а необходим интеллект, - резко ответил Терра.
   Директор по-прежнему невозмутимо:
   - Интеллигентская  щепетильность,   которая  тяготеет  над   господином
Куршмидом,  вам  не  свойственна,  вы  далеко пойдете.  Непременным условием
является...
   - Непременным условием является по  меньшей мере сто  пятьдесят марок в
месяц,  -  ответил Терра настолько выразительно,  что  директор был вынужден
внять ему.
   - Господин Куршмид,  вы  тоже  хотите  что-то  сообщить?  -  спросил он
вопреки очевидности и так недвусмысленно махнул рукой,  что Куршмид поспешил
откланяться и исчез за обитой войлоком дверью.
   - Не угодно ли сигару? - спросил после этого директор.
   Терра  свирепо  оглянулся.  В  трехстворчатом шкафу  на  полках  стояли
коробки с  сигарами,  среди  них  одна  открытая;  Терра хотел взять из  нее
сигару,  но  наткнулся  на  раскрашенную материю.  Корешки  книг  тоже  были
неподвижно прикреплены, - бутафория везде, куда ни глянь. Терра отпрянул, но
директор сидел совершенно спокойно, словно так и нужно, невозможно было даже
засмеяться.
   В этот момент зазвонил телефон.  Директор, не вставая с места, приложил
ухо к стене.
   - Кто осмеливается звонить?  -  спросил он грубо. - Что? Как? Это опять
вы?  Громче!  -  Собеседник директора производил отчаянный шум  в  телефоне,
наконец директор понял.  -  Что я делаю?  Все. Как? Что? - снова начал он. -
Акций нельзя достать? Знаю, ничего не попишешь. Я-то, конечно, могу достать,
я все могу.  На ваши деньги,  говорите вы?  Сколько их? Громче! Вы не можете
громче кричать?  Тому,  кто мне дает деньги,  приходится кричать. Семьдесят?
Только ради вас я  возьму семьдесят тысяч.  Сдайте в  кассу!  -  Он заполнил
бумажку и  отнес  ее  за  книжную бутафорию.  Затем остановился перед Терра,
хвастливо  улыбнулся и  показал  пустые  ладони:  "Ловкость рук  и  никакого
колдовства".  Затем уставился на Терра, но одним глазом, другой он прищурил.
- А что, если бы вы были на моем месте? - В этом одном широко открытом глазу
светился  целый  мир  хитрости.  Тому,  на  кого  так  смотрели,  ничего  не
оставалось,  как тоже ухмыльнуться в ответ. - А вы толкуете о ста пятидесяти
марках,  -  заключил директор,  сделав  пируэт.  Терра  мог  только  покорно
склонить голову.  -  Ну, давайте, поговорим серьезно! - потребовал директор.
Он  взял  в  руки папку,  подвинул свое кресло к  камину и  поставил ноги на
решетку.  - Я кратко, сжато, скупо дам вам директивы. Вы должны их творчески
разработать.  В  данный момент у  нас  два  важных дела:  во-первых,  добыть
разрешение на  котировку наших  новых  акций,  самых последних,  -  вот  вам
материалы, учтите все в общих чертах, а во-вторых - опера.
   - Я устрою так, что ее напишут, - заверил Терра.
   - Нам должна быть доверена еще не  известная опера,  написанная высокой
особой,  -  сообщил директор и  вздернул брови.  -  У  нас ее нет,  но мы ее
получим.  Автор ее -  такое лицо,  в  союзе с  которым мы приобретем мировое
могущество...
   Терра наклонил голову в  знак  того,  что  начинает понимать.  Директор
сделал  паузу,   отчасти  для  большего  впечатления,   а   отчасти,   чтобы
подготовиться.  В  это время открылась обитая войлоком дверь за  его спиной.
Представительный мужчина в  добротном синем  костюме,  с  брюшком,  плешью и
остроконечной белокурой  бородкой,  быстрым  и  уверенным  шагом  прошел  за
книжную бутафорию,  несколько минут пошуршал там бумагами и  появился снова,
держа в  руках то,  что  искал.  Это  была только что заполненная директором
бумажка.  Представительный мужчина  не  обратил никакого внимания на  Терра.
Только дойдя до порога, он повернулся я нему и насмешливо прищурил заплывшие
жиром глазки. Он исчез, а директор, как будто ничего не произошло, повторил:
   - ...мировое могущество,  -  и продолжал свою речь:  - Для этой цели мы
вывозим оперу за границу. Петербург, Монте-Карло. Там мы подготовляем почву,
а  здесь готовим материал.  Но  рекламу создавать мы должны при помощи своей
собственной прессы.  Трудность заключается в  том,  что официально ничего не
должно  быть  обнародовано.  Ваше  дело  -  распространять слухи.  Погрузите
человечество в  волнующую тайну.  Кто ничего не  знает,  может неограниченно
дерзать.
