   Миша уже знает, что у ящерицы хвост отделяется, если за него  схватишь.
Но попробуй схватить. У них  во  дворе  все  пробовали  -  ни  у  кого  не
получалось.
   - "А зачем мне, чтобы хвост снимался? - говорит слон. -  Он  легкий,  с
ним не тяжело". - "А вдруг кошка?" - "Какая кошка?" - "Ты что, не  знаешь,
какая кошка?"
   Дедушка рассказывает, а сам думает о другом. Когда-то давно был у  него
друг, которого тоже звали Мишей, как внука. Были они  тогда  еще  молодые,
дело было еще до войны. И получил дедушка однажды пакет  с  дополнительной
инструкцией: вскрыть пакет в присутствии друга Миши. Дедушка часто бывал в
доме у Миши, своей семьи у него еще не было, вот он и отдыхал  у  Миши,  в
его семье. Жена у Миши была хозяйка, вкусно готовила, и они  всегда  звали
дедушку, чтобы он приходил к ним обедать. Он, конечно, приходил к  ним  не
для того, чтоб обедать, а просто  он  любил  этих  людей.  Очень  они  ему
нравились, и всему поселку было известно,  что  он  любит  у  них  бывать.
Поэтому  дедушка  не  удивился,  что  пакет  ему  посоветовали  вскрыть  в
присутствии Миши: если нужно  вскрыть  при  свидетеле,  то  Миша  как  раз
подходит. Он в поселке уважаемый человек. Хотя и молодой. В то время  было
много таких людей: и молодых, и уважаемых.
   - Слон даже немного смутился: "Вообще-то я знаю кошку, только не  очень
хорошо. Она иногда крутится у меня под ногами".  Ящерица  усмехнулась.  Ты
никогда не видел, как  усмехается  ящерица?  Это  нехорошая  усмешка,  она
совершенно не красит ящерицу. И вот ящерица усмехнулась  этой  усмешкой  и
говорит: "Вот когда кошка схватит тебя за хвост, ты пожалеешь, что  он  не
снимается." - "А твой снимается?" - "Конечно. Стала б я иначе его  носить.
Будешь носить, спасибо скажешь. Допустим, кошка схватит,  ты  оставишь  ей
хвост,  а  сам  убежишь."  -  "Куда  же  я  убегу?"  -   засмеялся   слон.
"Куда-нибудь. В безопасное место".
   - Слон не боится кошки, - квалифицированно заявил Миша.
   - Он и сам думал, что не боится. Потому и  посмеялся  над  ящерицей.  А
потом прошел день, другой, и слон  забеспокоился:  а  вдруг  действительно
кошка схватит его за хвост?
   В тот вечер они с другом Мишей  сидели  долго.  Поужинали,  от  выпивки
дедушка отказался, зная, что им еще  предстоит  дело,  нужно  было  только
дождаться, когда жена Мишина пойдет спать, потому что о ней  в  инструкции
ничего не говорилось.
   Жена сначала дочку уложила, той тогда еще и годика не было, а  потом  и
сама легла, видя, что дедушка уходить не торопится.
   Когда все в доме стихло, дедушка вынул пакет.
   Миша был в поселке уважаемый человек, и он не  удивился,  что  какой-то
пакет нужно вскрыть в его присутствии. Он сказал только:
   - Могли бы просто прислать на мое имя.
   Нет, нельзя было прислать пакет на Мишино имя. Потому что было в пакете
сказано, что дедушка должен Мишу арестовать.
   Это было для обоих большой неожиданностью. Правда,  время  было  такое,
многих арестовывали, кто был на виду, но чтоб друг арестовывал друга...
   Но ни у дедушки, ни у Миши даже не возникла мысль,  что  они  могут  не
выполнить распоряжения, что дедушка  может  дать  Мише  скрыться,  а  Миша
тайным образом куда-то уйти. Они верили: там разберутся.
   Миша сказал:
   - Ты только жене не говори. Она кормит,  ей  нельзя  волноваться.  Меня
задержат ненадолго, зачем ей зря переживать...
   Он написал жене, что его срочно  вызвали  в  область.  Его  среди  ночи
вызывали не раз, такая была у него работа.
   И дедушка увел Мишу от праздничного стола, за которым  они  только  что
вдвоем угощались. И все, кто им встретился по пути, думали, что  это  Миша
провожает дедушку, а на самом деле дедушка провожал Мишу...
   - Слон все больше думал о кошке: а вдруг она схватит его за хвост? Хоть
