рей, быстро отрезвился: в отделе
торговли не было ничего.  Все же он нашел свою статью,  напечатанную в  виде
фельетона;  он прочел ее у подъезда "Главного агентства".  Господи,  как она
искорежена,  скомкана!  Редактор с  присущей ему проницательностью вычеркнул
все,  что  могло пойти на  пользу "Главному агентству":  допущение на  биржу
последних  акций,  а  также  деятельность "Главного агентства по  устройству
жизни"   в   интересах   оперы,    написанной   высокой   особой.    Правда,
литературно-музыкальная оценка произведения частично сохранилась.
   Терра поднялся по ступенькам с  сознанием:  "Первая неудача!  Но второе
дело стоит двух. В атаку на Морхена!" Пробравшись через толпу к своей двери,
он решительно распахнул ее - и так же быстро снова закрыл со словами: "Прошу
прощения".  Он  увидел даму с  фиалками в  объятиях какого-то господина,  но
отнюдь не директора. Господин поддерживал ее за талию, а она откинула голову
и весь стан так,  что его лицо приходилось над ее лицом.  Эта картинная поза
не  оставляла сомнения в  том,  кто она.  Хотя ее наполовину скрывала фигура
мужчины и  она еще не  успела поднять глаза,  но  как было не  узнать в  ней
женщину с той стороны!

   Они  отодвинулись друг  от  друга,  однако  без  излишней  поспешности.
Женщина с  той  стороны кивнула Терра  так,  будто лишь  вчера назначила ему
свидание.
   - Как вам жилось это время? - спросила она по-приятельски.
   - Великолепно,  -  ответил он  ей  в  тон.  -  Иначе и  не может житься
заведующему отделом рекламы.
   - А  наше дело?  Ведь у нас всех троих,  по-моему,  одно общее дело,  -
заметила она своему партнеру.
   - Да ну!  - воскликнул Терра, искренно удивленный. А у того лицо совсем
вытянулось.  Он  был  еще  выше  женщины с  той  стороны,  казался непомерно
широкоплечим и  каким-то  деревянным,  физиономия у  него была бульдожья,  с
глазами навыкате,  коротким носом  и  с  обвисшими,  несмотря на  молодость,
щеками.
   - Дело? Мне ничего неизвестно, - громким, но пискливым голосом произнес
великан.
   Княгиня Лили сказала презрительно:
   - Оставьте при  себе дипломатические ухищрения,  господин фон Толлебен.
Господин Терра -  заместитель господина фон Прасса.  Вы можете ошеломить его
полной  откровенностью,  в  духе  вашего  бывшего  начальника.  Господин фон
Толлебен состоит в министерстве иностранных дел, - пояснила она, обращаясь к
Терра.
   Только теперь Терра заметил,  что этот человек,  когда у него на голове
останется еще  меньше волос,  а  брови станут еще  кустистее,  будет как две
капли воды  похож на  Бисмарка.  Сделав это  открытие,  он  поклонился,  как
подобало  заведующему  отделом  рекламы,   словно  отдавая  себя  в   полное
распоряжение клиента. Здесь речь несомненно шла о высочайшей опере. Но, увы,
фон  Толлебен,  неприступный по-прежнему,  с  таким  презрением воззрился на
Терра,  будто перед ним была по  меньшей мере побежденная Дания{100}.  Терра
внутренне вскипел.
   - Я  вполне в  курсе  дела,  -  раболепно заверил он,  приложив руку  к
сердцу.
   - В интересах господина фон Прасса будем надеяться,  что это не так,  -
нелюбезно возразил фон Толлебен.
   "Скотина!"  -  всей своей закипевшей кровью ощутил Терра.  Он склонился
еще ниже сначала перед ним, затем перед ней.
   - Княгиня!  -  обратился он  подчеркнуто-почтительно к  женщине  с  той
стороны. - Имею честь доложить вашей светлости, что я ради успеха высочайшей
оперы  трудился  целый  день  до  полного  изнеможения,   -  проговорил  он,
запинаясь.
   - Как? Что такое? - пропищал фистулой Бисмарк.
   - До полного изнеможения.
   - Высочайшая опера вас совершенно не касается, поняли?
   - Ваше доверие,  господин барон,  обязывает, - ответил Терра и протянул
фон Толлебену газету с литературно-музыкальным дифирамбом.
   - Вы  мне неприятны,  -  сказал Бисмарк с  той же пресловутой прямотой.
Враги обменялись взглядом, который был яснее всяких слов.
   В  то  время как фон Толлебен подошел к  лампе,  чтобы прочесть статью,
княгиня неслышно приблизилась к Терра.