   - Это мое привычное состояние,  - сказал Терра, у которого уже назревал
план.  -  Итак,  я  принимаю на  себя обязательство завербовать для  нас это
высокое произведение искусства.  Если в  продолжение ближайших суток дело не
подвинется вперед, вы можете послать меня к черту, как полную бездарность.
   - Так я и намерен поступить.  Кто не начинает с победы,  тот никогда не
достигнет цели. Сначала успех, а потом, пожалуй, и работа.
   Директор внезапно принял выжидательную позу,  он что-то услышал. В люке
справа послышался шелест,  -  и директор,  который становился глухим,  когда
прибывали деньги или когда они уплывали,  теперь слышал малейший звук. Шаги;
легко и таинственно скрипела внизу лестница; но директор был уже на ногах.
   - Разговор окончен, ступайте!
   Снизу показалась шляпа с  фиалками.  Директор нетерпеливо топнул ногой,
он постарался заслонить люк и  оттеснил Терра к двери слева.  Закрывая ее за
собой, тот успел разглядеть крашеные волосы и край вуали.

   Терра очутился в хорошо обставленном кабинете. Кто-то шагал по ковру, -
нахальный толстяк,  что  входил  недавно  в  комнату.  За  стеклянной дверью
слышалось жужжанье,  словно  там  собралось много  народу.  Терра  приподнял
портьеру: приемная.
   Следовательно,  он  обошел  кругом  "Главное  агентство  по  устройству
жизни".  Приемная была уже  полна людей,  на  горе замученному Зейферту.  Он
ежеминутно подбегал к  загородке,  чтобы  жестами удержать нападающую толпу.
Одному особенно напористому клиенту разрешено было  выругаться в  рупор,  но
ругался он,  видимо, впустую. Клиенты, чьи лица выражали уверенность, стояли
сзади.  В  прыщавом  человеке,  потиравшем руки,  Терра  угадал  счастливца,
которому удалось всучить директору свои семьдесят тысяч марок.
   Когда Терра собрался открыть дверь, чья-то рука удержала его за плечо.
   - Моя  фамилия  Морхен,  -  сказал  толстяк с  насмешливыми глазами.  -
Извините,  пожалуйста,  что я нахожусь здесь. Это, собственно, ваша комната.
Разрешите ввести вас в курс дела.
   - Благодарю вас,  я справлюсь сам, - ответил Терра, и без перехода: - У
обитой войлоком двери в кабинет директора есть замок, кто взял от него ключ?
   - Я,  -  ответил Морхен,  захваченный врасплох,  и  даже  вынул ключ из
кармана.  Но из рук не выпустил. - Давайте играть в открытую, - сказал он. -
Вы думаете, что я вор?
   Терра безмолвно закурил папиросу.
   - Ну-с,  так я  не вор,  -  заявил толстяк и  протянул записку.  В  ней
господин  фон  Прасс  уполномочивал  господина  Морхена  получить  из  кассы
семьдесят тысяч марок.
   - А что вы с ними сделаете? - спросил Терра.
   - Деловая тайна.  "Ты все сомненья бросишь и  никогда не спросишь..." -
Морхен прищурился.  -  Нет, совершенно серьезно, не подкапывайтесь под меня.
Как знать, кто может провалиться вместе со мной?
   - Я не давал вам повода считать меня шпионом.
   - Тут всякий становится шпионом.  Семьдесят тысяч в надежных руках. - И
еще доверчивее прибавил: - Сами понимаете, что я удерживаю отсюда свою долю.
А вы, конечно, будете получать определенное и вполне достаточное содержание?
- И так как в ответ Терра только пахнул дымом папиросы:  - К сожалению, нет?
Тогда мы поймем друг друга.  Не собираетесь ли вы случайно сегодня вечером в
кафе "Националы"?
   - Я очень занят, - сдержанно ответил Терра.
   - А  я?  -  укоризненно спросил Морхен -  На  моей  обязанности внешние
сношения.  Я бегаю. Иначе куда бы я девал свой жир? - Снова лукавая усмешка,
и толстяк приоткрыл внутреннюю дверь. - Вы его жалеете, правда? - спросил он
уже в дверях, кивком головы указав на комнату директора.
   - Прохвост! - бросил Терра ему вслед.