она и маленькая и ходит где-то там, у самой земли, а вдруг она подпрыгнет?
Или полезет по задней ноге? То и дело у него начинала чесаться нога, и ему
казалось, что по ней лезет кошка.
   - Она не лезет, - успокоил дедушку Миша. - Кошка боится слона.
   - Он же об этом не знал. Его напугала ящерица, а когда слона напугаешь,
он и мышки испугается, не то что кошки. И он пошел  к  ящерице  и  сказал:
"Давай меняться. Я тебе отдам свой хобот, а ты  мне  этот  хвост,  который
снимается. Чтоб я мог его оставить, а сам убежать".
   - А как он снимет свой хобот?
   - Вот видишь, об этом они не подумали. Для того, чтоб поменять хвост на
хобот, нужно, чтоб снимались один и другой. Но ничего, ты подожди,  сейчас
они об этом догадаются.
   Жена друга Миши недолго верила его записке. Пришлось  ей  сказать,  что
Мишу задержали в  области  для  проверки.  Когда  человек  занимает  такую
должность, его приходится проверять. И разве  одного  Мишу  задержали  для
проверки?
   Дедушка был на такой работе, что он мог знать многое, но  не  о  многом
мог говорить. Он даже попытался сам что-то выяснить, но ему  сказали,  что
выяснять не надо.
   Дедушка понял и перестал  выяснять.  Жена  Миши  уехала  из  поселка  -
подальше  от  сочувственных  и  недоброжелательных  взглядов.  Она  писала
дедушке письма. Она не знала, что он ее мужа арестовал. И  он  ей  на  все
письма отвечал, потому что не считал себя  виноватым.  Это  он  уже  позже
начал считать себя виноватым, поняв, что человек в ответе за  каждое  свое
действие и даже за бездействие - тоже  в  ответе.  А  тогда  он  этого  не
понимал. Он считал, что просто  выполнил  приказ,  который  мог  выполнить
любой на его месте.
   Потом переписка их прервалась -  на  все  годы  войны.  А  после  войны
дедушка узнал, что Мишина жена погибла в  оккупации.  Девочка  осталась  у
соседей, росла среди их детей. Дедушка ее  забрал,  сказав,  что  он  отец
девочки.
   С тех пор никто не знал, что он не родной отец девочки. И когда дедушка
женился, он жене тоже не сказал. Она думала, что растит его родную дочку.
   Не надо было вспоминать об ее отце. Он и не вспоминал. А  потом,  когда
уже стало надо, когда отца оправдали, - дочка выросла и любила дедушку как
отца. Ей-то все равно, кого любить, а у дедушки не было других детей,  как
же он мог лишить себя единственной дочери?
   - Они очень скоро догадались, что нельзя сменить хобот на  хвост,  если
хвост снимается, а хобот не снимается. Но слон так  дрожал  и  так  боялся
кошки, что ящерица его пожалела. Тем более, что такой большой хобот,  даже
если б он снимался, она бы не унесла. И ящерица, обдумав все это, сказала:
"Знаешь что? Возьми себе мой хвост и оставь себе свой хобот. У меня  хвост
все равно новый вырастет, так что мне не жалко".
   - А у нее скоро вырастет? - забеспокоился Миша.
   - Скоро. У ящериц хвосты быстро растут. Вообще у  таких,  как  ящерица,
все быстро зарастает.
   Напрасно он не признался Мишиной жене, что арестовал ее мужа. Теперь он
бы сказал, но говорить некому. И дочери не скажешь... Не  потому,  что  ей
все равно, кого любить, - теперь-то он понимает:  не  все  равно,  не  все
равно это!.. Но сказать это - значит отнять у нее счастье. Дать  правду  и
отнять счастье - какой неравный обмен!
   - И слон взял ее хвост?
   - Взял. Он слегка наступил на хвост, потому что иначе он у  ящерицы  не
снимался. Чтобы хвост у ящерицы снимался, его кто-то должен взять  или  на
него наступить. Он наступил совсем легонько, чтобы не раздавить  хвост,  а
ящерица отбежала в сторону.
   - И слон больше не боялся?
   - А что ж ему бояться? Теперь у него был  хвост,  который  снимался  во
всех опасных случаях. Пусть бы кошка попробовала, пусть бы ухватила его за
хвост. А кроме того, слон вообще больше кошки. Он может не бояться  кошки.
И хвост ему нужен просто так, для успокоения.