   - Государственная  тайна,   мой  друг,   -  прошептала  она  беззвучным
движением губ.  -  Высочайшая опера создана здесь,  на месте, она существует
только для того,  -  произнесла она с полуусмешкой, взглянув на Толлебена, -
кто в нее верит.
   Терра безмолвно и очень ловко скривил в гримасу рот и все лицо. Женщина
с  той  стороны  засмеялась  своим  звонким,  равнодушным  смехом.  Дипломат
подозрительно покосился на них и поспешил подойти ближе.
   - Бойкое  перо,  -  сказал  он  почти  вежливо,  обращаясь к  Терра.  -
Музыкальную тему божественной благодати я  охотно просмотрел бы в партитуре.
Нет ли ее случайно при вас?
   - К моему величайшему сожалению, она в кабинете у господина фон Прасса.
   Тогда дипломат потребовал,  чтобы Терра принес ее, а Терра очень учтиво
предложил ему  самому попытаться это сделать.  Фон Толлебен,  в  самом деле,
попробовал открыть  обитую  войлоком дверь  или  же  докричаться,  чтобы  ее
открыли изнутри.  Но у  него не хватило голоса,  и высочайшая опера осталась
недоступной. Свою досаду он выместил на Терра.
   - Сударь! Вы бессовестный обманщик, - сказал он откровенно.
   Терра ответил холодно и корректно:
   - Я  забочусь о делах моей фирмы.  Если бы я предоставил вам партитуру,
возможно,  вас,  господин барон,  осенила бы гениальная мысль захватить ее с
собой.
   - Дерзкий мальчишка! Мы с вами еще посчитаемся в другом месте.
   - Например,  у меня, - сказала княгиня примирительно. Она не может уйти
с бароном,  у нее есть маленькое дельце к этому заведующему отделом рекламы.
Закрывая дверь, барон бросил на них пытливый взгляд из-под отечных век.
   Терра отошел к  письменному столу и  принялся вертеть большой разрезной
нож. Княгиня удобно уселась по другую сторону стола.
   - Итак, мы встретились, - сказала она и спокойно ему улыбнулась.
   Он  ничего не ответил;  тогда она сняла перчатку и  протянула ему через
стол руку.
   - Я  мог  присягнуть тогда,  что наутро вы  исчезнете.  Я  не  спал,  и
все-таки вы сбежали, - с усилием выговорил он.
   - Все еще сердитесь? - спросила она.
   Он злобно засмеялся.
   - Я не желаю самому отъявленному злодею того состояния духа, в каком я,
невинная жертва, вашими стараниями шатался по миру все эти годы.
   - Я  охотно  сохраняю  старые  привязанности,   конечно,  по  обоюдному
желанию.
   - Авантюристка! - И лицо его исказилось злобой.
   - Того,  что вы  под этим подразумеваете,  не существует вовсе.  -  Она
презрительно скривила рот. - Условия жизни делают нас такими, призванием это
не бывает.
   Она  встала.  Она  была  высокого роста,  лицо  очень  белое с  темными
бровями; прежняя покачивающаяся походка и голос, который он теперь назвал бы
пустым.  Но  все  же  сердце его судорожно сжималось,  когда он  слышал этот
голос.
   - А вы действительно производите самое невинное впечатление,  -  сказал
он насмешливо. - Как будто вы с тех пор вели себя примернейшим образом.
   - Неужели вы все еще думаете,  что у женщин моего типа нет другой цели,
как губить гимназистов?
   - Разумеется, есть, сударыня. Волосы у вас пожелтели, в вашей программе
теперь другой номер -  княгиня Лили на  туго натянутой проволоке.  Той дамы,
которую я  знал,  уже  нет  на  свете,  а  потому  прошу  вас  ни  минуты не
сомневаться, что я не стану болтать.
   - Меня совсем не интересует этот Бисмарк; он в долгу как в шелку.
   - Так, значит, вас интересует директор?
   - Да,  вот кто, - подхватила она. - Как вы полагаете, вернул бы он меня
в  варьете и сделал бы звездой первой величины,  если бы я не была тем,  что
есть?  Он не предается сантиментам,  и его мне незачем обманывать. - И через
плечо, небрежно: - Иначе я, конечно, не собиралась бы за него замуж.
   Терра стоял неподвижно. Вдруг он направился к ней и протянул руку.
   - С этого вам следовало начать.
   - Я знала, что в конце концов мы поймем друг друга.