   Он просмотрел полученные от директора бумаги, затем быстро и решительно
начал писать.  Он  уже не слышал шума в  приемной.  От удовольствия он водил
языком по губам.  "Браво!" -  сам восхищался он своим новоявленным талантом.
Написанное им  представляло собой необузданную фантазию на  тему  об  опере,
сочиненной некоей  высокой  особой,  которую он  величал просвещенным гением
высшего полета,  но цветистое описание этого чуда искусства являлось в то же
время и  приманкой для соседней дружественной страны,  где не  только должны
были поставить оперу,  но и  где была родина тех бумаг,  которые требовалось
протащить на биржу.  "Как странно,  -  вдруг пришло ему в голову,  -  статья
охватывает пункты А и Б,  дело и наслаждение,  а следовательно, и всю жизнь,
но  при  этом все  в  ней  химера,  игра воображения или обман:  трудно пока
решить,  что именно.  -  Он  подошел к  обитой войлоком двери.  -  За  этими
тюфяками сидит мой  директор и  считает себя благодаря бутафории и  телефону
тончайшим знатоком жизни,  сам того не  ведая,  что он  всего-навсего жалкий
поэт в мансарде,  которого может основательно промочить дождик. - Он раскрыл
телефонную книгу.  -  Прохвост был прав,  мне его жалко,  я  хочу помочь ему
одолеть прохвоста...  А что симпатичного в директоре?  То,  что он пугается,
когда  действительность предъявляет свои  права.  Едва  из  люка  показались
шляпка с фиалками и прядь крашеных волос, как пелена спала у него с глаз, он
осознал серьезность жизни и растерялся, бедный глупец".
   Терра позвонил по телефону, решив: "Искуснее подойти к делу не сумел бы
даже мой учитель".
   - Господин доктор!  -  обратился он  к  откликнувшемуся на  его  звонок
редактору.  -  Вы  самый выдающийся во  всей берлинской прессе специалист по
биржевым делам.  Это известно всему миру,  и я не хочу быть одним из многих,
которые  вам  об  этом  твердят.  -  После  чего,  варьируя обороты  речи  и
интонации,  он раз десять повторил то же самое, а редактор слушал и впитывал
его слова.  -  Кроме того,  вы,  как никто другой,  господин доктор,  умеете
воздействовать на массы с высот вашего культурного призвания.  "Не хватил ли
я через край?" -  озабоченно думал Терра.  Но в трубке как будто послышалось
одобрительное бормотанье.  -  Из всех биржевых корреспондентов, - воскликнул
Терра  торжественно-приподнятым тоном,  -  вы  один  сумели  найти  в  чисто
экономической задаче средство к  объединению народов и без устали стремитесь
привлечь на  нашу  сторону самую душу  того народа,  чьи  акции нам  следует
приобретать. Будучи горячим поклонником ваших научных экскурсов в те страны,
которые могут  стать  ареной нашей  предприимчивости...  А  разве  по  своей
стилистической красочности эти статьи не художественные творения?.. - Только
спустя пять  минут  Терра заговорил об  интересовавшем его  частном вопросе.
Часы  пробили  ровно  двенадцать,  когда  он  получил  разрешение немедленно
доставить свою статью.
   Выбегая из подъезда,  он столкнулся с Элиасом,  который скромно уступил
ему дорогу. Терра остановился.
   - Вы тоже идете обедать? Едемте со мной.
   Он впихнул Элиаса в проезжавший экипаж.  Элиас боялся вздохнуть, сидя в
таком шикарном экипаже.  Старик был в  потертом пиджаке,  без пальто;  чтобы
защититься от порывов ветра, он прижимал руки к груди. Выражение лица у него
было смиренное, а в манере держать голову чувствовалась настороженность.
   - Извините, - сказал он, - я не обедаю. Свою порцию хлеба я уже съел, а
теперь хотел только прогуляться.
   - Я вас приглашаю,  -  сказал Терра. - "Главное агентство по устройству
жизни" не очень-то вас откармливает?
   - Еще бы,  на пятьдесят марок в месяц!  -  подтвердил Элиас;  его карие
глаза приветливо поблескивали. В ответ на возмущенный жест Терра он заметил:
- Собственно, семьдесят пять. Но остальные я отношу в банк.
   - Вы  стойкий человек,  -  сказал Терра  и,  так  как  они  подъехали к
ресторану,  прибавил:  -  Заказывайте обед,  а  мне придется оставить вас на
несколько минут: у меня поручение от директора.
   У дверей Элиас окликнул его.