   1981



   ПАМЯТИ ЭКЗЮПЕРИ

   Вы помните Маленького Принца?  Чтобы  вернуться  на  свою  планету,  он
должен был умереть на Земле. Сколько лет прошло, уже в Автор Принца умер и
улетел на свою планету, а Маленький Принц все еще бродит по Земле.
   Недавно я встретил его. Это было на маленькой станции, где поезда стоят
не больше минуты. Когда все поезда ушли, все пассажиры уехали и  приехали,
а зал ожидания заперли на замок до  рассвета,  ко  мне  подошел  Маленький
Принц.
   Он очень  изменился.  Вырос,  повзрослел,  поседел.  Но  в  его  глазах
отражалась его планета.
   Мы сидели на скамейке у запертых дверей. Нам было холодно. Мы молчали.
   Потом он сказал:
   - Поезда  неудобный  вид  транспорта.  У  них  на  пути  слишком  много
расставаний.
   Я не ответил. Я подумал: может быть, он говорит во сне.
   Нас опять соединило молчание.
   Но вот, разрывая его, он сказал:
   - Сколько станций - столько расставаний. На каждой  станции  оставляешь
клочок души.
   Я спросил:
   - А почему вы тогда не улетели?
   - Не получилось. Для того, чтоб вернуться, я должен умереть на Земле, а
у меня не получается. - Он вздохнул. - Я прошел всю войну, побывал в таких
местах, где жизнь совершенно невозможна. И  всюду  находился  кто-то,  кто
умирал за меня. Вы думаете, один солдат из-за меня домой  не  вернулся?  Я
просил приговоренного к смерти: тебе это не нужно, а  мне  нужно,  позволь
мне за тебя умереть. Но он отвечал: мне будет легче умереть, зная, что  ты
живешь, чем жить, зная, что ты умер.  Я  просил  мать  умирающего  ребенка
позволить мне умереть за ее ребенка. Она мне сказала; если ты умрешь,  его
детство ему не понадобится.
   Люди привыкли умирать за других, но далеко  не  все  умирают  вот  так,
осмысленно. Скольким приходится  умирать  неизвестно  за  что,  за  чьи-то
преступные замыслы, корыстные интересы...
   Старый Маленький Принц... Как он прожил все эти годы?  Наверно,  не  от
радости он поседел. Сколько лет он бродит по дорогам, оставляя  на  каждой
станции клочки своей детской души, - потому что души ведь не старятся, они
либо рождаются старыми, либо остаются юными до конца.
   - Послушайте, вы уже не маленький...
   - И не Принц...
   - В детстве вы рассказали прекрасную сказку, но  одно  в  ней  вызывает
сомнение:  неужели  для  того,  чтобы  попасть  на  свою  планету,   нужно
непременно умереть на Земле?
   - Иначе не долетишь. Тело слишком тяжелое.
   - Это вы уже  говорили.  Но  представьте  себе;  у  каждого  есть  своя
планета, каждый стремится к своей планете, но зачем же превращать Землю  в
кладбище? На последней войне погибли десятки  миллионов  -  разве  столько
наберется планет? И неужели наша Земля лишь на то и годится, чтоб  на  ней
умирать?
   Он не ответил. Он только сказал:
   - Каждый человек должен стремиться к своей планете.
   Он умолк, опустив в ладони седую голову.
   Светало. К нам подошел солдат, - возможно, один  из  тех,  кто  не  дал
умереть Маленькому Принцу. Только состарился он с тех пор, и вместо ноги у
него была деревяшка.
   - Пусть поспит, - сказал солдат, укрывая Принца своей шинелью. -  Устал
он, намаялся. Пусть поспит.
   Солдат достал из  кармана  ключи  и  стал  отпирать  зал  ожидания  для
дальнейших ожиданий.

   1982



    Феликс Кривин.
    Район деревни Старокопытовки

   -----------------------------------------------------------------------
   Авт.сб. "Хвост павлина". Изд. "Карпаты", Ужгород, 1988.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 16 January 2001
   -----------------------------------------------------------------------