   - Чего мы здесь ищем?  -  сказал он резко. - Успеха. У вашей светлости,
по-видимому,  имеются основания душой и  телом быть  преданной "Агентству по
устройству жизни".
   - Мы  оба  держимся  им,   -   сказала  она,   и   лица  обоих  приняли
сосредоточенное выражение.  Терра подвинул ей кресло,  а  свой стул поставил
напротив. Положив руки на колени, он начал вполголоса:
   - Сначала  этот  человек  показался мне  плохим  мистификатором,  затем
несколько лучшим. Но в конце концов я дошел, бог весть почему, чуть ли не до
восхищения. А чего он стоит в действительности?
   - Он человек огромных возможностей,  - ответила она, тоже вполголоса. -
Во-первых, он хочет жениться на мне. А на это способен либо незрелый юнец...
   - Благодарю, - ввернул Терра.
   - ...либо, - закончила она, - человек, которого уже ничем не проймешь.
   - Во-вторых,  - подхватил Терра, - он так окрыляет души, которые входят
с  ним в  соприкосновение,  что недостатка в больших деньгах у него не будет
никогда. Ради его несуществующей оперы я сегодня обломал себе все ногти, как
будто хотел собственноручно проложить себе путь к вечному блаженству.
   - А я, - она ударила его по колену, - устрою так, что наш Бисмарк будет
больше  уверен  в  существовании высочайшей оперы,  чем  в  существовании ее
державного творца.
   - После  этого  "Главное агентство по  устройству жизни" может спокойно
рассматривать устройство жизни как  свою  единоличную монополию,  даже  если
опера никогда не будет написана.  Но есть шанс,  - добавил Терра, - что наша
реклама вытянет оперу из  ее  творца.  Всякий,  кого назвали гением,  спешит
оправдать это звание.
   Взглянув друг на друга, они засмеялись счастливым смехом.
   - Право же,  в  нашу единственную ночь любви у нас не было так радостно
на душе, - заметил Терра, и она ничего не возразила. Он перестал смеяться. -
Но на этот прекрасный мир падает одна тень - Морхен.
   - Да, - ответила она, - он и меня беспокоит.
   - Какие отношения у фон Прасса с Морхеном? - шепотом спросил Терра.
   - Даже мне не удается выведать это у него,  - шепотом ответила она. - Я
знаю одно:  зависимость от Морхена гложет его больше,  чем деньги,  каких он
ему стоит.
   - Я  постараюсь разузнать больше,  -  пообещал  Терра  и  предложил:  -
Вскружите голову этому негодяю. Он постоянный посетитель кафе "Националь". -
Она задумалась. - Хорошо бы заполучить какие-нибудь улики против него.
   Стеклянная дверь чуть  задребезжала;  взглядом они  сказали друг другу,
что их  подслушивают.  Вдруг лицо княгини изобразило задорный вызов,  как на
сцене. Поняв ее намерение, Терра поднес руку к сердцу и что-то залепетал.
   Он  сохранил эту  позу  до  момента,  пока  дверь открылась и  появился
Морхен.
   Морхен  щурился  еще  хитрее,  чем  обычно.  Мимоходом он  поклонился в
сторону княгини,  слегка погрозил пальцем Терра и собрался уже воткнуть ключ
в обитую войлоком дверь.
   - Господин Морхен! - воскликнула княгиня мелодичным голосом.
   - Такому  зову  противостоять нельзя,  -  сказал он  деловитым тоном  и
подошел к ней.
   Она указала ему на стул, с которого встал Терра.
   - Директор занят,  -  промолвила она и  откинула голову,  соблазняя его
своим белым лицом, как земным раем. - Вы можете все сказать мне.
   Морхен заржал; казалось, он смеется над ней.
   - Здесь творятся забавные дела,  -  заявил он.  - Поверите ли вы, касса
пуста!
   Она поморщилась.
   - Мой милый, кого вы думаете провести?
   Но  он  вынул  ордер  директора и  стал  уверять,  что  ему  отказались
выплатить семьдесят тысяч.
   Она заявила, не задумываясь:
   - Я тоже не намерена терять свое состояние.  У меня все,  до последнего
гроша,  помещено в "Главное агентство".  Я докажу вам свое доверие. Вот... -
Она  стала  тянуть из-под  шубки жемчуг,  блестевший у  нее  на  шее,  нитка
становилась все  длиннее.  Она  бросила  ее  в  услужливо подставленные руки
Морхена. - Расплатитесь ею!
   Морхен немедленно поднялся, он сразу стал серьезен. Низко поклонившись,
он собрался уйти. Она подождала, пока он дойдет до двери.