   - Вы ведь не собираетесь сыграть со мной шутку и бросить меня здесь?  -
спросил он. - Денег у меня нет.
   - Успокойтесь,  -  ответил Терра,  -  я  слишком заинтересован в  нашем
"Главном агентстве".
   Служащий  "Главного агентства" кротко,  но  настойчиво взглянул  ему  в
глаза,  затем  опустил веки  и  с  улыбкой прирожденного недоверия покорился
необъяснимой причуде.
   Терра вернулся очень скоро.
   - Редакция "Локальпрессе" вне себя от восторга,  -  сообщил он.  -  Мое
вступление в "Главное агентство" складывается блестяще.
   - Раз вы умеете писать,  -  заметил Элиас,  жадно уплетая обед,  -  вам
легче водить других за нос, чем нашему брату.
   - Ну, такой человек, как вы, не может быть вечно на ролях обманутого, -
сказал Терра уверенно.
   Покраснев, Элиас перевел дух.
   - Только бы собрать тысячу марок, тогда я сам затею дельце.
   - А "Главному агентству" вы, видимо, своих сбережений не доверяете?
   Элиас покачал головой.
   - Что я, с ума сошел?
   - Ага!  -  кратко отозвался Терра.  После чего  они  взглянули друг  на
друга.
   С неизменной улыбкой Элиас подчинился новому обороту разговора.
   - Если вы  из  конкурирующей фирмы,  то что вы желаете знать и  сколько
предлагаете?
   - По  меньшей мере двадцать марок прибавки,  если вы  мне скажете,  кто
такой Морхен.
   - Господин Морхен,  -  Элиас  покачал головой,  -  человек тонкий,  ему
что-то известно о господине директоре.
   - Директор платит ему беспрекословно?
   - Избави бог! Когда они бывают вдвоем в кабинете, обитые войлоком двери
прямо трещат,  как будто в  них что-то бросают,  а  в рупор мы слышим крик и
гам.
   - Я  получил распоряжение выяснить ситуацию,  -  сказал Терра и  поджал
губы.
   Элиас побледнел;  он  встал со  стула и  расшаркался,  после чего снова
чинно уселся на место.
   - Что прикажете, господин полицейский советник? - кротко спросил он.
   - Как только Морхен снова появится, - распорядился Терра, - идите вслед
за  ним,  я  объясню на службе ваше отсутствие.  Проследите,  куда он уносит
деньги.
   После  этого  он  отпустил своего сообщника,  выпил кофе  и  вернулся в
контору.  У  письменного стола  возился  кто-то  в  зеленой куртке.  То  был
"народ". При появлении Терра он бросил бумаги обратно в ящик, сказал "добрый
день" и хотел удалиться.
   - Такого условия у  нас не было!  -  воскликнул Терра.  -  Что вы здесь
делаете?
   - Народ  требует  гарантий,   -   ответил  белокурый  румяный  "народ",
покачиваясь на каблуках.
   - В чем?
   - В том, что наши денежки не пойдут прахом. А вы тоже из этой компании?
   - Какой компании?
   - Да из еврейской шайки, которая выманивает у людей деньги.
   - Вы свои,  по-видимому,  поместили в  "Главное агентство по устройству
жизни"? Вас надо выручить.
   - Довольно народ терпел от вас, - заявил "народ" и удалился.
   Приемная еще не  успела наполниться после обеда,  но  слышно было,  как
Зейферт уговаривает какую-то  незримую толпу.  Терра увидел его,  еще  более
затравленного,  за  перегородкой,  которая  служила  ему  плохой  защитой от
нападений существа женского пола.
   - Ради бога,  фрейлейн Альма! - молил он. - Не могу же я взять алименты
из кассы. А больше неоткуда.
   - Да,  из кассы,  -  неумолимо требовала дама.  - И поживее, не то худо
будет. - И тут же, без промедления, крикнув "отец", она попыталась приступом
взять загородку,  причем ее забрызганная грязью горжетка полетела вперед.  В
это время появился дядюшка Ланге;  "народ" и Элиас поддерживали его, так как
он был близок к обмороку.
   - Альма, дитя мое, - хныкал он, - угомонись ты, ведь я, старый человек,
место потеряю.  -  Но,  так  как  она и  не  думала молчать,  дух возмущения
сообщился и ему.
   - Нужно  ж  вам  это  было,  господин Зейферт!  -  заворчал он.  -  Ну,
посмотрите,  что вы натворили. Теперь она просто пойдет на панель, даже не в
кафе!