   Это было осенью 1941-го года. Фашисты захватили деревню Старокопытовку,
а Миша Коркин, простой  советский  школьник,  закончивший  пятый  класс  с
одними пятерками, подался в партизаны, в старокопытовские леса.
   Найти партизан было не просто - если б их найти было просто, фашисты бы
их нашли.  Поэтому  Миша  Коркин  на  первых  порах  решил  действовать  в
одиночку. Он пустил под откос эшелон, поджег склад горючего и только тогда
встретил первого партизана.
   Партизан был старик, кряжистый и приземистый, в белом маскхалате,  хотя
до зимы было еще далеко. Видно, летнего маскхалата у старика  не  было,  а
ходить совсем без маскхалата было небезопасно. Без  маскхалата  солдат  не
солдат, а мишень.
   - Сократ, - назвался старик. Видно, это была партизанская кличка.
   - Миша, - представился Миша.
   - Странное имя. Никогда не слыхал. Ты, наверно, нездешний?
   - Нездешний. Я к бабушке приехал, а тут война. Вот я и подался в лес, к
партизанам.
   - К партизанам? Никогда не слыхал.
   "Конспирируется, - сообразил Миша. -  Сам  партизан,  а  прикидывается,
будто ничего не слышал о партизанах".
   - Я тоже не слышал... - сказал Миша, чтоб старик не подумал, что  имеет
дело с каким-нибудь болтуном. Известно, болтун - находка для шпиона.
   Оба помолчали - в целях конспирации.
   Первым заговорил Сократ.
   - Обстановка тяжелая, - сказал он. - К Старокопытовке стянуты  основные
силы противника, а нас с тобой только двое.
   - Воюют не числом, а  умением,  -  напомнил  Миша  Сократу  суворовские
слова.
   - Оно, конечно, - кивнул тот в ответ. - Но дело в  том,  что  и  умения
маловато. В военной специальности я, как говорится, знаю  только  то,  что
ничего не знаю.
   "Под настоящего Сократа работает, - подумал Миша. - Тот тоже знал,  что
ничего не знает, а на самом деле..."
   -  Я  понимаю,  почему  вы  так  говорите,  -  подмигнул  Миша  старому
партизану. - Этого требует воинский устав. Вдруг поймают, начнут пытать, а
ты: "Знаю только то, что  ничего  не  знаю".  Или  среди  своих  встретишь
замаскированного врага. Чем языком болтать, -  "знаю  то,  что  ничего  не
знаю".
   - Чем язык короче, тем жизнь длинней, - сказал  старик  старую  истину.
Умный оказался старик. Может, его за ум Сократом прозвали.
   Он поправил на себе свое белое одеяние, чтоб выглядеть поприличней.  Но
какое тут приличие! Умный  человек,  а  как  будто  из  сумасшедшего  дома
сбежал. Нет, маскхалат нужно носить по сезону.
   - Что же нам - самостоятельно действовать или пробиваться к своим?
   Пробиваться к своим старик решительно отказался.  Видно,  его  оставили
здесь с заданием, он должен был действовать в тылу врага.
   Миша его успокоил:
   - Я думал, не через линию  фронта,  а  здесь,  в  тылу.  Пробиваться  к
партизанам, идти на соединение.
   - К партизанам согласен. Но не к  своим.  Идти  к  своим  категорически
отказываюсь.
   "А разве партизаны - не свои?" - хотел спросить Миша,  но  не  спросил.
Кто ж у этого старика свои, если ему партизаны чужие?
   Вот тебе и Старокопытовские леса.  Тут  и  вправду  не  знаешь,  с  кем
встретишься.
   Миша  решил  не  терять  бдительности.  Бдительность  такое  дело:  раз
потеряешь, потом свищи.


   У старика оказалась вырытая землянка.
   -  Это  еще  с  Троянской  войны,  -  объяснил  он,  принимая  Мишу  за
дурачка-двоечника.
   Он не знал, что у  Миши  по  истории  одни  пятерки.  На  каждом  уроке
пятерка, а то и не одна. Иногда за урок две-три пятерки.
   Как бы Миша не знал про Троянскую войну? Он знал, что она была совсем в
другом месте, да и так давно, что любую землянку за это время засыпало бы.
Но он сделал вид, что знает только то, что ничего  не  знает.  Вдруг  враг
подслушивает, вдруг он послан  специально,  чтобы  разведать  о  Троянской
войне?
   Хотя не исключено, что старый партизан шутит. Может,  он  просто  любит
историю. Оттого и Сократом назвался, и приплел  ни  к  селу  ни  к  городу
Троянскую войну.
   Скорей всего так и было, но  бдительности  терять  не  следовало.  Этот
белый балахон тоже наталкивает на размышления: халат не  халат,  а  что-то
совсем непонятное. Ни врачи, ни десантники таких халатов не носят.
   В  их  отряде  старик,  конечно,  стал  командиром.  А  Миша  стал  его
заместителем. Комиссаром и начальником  штаба.  А  главное  -  начальником
разведки, вот о какой должности Миша всю жизнь мечтал.
   Впрочем, старый Сократ не очень командовал. Он больше любил поговорить.
Задавал вопросы и наталкивал  на  верный  ответ.  Если  б  на  уроках  так
спрашивали, было бы легко заниматься.
   Землянка их напоминала землянку не военных, а мирных лет. Кладовка была
битком набита продуктами, в печи весело  потрескивали  дрова,  и  варились
всякие  вкусные  вещи,  а  боевой  командир  спрашивал  у  своего  боевого
комиссара:
   - А скажи, Миша: воевать - это хорошо?
   - Хорошо! - отвечал Миша. Ему очень хотелось воевать.
   - Значит, фашисты хорошо делают, что воюют с нами?
   С этим Миша, конечно, не  соглашался.  Фашисты  на  нас  напали,  а  мы
защищаемся. Мы ведем справедливую войну. А они - несправедливую.
   Командир разливал по тарелкам суп, нарезал хлеб и говорил, прист