   - Который час?  -  бросила она  звонко в  тишину и  посмотрела на  свой
браслет.  -  Четверть седьмого.  Если вы до семи не вернетесь,  мне придется
предположить, что я никогда в жизни больше не увижу вас.
   - И вас бы это очень огорчило? - насмешливо сказал Морхен.
   - Но  как мне быть?  -  ответила она.  -  Не могу же я  оставить своего
будущего мужа в беде.
   Захихикав, Морхен исчез.
   - Я достаточно ясно намекнула, что ему пора бежать, - остальное в ваших
руках.
   - А если директор не вынесет такого удара?
   - Этого  не  бойтесь,   -   сказала  она,  после  чего  и  он  перестал
сомневаться.
   Она ушла.  Он энергично зашагал по комнате, дымя папиросой и рисуя себе
победоносное завершение дня:  директор  "Главного  агентства  по  устройству
жизни" избавлен от своего злого гения,  он сам -  Терра -  компаньон, власть
завоевана в один день... Время приближалось к семи; он вошел в приемную, там
стоял шум и гул.
   Зейферт прыгал  по  своей  клетке  как  заведенный.  Увидев  Терра,  он
зашептал:
   - Немыслимо с  ними справиться,  семьдесят тысяч скоро придут к  концу,
деньги рвут у меня из рук.
   - Терпение, - успокаивал его Терра уверенным тоном.
   В  толпе  он  наткнулся на  Куршмида,  разделявшего общее беспокойство.
Ходили темные слухи, и шли они из недр самого предприятия.
   - Уж не вы ли будоражите тут всех?  - спросил он Терра, но Терра ничего
не понял.
   Еще  не  старый,  но  обросший бородой человек,  который держался подле
Куршмида, тоже проявлял сильное волнение.
   - Господин  Гуммель  и   его   друзья  вложили  сюда  капитал  общества
"Всемирный переворот", - пояснил Куршмид.
   - Всемирный переворот может свершиться,  здесь к нему готовы,  - сказал
громко Терра и огляделся. Вдруг он заметил Элиаса.
   Элиас стоял у двери комнаты,  где помещалась касса,  он следил за Терра
смиренно-недоверчивым  взглядом  и,  увидев,  что  тот  его  заметил,  пошел
навстречу.
   - Ну? - осведомился Терра. - Где он?
   - Неужели сбежал?  - в свою очередь спросил Элиас. - Этого я от него не
ожидал. - Он был искренно удивлен.
   - Вы, значит, не следили за ним, - грозно произнес Терра.
   Элиас же - хладнокровно:
   - Разве это нужно,  господин комиссар? Я и так знаю, что делает Морхен.
Он играет.
   Терра  не  сразу  вник  в  смысл  этих  слов.  Значит,  Морхен играл по
поручению директора на  деньги "Главного агентства".  С  выигрыша он получал
проценты, проигрыш его не касался. Тайна открывалась так просто.
   - Я выследил его, - объяснил Элиас. - Тогда он стал мне давать время от
времени по десять марок. Ну что ж, я и держал язык за зубами.
   - Банк, где лежат ваши сбережения, скоро лопнет, - прорычал Терра.
   Элиас шарахнулся.
   Зейферт,  который разрывался на части,  в отчаянии подозвал Терра.  Тот
вместо него подошел к рупору, Оттуда раздался голос директора:
   - Неужели Морхен до сих пор не вернулся?
   - Господина Морхена здесь  не  было,  -  сказал Терра,  подражая голосу
кассира. - И касса пуста.
   Директор, громко и уверенно:
   - Значит,  он  придет  сейчас.  Именно  сегодня должно закончиться одно
грандиозное дело.
   Терра взволнованно, голосом Зейферта:
   - Господин директор,  господин Морхен пришел.  Одну  минуту!  -  Затем,
предпослав утробный смешок,  сказал,  подражая голосу  Морхена:  -  Господин
директор, не повезло.
   - Все потеряно?
   - Не волнуйтесь, господин директор. Для себя я выиграл.
   - Негодяй, ты меня ограбил!
   - Это вы говорите мне?  -  прозвучал обиженный голос Морхена.  - Вот вы
какой,  господин директор!  Семьдесят тысяч вы прощаете, а мои пятьсот марок
разорили вас. Я ухожу в частную жизнь. Всего хорошего, господин директор.
   И  Терра больше не  отвечал ни  слова,  сколько ни звал директор своего
Морхена.
   - Что вам угодно, господин директор? - спросил он, наконец, собственным
голосом.
   - Я разгадал вас,  -  ответил сейчас же директор. - Вы пролезли ко мне,
чтобы шпионить. Я тоже велел следить за вами. Где Морхен?