   Зейферт  стоял  понурившись и  запустив  обе  руки  в  волосы,  "народ"
развлекался, Элиас приветливо посматривал на всех. Терра возвысил голос:
   - Фрейлейн, не согласитесь ли вы на сей раз получить требуемую сумму от
меня?
   - Ну, конечно, дружок, - ответила она и хотела сунуть ему свою визитную
карточку. Он отступил, приняв строгий вид.
   - Я не думал вас оскорблять, фрейлейн. Могу я просить вас о том же?
   - Ну,  конечно,  - повторила она с удивлением и хотела уйти. Но теперь,
переменив позицию,  против нее  ополчился отец  и  выпроводил ее  за  дверь,
осыпая родительскими проклятиями.  Когда он  вернулся,  совершенно разбитый,
сослуживцы встретили его словами:
   - Дядюшка Ланге, Альма исправится.
   - Это вы всегда говорите, - вздохнул отец и, еле волоча ноги, потащился
к себе в темную каморку.
   - Зейферт,  вы,  я вижу,  тоже неудачник,  -  заметил Терра,  оставшись
наедине с кассиром.
   - Мне достаточно взглянуть на девушку, как у нее уже готов ребенок, - с
убитым видом сказал Зейферт.
   Терра конфиденциально перегнулся над загородкой.
   - Для человека,  невинно пострадавшего,  как вы, я не хочу сказать, что
оправдал бы, но мог бы оправдать временный заем в кассе.
   Зейферт уже снова запустил пальцы в волосы.
   - Не хватало мне еще этого!
   - И что сталось бы тогда с "Главным агентством по устройству жизни"?  -
добавил Терра. - Ведь господин Морхен себя не обижает.
   Зейферт перестал метаться.
   - Это вы тоже успели пронюхать? - Он принес из несгораемого шкафа целую
пачку бумажек.  -  Вместо денег у  меня  хранятся только его  расписки.  Для
себя-то  он берет по двадцать марок,  а  для директора тысячи.  Куда это все
девается?
   - Будем  надеяться,   что   наш  директор  помещает  их   в   блестящие
предприятия.
   - На это можно только надеяться.
   - Я составил себе о нем совершенно ясное представление, - сказал Терра.
- Я считаю его гением спекуляции.
   - Да, выкручиваться он мастер. А утешать здесь людей приходится мне.
   - Собачья жизнь, нечего сказать, - поддержал его Терра.
   - Сегодня Морхен  потребовал у  меня  семьдесят тысяч,  -  чуть  слышно
прошептал кассир.
   - Вы послали его к черту?
   - После обеда он придет опять.
   - Дайте ему достойный отпор.
   - Тогда он  донесет директору,  что я  беру из  кассы деньги и  даю ему
взаймы. Он вертит стариком как вздумается.
   - Мы сами так с ним расправимся,  как ему, при всем его хитроумии, и не
снилось,  - заявил Терра с такой непреложной уверенностью, что Зейферт, ни о
чем  больше не  спрашивая,  просто потряс ему руку.  Но  появившаяся публика
снова бурно атаковала кассира.
   В  приемной скопилось много народа,  и настроение,  царившее там,  ясно
говорило,  что  люди пришли за  своими деньгами и  беспокоятся,  что  пришли
напрасно.  Терра понимал,  что  малейший толчок вызовет стихийное возмущение
этих людей против того, кто систематически уносит их деньги, и таким образом
избавит директора от  его злого гения.  С  каждым часом директор казался ему
все более достойным доверия.
   Не  входя к  себе в  кабинет,  он  снова спустился на  улицу,  так  как
приближался момент выхода "Локальпрессе".  Редактор биржевого отдела почуял,
что  статья сулит сенсацию,  и  хотел напечатать ее  сейчас же,  в  вечернем
выпуске.  Бодро шагал Терра по Фридрихштрассе. Меньше суток он в Берлине - и
уже чувствует себя во  всеоружии.  В  быстром мелькании толпы он не различал
отдельных лиц,  но  ощущал каждого из прохожих,  как и  разогретую их шагами
торцовую мостовую.  Надо действовать и приступом взять успех. Кругом нищета,
роскошь,  мошенничество,  и  все  они  уравнены в  правах  взаимной борьбой.
Торговые дома пропускают столько покупателей, сколько могут, и эксплуатируют
своих служащих, тоже как только могут. Борьба разрастается, невзирая на тебя
и твои терзания. Возьми ж ее в свои руки, сделайся ее вожаком.
   Получив у  первого разносчика газету,  он развернул ее,  словно в чаду,
но,  пробегая столбцы при свете газовых фона