   - У  него  есть  основания больше не  показываться,  -  пояснил Терра и
прибавил,  что  жалеть  о  Морхене не  стоит.  Отныне  "Главное агентство по
устройству  жизни"  может  работать  на  здоровой  основе.  Но  директор  не
поддавался уговорам.
   - Вы  отказываетесь вернуть мне Морхена?  -  упорно твердил он.  -  Без
Морхена ничего не выйдет.  Вы отказываетесь...  - Голос смолк. Затем вдруг -
сухой треск. Терра отпрянул и огляделся.
   Положение  было  критическое.   Загородка,   защищающая  кассу,  лежала
сломанная на полу,  и в нарастающем шуме преобладал крик:  "Полицию!" Терра,
которого окружила толпа,  требуя сведений, пытался все свалить на плутовство
одного из служащих;  самому предприятию,  по его словам, не угрожало никакой
опасности.  При этом он с дрожью в сердце оглядывался,  ища лазейки. Что там
случилось с директором?..
   "Народ" вывел его из тяжелого положения,  - он так вопил, что привлек к
себе общее внимание.
   - Проклятая еврейская шайка! - кричал он. - Довольно уж народ терпел от
вас!
   Все  поддержали  его:   вкладчики,   спекулянты,   актеры,   зрители  и
заблудившиеся мечтатели.
   Глубоко  потрясенному  поэту  Гуммелю  пришлось  усомниться  в  мировом
перевороте  из-за   отказа  "Главного  агентства  по  устройству  жизни"  от
платежей. Только Элиас являл собой оазис беспечности.
   - Чего  надрывается этот  парень?  -  спрашивал  он,  показывая большим
пальцем через плечо на шумевший "народ". - Вольно ж ему было всему верить!
   Терра энергично протиснулся в  комнату.  Он  и  сам верил в  директора,
верил настолько,  что не принял никаких мер предосторожности и таким образом
ускорил катастрофу!.. В темную каморку вторглись беснующиеся дикари, а между
тем  дядюшка Ланге,  глухим  воем  выражавший скорбь  о  потере столь  тяжко
заработанных грошей  своей  дочери  Альмы,  орудовал  топором.  Рама  обитой
войлоком  двери  затрещала,  наконец  дверь  поддалась и  толпа  ввалилась в
комнату.  Но взятая с  бою тайна оказалась иной,  чем все ожидали.  При виде
комнаты  с  бутафорией вместо  книг,  с  люком,  с  пустыми  стенами  вместо
несгораемых касс,  наполненных награбленным добром, многим стало смешно. Но,
заглянув за  один  из  бутафорских книжных шкафов,  люди перестали смеяться.
Безмолвно толпились они,  обмениваясь вполголоса краткими  соображениями,  а
затем дружно удалились.
   Терра  закрыл  дверь  и  для  безопасности припер  ее  самыми  тяжелыми
креслами.  Только тогда  он  прошел за  створку.  Директор сидел в  кресле у
письменного  стола,  навалившись  на  один  из  локотников.  Правая  рука  с
револьвером свешивалась вниз;  казалось,  что  она хочет потихоньку засунуть
оружие под ковер.  Голова склонилась набок и  упиралась подбородком в плечо;
таким  образом,  некогда пламенный,  а  теперь  стеклянный взгляд  директора
приходился, как обычно, на уровне рук посетителей. Казалось, ему по-прежнему
важнее всего, что они принесли.
   - Несчастный шарлатан,  -  заговорил Терра,  - больше ждать нечего. Все
это было лишь плодом твоего шарлатанства, плодом нашего общего шарлатанства.
Чем сильнее я  и  мне подобные верили в  существующий социальный строй,  тем
несокрушимее казался и  ты.  Временами чувствовалось,  что  в  делах не  все
ладно,  но никто не задавался вопросом,  совместимы ли миражи с  делами.  Ты
жертва всеобщей потребности в несбыточном. Те, кто ее удовлетворяет, гибнут,
не  дождавшись признательности.  Мир праху твоему!  -  заключил он,  услышав
шаги.

   Из люка появилась княгиня Лили.
   - Я  не  любопытна,  -  заявила она,  когда Терра хотел провести ее  за
бутафорскую стену. - Кроме того, я боюсь новых разочарований.
   - Он совсем не страшен.
   - У него было все, чего я тщетно искала в мужчинах.
   - Неправда,  -  сказал Терра в  приливе ревности.  -  У  него  не  было
будущности.
   - Смерть -  единственное,  чего нельзя п